База знаний студента. Реферат, курсовая, контрольная, диплом на заказ

Особенности юридической терминологии в английском и русском языках

 

ВВЕДЕНИЕ

Важность изучения терминологии в современном мире неоспорима, так как терминология является, с одной стороны, связующим звеном между различными областями знаний, а с другой стороны способствует четкому разграничению понятий. В связи со стремительным научно-технологическим прогрессом представляется необходимым уделять должное внимание терминологическому аппарату различных наук. Терминология не стоит на месте, она постоянно развивается, расширяет свои границы. Ее исследованием занимаются как лингвисты, так и терминологи – представители соответствующих областей науки и техники.

Актуальность темы предпринятого исследования определяется тем фактом, что юридическая терминология, по праву считается одной из наиболее значимых отраслевых терминосистем. Следует заметить, что терминология права широко используется не только в профессиональной среде, но и в других сферах языковой коммуникации, поэтому существует большой спрос на изучение языка права для специальных целей.

Юридическая терминология является уникальным объектом исследования, так как характеризуется большим разнообразием сфер применения по сравнению с другими терминосистемами. По сведениям Комиссии по жанрам юридических текстов (Великобритания), количество используемых в профессиональной сфере типов текстов насчитывает около семидесяти. Такое жанровое многообразие обусловлено множественностью источников права, а применительно к английской юридической терминологии, и развитостью англосаксонской правовой семьи, к которой причисляются, прежде всего, правовые системы США и Великобритании.

Проводить исследование систем юридических терминов и понятий в английском и русском языках довольно сложно, так как приходится иметь дело не столько с самими терминами, сколько с разными правовыми системами (как известно, существуют глубокие различия между российским кодифицированным и англо-американским прецедентным правом, которые проявляются, в том числе и на уровне терминологии). Словарное соответствие часто не дает правильного представления о лексической единице, так как за аналогичными терминами в двух языках стоят разные понятия или разный объем значения близких по смыслу понятий. Например, «prosecutor» означает «прокурор», однако функции этих фигур в системах американского и российского права не совпадают, и американец, услышав слово «prosecutor», представляют себе нечто иное по сравнению с тем, что вкладывает в слово «прокурор» русскоговорящий носитель языка.

Объектом исследования является англоязычная и русскоязычная юридическая терминология.

Предмет исследования – особенности юридической терминологии в английском и русском языках.

Целью данного исследования является раскрытие основных проблем изучения эволюции юридической терминологии на примере английского и русского языков.

Теоретической основой исследования послужили труды таких ученых, как С.С. Алексеев, Л.С. Бархударов, Р.А. Будагов, Д.С. Лоте, В.М. Лейчик, Д.И. Милославская, Л.Л. Нелюбин, А. Никинин, А.С. Пиголкин, А.А. Реформатский, М.А. Рейснер, С.П. Хижняк, И.О. Чистяков.

Для решения поставленных задач в данной работе используются следующие методы:

- изучение и анализ текстов законов, нормативных правовых актов, кодексов;

- сравнительный анализ английской и американской юридической терминологии;

- теоретические исследования в области лингвистики (лексическая система языка);

- исследование исторических предпосылок, повлиявших на лексический состав юридической терминологии.

Научная новизна. Несмотря на все возрастающую значимость в современном мире правовой науки и разнообразие сфер ее применения, юридическая терминология как в русском, так и в английском языке исследована в недостаточной степени. В данной работе проводится анализ состояния юридической терминологии на примере английского и русского языка на современном этапе ее развития, а также предпринимается попытка рассмотреть указанную терминологию через призму исторических процессов, протекавших в ходе становления государства и права в Англии и России. Для этого в дипломную работу включена глава «Возникновение и развитие права».

Теоретическая значимость проведенного исследования состоит в том, что его результаты могут быть использованы в учебной программе курса английского языка для студентов юридических факультетов, вузов и колледжей.

Практическая значимость работы определяется тем, что была подробно исследована проблема изучения юридической терминологии на примере текстов законов, нормативных актов, кодексов.

Материалом исследования послужили: англоязычные и русскоязычные печатные тексты научного и публицистического дискурсов, текст Гражданского кодекса РФ, Уголовно-исполнительного кодекса РФ, Арбитражного процессуального кодекса РФ, тексты законодательных и нормативно правовых актов, а также отдельные термины, извлеченные путем сплошной выборки из Российской юридической энциклопедии, англоязычных и русскоязычных специальных словарей и других справочных материалов.

Структура работы определяется задачами исследования, практической целесообразностью изложенного материала и логикой раскрытия данной темы. Дипломная работа состоит из введения, трех глав, заключения и библиографического списка.

Объем работы – 68 страниц машинописного текста.

ГЛАВА 1. ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ПРЕДПОСЫЛКИ ИЗУЧЕНИЯ ЮРИДИЧЕСКОЙ ТЕРМИНОЛОГИИ

 

1.1 Определение понятия «термин». Основные характеристики термина. Терминология и лексическая система языка

 

Слово «термин» происходит от латинского «terminus» (граница, предел). Лингвисты дают различные определения данному понятию.

А.А. Реформатский определяет термины «как однозначные слова, лишенные экспрессивности»[1]. М.М. Глушко констатирует, что «термин – это слово или словосочетание для выражения понятий и обозначения предметов, обладающее, благодаря наличию у него строгой и точной дефиниции, четкими семантическими границами и поэтому однозначное в пределах соответствующей классификационной системы»[2]. И.В. Арнольд дает такое определение: «Термин – слово или словосочетание, обозначающее понятие специальной области знаний, науки или культуры»[3].

В Лингвистическом энциклопедическом словаре отмечены такие особенности термина, как:

1)  системность;

2)  наличие дефиниции (для большинства терминов);

3)  тенденция к моносемантичности в пределах своего терминологического поля;

4)  отсутствие экспрессии;

5)  стилистическая нейтральность[4].

В.В. Алимов определяет систематичность как «способность термина отражать систематизированное расположение понятий и легко входить в новые сочетания, закрепляющие в своих названиях новые видовые понятия, появляющиеся в ходе развития определенной отрасли знаний»[5].

Традиционно основным требованием, предъявляемым к термину, является однозначность (моносемантичность). В терминах мы имеем наиболее точное, концентрированное и экономное определение научной или технической идеи[6]. В отличие от большинства лексических единиц, термины обозначают точно определенные понятия, предметы, явления; как идеал – это однозначные, лишенные синонимов слова (и словосочетания), нередко иноязычного происхождения; среди них есть и такие, значения которых ограничены исторически[7]. В общетерминологическом плане требование однозначности термина реализуется двумя путями, так как существуют две категории терминов:

1)  общенаучные и общетехнические термины;

2)  специальные (номенклатурные) термины.

Общенаучные и общетехнические термины выражают общие понятия науки и техники. В свою очередь номенклатура представляет собой «совокупность специальных терминов-названий, употребляющихся в данной научной области»[8]. Для четкого разграничения общенаучных и специальных (номенклатурных) терминов необходимо ввести понятие «номен». А.А. Уфимцева считает, что «если в значении слова специальной лексики сигнификат (т.е. область смыслового содержания языковой единицы, которая заключает в себе характеризующую информацию об обозначаемом предмете) превалирует над денотатом (т.е. объектом языкового обозначения, реальным предметом или классом предметов, как типовом представлении предмета реальной действительности), то мы имеем термин, если наоборот, то речь идет о номене»[9]. «Благодаря своей предметной направленности научные термины имеют ослабленную связь с понятием. Она опосредована через предмет»[10]. В связи с этим представляется ценным следующее замечание Р.К. Миньяр-Белоручева: «Правильное решение на перевод термина возможно только при знании эквивалентов двух языков и умении выделить обозначаемый денотат из окружающей действительности»[11].

Однако В.М. Лейчик указывает на то, что обеспечение полной однозначности («один термин – одно понятие») практически недостижимо, и так называемые требования к термину, сформулированные Д.С. Лотте в 30-е гг. XX в., и включающие данное требование, отвергнуты наукой. Требование «термин должен быть максимально кратким» устарело[12]. Некоторые ученые отдают преимущество (полностью) мотивированным терминам, включающим максимум дифференциальных признаков обозначаемого понятия (при этом термин становится весьма протяженным); между тем могут иметь место немотивированные, частично мотивированные и даже ложномотивированные, традиционно закрепившиеся термины. Краткость (оптимальная длина) термина достигается путем исключения из первоначальной единицы (предтермина) обозначения малосущественных признаков понятия или путем создания аббревиатур[13]. Термин не только пассивно регистрирует понятие, но в свою очередь воздействует на это понятие, уточняя его, отделяя от смежных представлений. В исключительных случаях термин может приобрести эмоциональную окраску, но в целом терминам чужда эмоциональная окраска[14]. Чем больше слово приближается к термину, тем меньше оно подвержено эмоциональному воздействию – влиянию своеобразной интонации, с которой произносят слова. И наоборот: чем менее подвержено слово процессу терминологизации, чем более оно многозначно, тем больше – при прочих равных условиях – оно может подвергаться воздействию эмоциональной окраски[15].

Термины существуют не просто в языке, а в составе определенной терминологии.

Терминология – совокупность терминов определенной отрасли знания или производства, а также учение об образовании, составе и функционировании терминов[16].

Терминология, как система научных терминов, представляет собой подсистему внутри общей лексической системы языка. Если в общем языке (вне данной терминологии) слово может быть многозначным, то, попадая в определенную терминологию, оно приобретает однозначность.

Границы лексикологии обусловлены определенной социальной организацией действительности. В отличие от обычной лексики, терминология имеет социально-обязательный характер. Терминология – это искусственно формируемый лексический пласт, каждая единица которого имеет определенные ограничения для своего употребления и оптимальные условия для своего существования и развития[17]. Общая терминология выявляет черты, свойственные любому термину, и отграничивает их от черт, свойственных терминам индивидуальных предметных полей. В связи с этим целесообразно привести следующее, прагматическое определение понятия «термин»: «Термин – это слово или словосочетание… имеющее профессиональное значение, выражающее и формирующее профессиональное понятие и применяемое в процессе (и для) познания и освоения некоторого круга объектов и отношений между ними – под углом зрения определенной профессии»[18].

В.М. Лейчик вводит понятие «культура термина», под которым понимают «соответствие общенаучного (общетехнического) или отраслевого термина критериям норм научно-технического стиля»[19]. Культурность термина подразумевает высокий уровень качества термина. В.М. Лейчик в статье «Культура термина» выделяет следующие признаки культуры термина:

1)  главный признак – соответствие лингвистическим, логическим и собственно терминологическим нормам научно-технического стиля;

2)  достижение структуры и длины, оптимальных для данного этнического языка и соответствующего языка для специальных целей;

3)  соответствие термина общелитературным нормам данного этнического языка (неиспользование элементов разговорного стиля, просторечия, жаргонизмов, в том числе профессиональных, если эти элементы не перешли в категорию терминов);

4)  соблюдение этических норм, в частности, разъяснение впервые упоминаемых терминов, в том числе аббревиатур[20].

С мнением В.М. Лейчика солидарен С.В. Тюленев, также считающий, что «термины, кроме наиболее распространенных и общепринятых, во избежание разного их толкования, как правило, снабжаются определениями при первом упоминании в каждой конкретной научной работе»[21].

Р.К. Миньяр-Белоручев выделяет два вида информации: семантическую и ситуационную. К семантической информации он относит информацию, извлекаемую непосредственно из самого речевого произведения, к этой информации относятся, в том числе и коннотации, а также интеллектуальная информация и информация об эмоциональном состоянии источника[22]. Если в основе информации, объективированной средствами общеупотребительного языка, лежит разнообразный опыт взаимодействия людей друг с другом и со средой, не замкнутый рамками одной профессии или полученный вне профессии, то термины в первую очередь являются оязыковленной информацией, полученной в результате опыта взаимодействия человека с предметным и виртуальным миром в процессе конкретной профессиональной деятельности[23]. В связи с тем, что терминологические единицы, как правило, не имеют коннотаций, а автор научного текста практически никогда не выражает свое отношение к изложенной в тексте информации, большую роль для адекватного понимания (в данном случае) юридических текстов играет контекст. Под контекстом принято понимать языковое окружение, в котором употребляется та или иная лингвистическая единица[24]. Существуют различные мнения о корреляции (взаимозависимости) между термином и контекстом.

С одной точки зрения термин не нуждается в контексте, как обычное слово, так как он:

1)  член определенной терминологии, что и выступает вместо контекста;

2)  может употребляться изолированно, например, в текстах реестров или заказов в технике;

3)  для чего и должен быть однозначным не вообще в языке, а в пределах данной терминологии[25].

В пределах лексической системы языка термины проявляют те же свойства, что и другие слова, то есть им свойственна и антонимия (от греч. «против» и «имя, обозначение», семантическая противоположность), и идиоматика (совокупность лексических идиом).

Однако необходимо отметить, что один и тот же термин может входить в разные терминологии данного языка, что представляет собой межнаучную терминологическую омонимию (свойство двух или более знаков, заключающееся в том, что они имеют одну и ту же материальную форму, но независимые значения). Специфика терминов как особого лексического разряда слов состоит как раз в том, что они создаются в процессе производственной и научной деятельности и поэтому функционируют лишь среди людей, обладающих соответствующими научными и производственными реалиями, то есть макроконтекстом. Поэтому в отличие от обычных слов, однозначность которых в речевой коммуникации обеспечивается ситуацией или лингвистическим контекстом, однозначность термина регламентируется экстралингвистическим макроконтекстом или лингвистическим микроконтекстом. Как отмечает А.И. Крылов: «Принцип независимости термина от контекста скорее означает требование того, чтобы термин всегда одинаково понимался представителями одной профессии, чтобы его однозначное истолкование обеспечивала система научных понятий, а не лексико-семантическая система языка»[26].

Бурное развитие науки и техники в ХХ веке привело к быстрому развитию соответствующих терминологий. Возникла необходимость в стандартизации терминов, а также в анализе, регулировании и упорядочении терминологий различных областей науки и техники.

Упорядочение понимается как приведение терминологической системы в соответствие с предъявленными к терминам требованиями. «Упорядочить – значит создать последовательную и единственную концепцию науки, это можно сделать далеко не во всякое ее состояние»[27]. Д.С. Лотте предлагает методы работы по упорядочению технической терминологии с целью устранения ее существенных недостатков, а именно: многозначность, синонимия, неточность, наличие терминов, которые не имеют твердо фиксированных значений, употребление громоздких и неудобопроизносимых терминов, лишняя загруженность иноязычными терминами, отсутствие терминов для некоторых понятий, отсутствие систематичности в построении терминов[28]. А.И. Моисеев отмечает: «Все прочие признаки, обычно приписываемые терминам и терминологии в целом: точность значения, однозначность, системность, отсутствие синонимии и т. п. – не более как их тенденция или их желательные качества, или, наконец, требования к «хорошей» рационально построенной терминологии. Примеры недостаточной системности, нестрогости значений реальных терминов, их многозначности, омонимии и синонимии хорошо известны»[29]. Б.Н. Головин считает, что «анализ различных терминологий, осуществленный разными авторами, ставит под сомнение правомерность предъявления к терминам рассматриваемых требований, поскольку значительная часть реально функционирующей терминологии этим требованиям не отвечает, но, тем не менее, продолжает обслуживать соответствующие отрасли знания»[30].

Б.Н. Головин также отмечает, что «более углубленное изучение терминов и терминологических систем разбивает иллюзии, что термин должен быть кратким, однозначным, точным, что термины необходимо изучать в сфере фиксации, т. е. в словарях, а не в процессе их функционирования, т. е. в текстах, что полисемия «явление неизбежное и естественное»[31].

Необходимо отметить, что постепенно содержание научного знания начинает проникать и в знаки языка, насыщать и заполнять их. Научное знание становится элементом языка науки, когда словосочетание уже неотделимо от своего значения. После этого научное знание становится полноценным компонентом лексико-семантической системы этого языка.

1.2 Содержание понятия «юридический термин»

Юридические термины – словесные обозначения понятий, используемых при изложении содержания закона (иного нормативного юридического акта)[32], слова (словосочетания), которые употреблены в законодательстве, являются обобщенными наименованиями юридических понятий, имеющих точный и определенный смысл, и отличаются смысловой однозначностью, функциональной устойчивостью[33].

Юридическая терминология способствует точному и ясному формулированию правовых предписаний, достижению максимальной лаконичности юридического текста. Занимая в принципе незначительный объем нормативного текста, юридическая терминология представляет собой его базу, основной смысловой фундамент.

Важной чертой юридических терминов, как средств профессиональной коммуникации, является их тесная связь с мировоззрением и идеологией властвующего класса, с различными политическими и юридическими теориями, научными направлениями, правовым опытом. Из судебной практики средневековья явились, например, такие термины, как «феодал» и «феодализм», ставшие впоследствии обозначением типа определенной общественно-экономической формации. В среде ростовщиков родился термин «капитал», вошедший в арсенал экономической науки. Термин «республика» во времена Жан-Жака Руссо использовался во Франции в значении государства вообще. Слово «крестьянин» – в челобитных и т. д.

Основной фонд юридической терминологии содержится в наиболее важных законодательных актах. Именно они определяют терминологические эталоны, на них ориентируются правотворческие органы, издавая подзаконные акты. Конституция – источник основополагающих юридических терминов.

Системность, т. е. внутренняя согласованность, обусловленная логикой самого права, – важная черта юридической терминологии. Юридические термины составляют сложную органическую систему, находятся между собой в разнообразных связях. Взаимозависимость терминов заключается в том, что из одного, представляющего собой гнездовое слово, образуются устойчивые словосочетания, отражающие близкие понятия. Например, посредством термина «право» образуются такие словосочетания-термины, как «правоотношение», «правосознание», «правонарушение», «правомочие», и др. От термина «иск» происходят связанные с ним термины «истец», «исковое производство», «исковая давность», «исковое заявление» и др. В законодательстве широко применяются термины, обозначающие общие понятия и более конкретные, которые берут за основу общий термин, но добавляют к нему какой-либо квалифицирующий признак (например, «купля-продажа» – «купля-продажа строения»; «пенсия» – «пенсия по старости»). Присущи законодательству термины, образованные из нескольких самостоятельных слов («судоустройство», «отказополучатель» и т. д.). Необходимо также отметить, что в законодательстве по сравнению с бытовой лексикой больше терминов, значение которых в определенной степени имеет условный характер и требует дополнительных объяснений (например, термины «исковая давность», «юридическое лицо», «недвижимое имущество»).

Одной из характерных черт юридической терминологии является ее общераспространенность. Самые разнообразные общественные отношения являются предметом правового регулирования. Практически нет такой сферы жизни, которой бы прямо или косвенно не касалось право. Поэтому в нормативных актах используются и бытовая лексика, и номенклатура производственных изделий, и наименования различных услуг, словарный состав самых различных отраслей знания (медицины, техники, космонавтики и т. д.).

Постоянство словарного запаса законодательства, противодействие неоправданным языковым новшествам – необходимое условие его стабильности. Однако это не означает, что в словаре законодателя не происходит каких-либо изменений. Подавляющее же большинство терминов, используемых в законодательстве, остается, как правило, неизменным и не претерпевает каких-либо существенных модификаций. Вместе с тем некоторые из терминов не находят законодательного употребления, так как исчезают отношения, породившие их (например, термины «поражение прав», «батрачество», «оседлость»). Одни термины заменяются другими, более точными («народные дружины» вместо «бригад содействия милиции», «обязательное страхование» вместо «окладного страхования» и т. д.). Появляются новые термины: «общественный обвинитель», «передача на поруки», «бытовой прокат» и т. п., из недавно появившихся – «коллективный трудовой спор (конфликт) », «коммунальная собственность» и др.

Являясь первичным материалом для написания норм права, юридические термины имеют сквозное значение. Используя их, государство в лице своих органов власти говорит на языке права и выражает свою волю: отменяет и изменяет нормы; устанавливает новые правила поведения; закрепляет сложившиеся общественные отношения. С помощью юридических терминов какие-либо волеизъявления принимают форму конституций, текущих законов, постановлений правительства, инструкций министерства и т.д.

Терминология правовой сферы отличается от терминосистем других областей знаний. Можно отметить значительное влияние латыни на формирование правовой терминологии, что привело к утрате связи между юридическим и общелитературным языками. Так, например, в процессе становления правовых институтов в Англии правовая терминология отделилась от общего языка и стала понятной только посвященным. Заимствованные из латыни слова стали узкоспециальными (исследователи отмечают, что сохранилось до 10% прямых латинских заимствований). Другой особенностью можно считать то, что в правовых терминосистемах создается особое единство лексических единиц, особая их сочетаемость и особые связи между словами, происходит дифференциация широкого и узкого значения слова в рамках данного терминологического поля (так, в юридическом языке узкоспециальное значение приобретают такие слова, как «право», «совокупность», «состав» и др.).

1.3 Классификация юридических терминов

Для более четкого описания юридических терминологических систем необходимо разработать классификацию терминов данной предметной области, в связи с чем, возникает необходимость выбора классификационных оснований. Одним из таких оснований может являться фактор принадлежности слова к подъязыку определенной сферы деятельности. Остановимся подробнее на разработанных ранее классификациях юридической терминологии.

Классификация, разработанная А.С. Пиголкиным, проводится по вертикальному и горизонтальному принципам. На вершине вертикальной классификации будет терминология, закрепленная в Основном законе и других законодательных актах, то есть общеправовая терминология, которая объединяет термины, используемые во всех отраслях права и обозначающая самые широкие понятия.

Горизонтальная терминология охватывает различные виды межотраслевых и отраслевых терминосистем. Межотраслевая терминология – это термины, используемые в нескольких отраслях права («материальная ответственность», «значительный ущерб», «проступок» и т.д.). Основной объем юридических терминов приходится на межотраслевую терминологию, в то время как количество отраслевых терминов сравнительно невелико[34]. Отличительной чертой отраслевой терминологии является то, что она основывается на предметно-логических связях и отношениях соответствующих понятий, отражающих специфику конкретной сферы правовых отношений. Следовательно, отраслевая терминология обслуживает особую отрасль законодательства, т. е. образует отраслевое терминологическое поле, которое не совпадает ни с общеправовым, ни с межотраслевым терминологическими полями – более широкими в содержательном и функциональном отношении («сделка», «давность совершения преступления», «развод» и т. п.).

Несколько иную классификацию находим у Д.И. Милославской, которая выделяет следующие группы терминов:

1)  общеупотребимые;

2)  общеупотребимые, имеющие в нормативном акте более узкое, специальное значение;

3)  сугубо юридические;

4)  технические[35].

Общеупотребимые термины – это обычные, широко распространенные наименования предметов, качеств, признаков, действий, явлений, которые в одинаковой мере используются в бытовой речи, в художественной и научной литературе, в деловых документах, в законодательстве. Такие термины просты, общепонятны («находка», «массовые отравления» и т. д.).

Частота употребления рассматриваемых терминов довольно значительна. Общеупотребимые термины, правда, не всегда удобны. Их содержание зачастую многозначно, допускает различные толкования. Они могут применяться то в одном, то в другом значении. Поэтому использование таких терминов целесообразно, если их значение очевидно для всех и не порождает каких-либо сомнений в данном контексте. Используя общеупотребимые термины в нормативных актах, законодатель должен обеспечить их толкование в той или иной форме, чтобы был предельно ясен смысл. Возьмем, например, термин «опьянение». «Лицо, совершившее преступление в состоянии опьянения, – установлено законом, – не освобождается от уголовной ответственности». На практике возникает вопрос, связано ли опьянение с употреблением только алкогольных напитков или наркотических средств. Ответ на этот вопрос дает медицинская наука, определяя опьянение как состояние, вызванное употреблением не только алкоголя, но и наркотиков. В то же время необходимо иметь в виду, что понятия алкоголизма и наркомании – понятия не совпадающие. Поэтому алкоголик и наркоман, как соответственно алкогольный напиток и наркотическое средство – не одно и то же.

Как и любая иная сфера общественной жизни, юриспруденция не может обойтись без особой терминологии, которая специально выработана законодателем для регулирования общественных отношений. Специальные юридические термины, как правило, лаконично и относительно точно обозначают понятие, применяемое в юриспруденции («истец», «судимость», «неустойка», «дознание» и т. д.). Однако их число не так велико, но, несмотря на это, они довольно часто употребляются в различных документах юридического характера. Применяются они для обозначения особых понятий и только в юриспруденции.

В деловых документах и законодательных текстах немало таких специальных юридических терминов, значение которых не всегда можно объяснить исключительно с лингвистических позиций, как пример, термин «юридическое лицо». Ведь по буквальному смыслу слово «лицо» относится к личности, а не к какой-либо организации, ассоциации. Однако употребление подобных терминов оправданно, т.к. с точки зрения их практического конвенционального использования они обладают преимуществами, однозначно определяя конкретные юридические понятия. Следует иметь в виду и многовековую традицию их использования.

Многие термины, которые были созданы законодателем и первоначально являлись чисто юридическими, в дальнейшем широко распространились в быту, в художественной литературе, активно применяются за пределами юриспруденции («преступник», «закон», «алименты» и т. д.). Они перестали быть собственно юридическими, превратились в обыденные.

В юридической документации употребляется много терминов, заимствованных из различных областей науки, техники, искусства, а также профессионализмы. В литературе за ними закрепилось наименование «технические термины» (например, «диапозитив», «микрофарада», «фонограмма»). В процессе применения норм права в различных сферах общественной жизни без специальных технических терминов обойтись зачастую невозможно. Необходимо придерживаться правила, что технические термины употребляются в том смысле, который закреплен за ними в соответствующей отрасли знания.

Специальные юридические и технические термины весьма удобны: однозначно обозначают нужное понятие, содействуют более четкому изложению нормативных предписаний, способствуя тем самым более правильному пониманию и применению последних. Иначе говоря, они максимально уплотняют словесную информацию, экономят средства передачи законодательной мысли. С помощью таких терминов могут быть достигнуты однозначность, семантическая конкретность, полнота юридических формулировок. Едва ли целесообразно заменять специальные термины развернутыми описательными выражениями, поскольку это привело бы к громоздкости нормативных актов, деловых документов, затрудняло бы их применение.

Разумеется, употреблять специальные термины следует в пределах смысловой и информационной необходимости, не перегружая ими документы. К примеру, применение такого рода терминов уместно в нормативных актах специального назначения, для ограниченного круга специалистов и неуместно в актах, которые рассчитаны на широкие круги граждан.

В юридической литературе также существует похожее деление, при котором выделяются три вида юридических терминов:

1)  общеупотребительные термины, которые используются в обыденной речи и понятны всем;

2)  специально-юридические термины, которые обладают особым правовым содержанием («аккредитив», «исковое заявление» и т.п.). Такие термины служат для обозначения юридических понятий, выражения юридических конструкций, отраслевой типизации и т.д.;

3)  специально-технические юридические термины, которые отражают область специальных знаний, например, правила техники безопасности, техническое обслуживание оборудования, проведение экспертизы технических решений и т.п.

Однако общеупотребительные термины могут стать и юридическими. Для того, чтобы специально-юридические термины стали понятны всем субъектам правоотношений, законодатель использует нормы, которые прямо не регулируют общественные отношения, а раскрывают содержание каких-либо юридических терминов. Такие нормы носят название нормы-дефиниции. Эффективность юридических терминов зависит от того, как законодатель выполняет ряд правил, предъявляемых к юридической терминологии. Обратимся к фундаментальному исследованию «Юридическая терминология: формирование и состав» С.П. Хижняка, в котором дается классификация признаков, предъявляемых к термину юристами. По мнению автора, термин должен быть:

1)  единым, то есть употребляться в данном законе или ином нормативном акте в одном и том же смысле, быть однозначным в пределах одной системы;

2)  общепризнанным, а не изобретенным законодателем только для данного случая, недопустимо использование термина в каком-то особом смысле;

3)  стабильным, то есть смысл и значение термина не должны изменяться в зависимости от контекста;

4)  логически связанным с другими терминами данной системы;

5)  соотнесенным с профессиональной сферой употребления[36].

Если сравнить рассмотренные выше группы признаков, то становится очевидным, что юристы и лингвисты понимают под термином несколько разные вещи, хотя имеются и сходные критерии. Понимание юристов значительно шире, так как они относят к категории терминов даже слова, которые в текстах законов употребляются в своем основном общелингвистическом значении. Подобные лексемы с точки зрения более строгого лингвистического подхода нельзя отнести к категории терминов, т.к. не имеется достаточных оснований для терминирования этих понятий.

Как юристы, так и лингвисты отмечают независимость термина от контекста, при этом значение термина раскрывается в его дефиниции, а не в контексте, как это происходит с общеупотребительной лексикой. Таким образом, слово переходит из общелитературного языка в язык профессиональный и становится элементом терминосистемы.

Существует также и другая классификация юридической терминологии в зависимости от сферы ее применения:

1)  терминология правовой доктрины;

2)  терминология юридической практики.

Далее юридическую терминологию можно разделить на:

1)  терминологию нормативных правовых актов (нормативную правовую терминологию);

2)  терминологию правоприменительных актов;

3)  терминологию интерпретационных актов.

Указанное разграничение следует из существующего в юридической доктрине деления правовых актов на нормативные правовые, правоприменительные и интерпретационные акты и из необходимости учитывать наличие выработанных и используемых юридической наукой терминов, которые не получили применения в правовых актах, но которые также относятся к юридической терминологии.

Тем не менее, следует обратить внимание на то обстоятельство, что данное деление является во многом условным в связи с тем, что на практике очень трудно разграничить указанные виды юридической терминологии. Это обусловлено тем, что в правоприменительных и в интерпретационных актах используются термины и нормативных правовых актов, и юридической науки, также как и при разработке нормативных правовых актов применяются все разновидности правовой терминологии.

Считается, что для удобства анализа юридическую лексику можно разделить на классы по способу номинации понятия (термины, терминонимы, профессионализмы). Другим параметром является принадлежность к определенной отрасли права, что дает основания для отнесения лексемы к классу общеюридической или отраслевой лексики (значения отраслевых терминов могут быть адекватно поняты только в подсистеме соответствующей отрасли права). Третьим параметром классификации специальной лексики является выделение реалий, которые представлены топонимами, антропонимами, апеллятивами и фразеологизмами: Old Baily – Олд-Бейли, Центральный уголовный суд, топоним по названию улицы в Лондоне, где он находится; Miranda warning – официальное объявление подозреваемому его прав, антропоним по названию известного судебного дела «Миранда против штата Аризона» (1966); pocket veto – «карманное вето», косвенное вето президента США, апеллятив (нарицательное имя существительное).

Классификационные основания по принадлежности термина к определенному классу, по способу номинации и по выделению типа реалии актуальны как для описания терминологических систем одного языка, так и для контрастивных исследований. При сопоставлении правовой терминологии английского и русского языков появляются другие классификационные признаки.

 

Выводы по первой главе

Рассмотрев теоретические предпосылки изучения терминологии в целом, и юридической терминологии в частности, можно сделать следующие выводы:

1.  Существует множество определений понятия «термин», приводимых разными учеными, однако все они солидарны в том, что в идеале термин должен быть кратким, моносемантичным, лишенным экспрессии, хотя на практике достижение этих условий весьма затруднено.

2.  В качестве источника основополагающих юридических терминов выступает основной закон государства – Конституция. Используя их, государство в лице своих органов власти говорит на языке права и выражает свою волю: отменяет и изменяет нормы; устанавливает новые правила поведения; закрепляет сложившиеся общественные отношения.

3.  Любое деление юридической терминологии является во многом условным в связи с тем, что на практике очень трудно провести четкую границу между терминами и подвести их под какие-то конкретные классификационные основания.

 

ГЛАВА 2. ВОЗНИКНОВЕНИЕ И РАЗВИТИЕ ПРАВА

В ходе изучения материалов, содержащих англоязычные и русскоязычные тексты юридического характера, словари и пр., стала очевидной необходимость более детального исследования истории становления государства и права в Англии и России. Причиной тому послужило существование большого числа различий в англоязычной и русскоязычной юридической терминологии, что явилось отражением тех этапов, которые прошли эти два государства в процессе своего исторического развития. Но прежде чем углубиться в историю возникновения и развития права указанных государств, следует разобраться в теоретической составляющей самого права.

2.1 Понятие права

На протяжении всей истории существования права так и не сложилось единое общее, устраивающее всех определение права, поскольку это очень сложное и многоаспектное явление.

Надо отметить, что в современной юридической науке сложились в основном три подхода к пониманию права: а) нормативный; б) социологический и в) философский (его иногда называют нравственным).

Нормативный подход трактует право как совокупность охраняемых государством норм. Таким образом, основной акцент делается на нормативности права, его формальной определенности и обеспеченности государственным принуждением. Позитивным в таком подходе является то, что он ориентирует на соблюдение законов, дает точные критерии тем, кто применяет право, – они должны соблюдать законы, действующие в данный момент. Отрицательный же момент в нормативном подходе заключается в том, что государство объявляется главным источником правовых норм и, следовательно, то, что оно создает, и является правом. Отсюда – игнорирование содержания права, степени свободы личности, соответствия правовых норм потребностям общественного развития. Нормативный подход базируется на теории позитивного права, которая отождествляет право и закон, и считает, что свои права человек получает не от абстрактной природы, а в силу закрепления этих прав в законе.

Социологический подход трактует право, как регулируемые им общественные отношения. Сторонники данного подхода считают, что право надо искать не в нормах, а в самой жизни. При этом они различают право и закон, но полагают, что норма права, взятая вне регулируемых ею общественных отношений, теряет свои регулятивные свойства. Иначе говоря, при этом подходе право рассматривается не как система абстрактных норм, а как сеть конкретных правоотношений, как нормы, фактически применяемые на практике.

Данный подход не дает четких ориентиров для правоприменителей и таит в себе опасность произвола, «вольного» обращения с законами. Он применим, главным образом, в законотворчестве и служит ориентиром для законодателя, который должен анализировать, что реально складывается на практике, какие нормы применяются, а какие – нет.

Философский подход связывает право с мерой свободы и справедливости. Эта позиция основывается на естественно-правовой теории, которая различает право и закон. При этом право трактуется как высшая идея представления о справедливости и свободе – извечные идеалы человечества. Если нормативные установления государства не соответствуют идеям свободы и справедливости, то они не являются правом. Отсюда различают правовые и неправовые законы.

Данный подход дает ориентиры для законодателя, который при создании новых норм должен основываться на такой высокой идее о справедливости и свободе. Однако для правоприменителей обязательны нормы закона, а не права.

Все три подхода имеют право на существование, так как подчеркивают ту или иную особенность права и формы его выражения. Право может существовать и в виде норм (нормативный подход), и в виде общественных отношений, порождающих правовые нормы и испытывающих, воздействие этих норм, и, наконец, в форме идеи, правосознания, представлений о праве.

Обычно право воспринимается как совокупность правил поведения, установленных государством и обеспеченных, в случае их невыполнения, принудительной силой государства. В целом это определение права правильно. При таком подходе выделяются следующие признаки права:

1) Нормативность, т.е. оно состоит из правил поведения, которые четко определяют права и обязанности людей. В нормах права закрепляется эталон, масштаб, модель поведения, возможного и должного с точки зрения государства.

2) Общеобязательность, т.е. нормы права обязательны для всех членов общества и в случае их нарушения государство может применить принуждение.

3) Формальная определенность. Это означает, что нормы права всегда существуют в письменной форме и обязательно облекаются в строго установленную форму – законов, указов, постановлений. Эти акты принимаются по определенной установленной процедуре, нарушение которой влечет признание акта недействительным, не имеющим юридической силы.

4) Неперсонифицированность, т.е. отсутствие конкретного адресата. Нормы права адресуются всем членам общества, а не отдельным гражданам или организациям.

Исходя из указанных выше признаков права, можно определить право как систему установленных или санкционированных государством общеобязательных, формально определенных нормативных предписаний, регулирующих общественные отношения и обеспеченных к выполнению принуждением со стороны государства.

Выделяют две главные функции права – регулятивную и охранительную.

Регулятивная функция направлена на регулирование, упорядочение общественных отношений, установление правил поведения людей. Эта функция опирается на способность права предписывать, устанавливать те или иные варианты поведения. В регулятивной функции проявляется главное назначение права – упорядочивать общественные отношения.

Охранительная функция направлена на защиту, охрану наиболее важных для жизни общества отношений. При этом право объявляет их неприкосновенными, а нежелательные, чуждые обществу отношения стремится вытеснить, ликвидировать. Данная функция имеет своей задачей обеспечить выполнение требований законов, установить режим законности в обществе.

Помимо названных, право выполняет также воспитательную, идеологическую и информационную функции.

Воспитательная функция заключается в воздействии права на волю, сознание людей, воспитывая у них уважительное отношение к праву.

Идеологическая функция состоит во внедрении в жизнь общества идей гуманизма, приоритета прав и свобод человека, идей демократизма.

Информационная функция позволяет информировать людей о требованиях, которые предъявляются государством к поведению личности, сообщать о тех объектах, которые охраняются государством, какие поступки и действия признаются общественно полезными или, напротив, противоречит интересам общества.

2.2 Происхождение права

Вопрос о происхождении права является спорным и в наше время. Ряд исследователей считают, что право возникло с появлением государства, другие же такие как М. Рейснер, И. Сабо, Б. Малиновский считают, что право существовало еще при первобытнообщинном строе, т.е. доклассовое (примитивное право, традиционное право). По их мнению, правом являлись любые правила поведения людей, их племенные обычаи, их взаимоотношения, которые регулировались определенными лицами, на первоначальном этапе ими были вожди, старейшины, затем церковь.

Однако обычаи, различные религиозные ритуалы, нормы морали не могли отражать интересы всего общества, не могли определять права и обязанности человека в обществе. Согласно Рейснеру, «раскол общества на классы сказался на сложившихся до этого событиях в правовой структуре, право отныне разбивается на отдельные идеологические системы классовых групп уже в рабовладельческом и феодальном обществе. Обнаруживается не одно право, а несколько правовых построений, сообразно тому, сколько в обществе имеется сословий. Вне права остается только рабский труд, по отношению к которому действуют начала власти»[37].

Право как особая система юридических норм и связанных с ними правовых отношений возникает в истории общества в силу тех же причин и условий, что и государство. Первые нормативные обобщения были оформлены в законах царя Хаммурапи, законах Ману, законах 12 таблиц, Русской правде и других. Далее в ходе дальнейшего развития общества начинает формироваться национальная правовая система с учетом характера, темперамента и других особенностей населения того или иного государства.

В любом историческом обществе для поддержания в нем порядка требуется регулирование с помощью социальных норм, так называемое социальное регулирование. Регулировать – значит направлять поведение людей, их групп и всего общества, вводить их деятельность в определенные рамки. Различают два вида социального регулирования – индивидуальное (упорядочение поведения конкретного лица, в конкретном случае) и нормативное (упорядочение поведения людей с помощью общих правил – образцов, моделей, распространяющихся на всех, на все подобные случаи). Появление нормативного социального регулирования послужило качественным толчком к становлению (возникновению и развитию) права.

В первобытном обществе нормативным социальным регулятором были нормы-обычаи – правила поведения, вошедшие в привычку в результате многократного повторения в течение длительного времени. Обычное право – система норм, опирающихся на обычай.

Нормы-обычаи были основаны на естественно-природной необходимости и имели значение для всех сторон жизни общины, рода, племени, для регламентации хозяйственной жизни и быта, семейных и иных взаимоотношений членов рода, первобытной морали, религиозно-ритуальной деятельности. Их целью было поддержание и сохранение кровнородственной семьи. Это были «мононормы», т.е. нерасчлененные, единые нормы.

В них переплетались, четко не проступая, самые разнообразные элементы морали, религии, правовых начал.

Мононормы не давали преимуществ одному члену рода перед другим, закрепляли «первобытное равенство», жестко регламентируя их деятельность в условиях противостояния суровым силам природы, необходимости обороняться от враждебных племен. В мононормах права членов рода представляли собой оборотную сторону обязанностей, были неотделимы от них, поскольку первобытный индивид не имел выделенного осознанного личного интереса, отличного от интереса рода. Только с разложением первобытного строя, с появлением социальной неоднородности все более самостоятельное значение приобретают права. Возникновение мононорм было свидетельством выхода человека из животного царства в человеческое сообщество, движущееся по пути прогресса.

В условиях общественной собственности и коллективного производства, совместного решения общих дел, неотделенности индивида от коллектива в качестве автономной личности, обычаи не воспринимались людьми как противоречащие их личным интересам. Эти неписаные правила поведения соблюдались добровольно, их выполнение обеспечивалось, в основном, силой общественного мнения, авторитетом старейшин, военачальников, взрослых членов рода. При необходимости к нарушителям норм-обычаев применялось принуждение, исходившее от рода или племени в целом (смертная казнь, изгнание из рода и племени и др.).

В первобытном обществе преобладало такое средство охраны обычая, как «табу» – обязательный и непререкаемый запрет (например, запрет под страхом тягчайших наказаний кровнородственных браков). Кроме запретов (табу), возникли такие способы регулирования, как дозволение и позитивное обязывание (только в зачаточной форме). Дозволения имели место в случаях определения видов животных и времени охоты на них, видов растений и сроков сбора их плодов, пользования той или иной территорией, источниками воды и др. Позитивное обязывание имело целью организовать необходимое поведение в процессах приготовления пищи, строительства жилищ, разжигания костров, изготовления орудий и др.

Нормативные обобщения (запреты, дозволения, позитивные обязывания), ставшие обычными способами регулирования первобытнообщинной жизни, – истоки формирования права.

Зародыш права – в обособлении суда, организованного политической властью, от суда общественного. Как только политическая власть стала обнаруживать свое значение, так сделалось вполне естественным обращение к ней за помощью для защиты своих интересов. К новой силе обращались за защитой те, которые не надеялись на общественный суд или потому, что не считали достаточным его решение, или потому, что боялись неблагоприятного решения. Для князей, королей вмешательство в суд составляло интерес с точки зрения сборов, взимаемых за оказанную помощь.

Право возникло как классовое явление, оно выражало волю экономически господствующего класса. Основными причинами возникновения права были экономические, политические, социальные, духовные, т.к. с возникновением частной собственности произошло имущественное расслоение общества на классы, между которыми велась ожесточенная борьба. Некоторые ученые не останавливаются на достигнутом, и предлагают сформулировать четкие причины происхождения права:

1.  Необходимость установления единого порядка.

2.  Необходимость его поддержания.

3.  Оформление товарно-денежных отношений.

4.  Смягчение противоречий между различными слоями общества.

Человек духовно развивался и от обычаев перешел к нормам, религиозным догмам, становился индивидуумом, укреплялись брачно-семейные отношения. Основными признаками права становятся:

1.  Право выражает волю экономически господствующего класса.

2.  Право является средством навязывания этой воли всему населению.

3.  Право направлено на обеспечение классового господства и поддерживается принудительной силой государства. Государство невозможно без права.

4.  Организация государственного аппарата должна быть оформлена в праве.

5.  Между государством и людьми, живущими в этом государстве, существуют определенные взаимоотношения, которые должны так же отражаться и регулироваться в праве.

Государство по отношению к праву выполняет ряд функций, таких как: правотворчество, правоохранительные, управленческо-исполнительные.

Право организует политическую власть в государстве, выступает средством политики конкретного государства, оно также является выражением воли и интересов общества, получает свое внешнее выражение и закрепляется в виде нормативных актов, договоров, правовых обычаев.

Право обеспечивается аппаратом принуждения и управления, а это является одним из главных принципов характеризующих государство – наличием публичной власти. Право, как и государство, возникает для необходимости управления в государстве.

2.2.1 Становление права в Англии

Английская правовая система имеет богатую и содержательную историю своего развития, в ходе которого выделилась самостоятельная, весьма большая правовая семья, получившая в настоящее время название – система Общего права. Эта семья включает в настоящее время правовые системы всех, за некоторым исключением англоязычных стран. Система общего права была создана в Англии после нормандского завоевания, в последствии она в значительной мере оказало влияние на становление и развитие правовых систем стран, которые политически были связаны с Англией. Общее право Англии оказало решающее воздействие на развитие правовой системы США, которая в настоящее время во многом отличается от правовой системы современной Англии, но входит вместе с ней в семью общего права. Общее право оказало большое влияние на формирование современных правовых систем Индии, Пакистана, ряда стран Африки. Следует заметить, что английское общее право не является правом Великобритании, оно применяется на территории Англии и Уэльса, а Шотландия, Северная Ирландия, острова Ла-Манша и остров Мэн не подчиняются английскому праву.

Английское право развивалось автономным путем, связи с континентальной Европой оказали на него незначительное влияние. Рецепция римского права в Европе не затронула английское право. Исторической датой в становлении английского права был 1066 год, когда нормандцы завоевали Англию. До этого периода было англосаксонское право, которое носило партикулярный характер, было сугубо местным. Общее право (Common Law) – это право, общее для всей Англии, где до этого периода действовали местные обычаи. Утверждение общего права свидетельствовало о централизации власти. С нормандским завоеванием постепенно сформировалась новая феодальная юрисдикция. Общее право было создано королевскими судами, которые, начиная с XIII в., заседали в Вестминстере. С течением времени происходил процесс расширения компетенции королевских судов, совершенствовалась судебная процедура. В конце средних веков королевские суды по существу стали единственными органами правосудия. Муниципальные и торговые суды рассматривали малозначительные дела, церковные суды рассматривали лишь дисциплинарные проступки священнослужителей и дела, связанные с святостью брака. Вопросы процедуры в королевских судах сыграли решающую роль в формировании общего права. Если в странах романско-германской правовой системы юристы придавали приоритетное значение вопросам установления прав и обязанностей субъектов, вопросам материального права, то в Англии основное внимание юристов было сосредоточено на процедурных вопросах, – процедура, прежде всего.

Исторические особенности формирования общего права сыграли определяющую роль в том, что английское право не знает деления на публичное и частное, они исключили рецепцию понятий, категорий римского права. Английская национальная юриспруденция разработала многие категории общего права, не известные странам континентальной Европы. На развитие системы права Англии большое влияние оказало формирование и действие права справедливости, в чем большую роль сыграли (проходящие через лорда-канцлера) обращения подданных, добивающихся справедливого судебного решения, к королю – источнику справедливости и милости. Принципы, применяемые лордом-канцлером, были заимствованы из канонического права и римского права, что помогало преодолеть многие устаревшие нормы общего права и выносить справедливые решения.

В начале XVII в. был достигнут компромисс между судами общего права и судом лорда-канцлера. Английское право объединяет нормы общего права и нормы права справедливости, вносящие дополнения или поправки в нормы общего права. В этом смысле можно говорить о дуалистической структуре английского права. В настоящее время право справедливости трактуется английскими судами как неотъемлемая часть английского права. В XIX и XX вв. английская юриспруденция уделяет большое внимание материальному праву, на основе которого осуществляется систематизация решений общего права. Во второй половине XIX в. были устранены формальные различия между судами общего права и канцелярскими судами справедливости. В XX в. в английском праве возросла роль законов и регламентов; потребности развития экономики, торговли воздействуют на сближение между английским и континентальным правом.

Как уже упоминалось, источником английского права является судебная практика. Суды не только применяют, но и создают правовые нормы. Прежде всего, это относится к деятельности Высоких судов (правосудия) (High Courts of Justice), в настоящее время – Верховного суда (Supreme Court), в который входят Высокий суд (High Court), Суд короны (Crown Court) и Апелляционный суд (Court of Appeal). Высокие суды в Англии обладают большим авторитетом и властью. Судебный прецедент, как правило, создают только решения Высоких судов. Решения других судов могут служить примером, но они не служат обязательным прецедентом. Важным источником английского права выступает также закон – акт парламента и различные подзаконные акты. В XX в. в Англии происходит развитие законодательства, возрастает роль законов в регулировании экономической, социальной сфер жизни общества. Судебная власть контролирует применение законов. В наше время закон не является «второстепенной» за судебной практикой формой права. Судебная практика и закон являются основными источниками английского права.

Обычай, доктрина и разум играют определенную роль в правовой жизни Англии. Это вспомогательные источники права находят применение при восполнении пробелов в действующем праве. Само общее право характеризуется в Англии как выражение разума. Общее право распространилось по миру и стало одной из крупнейших правовых систем. В каждой конкретной стране, куда пришло общее право, оно утвердилось в качестве национального права, испытав воздействие ряда факторов. В этом смысле общее право выступает как модель, ставшая национальной правовой системой со всеми ее новыми чертами и особенностями. Это можно наблюдать на примере правовой системы США, куда право вместе с переселенцами из Англии пришло в XVII в. В Америке было воспринято действовавшее в ту пору в Англии право, оно развивалось и функционировало здесь в течение всего периода господства Англии, т.е. до 1776 года. Позже английское и американское право развиваются параллельно, и влияние правовых систем этих государств друг на друга осуществляется опосредованно[38].

2.2.2 Становление права в России

Практика законодательного регулирования отечественной общественной жизни берет начало в период формирования Киевской Руси. Первый этап развития юриспруденции на Руси определялся религиозно-символическим мышлением на основе духовного синкретизма (объединения различных элементов, порой несовместимых), на основе сочетания языческих и христианских воззрений.

Первые памятники отечественной философско-правовой мысли – «Слово о законе и благодати» митрополита Илариона (середина XI в.), «Повесть временных лет», «Поучение» князя Владимира Мономаха, «Слово о полку Игореве» (XII в.), «Моление Даниила Заточника» (XII-XIII вв.). В этих произведениях обсуждались (или осмысливались) вопросы о происхождении Русского государства, о законности существующей власти, о формах государственного правления, о взаимоотношениях правителей и подвластных.

Главный древнерусский источник светского права – Русская правда (XI-XIII вв.).

История становления права в России, как и всюду, зависела от особенностей национальной культуры, психологии и религии народов.

На Востоке, например, принято в очень большой степени соизмерять правовые представления с древними обычаями, традициями. Возможности самопроявления человека зависели (и во многом зависят до сих пор) от пола, возраста, родовых связей. У народов, оказавшихся под сильным влиянием западной культуры, основанной на постулатах католической и протестантской религий, отношение к праву в значительной мере определялось содержанием писаных законов, постепенно все больше освобождавших человека в его экономической и политической деятельности. Для славянских народов, в частности русского, в какой-то степени была характерна промежуточная позиция в реализации правовых норм и принципов.

Лучшие российские правители старались следовать, прежде всего, нравственным законам Священного Писания, а не писаным законам. Может быть, поэтому попытки укрепить законность, предпринимавшиеся в разные периоды русской истории, часто наталкивались на недоверие широких слоев народа к юридическому «крючкотворству».

Правовые нормы, регулировавшие общественные отношения на Руси, до монголо-татарского нашествия были в целом близки тем, что зафиксированы в различных западноевропейских раннесредневековых правдах (Алеманнской, Салической и др.).

После ордынского завоевания одной из главных тем размышлений русских писателей стала судьба отечественной государственности («Слово о погибели Русской земли» (XIII в.), «Задонщина» (XIV-XV вв.), «Сказание о Мамаевом побоище» (XV в.)).

В период московской централизации актуальной становится теория преемственности великодержавия Москвы от Византии (представления о Москве как о Третьем Риме, впервые сформулированные иноком Филофеем). Развиваются и концепции, призванные обосновать законность правящей династии, идею абсолютного самодержавия (Иван IV, И.С.Пересветов), идею сословно-представительной монархии (Андрей Курбский). Идут споры о соотношении государственной и церковной власти (Иосиф Волоцкий, нестяжатели).

В 1497 году, в правление Ивана III, был принят первый законодательный кодекс Российского государства – Судебник. Он был создан на основе переосмысления норм Русской правды, Псковской судной грамоты, княжеских устных грамот, законов Великого княжества Литовского, кодексов других стран.

Судебник содержал, главным образом, нормы уголовного и уголовно-процессуального права. Преступление в этом документе обозначено понятием «лихое дело». Описывались различные имущественные преступления: разбой, татьба, истребление и повреждение чужого имущества, а также преступления против личности: убийство, оскорбление действием и словом.

Судебник ознаменовал появление единого государства с едиными законами, вертикальной структурой судебной власти. Его нормы были направлены на защиту государственного порядка, прав собственности на всей территории государства.

К началу XVII в., ко времени Смуты, большое значение приобретает проблема выбора между сословно-представительной и неограниченной монархией. К середине XVII в. идея сословно-предствительной монархии уже пережила кульминацию, и на первый план выступают приверженцы просвещенного абсолютного монархического правления (Симеон Полоцкий, Крижанич и др.).

В 1649 году при царе Алексее Михайловиче после (и отчасти – вследствие) мятежа посадских людей был принят юридический документ огромной важности – Соборное уложение. Характерно, что при его составлении в значительной мере учитывалось не только мнение высшей знати, но и содержание челобитных, поданных выборными земскими людьми, т.е. мнение довольно широких социальных кругов.

Соборное Уложение 1649 года состояло из 25 глав и 967 статей. В них содержатся нормы государственного права, устав судоустройства и судопроизводства, нормы вещного и уголовного права, а также описание статуса различных сословий: крестьян, посадских людей, стрельцов, казаков.

Этот юридический документ имел несравненно более полное правовое содержание по сравнению с судебниками. Соборное уложение регулировало все стороны общественной, экономической, политической жизни того времени.

Идеология просвещенного абсолютизма (Феофан Прокопович, Татищев) крепнет в период правления Петра I. В основу этой идеологии была положена мысль об «общем благе»; средством его достижения объявлялась государственная власть.

Значительные изменения в начале XVIII в. были внесены в систему государственного управления (возникли Сенат, коллегии, канцелярии, губернское управление, городское управление, новые суды и др.).

Реформы Петра I оформили деление всего населения России на четыре основных сословия: шляхетство (дворянство), духовенство, мещанство и крестьянство, а также на податное и неподатное население. Был принят Табель о рангах (1722г.). Этот правовой акт позволял представителям низших сословий продвигаться вверх по служебной лестнице, получить за хорошую службу сначала личное, а потом и потомственное дворянство.

В первые десятилетия XVIII в. зависимые крестьяне и холопы окончательно слились в одно крестьянское сословие, обложенное податью. Налог с каждого двора был заменен налогом с каждого лица мужского пола. Десятки тысяч крестьян и мастеровых были насильно согнаны на строительство северной столицы, флота, на уральские рудники и заводы. К середине XVIII в. окончательно оформилось крепостное право. В царствование Екатерины II и Павла I помещикам было роздано около 1 миллиона государственных (черносошных) крестьян. Положение помещичьих крестьян мало чем отличалось от положения рабов. Многое, впрочем, зависело от нравственных качеств владельцев крепостных крестьян: у одних мужики жили достаточно сносно, другие бесчеловечно издевались над беззащитными земледельцами и дворовыми.

Размеры барщины и оброка до царствования Павла I не были определены законом. Помещики могли наказывать крестьян по своему усмотрению. Применялись розги, батоги, кнут, практиковались пытки. Крестьянские восстания XVIII в. стали следствием произвола и насилия власть имущих.

Со второй половины XVIII в. развитие российской общественно-политической и правовой мысли во многом определялось полемикой приверженцев идей Просвещения и сторонников охранительных концепций. Интересно, что сама Екатерина II пыталась использовать просветительские идеи естественного права и общественного договора для решения охранительных задач, которые в политике просвещенного абсолютизма причудливо сочетались с задачами реформаторскими.

Многие мыслители (прежде всего юристы конца XVIII – начала XIX в.: Десницкий, Золотницкий, Куницын, Щад, Солнцев, Лодий, Филимонов и другие) пытались приспособить просветительские идеи к реалиям самодержавного правления[39].

В первой половине XIX в. абсолютизм в России достигает своего апогея. Монарх, особенно в правление Николая I, концентрирует всю государственную власть в своих руках. Его личная канцелярия становится одним из важнейших органов управления.

Стремлению укрепить феодально-крепостнические порядки служит систематизация законодательства. Несмотря на свой крепостнический характер. Свод законов Российской империи – большое достижение юридической мысли[40].

Вторая половина XIX в. знаменуется существенными изменениями в общественном и государственном строе. Реформа 1861 г., освободив и ограбив крестьян, открыла дорогу развитию капитализма в городе, хотя и поставила на его пути определенные препоны. Крестьянин получил земли ровно столько, чтобы она привязывала его к деревне, сдерживала отток рабочей силы, нужной помещикам, в город. Вместе с тем надельной земли крестьянину не хватало, и он вынужден был идти в новую кабалу к прежнему барину.

Развитие базиса не могло не оказать влияния на надстройку. Россия делает решительный шаг по пути превращения феодальной монархии в буржуазную. Судебная реформа проводит довольно последовательно буржуазные принципы судоустройства и процесса.

В развитии права заметны также определенные сдвиги, хотя и менее крупные. Земская и городская, а также судебная реформы привели к существенному развитию такой подотрасли права, как избирательное право. Крестьянская реформа резко расширила круг гражданских прав крестьянина, его гражданскую правоспособность. Судебная реформа принципиально изменила процессуальное право России[41].

Государство и право России в начале XX в. развивается под знаком революции. Одним из ее последствий явился новый шаг по пути превращения феодальной монархии в буржуазную. В России издается некое подобие конституции.

Революция заставила царизм дать народу демократические права и свободы. Возникает свобода печати, собраний, политических организаций. На базе этого возникают политические партии, выходят из подполья ранее созданные[42].

Первая мировая война внесла определенные изменения в государственный механизм и право Российской империи, однако они не были принципиальными и даже сколько-нибудь существенными[43].

Советское государство и право возникло как результат Великого Октября. Возникновение нового государства предопределяло и зарождение соответствующего права. Начали складываться его отрасли, создающие вместе новую систему права. Определенным рубежом в процессе правового строительства явилось принятие Конституции РСФСР 1918 г., которая стала не только первой советской, но и первой в истории России Конституцией[44].

В годы гражданской войны происходит укрепление правовой системы. Собственно говоря, складывается даже три типа правовых систем – социалистическая, народная и специфическая система ДВР. При всем их несовершенстве они обеспечили как победу над врагом, так и условия для развития советского права[45].

Советский Союз, организованный четырьмя республиками, не остановился в своем развитии. Уже в 20-е гг. число его членов достигло семи. Важными событиями ознаменовано и развитие советского права. Проведена кодификация законодательства, оно оформляется в четкую систему кодексов. Наряду с развитием республиканского права возникает и постепенно расширяется общесоюзное законодательство. Совершенствование законодательства способствует укреплению законности[46].

В 30-е годы противоречиво развивается государственный механизм. Конституция СССР 1936 г. провозгласила более демократичный, чем раньше, порядок формирования и деятельности государственных органов. Однако эти декларированные демократические принципы часто игнорировались, их смысл искажался. В данный период противоречиво развивается и советское право. Принимаются меры к укреплению законности и одновременно в уголовном и уголовно-процессуальном праве закладываются благоприятные условия для возможных массовых беззаконий. Отрасли права, связанные с экономикой, приводятся в соответствие с принципами планового, безрыночного хозяйства. Усиливается роль принудительных мер в трудовом, колхозном, даже семейном праве[47].

Великая Отечественная война стала событием, подвергшим жестокой проверке весь общественный и государственный строй нашей страны. Однако советское право не претерпело коренных изменений. Большая часть правовых новелл была вызвана военной обстановкой, и они отмерли после войны. Наибольшие изменения, сохранившиеся и в послевоенный период, касались лишь семейного права и отчасти финансового[48].

В середине 50-х – середине 60-х гг. развитие права характеризуется новой широкой кодификацией законодательства. Издаются общесоюзные Основы различных отраслей права, а также соответствующие им кодексы в союзных республиках.

Важнейшим событием является восстановление законности в деятельности органов государственной безопасности. Началась массовая реабилитация людей, необоснованно репрессированных в сталинские годы. Создаются условия, гарантирующие невозможность повторения беззаконий[49].

В 70-е гг., особых преобразований в государстве не происходит, если не считать тех, которые вытекали из принятия новой Конституции.

Что касается права, то по содержанию оно также мало изменилось, однако в форме права происходят заметные преобразования, они характеризуются апогеем кодификации, создаются в массовом порядке Основы конкретных отраслей права, кодексы в республиках и Союзе[50].

В середине 80-х гг. под влиянием определенных объективных и, главным образом, субъективных факторов развитие социализма в нашей стране прекращается. Развитие капитализма приводит к естественному изменению типа государства. Упраздняется система Советов. Реализуется идея разделения властей. В России устанавливается форма президентской республики с громадными правами главы государства, делающими его подобным абсолютному монарху.

Трансформируется и право. В конституционном законодательстве проводятся некоторые плодотворные реформы. Воссоздается многопартийная система, становятся более или менее реальными провозглашавшиеся и ранее демократические свободы.

В гражданском праве закрепляются отношения частной собственности на средства производства. В семейном праве появляется институт брачного контракта. Трудовое право вынуждено реагировать на новые условия, складывающиеся в промышленности, – безработицу и пр. Трудные задачи приходится решать уголовному, а также уголовно-процессуальному праву. В стране стремительно растет преступность. Следственные изоляторы и тюрьмы переполнены таким числом заключенных, какого не было с 1937 г.[51]

Выводы по второй главе

На основании проведенного исследования теоретических и исторических составляющих права можно заключить следующее:

1.  Несмотря на многовековую историю существования права, четкого и однозначного его определения так и не сложилось, поскольку это очень сложное и многоаспектное явление. Более или менее определенно можно сказать о трех основных подходах к пониманию права, которые сформулированы в современной юридической науке: а) нормативный; б) социологический и в) философский.

2.  Что касается непосредственно становления права в Англии и России, то с уверенностью можно утверждать, что эти страны пошли совершенно разными путями к формированию правового государства на своей территории. Предпосылками тому послужили многочисленные исторические события, давшие соответствующий вектор направленности в отношении приверженности к разным правовым системам, что свидетельствует о глубоких различиях и в терминологии их обслуживающей.

юридический термин английский русский

 

ГЛАВА 3. АНАЛИЗ ЮРИДИЧЕСКОЙ ТЕРМИНОЛОГИИ НА ПРИМЕРЕ АНГЛИЙСКОГО И РУССКОГО ЯЗЫКА

 

3.1 Англоязычная юридическая терминология

Древнеанглийская юридическая терминология была представлена довольно сложной системой терминов, закрепленной в законах англосаксонских королей. В ней можно выделить отдельные группы терминов, например, группу терминов, обозначающих денежные и имущественные штрафы, которые устанавливались в качестве компенсации за совершенные преступления или понесенные убытки:

- bot (compensation to an injured party);

- half-leod (compensation to a killed person);

- wer-geld (property of man’s family taken like compensation for an offence);

- leod-geld (compensation which was paid to the king and a family of the killed person as the compensation for a death).

Помимо терминов, обозначавших штрафы, в древнеанглийских законах можно выделить термины со значением преступлений:

- weg reaf;

- weg worte (robbery);

- fore-steal (robbery attended by homicide).

Позже появились термины, которые отражали новые правовые идеи защиты общественного порядка не с помощью определенных правил, а только силой оружия:

- bryce (protection from infraction);

- frith (right of protection given to people within certain precincts, e.g. church frith).

Существовали и другие группы терминов.

С 1050 г. новые английские законы разрабатывались на базе норм кодекса Юстиниана, получивших название corpus juris. Влияние латыни было значительным. Терминология права потеряла тесную связь с общим языком. Она стала «высокотехничной» и понятной только посвященным. Вместо терминов, обозначавших определенные правовые традиции и обычаи, появились номинанты, обозначавшие универсальные, искусственно созданные правила, обязательные для всех членов общества, принудительно исполняемые и, в силу этого, являвшиеся законом.

Правовая терминология отделялась от общего языка. Слова, перешедшие в правовую сферу из повседневного общения, постепенно все больше обосабливались, получая свою собственную, понятную только профессионалам, дефиницию. В отличие от слов, обозначавших правовые понятия, которые были знакомы всем членам англосаксонского сообщества, пришедшие из латыни слова приобрели профессиональную специализацию, т.е. сфера применения таких слов изначально была уже сферы применения общей лексики.

Английское право, хотя далее и развивалось автономным путем, все же в английской юридической терминологии по сей день имеется большое количество прямых латинских заимствований. Проведенный анализ материала показал, что до настоящего времени в рассматриваемой терминосистеме сохранилось достаточно большое число прямых латинских заимствований, что свидетельствует о важности правовых понятий привнесенных в английское право из римского права, например:

- mens rea;

- actus reus;

- ad valorem;

- habeas corpus;

- obiter dictum

и другие.

Нормандское завоевание было другим важным фактором, окончательно изменившим все англосаксонское право, а вместе с ним и язык, его обслуживающий. Новый язык господствующего класса, древнефранцузский, полностью вытеснил в официальной сфере англосаксонский. Англосаксонские юридические термины, сохранившиеся после первого потока прямых латинских заимствований, были практически полностью вытеснены из употребления французскими аналогами, например, urheil и adfulturum – ordeal и compugation, и др. В современной англоязычной юридической терминологии сохранились такие французские заимствования как:

- carte blanche;

- droit;

- autrefois acquit;

- rapprochement

и др.

Важно отметить, что французский язык стал проводником опосредованных латинских заимствований, обозначающих основные понятия прецедентного права, например:

- justice;

- accuse;

- cause;

- jury;

- plead;

- heritage;

- marriage;

- prison;

- appeal;

- felony

и др.

Опосредованные латинские заимствования обозначили правовые понятия и институты, уже переосмысленные в рамках западной правовой традиции, насильственно внедряемой нормандской правовой культурой, и ставшие основой английской прецедентной системы. Среди таких опосредованных латинских заимствований, пришедших в английский язык из древнефранцузского, наибольший интерес представляет термин trespass, принесший в английское право совершенно новое понятие «причинение вреда чужой собственности», на основе которого была создана целая система защиты прав собственности, одного из прав, составляющих триптих наибольших ценностей западного человека, а следовательно, и подсистема терминов, обозначающих такие понятия. Все современное английское и американское гражданское право построено на trespass.

Помимо прямых и опосредованных латинских заимствований, в состав англоязычной юридической терминологии вошло большое количество калек с латыни, поскольку после издания Эдуардом III приказа о ведении всех судебных дел на английском языке и получения английским языком статуса государственного все правовые документы стали переводиться с латыни на английский, например:

- legal aid – in forma pauperis;

- facts of crime – corpus delicti;

- beyond powers – ultra vires;

- donation gift – donation mortis causa;

- lawsuit – lis;

- law of the place where the crime occurred – lex loci delicti;

- after the event – ex post facto;

- invoice – pro forma;

- full bench – en bane

и т.д.

В составе англоязычной юридической терминологии наблюдается наличие составных комбинированных терминов, одна часть которых является прямым латинским заимствованием, а другая – английским термином или ассимилированным заимствованием, например:

- pro forma letter;

- ad valorem duty;

- writ of habeas corpus;

- action in rem;

- guardian ad litem

и др.

Достаточно большое количество таких терминов в англоязычной юридической терминологии объясняется, прежде всего, краткостью полученного термина, т.к. перевод латинской части на английский язык сделал бы термины подобного рода слишком сложными по структуре и менее точными.

Помимо всего прочего в англоязычной юридической терминологии обнаружено довольно большое количество терминов-интернационализмов. К ним относятся термины греко-латинского происхождения, например:

- sodomy;

- prostitution;

- doctrine;

- precedent

и др.

Наличие такого числа интернационализмов в составе англоязычной юридической терминологии свидетельствует о том, что тенденция к интернационализации большинства правовых терминов и понятий действительно существует. В рамках этой тенденции наблюдается также появление интернационализмов английского происхождения, например:

- lock out;

- warrant;

- good will

и др.

Говоря об англоязычной юридической терминологии, нельзя не упомянуть о синонимии в ней. Принято считать, что в терминологии может существовать только абсолютная синонимия. Она является результатом «столкновения» в терминосистеме заимствований и терминов, образованных на базе родного языка или калек, например, mercy killing – euthanasia, seizure – forfeiture, deceit – false representation и др. Иногда абсолютные синонимы отличаются только синтаксической структурой, например, Natural Law – Law of nature, Substantial law – Law of substance и др.

Одним из источников синонимии в англоязычной юридической терминологии являются эвфемизмы, которые наблюдаются в сфере образования терминов со значением преступления (killing – deprivation of life – blood), или в случае, когда упоминание одного из слов избегалось с древних времен, например, death penalty – capital punishment, capital case, capital offence, capital sentence.

В англоязычной юридической терминологии отмечаются абсолютные синонимы, образовавшиеся при «столкновении» в терминосистеме уже устоявшихся терминов и номинантов, перешедших в терминосистему из профессионального сленга (hijacking – air piracy, white knight – potential merger partner), что объясняется такими особенностями прецедентной правовой системы, как ее большая демократичность по сравнению с кодифицированной.

Не все юридические термины являются абсолютными синонимами или дублетами. Так, если сравнить определения таких терминов как «murder» и «assassination», то сразу становится понятным, что «assassination» употребляется только в тех случаях, когда речь идет об убийстве при помощи наемных убийц.

Также ярким примером может послужить наличие в англоязычной юридической терминологии нескольких терминов, обозначающих понятие «иск»: «action», «complaint», «claim», «plea», «lawsuit». Но не все из них абсолютные синонимы. Термины «suit», «lawsuit», «action» и «plea» являются абсолютными синонимами. Термин «complaint» является дублетом термина «claim». Однако говорить об абсолютной синонимии терминов «suit» («lawsuit»), «plea», «action», «complaint», «claim» не представляется возможным. Так, согласно определению в A Dictionary of Law, к примеру, термин «action» употребляется в следующем значении: «A proceeding in which a party pursues a legal right in a civil court»[52]. Тогда как термин «suit» «… is commonly used for any court proceedings although originally it denoted a suit in equity as opposed to an action at law»[53]. То есть приведенные выше определения указывают на тот факт, что денотативное значение термина «suit» гораздо шире значений остальных терминов, обозначающих слово «иск», поэтому эти термины являются идеографическими, а не абсолютными синонимами.

Что же касается антонимии в юридической терминологии, то с уверенностью можно сказать, что она довольно ограничена и чаще всего связана с противопоставлением законного и незаконного, что составляет правовую семантическую универсалию (legal – illegal, legality – lawlessness).

3.2 Сравнительный анализ лексического состава английской и американской юридической терминологии

Проведенный сравнительный анализ лексического состава английской и американской юридической терминологии позволили выявить множество как сходств, так и различий. Во многом причиной тому послужили различия в классификации преступлений.

Первоначально система классификации преступлений в английской и американской юридической терминологии совпадала. Все преступления подразделялись на «felonies» (фелония – уголовное преступление), misdemeanours (мисдиминор – категория наименее опасных преступлений, граничащих с административными правонарушениями), «treasons» (измена) с родовым термином «crime». По старой классификации «felony» подразделялся на:

1)  felony at common law;

2)  capital felony (фелония, караемая смертной казнью);

3)  statutory felony (фелония по статутному праву).

«Misdemeanour» включал два класса:

1) misdemeanour at common law;

2) high misdemeanour (государственный мисдиминор).

В соответствии со старой классификацией в микрополе, представленном родовым термином «felony», входили номинанты «treason» и «sedition» (подстрекательство). Такая классификация преступлений существовала в английском и американском праве с конца XIX в. Однако в 1967г. в английской юридической терминологии появилась новая классификация, основанная на выделении непосредственного объекта преступления. В английской юридической терминологии родовым термином для рассматриваемой таксономической структуры стал термин «offence» (преступление, правонарушение). Термин «crime» стал обозначать понятия, ранее выражавшиеся терминами «felony» и «misdemeanour». Вместо терминов «felony», «misdemeanour» и «treason» используются составные термины, образованные на базе термина «crime» с различными распространителями, ограниченными предложными конструкциями: crime – crime against the state; crime against justice; crime against religion; crime against reputation; crime against security; crime against morality.

В соответствии с новой сложившейся моделью правовой культуры произошло дальнейшее перераспределение существующих терминов по микрополям.

Так crimes against reputation включают:

1) libel (a defamatory statement made in permanent form, such as writing, pictures, of film)[54];

2) defamation (the publication of an untrue statement about a person that tends to lower his reputation in the opinion of right-thinking members of the community or to make them shun or avoid him)[55];

3) slander (a defamatory statement made by such means as spoken words or gestures, i.e. not in permanent form)[56].

В современной американской юридической терминологии сохранилась старая, заимствованная из английского права классификация, объединяющая понятия, выражаемые терминами felony и misdemeanor.

Родовым термином в американской таксономии в отличие от английской является термин crime, а не offence.

Термин criminal offences включает в себя:

1) offences against persons (например, murder, manslaughter);

2) offences against habitation and occupation (например, burglary, arson);

3) offences against property (например, larceny);

4) offences against morality and decency (например, adultery); 5) offences against public order and government (например, treason).

Кроме того, в американской правовой системе существует классификация преступлений по степени тяжести, в соответствии с которой термин crime имеет видовые номинанты, которые дифференцируются с помощью буквенных индексов A, B, C, например, A felony; B felony; C felony и A misdemeanour; B misdemeanour; C misdemeanour. Такой классификации в английском уголовном праве не существовало и не существует.

Помимо всего прочего, хотелось бы упомянуть о проприальных терминах, наличие которых в английской и американской юридической терминологии объясняется тем, что правовая культура как Великобритании, так и США основана на прецеденте. Уже в XII веке в Англии появилась правовая концепция, согласно которой закон есть и всегда будет. Эта концепция отличалась от концепции римского права, рассматривавшей закон как творение политических властей. Прецедентная модель права основывается на выработке коллективного мнения судей по решению определенных дел. Такая правовая модель более персонифицирована по сравнению с кодифицированной моделью. При терминологической номинации некоторых доктрин, законов и норм используется имя того правоведа или судьи, который их разработал. Проведенное исследование показало, что подобного рода термины более характерны для американской юридической терминологии, нежели для английской. Проприальные термины отражают национально-культурные особенности правовой системы США, которая, в отличие от правовой системы Великобритании, основана не только на прецедентном, но и на конституционном праве. Названия дел, ставших основой для внесения поправок в Конституцию США, а следовательно, для изменения определенных правовых принципов, приобрели статус терминов, например, Furman v. Georgia (William Henry Furman v. State of Georgia, (1972) was a United States Supreme Court decision that ruled on the requirement for a degree of consistency in the application of the death penalty. The case led to a de facto moratorium on capital punishment throughout the United States, that came to an end when Gregg v. Georgia was decided in 1976)[57].

3.3 Русскоязычная юридическая терминология

Прежде всего, следует заметить, что русскоязычная юридическая терминология, как и русское право в целом, не претерпела в ходе исторического развития государства таких серьезных потрясений, связанных, например, со сменой государственного языка, каким подверглась в свое время юридическая терминология в Англии. Поэтому сочтено целесообразным, проводить исследование русскоязычной юридической терминологии, взяв за основу ее современный вид.

Русская юридическая терминология почти полностью опирается на общеупотребительные слова, что, как кажется, нельзя расценивать в качестве ее преимущества, однако, в работах, посвященных языку законодательства, принцип использования общеупотребительных слов считается вполне приемлемым. Проведенные исследования подтвердили вышеуказанное утверждение о том, что объем общеупотребительных терминов довольно значителен в нормативных актах. Наиболее часто используются такие термины, как «заявление», «заседание», «правило», «действие», «порядок», «дело» и др. Из общего количества использованных слов (словосочетаний) 80% приходится на общеупотребительные. Очевидно, что в актах, регулирующих сферу судебной деятельности, больше общеупотребительных слов, нежели, к примеру, в актах, регулирующих хозяйственные отношения, где специальные технические термины встречаются значительно чаще. Однако и там общеупотребительные слова – это основной языковый пласт.

Что касается специальных юридических терминов, то их не так много в рассмотренном материале, как и в законодательстве в целом. Как правило, специальный юридический термин создается законодателем, но когда в общелитературном языке нет подходящего слова для обозначения соответствующего понятия, то зачастую эти термины заимствуются из римского права или иных развитых правовых систем, например:

- «акцепт» – от лат. acceptus – принятый;

- «виндикация» – лат. vindicatio, от vindico – заявляю претензию, требую;

- «де-факто» – лат. de facto, букв. – на деле;

- «де-юре» – лат. dejure, букв. – по праву;

- «контрабанда» – от ит. contrabando от contra – против и bando – правительственный указ

и др.

Но в основном они образуются из корней отечественного языка («преступление», «дознание», «суд», «закон»).

Особенно заметна чрезмерность применения иностранных терминов в Гражданском кодексе РФ, например:

- «делькредере» – от ит. Del credere – от веры;

- «дилер» – от англ. dealer – торговец;

- «лизинг» – от англ. leasing от to lease – сдавать/брать в аренду;

- «бенефициар(ий)» – от лат. beneficium – благодеяние;

- «конклюдентные действия» – от лат. conclude – заключаю, делаю вывод;

- «сервитут» – от лат. servitus – обязанность, обязательство, повинность;

- «цессия» – от лат. cessio – передача, уступка

и др.

Конечно, в современном мире полностью избежать употребления иноязычной терминологии невозможно, поскольку в русском языке просто может отсутствовать обозначение какого-либо правового явления, особенно если оно является новым. Кроме того, в настоящее время существует множество иноязычных терминов, ставших общепонятными. Просто необходимо разумно и взвешенно подходить к этому вопросу и избегать использования иностранной терминологии, если есть соответствующие синонимы в русском языке.

Неправомерно предпочитать малопонятную, неосвоенную иностранную терминологию полноценным русским словам, словосочетаниям, злоупотреблять классической латынью для обозначения юридических понятий, процессов, отношений. Вместе с тем не нужны и чисто русские «слова-выдумки», порождающие кривотолки, «пустые» термины.

Далее хотелось бы заострить внимание на двух моментах, когда некоторые особенности функционирования знаковых единиц русского литературного языка без серьезных оснований переносятся на единицы, структурирующие специальный юридический текст.

Первый момент касается тенденции к так называемой универбации, т.е. выражению одним словом (простым, производным или сложным) комплекса значений, выражаемых сочетаниями слов.

Известно, что в русском языке широко представлена тенденция к однословности наименования, суть которой состоит в том, что расчлененные названия заменяются на одно слово. Существует несколько видов такой тенденции:

1)  аббревиатуры различного типа:

- ВАС РФ – Высший арбитражный суд Российской Федерации;

- УФАС России – Управление федеральной антимонопольной службы России;

- СИЗО – следственный изолятор;

- Генпрокурор – Генеральный прокурор;

- ГК РФ – Гражданский кодекс Российской Федерации;

- зарплата – заработная плата;

2)  сохранение только одного слова из словосочетания:

- оффшор – оффшорная зона;

- бюджет – федеральный бюджет;

- движение – общественное движение;

- партия – политическая партия;

3)  образование деривата от одной из частей расчлененной номинации:

- Лубянка – главное здание ФСБ России, находящееся на ул.Большая Лубянка;

- Петровка, 38 – адрес, местонахождения ГУВД по г.Москве;

- упрощенка – упрощенная система налогообложения.

Разумеется, не все из этих наименований принадлежат кодированному литературному языку, оставаясь достоянием лишь разговорной речи, однако главная их особенность состоит в появлении у подобных слов-номинаций семантической размытости, неопределенности. Например, Лубянка может обозначать и здание ФСБ, и улицу, и станцию метро. Привязанная к конкретной ситуации разговорная речь обычно, хотя и не всегда, снимает семантическую неопределенность номинации, однако в юридическом тексте сама возможность такой неопределенности крайне нежелательна.

Второй момент связан с лингвистическим упрощенчеством, когда любое производное слово воспринимается как знак, семантизация которого может быть легко осуществлена с помощью отсылки к производящему.

Для современной русистики совершенно очевиден тот факт, что каждое новое слово (в отличие от формы слова), вне зависимости от характера производного, способа словообразования, словообразовательного типа и т.п. вовсе не обязательно представляет собою регулярное семантическое преобразование производного. Сравним, например, прокурор – прокурорша («женщина прокурор»), но генерал – генеральша («жена генерала»).

Разумеется, авторы юридических текстов понимают, что, например, слово сделка невозможно семантизировать только как производное от делать-сделать. Однако абсолютная для лингвистов, что, в частности, отражено в лексикографической практике, у юристов эта мысль присутствует лишь в самых крайних случаях. Причем, это невнимание к возможной «нестандартности» значения производного в производящем относится не только к отглагольным (например, неразличение многозначности, связанной со значением действия и результата действия), но и к ряду других случаев.

Известно, что производное может более или менее менять свое значение в производящем (язычок у ботинка), создавать в производящем дополнительные, формально не выраженные значения (тройка лошадей, тройка как экзаменационная отметка или как обозначение номера маршрута транспорта). Однако, как следует из исследованного материала, юристы практически не допускают возможности изменения значения производящего слова в его производном. Производное рассматривается как совершенно ясное уже из значения производящего, если последнее получило яркое истолкование. Так, например, инвалидность – «состояние, положение инвалида», гражданин – «лицо, получившее гражданство» и т.п.[58]

Современная Россия характеризуется стремительным развитием процесса правотворчества. Ускоренные темпы данного процесса не всегда положительным образом влияют на использование терминологии, и как следствие, на качество нормативных правовых актов.

Между тем от правильного использования нормативных правовых терминов во многом зависит эффективность действия правовых норм, поскольку именно термины призваны способствовать наиболее точному, краткому и информативному изложению содержания нормативных правовых актов.

Для достижения состояния упорядоченности терминологии необходима ее унификация, то есть сложная и многоаспектная работа по приведению отраслевой терминологии по возможности в систему на всех необходимых уровнях (содержательном, логическом и лингвистическом)[59].

Нередко в нормативных правовых актах можно наблюдать несогласованное применение терминов. Например, в Уголовном кодексе РФ говорится о судебных приставах и судебных исполнителях[60], в Уголовно-исполнительном кодексе РФ – о судебных приставах-исполнителях[61], в Федеральном законе от 21 июля 1997 г. «Об исполнительном производстве» – о судебных приставах-исполнителях (ст. 3)[62].

Достаточно распространенным является обозначение одного правового явления разными терминами. Например, в соответствии со статьей 90 Федерального закона от 21 июля 1997 г. «Об исполнительном производстве» на действия судебного пристава-исполнителя может быть подана жалоба[63], а в соответствии с гл. 24 Арбитражного процессуального кодекса РФ – заявление.

Выводы по третьей главе

Проведенный анализ материала, представленного в третьей главе данной дипломной работы, показал следующие результаты

1. До настоящего времени в рассматриваемой терминосистеме сохранилось достаточно большое число прямых латинских заимствований, французских аналогов англосаксонских юридических терминов, калек с латыни, составных комбинированных терминов, одна часть которых является прямым латинским заимствованием, а другая – английским термином или ассимилированным заимствованием. Помимо всего прочего в англоязычной юридической терминологии обнаружено довольно большое количество терминов-интернационализмов, среди которых наблюдаются интернационализмы английского происхождения. Синонимия англоязычной юридической терминологии представлена абсолютными синонимами, дублетами и терминами, не являющимися абсолютными синонимами. Антонимия же довольно ограничена.

2. Не смотря на то, что правовая система Великобритании и США основана на прецеденте, существует множество различий в лексическом составе английской и американской юридической терминологии. Во многом причинами тому стали такие факторы как: 1) различие в классификации преступлений; 2) правовая система США основана не только на прецедентном, но и на конституционном праве.

3. Русскоязычная юридическая терминология почти полностью опирается на общеупотребительные слова. Что касается специальных юридических терминов, то их не так много. Зачастую они заимствуются из римского права или иных развитых правовых систем, но в основном они образуются из корней отечественного языка. В настоящее время в России наблюдаются ускоренные темпы развития процесса правотворчества, которые не всегда положительным образом влияют на использование терминологии. Для исправления сложившейся ситуации необходима унификация терминологии права, то есть сложная и многоаспектная работа по приведению отраслевой терминологии в систему на всех необходимых уровня.

 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Владение английским языком стало в современном мире обязательным условием успешности профессиональной деятельности специалиста любой области знаний. Не является исключением и сфера права. Более того, англо-американская правовая система, выработавшая в результате своего многовекового развития четкую и стройную систему предъязыка права, установила строгие соответствия между правовыми реалиями и терминами, их выражающими.

Исследование англоязычной и русскоязычной юридической терминологии имеет большое значение не только в теоретическом, но и в практическом плане. Это обусловлено острой нехваткой учебных пособий и словарей для специалистов, характер работы которых связан с применением англоязычной и русскоязычной юридической терминологии. Существует насущная необходимость подготовки специалистов, способных точно переводить юридические тексты разных жанров в письменной и устной форме. Без специальных учебников и словарей такая задача трудно выполнима, поскольку в настоящее время учащимся предлагаются пособия по юридическому переводу, содержащие переводные эквиваленты отдельных терминов и терминологических словосочетаний вне связи с целостными терминосистемами. При этом не ставится задача ознакомиться с различиями между двумя правовыми системами, хотя без изучения соотношения англо-американских юридических терминов с их русскими эквивалентами качественный специальный перевод невозможен.

При проведении в данной дипломной работе анализа англоязычной и русскоязычной юридической терминологии учитывалось, что в основе терминологических систем лежат разные правовые доктрины: романо-германская для Российской правовой системы и англосаксонская для английского и американского права. Как уже было отмечено, континентальная система права имеет ряд отличий от англо-американской системы.

Особенности правовой доктрины сказываются на использовании терминологии, поэтому адекватное понимание терминов возможно только после исследования взаимосвязей внутри каждой терминологической системы, а также после изучения межсистемного соотношения терминов. Необходимо еще раз подчеркнуть, что объектом исследования в этом случае становятся не отдельные термины, а соответствующие терминологические поля.

БИБЛИОГРАФИЯ

1. Литература

1.  Алексеев С.С. Общая теория права. В 2-х томах. Том II – М, 1982.

3.  Алексеев С.С. Государство и право: Начальный курс. – М., 1993.

4.  Алимов В.В. Теория перевода. Перевод в сфере профессиональной коммуникации. Учебное пособие. Изд. 3-е, стереотипное. – М.: Едиториал УРСС, 2005.

5.  Арнольд И.В. Лексикология современного английского языка: Учеб. для ин-тов и фак. иностр. яз. – М.: Высшая школа, 1986.

6.  Английский язык для студентов-юристов “American Civil Procedure”. Учебное пособие / Под ред. Артамоновой Л.С. – М.: ЮРКНИГА, 2006.

7.  Бархударов Л.С. Язык и перевод. – М.: Международные отношения, 1975.

8.  Березин Ф.М., Головин Б.Н. Общее языкознание. – М.: 1979.

9.  Будагов Р.А. Язык, история и современность. – М.: Изд-во Московского университета, 1971.

10.  Влахов С., Флорин С. Непереводимое в переводе. – М.: Международные отношения, 1980.

11.  Глушко М. М. и др. Функциональный стиль общественного языка и методы его исследования. – М.: 1974.

12.  Голованова Е.И. Лингвистическая интерпретация термина: когнитивно-коммуникативный подход/ Е.И. Голованова // Известия Уральского государственного университета. 2004. № 33.

13.  Головин Б.Н. Лингвистические основы учения о терминах. – М.: Высшая школа, 1987.

14.  Головин Б.Н. Термин и слово. Межвузовский сборник. – Горький, 1979.

15.  Гореликова С.Н. Природа термина и некоторые особенности терминообразования в английском языке // Вестник ОГУ. 2002. №6.

16.  Даниленко В.П., Скворцов Л.И. Лингвистические проблемы упорядочения научно-технической терминологии // Вопросы языкознания. 1981. №1.

17.  Зайцева С.Е. English for Students of Law: учебное пособие / С.Е. Зайцева, Л.А. Тинигина. – 3-е изд., стер. – М.: КНОРУС, 2008.

18.  Зайончковский П.А. Отмена крепостного права в России. – М., 1968.

19.  Крылов А.И. Языковые единицы и контекст. – Л.: 1973.

20.  Лейчик В.М. Оптимальная длина и оптимальная структура термина // Вопросы языкознания, 1981, №2.

21.  Лотте Д.С. Как работать над терминологией. Основы и методы. – М.: Наука, 1968.

22.  Лотте Д.С. Образование системы научно-технических терминов // Основы построения научно-технической терминологии. – М.: 1961.

23.  Лотте Д.С. Основы построения научно-технической терминологии. – М.: АН СССР, 1961.

24.  Манакин В.Н. Сопоставительная лексикология. – Киев: Знання, 2004.

25.  Миньяр-Белоручев Р.К. Общая теория перевода и устный перевод. – М.: Воениздат, 1980.

26.  Миньяр-Белоручев Р.К. Теория и методы перевода. – М.: Московский лицей, 1996.

27.  Моисеев А.И. О языковой природе термина // Лингвистические проблемы научно-технической терминологии. – М.: 1970.

28.  Милославская Д.И. Типовые трудности семантической интерпретации юридического текста. – В сб.: Русский язык в его естественном и юридическом бытии. – Барнаул: Изд-во АГУ, 2000.

29.  Максименко Е.С. Национально-культурная специфика отраслевых терминосистем (на материале английской и американской юридической терминологии) [Текст]: автореф. дис. … канд. филол. наук. – Саратов, 2002.

30.  Нелюбин Л.Л. Толковый переводоведческий словарь. – М.: Флинта: Наука, 2003.

31.  Оксюкевич Е.Д. Законодатели. Книга для чтения по правоведению. Пособие по английскому языку. – М.: Издательство «Менеджер», 2005.

32.  Пумпянский А.Л. Введение в практику перевода научной и технической литературы на английский язык. – М.: Наука, 1964.

33.  Пиголкин А.С. Юридическая терминология и пути ее совершенствования. Ученые записки ВНИИСЗ. Вып.24 – М, 1971.

34.  Пиголкин А.С. Язык закона. – М, 1990.

35.  Пиголкин А.С., Чернобель Г.Т. Юридическая терминология: понятие и классификация // Язык закона / Под ред. А.С. Пиголкина. М., 1990. Гл. 3.

36.  Реформатский А.А. Что такое термин и терминология. – М., 1959.

37.  Рейснер М.А. Наше право, чужое право, общее право. – М: Госиздат, 1925.

38.  Суперанская А.В., Подольская Н.В., Васильева Н.В. Общая терминология: вопросы теории. – М.: Наука, 1989.

39.  Толикина Е.Н. Лингвистические проблемы научно-технической терминологии. – М.: 1970.

40.  Тюленев С.В. Теория перевода: учебное пособие. – М.: Гардарики, 2004.

41.  Уфимцева А.А. Типы словесных знаков. – М.: Наука, 1974.

42.  Федотова И.Г. Юридические понятия и категории в английском языке: Учебное пособие. Изд. 3-е, перераб. и доп. / И.Г.Федотова, Г.П. Толстопятенко. – Дубна: Феникс+, 2006.

43.  Хижняк С.П. Юридическая терминология: формирование и состав – Саратов, 1997.

44.  Хабибуллина Н.И. Язык закона и его постижение в процессе языкового толкования права – М, 1996.

45.  История отечественного государства и права. Ч. 1, 2. Учебник. 3-е изд., доп. и перераб. / Под ред. доктора юридических наук, заслуженного профессора МГУ, лауреата Государственной премии Российской Федарации О.И. Чистякова – М, 2005.

46.  Арбитражный процессуальный кодекс Российской Федерации.

47.  Гражданский кодекс Российской Федерации.

48.  Уголовный кодекс Российской Федерации.

49.  Уголовно-исполнительный кодекс Российской Федерации.

50.  С изм. и доп. на 27.12.2005 г. Собр. законодательства РФ. 1997. № 30. Ст. 3591; 2006. № 1. Ст. 8.

51.  Geoffrey C. Hazard “American Civil Procedure”.

2. Словари

52.  Лингвистический энциклопедический словарь. Глав.ред. В.Н. Ярцева. – М.: Научное изд-во Большая Российская энциклопедия, 2002.

53.  Большой юридический словарь. 3-е изд., доп. и перераб. / Под ред. проф. А.Я. Сухарева. – М.: ИНФА-М, 2007.

54.  A Dictionary of Law. Sixth edition. Edited by Elizabeth A. Martin, Jonathan Law. Oxford University Press, 2006.

3. Интернет-ресурсы

55.  Иванова Г.А. О семантике и прагматике синонимичных терминологических сочетаний на материале русской лингвистической терминологии [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.russian.slavica.org/article3639.html.

56.  Лейчик В.М. Культура термина [Электронный ресурс]. – Режим доступа: www.library.krasu.ru/ft/ft/_articles/0113944.pdf.

57.  Миловславская Д.И. Юридические термины и их интерпретация. Публикация в «Ростовской электронной газете» № 21 [27] 6 ноября 1999г. [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.relga.rsu.ru/n27/rus27_1.htm.

58.  Никитин А. Государство и право: история и современность. Учебное пособие [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://his.1september.ru/1999/his03.htm.

59.  [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://slovari.yandex.ru/dict/krugosvet/article/0/09/1007732.htm.

60.  [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.mibs.ru/index.phtml?ms=greatbritain&alias=Pravo.

61.  [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.mibs.ru/index.phtml?ms=greatbritain&alias=Pravo.

62.  [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.wikipedia.com.

63.  [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.wikipedia.ru.

---

[1] Реформатский А.А. Что такое термин и терминология. – М., 1959. – С. 8.

[2] Глушко М. М. и др. Функциональный стиль общественного языка и методы его исследования. – М.: 1974. – С. 33.

[3] Арнольд И.В. Лексикология современного английского языка: Учеб. для ин-тов и фак. иностр. яз. – М.: Высшая школа, 1986. – С. 229.

[4] Лингвистический энциклопедический словарь. Глав.ред. В.Н. Ярцева. – М.: Научное изд-во Большая Российская энциклопедия, 2002. – С. 508.

[5] Алимов В.В. Теория перевода. Перевод в сфере профессиональной коммуникации. Учебное пособие. Изд. 3-е, стереотипное. – М.: Едиториал УРСС, 2005. – С. 36.

[6] См.: Пумпянский А.Л. Введение в практику перевода научной и технической литературы на английский язык. – М.: Наука, 1964. – С. 12.

[7] Влахов С., Флорин С. Непереводимое в переводе. – М.: Международные отношения, 1980. – С. 8.

[8] См.: Нелюбин Л.Л. Толковый переводоведческий словарь. – М.: Флинта: Наука, 2003. – С. 120.

[9] Уфимцева А.А. Типы словесных знаков. – М.: Наука, 1974. – С. 103.

[10] Суперанская А.В., Подольская Н.В., Васильева Н.В. Общая терминология: вопросы теории. – М.: Наука, 1989. – С. 34.

[11] Миньяр-Белоручев Р.К. Теория и методы перевода. – М.: Московский лицей, 1996. – С. 86.

[12] См.: Лейчик В.М. Культура термина [Электронный ресурс]. – Режим доступа: www.library.krasu.ru/ft/ft/_articles/0113944.pdf

[13] Там же.

[14] См.: Будагов Р.А. Язык, история и современность. – М.: Изд-во Московского университета, 1971. – С. 37.

[15] См.: Манакин В.Н. Сопоставительная лексикология.- Киев: Знання, 2004. – С. 58.

[16] [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://slovari.yandex.ru/dict/krugosvet/article/0/09/1007732.htm.

[17] См.: Суперанская А.В., Подольская Н.В., Васильева Н.В. Общая терминология: вопросы теории. – М.: Наука, 1989. – С. 41.

[18] Березин Ф.М., Головин Б.Н. Общее языкознание. – М.: 1979. – С. 264.

[19] См.: Лейчик В.М. Культура термина [Электронный ресурс]. – Режим доступа: www.library.krasu.ru/ft/ft/_articles/0113944.pdf.

[20] Лейчик В.М. Оптимальная длина и оптимальная структура термина // Вопросы языкознания, 1981, №2. – С. 63-73.

[21] Тюленев С.В. Теория перевода: учебное пособие. – М.: Гардарики, 2004. – С. 224.

[22] См.: Миньяр-Белоручев Р.К. Общая теория перевода и устный перевод. – М.: Воениздат, 1980. – С. 21.

[23] См.: Голованова Е.И. Лингвистическая интерпретация термина: когнитивно-коммуникативный подход/ Е. И. Голованова // Известия Уральского государственного университета. 2004. № 33. – С. 19.

[24] См.: Бархударов Л.С. Язык и перевод. – М.: Международные отношения, 1975. – С. 169.

[25] См.: Лотте Д.С. Образование системы научно-технических терминов // Основы построения научно-технической терминологии. – М.: 1961. – С. 73.

[26] Крылов А.И. Языковые единицы и контекст. – Л.: 1973. – С. 90-91

[27] Толикина Е.Н. Лингвистические проблемы научно-технической терминологии. – М.: 1970. – С. 62.

[28] См., например, Лотте Д.С. Как работать над терминологией. Основы и методы. – М.: Наука, 1968. – С. 8-13.

[29] Моисеев А.И. О языковой природе термина // Лингвистические проблемы научно-технической терминологии. – М.: 1970. – С. 138.

[30] Головин Б.Н. Лингвистические основы учения о терминах. – М.: Высшая школа, 1987. – С. 28.

[31] Головин Б.Н. Термин и слово. Межвузовский сборник. – Горький, 1979. – С. 15

[32] Алексеев С.С. Государство и право: Начальный курс. – М., 1993. – С.126.

[33] Пиголкин А.С., Чернобель Г.Т. Юридическая терминология: понятие и классификация // Язык закона / Под ред. А.С. Пиголкина. М., 1990. Гл. 3. – С. 65.

[34] См.: Пиголкин А.С. Язык закона. – М, 1990.

[35] См.: Милославская Д.И. Типовые трудности семантической интерпретации юридического текста. – В сб.: Русский язык в его естественном и юридическом бытии. – Барнаул: Изд-во АГУ, 2000.

[36] См.: Хижняк С.П. Юридическая терминология: формирование и состав – Саратов, 1997.

[37] Рейснер М.А. Наше право, чужое право, общее право. – М: Госиздат, 1925. – С. 246.

[38] [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.mibs.ru/index.phtml?ms=greatbritain&alias=Pravo.

[39] См.: Никитин А. Государство и право: история и современность. Учебное пособие [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://his.1september.ru/1999/his03.htm.

[40] См., например, История отечественного государства и права. Ч. 1. Учебник. 3-е изд., доп. и перераб. / Под ред. доктора юридических наук, заслуженного профессора МГУ, лауреата Государственной премии Российской Федарации О.И. Чистякова – М, 2005. – С. 368.

[41] См., например, История отечественного государства и права. Ч. 1. Учебник. 3-е изд., доп. и перераб. / Под ред. доктора юридических наук, заслуженного профессора МГУ, лауреата Государственной премии Российской Федарации О.И. Чистякова – М, 2005. – С. 399.

[42] См., например, там же. – С. 428.

[43] См., например, там же. – С. 446.

[44] См., например, История отечественного государства и права. Ч. 2. Учебник. 3-е изд., доп. и перераб. / Под ред. доктора юридических наук, заслуженного профессора МГУ, лауреата Государственной премии Российской Федарации О.И. Чистякова – М, 2005. – С. 81.

[45] См., например, там же. – С. 146.

[46] См., например, там же. – С. 233.

[47] См., например, История отечественного государства и права. Ч. 2. Учебник. 3-е изд., доп. и перераб. / Под ред. доктора юридических наук, заслуженного профессора МГУ, лауреата Государственной премии Российской Федарации О.И. Чистякова – М, 2005. – С. 301.

[48] См., например, там же. – С. 333.

[49] См., например, там же. – С. 373.

[50] См., например, там же. – С. 425.

[51] См., например, История отечественного государства и права. Ч. 2. Учебник. 3-е изд., доп. и перераб. / Под ред. доктора юридических наук, заслуженного профессора МГУ, лауреата Государственной премии Российской Федарации О.И. Чистякова – М, 2005. – С. 490.

[52] A Dictionary of Law. Sixth edition. Edited by Elizabeth A. Martin, Jonathan Law. Oxford University Press, 2006. – С. 11.

[53] Там же. – С. 520.

[54] A Dictionary of Law. Sixth edition. Edited by Elizabeth A. Martin, Jonathan Law. Oxford University Press, 2006. – С. 314.

[55] A Dictionary of Law. Sixth edition. Edited by Elizabeth A. Martin, Jonathan Law. Oxford University Press, 2006. – С. 154.

[56] Там же. – С. 499.

[57] См.: [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.wikipedia.com. [http://en.wikipedia.org/wiki/Furman_v._Georgia]

[58] См.: Миловславская Д.И. Юридические термины и их интерпретация. Публикация в «Ростовской электронной газете» № 21 [27] 6 ноября 1999г. [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.relga.rsu.ru/n27/rus27_1.htm.

[59] См.: Даниленко В.П., Скворцов Л.И. Лингвистические проблемы упорядочения научно-технической терминологии // Вопросы языкознания. 1981. №1. – С. 7.

[60] Уголовный кодекс Российской Федерации (ст.ст. 295, 296, 298, 311).

[61] Уголовно-исполнительный кодекс Российской Федерации (ст.ст. 16, 31, 32).

[62] С изм. и доп. на 27.12.2005 г. Собр. законодательства РФ. 1997. № 30. Ст. 3591; 2006. № 1. Ст. 8.

[63] Там же.

Особенности юридической терминологии в английском и русском языках ВВЕДЕНИЕ Важность изучения терминологии в современном мире неоспорима, так как терминология является, с одной стороны, связующим звеном между различными областя

 

• 14:21 05 Июля 2016
  Российско-китайский медуниверситет откроет магистерскую программу по TCM
• 01:21 05 Июля 2016
  На форуме МГУ Россия и Китай обсудят научно-образовательное сотрудничество
• 11:00 04 Июля 2016
  Реморенко: "ЕГЭ-туризм" в России сходит на нет
• 10:52 04 Июля 2016
  Летняя российско-австрийская школа откроется в Москве
• 15:31 01 Июля 2016
  В СПбГУ могут воссоздать географический факультет

Заказать уникальную работу