База знаний студента. Реферат, курсовая, контрольная, диплом на заказ

Биография М. А. Шолохова

Научная биография М. А. Шолохова до сих пор не написана. Имеющиеся исследования оставляют немало белых пятен в истории его жизни. Официальная советская наука нередко замалчивала многие из тех событий, свидетелем или участником которых был писатель, да и сам он, судя по воспоминаниям современников, не любил афишировать подробности своей жизни. Кроме того, в литературе о Шолохове нередко предпринимались попытки дать однозначную оценку его личности и творчеству. Причем и канонизация Шолохова в советский период, и стремление низвергнуть его с возведенного пьедестала в работах 80-90х годов привели к тому, что в сознании массового читателя сложилось упрощенное, а чаще всего искаженное представление об авторе «Тихого Дона» и «Поднятой целины». А между тем Шолохов – фигура крайне противоречивая. Ровесник первой русской революции, начавший свой творческий путь в период формирования советской литературы и ушедший из жизни незадолго до начала крушения тоталитаризма в России, он был поистине сыном своего века. Противоречия его личности во многом были отражением противоречий самой советской эпохи, события которой и по сей день, порождают полярные оценки, как в науке, так и в общественном мнении.

М. А. Шолохов родился 24 мая 1905 года на хуторе Кружилине станицы Вешенской Донецкого округа Области Войска Донского, хотя, вероятно, эта дата нуждается в уточнении.

Отец писателя, Александр Михайлович (1865-1925), был выходец из Рязанской губернии, неоднократно менял профессии: «Был последовательно «шибаем» (скупщиком скота), сеял хлеб на покупной казачьей земле, служил приказчиком в коммерческом предприятии хуторского масштаба, был управляющим паровой мельницы и т.д.

Мать, Анастасия Даниловна (1871-1942), «полуказачка, полукрестьянка», служила горничной. В молодости она была против воли выдана замуж за казака-атамана С. Кузнецова, но, сойдясь с А. М. Шолоховым, оставила его. Будущий писатель появился на свет незаконнорожденным и до 1912 года носил фамилию первого мужа матери, при этом имел все казачьи привилегии. Только когда Александр Михайлович и Анастасия Даниловна обвенчались, и отец усыновил его, Шолохов обрел свою настоящую фамилию, утратив при этом принадлежность к казачьему сословию, как сын мещанина, то есть «иногороднего».

Чтобы дать сыну первоначальное образование, отец нанимает домашнего учителя Т. Т. Мрыхина, в 1912м отдает сына в Каргинское мужское приходское училище по II классу обучения. В 1914 году везет его в Москву по поводу болезни глаз (клиника доктора Снегирева, где лечился Шолохов, будет описана в романе «Тихий Дон») и отдает в приготовительный класс московской гимназии № 9 им. Г. Шелапутина. В 1915 году родители переводят Михаила в Богучаровскую гимназию, но обучение в ней было прервано революционными событиями. Не удалось завершить образование и в Вешенской смешанной гимназии, куда Шолохов поступил в 1918 году. Из-за разгоревшихся вокруг станицы военных действий он вынужден был прервать образование, закончив только четыре класса.

С 1919 года до конца Гражданской войны Шолохов жил на Дону, в станицах Еланской и Каргинской, охваченных Верхнедонским восстанием, то есть находился в центре тех драматических событий, которые будут описаны в заключительных книгах «Тихого Дона».

С 1920 года, когда на Дону окончательно установилась советская власть, Михаил Шолохов, несмотря на юные годы, а ему было 15 лет работал, учителем по ликвидации безграмотности.

В мае 1922 года Шолохов окончил краткосрочные курсы продовольственной инспектуры в Ростове и был направлен  в станицу Букановскую в качестве налогового инспектора. Был судим ревтрибуналом за превышение власти. Особым совещанием ревтрибунала «за преступление по должности» Шолохов был приговорен к расстрелу. В течение двух суток он ждал неминуемой смерти, но судьбе было угодно пощадить Шолохова. По некоторым данным, именно тогда он указал в качестве года рождения 1905й, чтобы скрыть свой настоящий возраст и выдать себя за несовершеннолетнего, в то время как на самом деле родился на год или два раньше.

Осенью 1922 года Шолохов приехал в Москву с намерением поступить на рабфак. Однако ни заводского стажа, ни комсомольской путевки, которые требовались для поступления, у него не было. С устройством на работу тоже пришлось не легко, так как Шолохов к тому времени не овладел никакой профессией. Биржа труда мгла предоставить ему только самую неквалифицированную работу, поэтому он первое время был вынужден работать грузчиком на Ярославском вокзале и мостить булыжные мостовые. Позже он получил направление на должность счетовода в жилищное управление на Красной Пресне. Всё это время Шолохов занимался самообразованием и, по рекомендации начинающего писателя Кудашева, был принят в литературную группу «Молодая гвардия». 19 сентября 1923 года состоялся литературный дебют Шолохова: в газете появился его фельетон «Испытание» за подписью М. Шолохов.

11 января 1924 года М. А. Шолохов обвенчался с дочерью бывшего станичного атамана Марией Петровной Громославской (1902-1992), связав в ней судьбу на долгие шестьдесят лет. Именно 1924 год можно считать началом профессиональной деятельности Шолохова-писателя. 14 декабря в газете «Молодой ленивец» появился первый из «Донских рассказов» Шолохова «Родинка», 14 февраля в той же газете печатается рассказ «Продкомиссар», после чего один за другим стремительно выходят «Пастух» (февраль), «Шибалково семя», «Илюха», «Алешка» (март), «Бахчевник» (апрель), «Путь-дороженька» (апрель-май), «Нахаленок» (май-июнь), «Семейный человек», «Коловерть» (июнь), «Председатель Реввоенсовета республики» (июль), «Кривая стежка» (ноябрь) В тот же период Шолохов становится членом РАППа.

Еще во время работы над «Донскими рассказами» М. Шолохов задумал написать повесть о председателе Донского совнаркома Ф. Г. Подтелкове и его соратнике секретаре Донского казачьего военно-революционного комитета М. В. Крывошлыкове (именно этой ненаписанной повести он, вероятно, хотел дать название «Донщина», которое многие исследователи ошибочно принимали за первоначальное название романа «Тихий Дон»). Постепенно Шолохов приходит к мысли, что «не повесть надо писать, а роман с широким показом мировой войны, тогда станет ясным, что объединяло казаков-фронтовиков с солдатами-фронтовиками». Только когда писателю удалось собрать многочисленные воспоминания участников Первой мировой войны и богатый архивный материал, он начал работу над романом, который получил название «Тихий Дон».

«Работа по сбору материалов для «Тихого Дона»,- рассказывал Шолохов,-  шла по двум направлениям: во-первых, собирание воспоминаний, рассказов, фактов, деталей от живых участников империалистической и Гражданской войн, беседы, расспросы, проверка всех замыслов и представлений; во-вторых, кропотливое изучение специально военной литературы, разработки военных операций, многочисленных мемуаров. Ознакомление с зарубежными, даже белогвардейскими источниками».

Самая ранняя рукопись романа датируется осенью 1925 года и повествует о событиях лета 1917 года, связанных с участием казачества в походе Корнилова на Петроград. «Написал 5-6 листов печатных. Когда написал, почувствовал, что не то,- рассказывал впоследствии Шолохов. – Для читателя станет не понятным – почему же казачество приняло участие в подавлении революции. Что это за казаки? Что за Область Войска Донского? Не выходит ли она для читателей некой терра инкогнито? Поэтому я бросил начатую работу. Стал думать о более широком романе. Когда план созрел, приступил к собиранию материала. Помогло знание казачьего быта». Написанные к этому времени главы о корниловщине стали в последствии сюжетной основой ко второму тому романа. «Приступил заново и начал с казачьей старины, с тех лет, что предшествовали Первой мировой войне. Написал три части романа, которые и составляют первый том «Тихого Дона». А когда первый том был закончен, и надо было писать дальше – Петроград, корниловщину, - я вернулся к прежней рукописи и использовал её для второго тома. Жалко было бросать уже сделанную работу». Однако прежде чем писатель вернулся к работе над романом, прошел почти год, наполненный как печальными (смерть отца в конце 1925 года), так и радостными событиями.

В 1925 году в издательстве «Новая Москва» вышла в свет отдельной книгой «Донские рассказы». В 1926 году появился второй сборник рассказов – «Лазоревая степь» (в 1931 году ранние рассказы Шолохова выйдут в одной книге «Лазоревая степь. Донские рассказы»). В феврале 1926 года у Шолоховых родилась дочь Светлана.

В это время помыслы писателя связаны с «Тихим Доном». Одним из немногих свидетельств его работы над романом в этот период является письмо Харлампию Васильевичу Ермакову от 6 апреля 1926 года: «Уважаемый тов. Ермаков! Мне необходимо получить от Вас дополнительные сведения относительно эпохи 1919 г. Надеюсь, что не откажете мне в любезности сообщить эти сведения с приездом моим из Москвы. Полагаю быть у Вас в доме в мае – июне с/г. Сведения эти касаются мелочей восстания В-Донского». Донской Харлампий Ермаков стал одним из прототипов Григория Мелехова (в самой ранней рукописи романа герой назван Абрамом Ермаковым).

Осенью Шолохов с семьей перебрался в Вешенскую, где погрузился в работу над романом. Первые строки первого тома были написаны 8 ноября 1926 года. Работа над книгой шла удивительно интенсивно. Закончив черновой вариант первой части, Шолохов уже в ноябре начал работу над второй. К концу лета работа над первым томом была завершена, и осенью Шолохов отвез рукопись в Москву, в журнал «Октябрь» и издательство «Московский писатель». В журнале роман был признан «бытописательским» и лишенным политической остроты, но благодаря активному вмешательству А. Серафимовича именно уже В-первых четырех номерах за 1928 год первая книга романа была опубликована. А в 5-10 номерах за этот же год – и вторая книга «Тихого Дона». В том же 1928 году первая книга романа вышла сначала в «Роман-газете», затем отдельным изданием в «Московском рабочем». Рукопись романа, еще не напечатанного в «Октябре», была рекомендована к изданию заведующей отделом издательства Евгенией Григорьевной Левицкой. Там, в издательстве, в 1927 году произошла встреча двадцатидвухлетнего Шолохова с Левицкой, которая была старше его на четверть века. Этой встрече суждено было стать началом крепкой дружбы. Левицкая не однократно помогала Шолохову в трудные минуты его жизни. Шолохов принимал живое участие в её судьбе и судьбах её близких. В 1956 году выйдет рассказ Шолохова «Судьба человека» с посвящением: «Евгении Григорьевне Левицкой, члену КПСС с 1903 года».

А трудные дни начались для Шолохова сразу после публикации первого тома романа. Е. Г. Левицкая так пишет об этом в своих записях: «Т. Д.» сперва появился в журн.  «Октябрь», а затем вышел в конце 1928 года отдельной книгой… Боже мой, какая поднялась вакханалия клеветы и измышлений по поводу «Тихого Дона» и его автора! С серьезными лицами, таинственно понижая голос, люди как будто бы вполне «приличные» - писатели, критики, не говоря уж об обывательской публике, передавали «достоверные» истории: Шолохов, мол, украл рукопись у какого-то белого офицера – мать офицера, по одной версии, приходила в газ. «Правда», или ЦК, или в РАПП и просила защиты прав её сына, написавшего такую замечательную книгу… На всех литературных перекрестах чернили и клеветали автора «Тихого Дона». Бедный автор, которому в 1928 г. едва исполнилось 23 года! Сколько нужно было мужества, сколько уверенности в своей силе и в своем писательском таланте, чтобы стойко переносить все пошлости, все ехидные советы и «дружеские» указания «маститых» писателей. Я однажды добралась до одного такого «маститого» писателя – это оказался Березовский, который глубокомысленно изрек: «Я старый писатель, но такой книги, как «Тихий Дон», не мог бы написать… Разве можно поверить, что в 23 года, не имея никакого образования, человек мог написать такую глубокую, такую психологически правдивую книгу…

Уже в период публикации первых двух книг «Тихого Дона» в печати появились многочисленные отклики на роман. Причем суждения о нем звучали нередко самые противоположные. «Целым событием в литературе» назвал роман ростовский журнал «На подъеме» в 1928 году. А. Луначарский в 1929 году писал: «Тихий Дон» - произведение исключительной силы по широте картин, знанию жизни и людей, по горечи своей фабулы… Это произведение напоминает лучшие явления русской литературы всех времен». В одном из частных писем 1928 года свою оценку Горький: «Шолохов, судя по первому тому, - талантлив… Каждый год выдвигает все более талантливых людей. Вот – это радость. Очень, анафемски талантлива Русь». Однако чаще всего положительные отзывы о романе основывались на убеждении критиков о неизбежности прихода главного героя к большевистской вере. В. Ермилов, например, писал: «Шолохов смотрит глазами Мелехова – человека, постепенно идущего к большевизму. Сам автор этот путь уже проделал…». Но были и нападки на роман. По мнению критика М. Майзеля, Шолохов «очень часто как бы любуется всей этой кулацкой сытостью, зажиточностью, любовно и порой с откровенным восхищением описывает истовость и нерушимость крепкого мужицкого порядка с его обрядностью, жадностью, скопидомством и прочими неизбежными принадлежностями косного крестьянского быта». Как видим, споры вокруг романа, возникшие сразу после первых публикаций, носили прежде всего идеологический характер.

Чрезвычайно трудная судьба ожидала третью книгу романа. Хотя уже в декабре 1928 года ростовская газета «Молот» напечатала отрывок из нее, а с января 1929-го публикация книги напечаталась в журнале «Октябрь» (№1 – 3), в апреле писатель был вынужден приостановить ее печатание. С весны по август 29-го Шолохов почти не находит время для занятий литературой, полностью погрузившись в суровые заботы первого года коллективизации.

В августе сибирский журнал «Настоящее» печатает статью «Почему «Тихий Дон» понравился белогвардейцам?». «Задание какого же класса выполнил, затушевывая классовую борьбу в дореволюционной деревне, пролетарский писатель Шолохов? Ответ на этот вопрос должен быть дан со всей четкостью и определенностью. Имея самые лучшие субъективные намерения, Шолохов объективно выполнил задание кулака.… В результате  вещь Шолохова стала приемлемой даже для белогвардейцев».

Тем же летом 1929 года прозвучала еще одна оценка романа. 9 июля в письме к старому революционеру Феликсу Кону Сталин писал: «Знаменитый писатель нашего времени тов. Шолохов допустил в своем «Тихом Доне» ряд грубейших ошибок и прямо неверных сведений насчет Сырцова, Подтелкова, Кривошлыкова и др., но разве из этого следует, что «Тихий Дон» - никуда не годная вещь, заслуживающая изъятия из продажи?». Правда, письмо это было опубликовано лишь в 1949 году в 12 томе собрания сочинений Сталина и до этого времени, по-видимому, не было известно Шолохову.

Только зимой 1930 года Шолохов привез в Москву рукопись шестой части «Тихого Дона», оставив ее для чтения и решения ее судьбы в Российской ассоциации пролетарских писателей. В конце марта в Вешенскую приходит ответ от Фадеева, ставшего тогда одним из лидеров РАППа и руководителем журнала «Октябрь». «Фадеев предлагает мне сделать такие изменения, которые для меня неприемлемы никак, - сообщает Шолохов в письме к Левицкой. – Он говорит, ежели я Григория не сделаю своим, то роман не может быть напечатанным. А знаете, как я мыслил конец III книги. Делать Григория окончательным большевиком я не могу». Резкой критике со стороны РАППа подвергается не только образ главного героя романа. Не пропускали в печать, например, приведенный в главе XXXIX шестой части рассказ старика-старовера о произволе комиссара Малкина в станице Букановкой (Малкин в 1930 году был жив и находился на ответственном посту). Самым же крамольным, с точки зрения тех, от кого зависела судьба книги, было изображение Вешенского восстания, события, традиционно замалчиваемого в официальной советской печати (вплоть до 70-х годов роман Шолохова был практически единственной книгой об этом событии). Наиболее ортодоксальные рапповские вожди сочли, что писатель, приводя факты ущемления казаков Верхнего Дона, оправдывает восстание. В письме к Горькому от 6 июля 1931 года Шолохов объясняет причины восстания перегибами, которые были допущены по отношению к казаку-середняку представителями советской власти, причем сообщает, что в своем романе он сознательно упустил случаи наиболее жесткой расправы с казаками, явившиеся непосредственным толчком к восстанию.

В 1930 году в литературных кругах вновь зазвучали разговоры о плагиате. Поводом для них послужила вышедшая в Москве книга «Реквием. Памяти Л. Андреева», где, в частности, было помещено письмо от 3 сентября 1917 года, в котором Леонид Андреев сообщает литератору Сергею Голоушеву, что, как редактор газеты «Русская воля», забраковал его «Тихий Дон». И хотя речь шла о путевых заметках и бытовых очерках «С тихого Дона», которые, получив отказ Андреева, С. Голоушев напечатал в газете «Народный вестник» все в том же сентябре 1917 года под псевдонимом Сергей Глаголь, споры вокруг авторства казачьей эпопеи разгорелись с новой силой. В те дни Шолохов писал Серафимовичу: «…вновь ходят слухи о том, что я украл «Тихий Дон» у критика С. Голоушева – друга Л. Андреева и будто неоспоримые доказательства тому имеются в книге-реквиеме памяти Л. Андреева, сочиненной его близкими. На днях получаю книгу эту и письмо от Е. Г. Левицкой. Там подлинно есть такое место в письме Андреева С. Голоушеву, где он говорит, что забраковал его «Тихий Дон». «Тихим Доном» Голоушев – на мое горе и беду – назвал свои путевые заметки и очерки, где основное внимание (судя по письму) уделено политическим настроениям донцов в 1917 году. Часто упоминаются имена Корнилова и Каледина. Это дало повод моим «друзьям» поднять против меня новую кампанию клеветы. Что мне делать, Александр Серафимович? Мне крепко надоело быть «вором».

Необходимость вступаться за земляков, ставших жертвами коллективизации, критика со стороны РАППа, новая волна обвинений в плагиате – все это не располагало к творческой работе. И хотя уже в начале августа 1930 года на вопрос об окончании  «Тихого Дона» Шолохов отвечал:  «Мне остались одни охвостья», - намеревалась привезти в Москву седьмую часть в конце месяца, планам этим не суждено было осуществиться. Тем более что в это время его увлек новый замысел.

События дня сегодняшнего заслонил на время эпоху  Гражданской войны, и у Шолохова возникает желание написать «повесть листов на десять… из колхозной жизни». В 1930 году началась работа над первой книгой романа « С потом и кровью», получившего впоследствии название «Поднятая целина».

Осенью того же года Шолохов вместе с А. Веселым и В. Кудашевым выехал в Сорренто, что бы встретиться с Горьким, однако после трехнедельного «сидения» в Берлине в ожидании визы от правительства Муссолини писатель возвращается на родину: «Интересно было видеть, что делается сейчас дома, на Дону». С конца 1930 года по весну 1932-го Шолохов напряженно работает над «Поднятой целиной» и «Тихим Доном», окончательно склонившись к мысли о том, что третью книгу  «Тихого Дона» целиком составит шестая часть, в которую войдут прежние – шестая и седьмая. В апреле 1931 года писатель встретился с возвратившимся на родину Горьким и передал ему рукопись шестой части «Тихого Дона». В письме к Фадееву Горький высказался за публикацию книги, хотя, по его мнению, «она эмигрантскому казачеству несколько приятных минут». По просьбе Шолохова Горький, прочитав рукопись, передал ее Сталину. В июле 1931 года на даче Горького состоялась встреча Шолохова со Сталиным. Несмотря на то, что Сталина явно не устраивали многие страницы романа (например, излишне «мягкое» описание генерала Корнилова), в заключение беседы он твердо сказал: «Третью книгу «Тихого Дона» печатать будем!»

В редакции «Октябрь» пообещали возобновить публикацию романа с ноябрьского номера журнала, однако некоторые члены редколлегии решительно запротестовали против печатания, и шестая часть романа пошла в культпроп ЦК. Новые главы начали выходить в свет только с ноября 1932 года, но редакция сделала в них столь значительные купюры, что Шолохов сам потребовал приостановить печатание. В сдвоенном номере журнала редакция была вынуждена опубликовать изъятые из уже вышедших глав фрагменты, сопроводив их публикацию весьма неубедительным пояснением: «По техническим причинам (рассыпан набор) из № 1 и 2 в романе «Тихий Дон» М. Шолохова выпали… куски...» публикация третьей книги возобновилась с седьмого номера и завершилась в десятом. Первое отдельное издание третьей книги «Тихого Дона» вышло в конце февраля 1933 года в Государственном издательстве художественной литературы. Готовя книгу к печати, Шолохов восстановил все фрагменты, отвергнутые журналом «Октябрь».

В 1931 году режиссеры И. Правов и О. Преображенский сняли художественный фильм по роману «Тихий Дон» с великолепным актерским дуэтом: А. Абрикосов (Григорий) и Э. Цесарская (Аксинья). Однако фильм не сразу дошел до зрителя, обвиненный, как и роман, в «любовании казачьим бытом», в изображении «казачьего адюльтера».

С января по сентябрь 1932 года параллельно с выходом «Тихого Дона» в журнале «Новый мир» публикуется первая «Поднятой целины». И вновь автор встретил серьезное сопротивление со стороны редакции, которая потребовала изъять главы о раскулачивании. И Шолохов в очередной раз прибегнул к помощи Сталина, который, прочитав рукопись, дал указание: «Роман надо печатать».

В 1932 году Шолохов вступил в ВКП(б). начатую работу над второй книгой «Поднятой целины» временно пришлось отложить, чтобы завершить четвертую книгу «Тихого Дона». Однако жизнь снова нарушила творческие планы писателя – наступил страшный «голодомор» 1933 года. Шолохов стремился сделать все, чтобы помочь выжить своим землякам. Понимая. Что справиться с надвигающейся катастрофой голода местному руководству не под силу, Шолохов обращается к Сталину с письмом, в котором на пятнадцати страницах рисует ужасающую картину: «Т. Сталин! Вешенский район, наряду со многими другими районами Северо-Кавказского края, не выполнил плана хлебозаготовок и не засыпал семян. В этом районе, как и в других районах, сейчас умирают от голода колхозники и единоличники; взрослые и дети пухнут и питаются всем, чем не положено человеку питаться, начиная с падали и кончая дубовой корой и всякими болотными кореньями». Писатель приводит примеры преступных действий властей, выколачивающих у голодных крестьян «излишки» хлеба: «В Грачевском колхозе уполномоченный РК при допросе подвешивал колхозниц за шею к потолку, продолжал их допрашивать полузадушенных, потом на ремне вел их к реке, избивал по дороге ногами, ставил на льду на колени и продолжал допрос». Подобных примеров в письме немало. Приводит Шолохов и цифры: «Из 50 000 населения голодают никак не меньше 49 000. На эти 49 00 полученно 22 000 пудов. Это на три месяца».

Сталин, чьи директивы так рьяно выполняли местные хлебозаготовители, тем не менее не преми­нул откликнуться на письмо 28-летнего писателя: «Ваше письмо получил пятнадцатого. Спасибо за со­общение. Сделаем все, что требуется. Назовите циф­ру. Сталин. 16. IV. 33 г.». Ободренный тем, что его письмо не осталось без внимания, Шолохов пишет Сталину снова и не только сообщает цифру, которой оценивал потребность Вешенского и Верхне-Донского районов в хлебе, но и продолжает открывать вож­дю глаза на произвол, творимый в колхозах, и на его виновников, которых видел не только среди низового руководства. Сталин отвечает телеграммой, в кото­рой сообщает, что кроме отпущенных недавно сорока тысяч пудов ржи вешенцы получат дополнительно восемьдесят тысяч пудов, Верхне-Донскому району отпускается сорок тысяч. Однако в написанном затем письме Шолохову «вождь» упрекнет писателя в одно­боком понимании событий, в том, что он видит в хле­боробах исключительно жертв и оставляет без внима­ния факты саботажа с их стороны.

Только после тяжелейшего 1933 года у Шолохова наконец-то появляется возможность закончить чет­вертую книгу «Тихого Дона». Седьмая часть романа была опубликована в «Новом мире» в конце 1937 — начале 1938 года, восьмая, заключительная, появилась во втором и третьем номере «Нового мира» за 1940 год. В следую­щем году роман впервые вышел целиком отдельным изданием. К этому времени автор уже был избран де­путатом Верховного Совета СССР (1937) и действи­тельным членом Академии наук СССР (1939).

Позиция, которую занял Шолохов в 30-е годы, свидетельствует о гражданском мужестве писателя. В 1937 году он встал на защиту содержавшихся на Лубянке руководителей Вешенского района, обра­тился к Сталину, добился встречи с арестованным секретарем райкома Петром Луговым. Усилия Шоло­хова не пропали даром: руководители района были освобождены и восстановлены в своих должностях. В 1938 году он вступился за арестованного И. Т. Клей­менова, зятя Левицкой, бывшего сотрудника совет­ского торгпредства в Берлине, специалиста по ракет­ной технике, одного из создателей легендарной «ка­тюши». Писатель лично встретился с Берия, однако к моменту их встречи Клейменов был уже расстре­лян. В 1955 году М. Шолохов направил в Комиссию партийного контроля при ЦК КПСС письмо, в кото­ром указывал на необходимость реабилитации Клей­менова. Стараниями Шолохова была освобождена из заключения жена Клейменова, дочь Левицкой, Мар­гарита Константиновна. Вступался Шолохов и за на­ходящихся в лагере сына писателя А. Платонова и сына Анны Ахматовой Льва Гумилева, способствовал выходу в свет сборника самой Ахматовой (он вышел в 1940 году после восемнадцатилетнего вынужденно­го молчания поэтессы) и предлагал выдвинуть его на учрежденную в ту пору Сталинскую премию. И все это несмотря на то, что и над ним самим постоянно сгущались тучи. Еще в 1931 году на квартире Горь­кого всесильный в то время Г. Ягода сказал писате­лю: «Миша, а все-таки вы контрик! Ваш «Тихий Дон» белым ближе, чем нам!» Судя по анонимным письмам, полученным секретарем райкома П. Луго­вым и самим Шолоховым, в 1938 году местные че­кисты пытались угрозами заставить арестованных ими людей дать показания против Шолохова. Руко­водители Ростовского НКВД поручили секретарю парторганизации Новочеркасского индустриального института Ивану Погорелову изобличить Шолохова как врага, готовящего восстание донских, кубанских и терских казаков против советской власти. Честный человек, в прошлом бесстрашный разведчик, Погорелов принял решение спасти Шолохова и сообщил ему и Луговому о данном ему задании. По совету Погорелова Шолохов отправился в Москву к Сталину. При­был туда тайно и сам Погорелов. В кабинете Сталина, в присутствии своих покровителей из Ростовского НКВД он разоблачил их, предъявив в качестве веще­ственного доказательства записку с адресом конспи­ративной квартиры, написанную рукой одного из ростовских чекистов. В такой нелегкой ситуации, ба­лансируя между свободой и угрозой физического уничтожения, пришлось Шолохову работать над по­следней книгой «Тихого Дона».

После выхода заключительных глав казачьей эпо­пеи автор был выдвинут на соискание Сталинской премии. В ноябре 1940 года состоялось обсуждение романа в комитете по Сталинским премиям. «Все мы, — заявил тогда Александр Фадеев, — обижены концом произведения в самых лучших советских чувствах. Потому что 14 лет ждали конца: а Шолохов привел любимого героя к моральному опустоше­нию». Ему вторил кинорежиссер Александр Довжен­ко: «Я прочитал книгу «Тихий Дон» с чувством глу­бокой внутренней неудовлетворенности... Суммиру­ются впечатления следующим образом: жил веками тихий Дон, жили казаки и казачки, ездили верхом, выпивали, пели... был какой-то сочный, пахучий, устоявшийся, теплый быт. Пришла революция, со­ветская власть, большевики — разорили тихий Дон, разогнали, натравили брата на брата, сына на отца, мужа на жену, довели до оскудения страну... зарази­ли триппером, сифилисом, посеяли грязь, злобу, по­гнали сильных, темпераментных людей в бандиты... и на этом дело кончилось. Это огромная ошибка в за­мысле автора». «Книга «Тихий Дон» вызвала и вос­торги, и огорчения среди читателей, — отметил Алек­сей Толстой. — Конец «Тихого Дона» — замысел или ошибка? Я думаю, что ошибка... Григорий не должен уйти из литературы как бандит. Это неверно по отно­шению к народу и к революции»¹. Несмотря на не­гативные отзывы авторитетных деятелей культуры, в марте 1941 года Шолохову была присуждена Ста­линская премия I степени за роман «Тихий Дон». На второй день Великой Отечественной войны писатель перечислил свою премию в Фонд обороны.

В июле 1941 года Шолохов, полковой комиссар за­паса, был призван в армию, направлен на фронт, ра­ботал в Совинформбюро, был специальным коррес­пондентом «Правды» и «Красной звезды», участво­вал в боях под Смоленском на Западном фронте, под Ростовом на Южном фронте. В январе 1942-го полу­чил серьезную контузию при неудачной посадке са­молета на аэродроме в Куйбышеве, которая давала о себе знать на протяжении всей жизни.

Весной 1942 года появился рассказ Шолохова «Наука ненависти», в котором писатель создал образ героя, побывавшего в плену, несмотря на то что еще 16 августа 1941 года вышел приказ Ставки Верховно­го Главнокомандующего № 270, который приравни­вал пленных к предателям.

6 июля Шолохов приехал в Вешенскую, а через два дня немецкая авиация совершила налет на стани­цу. Одна из авиабомб попала во двор шолоховского дома, и на глазах писателя погибла его мать. Свой до­машний архив Шолохов осенью 1941 года сдал на хранение в районный отдел НКВД, чтобы его в слу­чае необходимости вывезли вместе с документами отдела, однако, когда в 1942-м немецкие войска стремительно вышли к Дону, местные организации спеш­но эвакуировались, и архив писателя, в том числе ру­кописи «Тихого Дона» и еще не напечатанной второй книги «Поднятой целины», был потерян. Только одну папку рукописей казачьей эпопеи сохранил и вернул писателю командир танковой бригады, оборо­нявшей Вешенскую.

Деятельность писателя в грозные военные годы была оценена советским правительством: в сентябре 1945 года писатель был награжден орденом Отечест­венной войны I степени.

Уже во время войны, когда в литературе господст­вовала малая проза, оперативно откликавшаяся на стремительно менявшуюся обстановку в стране, Шо­лохов начал работу над романом, в котором наме­ревался дать широкий охват военных событий. В 1943—1944 годах в «Правде» и «Красной звезде» печатаются первые главы этого романа, получившего название «Они сражались за Родину». Уже после войны, в 1949 году, Шолохов публикует его продол­жение.

В том же году вышел в свет 12 том собрания сочи­нений Сталина, в котором впервые было опубликова­но уже упоминавшееся письмо Ф. Кону, где говори­лось о грубых ошибках, допущенных автором «Тихо­го Дона». Публикация этого документа могла в те времена быть расценена редакторами как запрет на переиздание романа. Шолохов обратился к Сталину с письмом, в котором просил объяснить, в чем состоят эти ошибки. Ответа на письмо не последовало. После длительного ожидания Шолохов попросил Сталина о личной встрече. Встреча эта несколько раз отклады­валась, а когда наконец за Шолоховым прислали ма­шину, чтобы отвезти его в Кремль, писатель велел шоферу заехать в Гранд-отель, где заказал ужин. На напоминание о том, что его ждет Сталин, Шолохов ответил, что он ждал дольше, и не поехал на встречу. С тех пор отношения со Сталиным были прерваны, и в Москве до самой смерти вождя Шолохов больше не появлялся.

И хотя «Тихий Дон» продолжал издаваться, по-видимому, именно упоминание Сталина о «гру­бейших ошибках» Шолохова позволило редактору Гослитиздата К. Потапову подвергнуть роман беспре­цедентной цензурной правке. В издании 1953 года из романа бесследно исчезли целые фрагменты, касаю­щиеся, например, идейных суждений Бунчука и Ли-стницкого, изображения генерала Корнилова, Штокмана, отношений Бунчука и Анны Погудко, харак­теристики создаваемой в Ростове Добровольческой армии и т. п. Помимо купюр, редактор позволил себе искажения авторского языка, заменив колоритные шолоховские диалектизмы нейтральными общеупот­ребительными словами, и даже сделал собственные дополнения к тексту романа, среди которых — и упо­минания о Сталине1.

Летом 1950 года Шолохов завершил первую книгу романа «Они сражались за Родину» и принялся за вторую. По замыслу писателя роман должен был со­стоять из трех книг. Первую предполагалось посвя­тить предвоенной жизни, вторую и третью — событи­ям войны. «Роман я начал с середины. Сейчас у него уже есть туловище. Теперь я приживляю к туловищу голову и ноги»2, — писал автор в 1965 году. Для со­здания широкомасштабного произведения о войне личных фронтовых впечатлений и воспоминаний близких людей было, безусловно, недостаточно, по­этому Шолохов обратился в Генеральный штаб с просьбой разрешить ему работать в архивах. Полу-чин в июле 1950 года отказ в своей просьбе, он обра­тился за помощью к Г. М. Маленкову, но ответа от Него пришлось ждать восемь месяцев. Это нежелание власти помочь художнику стало одной из причин, по которой работа над романом затягивалась. Только в 1954 году были закончены и появились в печати но­вые главы романа о войне.

В 1954 году старейший русский писатель С. Сергеев-Ценский получил предложение от Нобелевского комитета выдвинуть кандидата на Нобелевскую пре­мию по литературе. По согласованию с руководством Союза писателей и секретариатом ЦК партии Сергеев-Ценский предложил кандидатуру Шолохова. Однако это предложение из-за длительности согласований пришло с опозданием, и комитет был вынужден от­казать в рассмотрении кандидатуры Шолохова.

В новогодние дни — 31 декабря 1956 и 1 января 1957 года — в «Правде» был опубликован рассказ «Судьба человека», в котором главным героем стал прошедший плен советский солдат. И хотя Шолохов не осмелился сказать о том, что ждало военноплен­ных на родине в дни войны, сам выбор героя стал ак­том гражданского мужества.

С 1951 года практически заново Шолохов воссоз­дает вторую книгу «Поднятой целины». 26 декабря 1959 года он позвонил главному редактору журнала «Москва» Е. Поповкину и сообщил: «Ну, поставил точку... Труд тридцати лет! Чувствую себя очень оди­ноким. Осиротел как-то»1. Вторая книга «Поднятой целины» вышла в свет в 1960 году. За этот роман Шолохову была присуждена Ленинская премия.

1 Слово о Шолохове. С. 406.

В конце 50-х — начале 60-х годов творчество Шо­лохова привлекло пристальное внимание кинемато­графистов. В 1957—1958 годах режиссер С. Гераси­мов снял фильм «Тихий Дон» с блистательным ак­терским ансамблем. В 1960—1961 годах А. Г. Иванов экранизировал «Поднятую целину». Особый зритель­ский успех выпал на долю фильма «Судьба человека • (1959), получившего главный приз Московского международного кинофестиваля, Ленинскую премию И совершившего триумфальное шествие по экранам многих стран мира. Этот фильм был режиссерским дебютом С. Бондарчука, сыгравшего в нем главную роль. Бондарчук еще не раз обращался к прозе Шоло­хова. В 1975 году он экранизировал роман «Они сра­жались за Родину», а перед самой своей кончиной за­вершил съемки новой киноверсии «Тихого Дона».

В 1965 году к Шолохову пришло официальное международное признание: за роман «Тихий Дон» ему была присуждена Нобелевская премия.

Что касается гражданской позиции Шолохова, то в послевоенные десятилетия она становится чрезвы­чайно противоречивой и все больше отдаляется от по­зиции автора «Тихого Дона».

Шолохов с интересом и неподдельным вниманием слушал поэму А. Т. Твардовского «Теркин на том свете», отвергнутую в 1954 году партийной цензу­рой, и в то же время ни в коей мере не признал поли­тической программы журнала «Новый мир», кото­рым Твардовский руководил в ту пору. Шолохов со­действовал публикации рассказа А. Солженицына «Один день Ивана Денисовича», но до конца жизни не принял солженицынской концепции истории и его оценки советской власти. Шолохов «пробил» из­дание сборника русских сказок, собранных и обрабо­танных находящимся в жестокой опале Андреем Платоновым, поставив на книге свое имя в качестве редактора, и в те же годы, по сути, принял участие в кампании против «космополитов», поддержав ста­тью М. Бубеннова «Нужны ли сейчас литературные псевдонимы?» (1951) своей статьей «С опущенным забралом», которую К. Симонов назвал «беспример­ной по грубости». В интервью французскому журналисту Шолохов неожиданно для многих заявил: «На­до было опубликовать книгу Пастернака «Доктор Живаго» в Советском Союзе, вместо того чтобы за­прещать ее», — и в то же время без уважения отозвался о самом романе.

В сентябре 1965 года КГБ арестовал писателей Ю. Даниэля и А. Синявского, обвинив их в антисоветской агитации и пропаганде, распространении антисоветской литературы. Вся мировая обществен­ность была обеспокоена этим фактом. В Союз писате­лей, советское правительство, в Президиум Верхов­ного Совета СССР, в редакции газет шли многочис­ленные письма в защиту незаконно преследуемых писателей. Многие деятели культуры обратились к Шолохову, которому только что была присуждена Нобелевская премия и который, по мнению мировой общественности, имел высокий авторитет как у чита­телей, так и у советских властей. Одним из первых в ноябре 1965 года к Шолохову обратился также нобе­левский лауреат Франсуа Мориак: «Если существует товарищество по Нобелевской премии, я умоляю своего знаменитого собрата Шолохова донести нашу просьбу до тех, от кого зависит освобождение Андрея Синявского и Юлия Даниэля»[1]. Затем последовали телеграммы от деятелей культуры Италии (15 подпи­сей), Мексики (35 подписей), Чили (7 подписей). Кампания обращений достигла своего пика к момен­ту церемонии вручения премии, которая состоялась 10 декабря 1965 года в Стокгольме. Но ни в печати, ни на церемонии Шолохов никак не ответил на полу­ченные обращения.

      В феврале 1966 года состоялся суд, который при­говорил Синявского к семи, а Даниэля к пяти годам заключения в колонии строгого режима. Накануне XXIII съезда партии шестьдесят два писателя обра­тились в президиум съезда, Президиум Верховного Совета СССР и Президиум Верховного Совета РСФСР с письмом, в котором, вступаясь за уже осужденных собратьев по перу, предлагали взять их на поруки. Фамилии Шолохова среди подписавших письмо нет. Зато на самом съезде Шолохов выступил с речью, в которой, в частности, сказал: «Мне стыдно за тех, кто оболгал Родину и облил грязью все самое светлое для нас. Они аморальны. Мне стыдно за тех, кто пы­тался и пытается брать их под защиту, чем бы эта защ­ита ни мотивировалась. Вдвойне стыдно за тех, кто предлагает свои услуги и обращается с просьбой от­дать им на поруки осужденных отщепенцев. <...> Попадись эти молодчики с черной совестью в памят­ные двадцатые годы, когда судили, не опираясь на строго разграниченные статьи Уголовного кодекса, а руководствуясь революционным правосознанием», ох, не ту меру наказания получили бы эти оборотни! А тут, видите ли, еще рассуждают о «суровости» при­говора»[2].

         Речь писателя вызвала шок среди советской интеллигенции. С гневным открытым письмом обрати­лась к нему Лидия Корнеевна Чуковская. «Дело писателей, — писала она, — не преследовать, а всту­паться... Вот чему учит нас великая русская литера­тура в лице лучших своих представителей. Вот ка­кую традицию нарушили Вы, громко сожалея о том, будто приговор суда был недостаточно суров! Писателя, как и всякого советского гражданина, можно и должно судить уголовным судом за любой проступок — только не за его книги. Литература уголовному суду неподсудна. Идеям следует противо­поставлять идеи, а не тюрьмы и лагеря. Вот это Вы и должны были заявить своим слушателям, если бы Вы, в самом деле, поднялись на трибуну как представитель советской литературы. Но вы держали речь как отступник ее... А литература сама Вам отомстит и себя... Она приговорит Вас к высшей мере наказа­ми, существующей для художника, — к творческому бесплодию»[3] (25 мая 1966 г.).

        В 1969 году Шолохов передал в «Правду» главы из романа «Они сражались за Родину». Главный редактор газеты М. Зимянин не осмелился самостоятельно опубликовать их, так как в них содержалась критика Сталина. И рукопись  была передана Брежневу. Прождав решения более трех недель, Шолохов сам обратился с письмом к Генеральному секретарю, в котором просил рассмотреть вопрос о Печатании но­вых глав. Однако ни ответа, ни личной встречи с Брежневым писатель так и не дождался. И вдруг «Правда» напечатала главы, без ведома автора выма­рав из них все, что касалось сталинского террора1. Вероятно, после этого Шолохов понял, что тои прав­ды о войне, которую он знал, ему рассказать не удастся. По словам дочери писателя, рукописи не-публиковавшихся глав романа Шолохов сжег. Боль­ше к художественной прозе писатель не обращался, хотя судьба отмерила ему еще пятнадцать лет жизни. Однако вряд ли только обида, нанесенная «Прав­дой», тому причина. Поразивший его в последние де­сятилетия творческий кризис Шолохов осознавал сам. Еще в 1954 году, выступая на Втором съезде со­ветских писателей, он сказал: «Термин «ведущий» в применении к человеку, который действительно ко­го-то ведет, сам по себе хороший термин, но в жизни бывает так, что был писатель ведущий, а теперь он уже не ведущий, а стоящий. Да и стоит-то не месяц, не год, а этак лет десять, а то и больше, — скажем, вроде вашего покорного слуги и на него похожих»2. Скончался М. А. Шолохов 24 февраля 1984 года. Еще при жизни Шолохова, в 70-е годы, поднялась новая волна обвинений писателя в плагиате. Только теперь она приобрела не форму слухов, а форму науч­ной дискуссии.

В 1974 году в парижском издательстве ИМКА-пресс вышло незавершенное из-за кончины автора исследование «Стремя «Тихого Дона» (Загадки рома­на)», подписанное псевдонимом Д* (только в 1990 году). Впервые издание восстановленного текста романа бы­ло осуществлено к 50-летию Победы,стало известно, что автором этой работы была извест­ный литературовед И. Н. Медведева-Томашевская). Книга вышла с предисловием А. И. Солженицына, в котором были и такие слова: «Перед читающей пуб­ликой проступил случай небывалый в мировой лите­ратуре. 23-летний дебютант создал произведение на материале, далеко превосходящем свой жизненный опыт и свой уровень образованности (4-классный). <...> Автор с живостью и знанием описал мировую войну, на которой не бывал по своему десятилетнему возрасту, и Гражданскую войну, оконченную, когда ему исполнилось 14 лет. Книга удалась такой ху­дожественной силы, которая достижима лишь после многих проб опытного мастера, — но лучший 1-й том, начатый в 1926 г., подан готовым в редакцию в 1927-м; через год же за 1-м был готов и великолепный 2-й; и даже менее года за 2-м подан и 3-й, и только про­летарской цензурой задержан этот ошеломительный ход. Тогда — несравненный гений? Но последующей А 5-летней жизнью никогда не были подтверждены и повторены ни эта высота, ни этот темп».

        Опираясь на проведенный анализ текста, автор «Стремени» приходит к выводу о наличии в романе «двух совершенно различных, но сосуществующих авторских начал». Истинному автору, по мнению in следователя, свойственно проявление «высокого гуманизма и народолюбия, которые характерны для русской интеллигенции и русской литературы 1М1Ю—1910 годов»2. Ему присущ язык, органически соединяющий народный донской диалект с интеллектуальной речью писателя. Работа же «соавтора» заключалась прежде всего в редактировании авторского текста в соответствии с идеологическими установками, полностью противоречащими авторским. Язык же «соавтора» отличается «бедностью и даже беспомощностью». Д* называет в своей работе и имя «истинного авто­ра» романа. Им, по ее мнению, является казачий пи­сатель Федор Дмитриевич Крюков (1870—1920), чья рукопись была передана С. Голоушеву и упоминается в письме Л. Андреева. С этой версией соглашается и публикатор «Стремени «Тихого Дона» А. Солжени­цын. Гипотезу Д* поддержал также Р. А. Медведев, издавший в 1975 году за границей на французском языке книгу «Кто написал «Тихий Дон»?», а позже на английском ее обновленный вариант «Загадки ли­тературной биографии Шолохова». Поскольку эти работы в Советском Союзе не публиковались, хотя и были хорошо известны в определенных кругах, сколько-нибудь серьезного опровержения выдвину­тых доводов в советской печати не прозвучало, а по­пытки защитить авторство Шолохова, не вступая в открытую дискуссию, а тем более замолчать пробле­му не только не привели к оправданию писателя, но, наоборот, нередко порождали сомнения даже в тех читателях, которые не были склонны отрицать ав­торство Шолохова. Иначе отнеслись к проблеме за границей. Американский славист Г. Ермолаев про­вел обстоятельный сопоставительный анализ текста «Тихого Дона» с текстами Шолохова и Крюкова и пришел к выводу, что Шолохова можно с большим основанием считать автором романа. Группа норвеж­ских ученых под руководством Г. Хьетсо привлекла к решению проблемы компьютерную технику и мето­ды математической лингвистики. С помощью коли­чественного анализа исследователи проверили гипо­тезу авторства Крюкова и пришли к выводам, опро­вергающим ее. Наоборот, их анализ подтвердил, что «Шолохов пишет поразительно похоже на автора «Тихого Дона».

Новый виток дискуссии начался уже после смерти Шолохова в 80—90-х годах. Среди наиболее значи­тельных работ этого периода следует назвать опубли­кованное в Израиле исследование 3. Бар-Селлы «Ти­хий Дон» против Шолохова» (1988—1994). Автор, проведя тщательное исследование текста романа, его стилистики, обнаружил многочисленные ошибки и неточности, а также назвал, целый ряд малоизвест­ных претендентов на авторство «Тихого Дона» и за­явил о своем открытии нового имени автора. В опуб­ликованных частях исследования имя его еще не на­звано, но Бар-Селла дает некоторые сведения о нем: «донской казак по происхождению, учился в Мос­ковском Императорском университете, автор двух (кроме «Тихого Дона») книг, расстрелян красными в январе 1920 года в городе Ростове-на-Дону. В момент гибели ему еще не исполнилось тридцати лет»1. В 1993 году в журнале «Новый мир» появилась об­ширная работа А. Г. и С. Э. Макаровых2. Не ставя пе­ред собой цель назвать конкретного автора романа, исследователи с помощью скрупулезного анализа вы­являют существование двух различных авторских редакций исходного текста «Тихого Дона» и механи­ческое, компилятивное их объединение «соавтором» текста при отсутствии видимого понимания им («со­автором») возникающих принципиальных расхожде­нии и внутренних противоречий.

Важнейшим аргументом против Шолохова как автора «Тихого Дона» в последние годы являлось отсутствие архивов, черновиков и рукописей романа. Однако, как оказалось, черновики первой книги ро­мана сохранились. Их разыскал журналист Лев Ко­мм й, о чем он сообщил в своих публикациях в на-ча но 90-х годов. В 1995 году в Москве вышла его кни-1Сто написал «Тихий Дон»: Хроника одного поис­ка», а которой опубликованы и прокомментированы наИм.с иные рукописи, воспроизведена авторская прав-||<4>ш.1х частей романа. Появление в печати датированных и правленных самим писателем рукописей стало серьезным аргументом в пользу авторства Шо лохова. Однако, не будучи уверенным в том, что «к хранителям архива не явятся непрошеные го­сти — коллекционеры, литературоведы, грабители и т. д.», Колодный не указал, в чьих руках находятся эти рукописи.

В конце 1999 года, в преддверии юбилея Шоло­хова (2000 год — год 95-летия со дня его рождения), в средствах массовой информации появились сооб­щения о том, что рукописи «Тихого Дона», все эти годы хранившиеся, как выяснилось, в семье Василия Кудашева, близкого друга писателя, погибшего во время Великой Отечественной войны, были обнару­жены сотрудниками Института мировой литературы им. Горького, которые вели поиск независимо от Л. Колодного. В интервью корреспонденту газеты «Комсомольская правда» директор института, член-корреспондент Академии наук России Ф. Ф. Кузне­цов рассказал следующее: «Самое главное для нас было определить, насколько серьезно то, чем облада­ют хранители рукописей. Когда договорились о при­емлемой цене и для нас, и для них, с их согласия был снят ксерокс. Сенсация! Другого слова не найдешь. 855 страниц, написанных от руки, — большая часть шолоховской рукой, другая — рукой Марии Петров­ны, жены писателя (тогда у Шолоховых еще не было пишущей машинки). Из них более пятисот страниц — черновики, варианты, фразы, перечеркнутые вдоль и поперек в поисках искомого слова, — короче, живые свидетельства авторской мысли, творческих иска­ний»1.

Трудно сказать, поставит ли введение в научный оборот этих рукописей точку в затянувшемся споре. Но уже сегодня ясно одно: у великих книг есть спо­собность жить своей жизнью, независимой от их со­здателей и критиков. Время подтвердило, что имен­но такая судьба уготована лучшим произведениям Михаила Шолохова.

Библиография

1.     М. А. Нянковский Шолохов в школе «Дрофа» Москва 2001 год

2.     С. Роговер  Русская литература XX века «Паритет» Санкт-Петербург 2002 год

3.     А. Овчаренко От Горького до Шукшина «Современник» Москва 1982 год

4.     Справочник школьника 5-11 классы «АСТ-Пресс» Москва 2001 год

---

^[1] Цена  метафоры,   или  Преступление   и  наказание

^[2] Цена  метафоры,   или  Преступление   и  наказание

Синявского и Даниэля. М., 1989. С. 18.

Биография М. А. Шолохова Научная биография М. А. Шолохова до сих пор не написана. Имеющиеся исследования оставляют немало белых пятен в истории его жизни. Официальная советская наука нередко замалчивала многие из тех событий, свидетелем или участ

 

• 14:21 05 Июля 2016
  Российско-китайский медуниверситет откроет магистерскую программу по TCM
• 01:21 05 Июля 2016
  На форуме МГУ Россия и Китай обсудят научно-образовательное сотрудничество
• 11:00 04 Июля 2016
  Реморенко: "ЕГЭ-туризм" в России сходит на нет
• 10:52 04 Июля 2016
  Летняя российско-австрийская школа откроется в Москве
• 15:31 01 Июля 2016
  В СПбГУ могут воссоздать географический факультет

Заказать уникальную работу