База знаний студента. Реферат, курсовая, контрольная, диплом на заказ

Бершак Ю.К., аспирант кафедры всеобщей истории

В июне 2000 г. корейский народ отмечает полувековой “юбилей” одного из важнейших событий своей истории. 25 июня 1950 г. начался конфликт, приведший к разделению Кореи на два независимых друг от друга государства. Война продолжалась три года и завершилась подписанием договора о перемирии в Панмунчжо, который до сих пор поддерживает состояние “ни войны, ни мира” между социалистическим севером и капиталистическим югом Корейского полуострова. Договор предусматривал также создание демилитаризованной зоны на общей границе этих стран. Во многом благодаря ее существованию события 1950-1953 гг. до сих пор не повторились.

Корейская война 1950-1953 гг. стала первым “горячим” эпизодом холодной войны. Это обусловило интерес ученых к различным аспектам этого конфликта. В последние годы он заметно возрос, что связано как с появлением новых источников по данному периоду, так и с нынешней актуальностью корейской проблемы, корни которой обоснованно видят в ее военной истории.

Начало китайской интервенции в Корее в ноябре 1953 г. - один из важнейших моментов корейской войны. С самого начала этого конфликта английская дипломатия стремилась не допустить этого события. Важнейшим шагом в этом направлении стала разработка Великобританией проекта демилитаризованной буферной зоны, призванной разделить китайские и американские войска, успокоить подозрения КНР о том, что силы ООН намерены двигаться и на территорию Китая, и не допустить тем самым вмешательства КНР в корейскую войну. Кроме того, установление демилитаризованной зоны между воюющими сторонами неизбежно привело бы к прекращению военных действий и началу мирных переговоров уже в ноябре 1950 г. Данная статья является попыткой ответить на вопрос, почему возможность предотвратить китайскую интервенцию в Корее не была осуществлена?

27 июня 1950 г (1) было принято решение о формировании контингента вооруженных сил ООН под американским командованием для помощи Южной Корее в отражении агрессии. Северная Корея оказалась более подготовленной к войне, что позволило ей не просто начать, но и очень успешно развить наступление. Сеул был взят уже в начале июля, а в августе северокорейские части вышли к южному побережью Корейского полуострова. В сентябре 1950 г., после высадки десанта объединенных сил ООН на юге Кореи, военные события начали развиваться в обратном направлении. Международные войска вернули захваченные ранее территории Республики Корея и вышли к границе КНДР. Теперь перед их командованием стоял вопрос, следует ли ограничиться восстановлением на полуострове status quo или использовать ситуацию для радикального укрепления здесь своих позиций и осуществить присоединение Северной Кореи к Южной. Эта возможность, однако, подразумевала определенный риск. Во-первых, в этом случае силы ООН под руководством США сами могли быть обвинены в агрессии. Во-вторых, военные неудачи Северной Кореи и выход американских войск к маньчжурской границе мог спровоцировать вступление в войну КНР, что сделало бы достижение цели объединения страны затруднительным. В-третьих, в зависимости от развития военной ситуации СССР мог бы открыто выступить на стороне Китая.

Незадолго до голосования в Генеральной Ассамблее ООН по поводу резолюции о целях объединенных сил ООН в Корее министр иностранных дел КНР Чжоу Эньлай выступил с заявлением. В случае, если американские войска пересекут 38-ю параллель, по которой шла граница между Южной и Северной Кореей, Пекин угрожал отправить свои войска на защиту последней (2). Однако 6 октября 1950 г. Генеральная Ассамблея ООН все же приняла решение о переходе 38-й параллели, и уже на следующий день американские военные части начали его осуществление, угрожающе приблизившись к границе с Китаем. 10 октября правительство КНР объявило действия ООН незаконными и предупредило еще раз: “Теперь, когда США перешли параллель, китайский народ не может бездействовать” (3). Американское руководство не принимало предупреждения Пекина всерьез. Государственный секретарь США Д. Ачесон даже заявил представителю британского министерства иностранных дел К. Янгеру, что, “если правительство КНР хочет участвовать в игре, оно должно поставить на кон больше, чем оно сделало это сейчас” (4).

В середине октября 1950 г. еще не было никаких признаков того, что Китай собирается осуществить свои угрозы. Затем последовало множество сообщений о передвижении китайских войск по направлению к границе Северной Кореи, и официально их присутствие там было подтверждено 31 октября (5). Сохранение неоккупированной полосы на корейско-китайской границе было одним из способов разубедить Китай в агрессивных намерениях США и тем самым предотвратить его вступление в войну.

Надо сказать, что сама идея подобной зоны возникла в США. Впервые она была высказана еще в конце июля 1950 г. во время обсуждения американским Департаментом обороны возможных военных задач США в корейской войне. Тогда речь шла о трех вариантах действий:

Освободить территорию Южной Кореи от врагов.

Оккупировать часть Северной Кореи, включая Пхеньян и важные пункты на Корейском перешейке (между 39-й и 40-й параллелями). Далее, вдоль китайской и советской границы должна быть организована неоккупированная демилитаризованная зона, чтобы успокоить подозрения КНР и СССР о том, что на них намереваются напасть.

Оккупировать всю Корею и провести там выборы под наблюдением ООН.

В ходе обсуждения было решено, что только третий вариант обеспечит “удовлетворительное политическое решение” (6). Первый и второй сценарий были отвергнуты по одной причине: Корея осталась бы необъединенной, а это оставляло условия для возобновления войны в будущем.

Однако Государственный департамент США настаивал, что оккупация севера должна проводиться “за исключением района, прилегающего к границам Китая и СССР” (7). Иначе говоря, признавалась необходимость хотя бы узкой неоккупированной полосы на севере территории КНДР.

Окончательное решение было предложено Национальным советом по безопасности США 9 сентября 1950 г.: “...объединенные войска ООН не должны пересекать границу Манчжурии или СССР. Тактически, не следует использовать некорейские войска в северо-восточных провинциях, прилегающих к границе СССР, а также вдоль маньчжурской границы” (8). В таком варианте организация разделительной зоны не являлась категорическим предписанием, а лишь вопросом тактики. Действительно, в директивах, которые командующий объединенными войсками ООН в Корее американский генерал Д. Макартур получал из Вашингтона в тот период, не упоминалось, что какая-либо часть Кореи должна была быть исключена из действия его военной администрации. И без того нечеткая идея буферной зоны в американской стратегии в начале осени 1950 г. исчезла совсем.

В конце октября 1950 г. генерал Макартур заявил, что он смог бы возобновить наступление и быстро занять всю территорию Северной Кореи при условии, что ему разрешат остановить приток китайских подкреплений путем вторжения в воздушное пространство КНР и бомбардировки мостов через реку Ялу (9). Эта река служила границей Северной Кореи и Китая. Иными словами, Макартур настаивал на распространение военных действий на территорию КНР, что стало бы расширением не только географических, но и политических масштабов конфликта.

В тот момент, в конце октября, реакция Великобритании на это опасное намерение Макартура проявилась лишь в том, что британское командование выразило свою обеспокоенность использованием британских войск в районе реки Ялу (10). Американский Объединенный Комитет начальников штабов заверил Великобританию, что ее войска не подойдут к китайской границе ближе, чем на 30 миль. Действительно, 30 октября 1950г. 27-я бригада Содружества (сформированная из английских и австралийских войск), которая была в авангарде наступления на север, была заменена американскими частями примерно в 40 милях от границы (11).

Как уже упоминалось выше, создание демилитаризованной зоны было призвано предотвратить китайскую интервенцию в Корею. Казалось бы, появление китайских отрядов в районе корейской границы в конце октября и официальное признание их присутствия там китайским правительством 4 ноября 1950 г. лишило идею о буферной зоне всякой актуальности. Однако после 4 ноября китайские войска примерно три недели выжидали в горах и не проявляли своего присутствия. Намерения Пекина еще нельзя было считать ясными, и эти три недели передышки были прекрасной возможностью для активизации мирных усилий по предотвращению китайского вторжения в Корею, пока оно еще не началась в полном объеме.

США и Великобритания, тем не менее, склонны были действовать в ином направлении. Например, Э. Бевин прокомментировал ситуацию так: “Мы должны признать высокую степень серьезности последствий китайской интервенции. Тем не менее, мы должны организовать войска ООН так, чтобы можно было справиться с любыми силами противника” (12). Иными словами, Великобритания и США не планировали каких-либо переговоров с Пекином. Более того, Великобритания не поддерживала подобные инициативы со стороны других стран. Когда 6 ноября 1950 г. австралийский представитель в Генеральной Ассамблее ООН высказался о необходимости как можно быстрее сделать публичное заявление о том, что “силы ООН не тронут гидроэлектрические сооружения на реке Ялу. ...В ближайшее время вдоль северной границы КНДР в той или иной форме будет установлена нейтральная, демилитаризованная, по возможности, интернациональная, зона” (13). Реакция британского министерства иностранных дел на эту инициативу была весьма осторожной: “…Трудность в том, что реализация этого предложения подразумевает сотрудничество со стороны Пекина, а единственное, чего не хотят китайцы - это создание нейтральной зоны. В их интересах накалить ситуацию и втянуть войска ООН в партизанскую войну” (14).

Однако постепенно мысль о возможности использовать паузу в военных действиях для предотвращения китайской интервенции все-таки стала обсуждаться. Г. Трумэн описывает заседание Национального Совета Безопасности США 9 ноября 1950 г, на котором Д. Ачесон предложил организовать буферную зону на десять миль по обе стороны от реки Ялу (15). Зона должна была распространяться и на китайскую территорию, поэтому возможность реализации этого варианта практически равнялась нулю.

Несмотря на то, что Д. Ачесон не упоминает об этом заседании в своей книге (16), он действительно серьезно занимался этим планом, пытаясь привлечь к его обсуждению и Великобританию. Британский посол в США О. Фрэнкс в своей телеграмме в Лондон 11 ноября 1950 г. сообщает о предложении организации “невоюющей полосы к югу и северу от реки Ялу”. Он подчеркнул, что “на данный момент это всего лишь идея, но если у Великобритании есть какие-либо соображения, Государственный департамент США выслушает их с благодарностью” (17).

Министерство иностранных дел Великобритании высказало США те же сомнения, что и ранее по поводу австралийской инициативы. Сотрудник Дальневосточного департамента министерства иностранных дел Великобритании Г. Базард выразил мнение, что “…Китай никогда не примет такой формы создания демилитаризованной зоны. А зона только к югу от границы без такой же к северу будет только на руку коммунистам” (18). Вероятно, этот негативный взгляд был преобладающим в министерстве иностранных дел в тот момент. Э. Бевину нужен был определенный толчок для принятия идеи о буферной зоне, тем более, что ее американский вариант действительно вызывал слишком много сомнений.

Таким толчком стала позиция британских военных. 10 ноября 1950 г. Британский Комитет начальников штабов признал, что в Корее уже присутствуют 35000 солдат армии КНР (19). Из этого следовал вывод, что “стремление захватить всю территорию Корейского полуострова и установить там режим наблюдения ООН теперь является просто неразумным, так как несет риск превращения данного конфликта в серьезную войну. В дальнейшем, в ходе военных действий необходимо иметь в виду, что расширение конфликта недопустимо” (20).

Руководствуясь этим, командование армии и правительство Великобритании разработало план отхода сил ООН к 40-ой параллели, находящейся к северу от 38-ой. Согласно этому плану, именно 40-я параллель должна была стать северной границей демилитаризованной буферной зоны, призванной разделить китайские и американские войска (21). На этом же заседании, 10 ноября 1950 г., было решено обратиться с предложением о создании такой зоны к правительствам США и стран-членов Британского Содружества, пославшим свои войска в Корею под флагом ООН (22).

13 ноября 1950 г. Британский Комитет начальников штабов обсудил вариант буферной зоны, предложенный Д. Ачесоном. Военные признали, что “успешное завершение кампании в Корее без серьезного риска распространения конфликта уже невозможно. ООН мало выиграет, а западные страны могут много потерять, стремясь к безоговорочной капитуляции”, которая, к тому же, способна лишить их поддержки азиатских стран. В результате они рекомендовали немедленно остановиться на существовавшей на тот момент линии фронта Чонджу-Хыннам до обсуждения этой проблемы в ООН, а район к северу от этой линии до китайской границы объявить демилитаризованной зоной (23).

Приняв рекомендации военных, 13 ноября 1950 г. британский кабинет министров сформулировал свои предложения и направил их в Вашингтон:

Установление демилитаризованной зоны от линии Чонджу-Хыннам до китайской и советской границы.

Наблюдение за демилитаризованной зоной должно осуществляться ООН совместно с КНР.

Создание временной администрации под эгидой ООН, после того, как армия КНДР сложит оружие.

Остановка дальнейшего продвижения войск ООН (24).

Если сравнить выдвинутый в ноябре 1950 г. британский план буферной зоны с приведенным выше обсуждением этой идеи в американском руководстве в июле-сентябре того же года, можно сказать, что разница между ними была принципиальной. Во-первых, английский вариант предполагал создание демилитаризованной полосы гораздо южнее обсуждаемого в США района, на границе Северной и Южной Кореи, и она должна была захватывать территории обеих этих стран.

Во-вторых, Великобритания рассматривала создание буферной зоны как стратегически важный вопрос, создающий основу для начала переговоров о завершении войны в целом, тогда как американское руководство оставило решение этого вопроса, как тактического, на усмотрение генерала Макартура. В последнем случае идея создания демилитаризованной зоны не имела шансов на реализацию.

Э. Бевин был весьма настойчив, неоднократно выдвигая британский вариант буферной демилитаризованной зоны при обсуждении с США (25). Кроме того, с предложением были ознакомлены члены делегации КНР, ненадолго приезжавшей в Нью-Йорк в ноябре 1950 г. Британский министр иностранных дел подчеркивал, что его реализация позволит его стране “ликвидировать дорогостоящие военные обязательства в Корее, которая не является для Великобритании районом стратегической и экономической важности” (26). Однако как США, так и Китай не согласились с необходимостью организации какой-либо разделительной зоны.

15 ноября 1950 г. О.Фрэнкс доложил об обсуждении этого вопроса с Д. Ачесоном. Последний признал, что смотрит на британские предложения “с симпатией и живым интересом” (27). Единственное критическое замечание гос.секретаря США заключалось в том, что успешность британского плана зависела от намерений Китая, которые в тот момент, по его мнению, невозможно было выяснить каким-либо способом, кроме военной пробы. Если китайские интересы ограничивались обороной своей границы, то этот план полезен и конструктивен. Но если Китай намеревался занять часть Северной Кореи или отбросить войска ООН на юг, то план не будет иметь эффекта (28). Иными словами, Д. Ачесон не хотел останавливать уже запланированное наступление Макартура к китайской границе. Невозможность предсказать китайские планы была важным фактором, влияющим на политику США на Дальнем Востоке.

Э. Бевин счел, что опасения США по поводу намерений Пекина не являются принципиальным несогласием с буферной зоной как таковой, и начал активную подготовку к обсуждению плана. Сообщая о плане правительствам стран Британского Содружества, он старался убедить их в преимуществах совместных действий для предотвращения китайской интервенции. Австралийское правительство быстро согласилось. Франция, к которой Великобритания также обратилась заранее, сообщила, что ее представитель в ООН выступит в пользу демилитаризованной зоны (29).

Однако правительство КНР не высказало никакой заинтересованности в переговорах о демилитаризованной зоне и никак не прокомментировало это предложение. Более того, у американских и британских дипломатов были все основания согласиться с мнением советника Д. Ачесона Ф. Нува, что “ни в китайской пропаганде, ни в официальных заявлениях не было указаний, что китайская поддержка Северной Кореи имеет ограниченные цели. Все усилия Китая направлены на то, чтобы изгнать иностранные войска из Кореи в целом” (30).

18 ноября 1950 г. Д. Ачесон попросил Э. Бевина отложить выступление со своей инициативой в Совете Безопасности ООН (31). Вероятно, гос. секретарь предполагал, что в военном ведомстве, да и в Государственном Департаменте США британские предложения встретят серьезную оппозицию. Дело в том, что Э. Бевин предложил провести южную границу буферной зоны по самой узкой части Корейского перешейка, так как это была самая короткая, то есть удобная для обороны линия. Однако войска ООН к 13 ноября уже занимали очень большой район к северу от Корейского перешейка, который британский министр иностранных дел ошибочно полагал еще не занятым. В этой ситуации реализация британского плана предполагала не просто остановку дальнейшего продвижения войск ООН, а вывод войск с уже захваченных территорий. С этим было трудно согласиться по чисто психологическим причинам. 21 ноября 1950 г., на специально созванной конференции по вопросам государственной обороны США было принято решение не поддерживать британское предложение о буферной зоне в ООН (32).

В тот же день Д. Ачесон еще раз попросил Э. Бевина не раскрывать британский план организации демилитаризованной зоны в ближайшем будущем, объяснив это предстоящим наступлением Макартура в Корее. Гос.секретарь стремился избежать раскола в альянсе западных стран в ООН, так как Великобритания, Франция и многие другие страны вероятнее всего проголосовали бы за установление буферной зоны, тогда как США уже решили голосовать против.

22 ноября 1950 г. Э. Бевин согласился с просьбой Д. Ачесона. В своем послании он писал: “Я уверен, что мои предложения - это наилучшая возможность быстро завершить конфликт и, несмотря на очевидные трудности, мы должны отстаивать ее, хотя в данный момент и не публично” (33). Это показывает, что Э. Бевин пока еще не подозревал о фактическом отказе США от идеи буферной зоны.

24 ноября, когда войска Макартура начали движение на север, противоположное тому, что предлагали англичане, Д. Ачесон вынужден был раскрыть принципиальные возражения американского правительства по поводу британского плана. Во-первых, его реализация повлекла бы за собой вывод войск из огромных районов, уже оккупированных к северу от Корейского перешейка. Во-вторых, нет уверенности в том, что демилитаризованная зона будет именно таковой, и китайские и северокорейские войска действительно не будут там находиться. В - третьих, проект буферной зоны и его принятие Китаем трактовалось Великобританией как условие для начала мирных переговоров. Однако любая договоренность должна достигаться в ходе переговоров, а не перед их началом. В-четвертых, важно, чтобы переговоры базировались на сильной военной позиции войск ООН в Корее (34).

Наступление Макартура должно было обеспечить именно последнее условие. Однако в течение следующих трех дней войска ООН были отброшены мощными китайскими силами. Стремительность китайского наступления была столь велика, что потеря укрепленной линии на Корейском перешейке была неизбежна. Теперь можно было не сомневаться, что британский план был мертв, и в политическом, и в военном плане, и выдвигать его для обсуждения в ООН уже не имело смысла.

Прекрасно понимая сложившееся положение, Великобритания, однако, не стала окончательно признавать отказ от своего стремления. Сообщая правительству о развитии событий на заседании 29 ноября 1950 г., Э. Бевин сделал следующий вывод о перспективах реализации своего проекта: “Ситуация трудная, но не безнадежная” (35). Премьер-министр Великобритании К. Эттли согласился с этой оценкой, предупредив о возможности отвлечения непропорционально больших военных ресурсов для Кореи в ущерб жизненно важным для интересов Великобритании районам Европы и Ближнего Востока: “Это ловушка, в которую мы не должны попасть” (36).

В целом можно сказать, что из всех возникавших в ходе войны вариантов организации буферной зоны проект Великобритании наиболее оптимально сочетал интересы участников конфликта.

Неудача его реализации была обусловлена следующими обстоятельствами. США недооценили намерения и возможности Китая и переоценили свои военные возможности, в результате чего сделали неверную ставку лишь на военный способ объединения Кореи. Кроме того, вся история отношений США и КНР после Второй мировой войны мешала американцам отнестись к британскому предложению конструктивно. Дело в том, что установление буферной зоны означало бы признание права КНР участвовать в определении будущего Кореи. Это было неприемлемо для США, так как они в то время даже не признавали пекинское правительство легитимным и поддерживали администрацию Ли Сын Мана, укрепившуюся на Тайване. Китае также был склонен очень высоко оценивать свои военные возможности и считал военную дипломатию более результативной. Великобритания осознала границы своих военных возможностей раньше их обоих, и поэтому была заинтересована в скорейшем завершении войны в Корее.

Можно сказать, что в конце ноября - начале декабря 1950 г. британская внешняя политика в корейском вопросе испытывала кризис. Все решения британских дипломатов носили вынужденный характер. Они оказались перед выбором: либо серьезная трещина в англо-американском альянсе, либо неохотное участие Великобритании в войне, которая могла вызвать разногласия внутри Британского Содружества, истощала ресурсы и отвлекала внимание США от Европы. Единственным выходом из этой ситуации было проведение собственной активной политики, выдвижения собственных инициатив, направленных на скорейшее завершение корейского конфликта. Именно такой инициативой стало предложение Великобритании об организации буферной зоны.

Однако Великобритания проявила необычайную уступчивость перед США в вопросе о своем выступлении с предложением создания буферной зоны в ООН. Это можно объяснить не только нежеланием обострения отношений с более сильным союзником, но и неоднозначным отношением к этой идее внутри правящих кругов самой Великобритании. Министерство иностранных дел с самого начала войны скептически относилось к предложениям об организации подобных зон, выдвигаемым другими странами, некоторые его сотрудники сохранили такое отношение и к предложению Э. Бевина. Это обусловило непоследовательность Великобритании в отстаивании своего проекта и его неудачу.

Показательно, что британские дипломаты, будучи слишком уступчивыми в обсуждении предложения о буферной зоне, в других важных вопросах занимали более решительную позицию. 16 ноября 1950 г. Э. Бевин направил США очень решительную ноту, возражающую против предложения США разрешить военно-воздушным силам Макартура совершать боевые вылеты над территорией Китая для преследования русских МИГов, прилетающих из-за маньчжурской границы (37). Это намерение встретило возражения также и со стороны других стран, и, в конце концов, американское руководство отказалось от него. Это стало дипломатическим успехом Великобритании, несколько смягчившим неудачу с буферной зоной.

Не только неконструктивное отношение США и Китая к британскому предложению не позволили ему реализоваться. Оно было бы легче принято Соединенными Штатами, если войска ООН не продвинулись вглубь Северной Кореи так далеко, и им не нужно было бы отступать в соответствии с английским планом.

Великобритания выдвинула свой вариант буферной зоны слишком поздно, так как он возник в результате кризиса ее политики, тогда как должен был и мог предотвратить его. Поэтому кризис корейской политики Великобритании сохранился и влиял в целом на англо-американские отношения, которые в конце осени 1950 г. находились в состоянии серьезного напряжения.

Примечания

Известия. -М. -1950. -27 июня; Sir. O.Franks (Washington) to Mr. Younger, 27 June 111950// Documents on British Policy Overseas, Series 2, Volume 4,-L.:HMSO.1988.-P.3.

Mr. Hutchison (Peking) to Attlle, 3 October 1950 // Op. cit., P. 166.

Ibid.

Mr. Acheson to Attlee, 3 October 1950 // Op. cit., P. 169.

Sir O. Franks (Washington) to Mr. Bevin, 1 November 1950 // Op. cit., P. 189.

Department of Defence: US Courses of Action in Korea, 31 July 1950 // Foreign Relations of the United States. 1950, Vol. VII (Washington, 1976), P. 502- 510.

Цит по: Dobbs Charles M. The Unwanted Symbol: American Foreign Policy to The Cold War and Korea (Kent, Ohio. 1981), P. 112.

Sir O. Franks (Washington) to Mr. Bevin, 11 September 1950 // Documents on British Policy Overseas, Series II, Vol. IV (London: HMSO, 1988), P. 154.

British Joint Service Mission (Washington) to Ministry of Defence, 8 November 1950 // Op. cit., P. 194.

Callum Mc. Donald. Britain and Korean War (Oxford. 1990), P. 32.

Ibid., P. 34.

Mr. Bevin to Sir O. Franks (Washington), 3 November 1950 // Documents on British Policy Overseas, Series II, Vol. IV (London: HMSO, 1988), P. 173.

G. Jebb (New York) to Foreign Office, 6 November 1950 // Op. cit., P.182.

Extract from The Conclusions of a Meetings of The Cabinet, 8 November 1950 // Op. cit., P. 197.

H.S. Truman, Years of Trial and Hope. 1946-1953 (London. 1956), P. 402.

D. Acheson. Present of The Creation (London. 1970).

Pranks to Foreign Office, 10 November 1950 // Documents on British Policy Overseas, Series II, Vol. IV (London: HMSO, 1988), P. 201.

Minute by G.G. Buzzard, 13 November 1950 // Op. cit., P. 203.

Memorandum by Mr. Bevin, 10 November 1950 // Op. cit., P. 201.

Memorandum by Mr. Bevin, 10 November 1950 // Op. cit., P. 201.

Ibid.

Extract from The Conclusions of a Meetings of The Cabinet, 13 November 1950 // Op. cit., P. 203

Chiefs of Staff Meeting, 13 November 1950 // Op. cit., P. 205.

Mr. Bevin to Sir O. Franks (Washington), 13 November 1950 // Op. cit., P. 205.

Mr. Bevin to Sir O. Franks (Washington), 14 November, 17 November, 23 November 1950 // Op. cit., PP. 202, 206, 213.

Mr. Bevin to Sir O. Franks (Washington), 2 December 1950 // Op. cit., P. 227.

Sir O. Franks (Washington) to Foreign Office, 10 November 1950 // Op. cit., P.210.

Sir O. Franks to Mr. Bevin, 15 November 1950 // Op. cit., P. 210.

Cullum McDonald, Op. cit., P.97.

Цит. по: Dobbs Charles H. Op. cit., P. 214.

Sir O. Franks (Washington) to Mr. Bevin, 18 November 1950 // Documents on British Policy Overseas, Series II, Vol. IV (London: HMSO), P. 211.

Dobbs Charles H. Op. cit., P. 301.

Mr. Bevin to Sir O. Franks (Washington), 22 November 1950 // Op. cit., P. 219.

Mr. Acheson to Mr. Bevin, 24 November 1950 // Op. cit., P. 224.

Extract from The Conclusions of a Meeting of The Cabinet, 29 November 1950 // Op. cit., P. 217.

Record of a Meeting of The Prime Minister and Foreign Secretary with French Prime Minister and Minister of Foreign Affairs, 2 December 1950 // Op. cit., P. 231.

Mr. Bevin to Mr. Acheson, 16 November 1950 // Op. cit., P. 196.

Список литературы

Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.yspu.yar.ru

Бершак Ю.К., аспирант кафедры всеобщей истории В июне 2000 г. корейский народ отмечает полувековой “юбилей” одного из важнейших событий своей истории. 25 июня 1950 г. начался конфликт, приведший к разделению Кореи на два независимых друг от др

 

• 14:21 05 Июля 2016
  Российско-китайский медуниверситет откроет магистерскую программу по TCM
• 01:21 05 Июля 2016
  На форуме МГУ Россия и Китай обсудят научно-образовательное сотрудничество
• 11:00 04 Июля 2016
  Реморенко: "ЕГЭ-туризм" в России сходит на нет
• 10:52 04 Июля 2016
  Летняя российско-австрийская школа откроется в Москве
• 15:31 01 Июля 2016
  В СПбГУ могут воссоздать географический факультет

Заказать уникальную работу