курсовые,контрольные,дипломы,рефераты
Ядерную программу КНДР можно разделить на два этапа. Первый – с середины 1950-х до конца 1970-х, – когда закладывались основные исследования КНДР в ядерной области, создавалась соответствующая инфраструктура, начиналась подготовка научных и технических кадров. Эта деятельность осуществлялась при содействии СССР, частично КНР. Второй этап – с конца 1970-х по настоящее время. Данный период характеризуется развитием научно-производственной базы в основном с опорой на собственные силы, одновременно сопровождается попытками привлечения значительной иностранной помощи для создания атомно-энергетического комплекса в стране, способного существенно снизить остроту энергетического кризиса в КНДР. В это же время КНДР присоединяется к ДНЯО, возникают кризисы 1993 – 94, 2002–2003 годов, связанные с выполнением обязательств КНДР по ДНЯО и соглашению об осуществлении гарантий МАГАТЭ.
В 1947 – 50 годах СССР проведены геологоразведочные работы по урановым рудам. Обнаружено, что в Северной Корее имеется до 26 млн. тонн запасов урана, из них около 4 млн. тонн пригодны для промышленной разработки. В это же время сооружаются рудники, СССР вывозит из КНДР до 9 тыс. тонн руды моназита[1]. После окончания корейской войны КНДР приступает к подготовке научно-технических кадров в области ядерных исследований. В 1956 году с СССР подписано соглашение о подготовке корейских специалистов. Они обучаются в МИФИ, МВТУ им. Баумана, МЭИ, проходят стажировку в Объединенном институте ядерных исследований в Дубне. Всего до начала 1990-х годов СССР подготовил около 300 корейских специалистов[2]. В это же время в КНДР создаются НИИ в ядерной области: НИИ ядерной физики, НИИ радиохимии. После подписания в 1959 году соглашения с СССР о сотрудничестве в области мирного использования атомной энергии в Ненбене (80 км севернее Пхеньяна) начинается сооружение центра ядерных исследований. В том же году КНДР заключила аналогичное соглашения с КНР. К 1965 году исследовательский центр в Ненбене построен. СССР поставил для него исследовательский реактор ИРТ-2000 (тепловой мощностью 2 Мвт), впоследствии корейцы его дважды модернизировали, доведя мощность до 8 Мвт (тепловая). Топливо для реактора вплоть до 1991 года поставлялось из СССР[3].
В 70-х годах КНДР ведет активные исследования в области создания собственного ядерного топливного цикла, тогда же корейские специалисты по указанию Ким Ир Сена начинают проработку возможности создания собственного ядерного оружия. В 1974 году КНДР вступает в МАГАТЭ, и это открывает ей широкий доступ к открытым материалам по созданию инфраструктуры ядерно-энергетического комплекса. В этом же году КНДР обращается к КНР за помощью в создании ядерного оружия (в 1977 году корейцы присутствовали на китайском ядерном испытании). В 1977 году Северная Корея подписала соглашение о гарантиях с МАГАТЭ, в соответствии с которым под гарантии МАГАТЭ были поставлены реактор ИРТ и критсборка.
12 декабря 1985 года КНДР подписала ДНЯО. Это было одно из условий СССР по оказанию содействия Пхеньяну в строительстве 4 блоков (ВВЭР-440) АЭС. Изыскательские работы проводились вплоть до 1991 года, когда сотрудничество было прекращено из-за отказа КНДР оплачивать уже выполненные работы[4].
С 1985 по 1992 год с переменным успехом продолжались переговоры о заключении соглашения между КНДР и МАГАТЭ о применении полномасштабных гарантий. Пхеньян обусловливал его заключение политическими условиями, в т.ч. прогрессом в нормализации отношений Север – Юг. В итоге соглашение было заключено только в январе 1992 года. В соответствии с ним под гарантии Агентства были поставлены: исследовательский реактор ИРТ, 5 Мвт реактор, завод по производству топлива по переработке ОЯТ, хранилище ЯТ, подкритическая сборка (Пхеньян). Согласно первоначальному заявлению КНДР об имевшихся ядерных материалах, она располагала около 100 – 300 г. плутония, выделенного в ходе переработки поврежденных топливных стержней, изъятых во время остановки в 1989 году 5 Мвт реактора. МАГАТЭ, однако, обнаружило несоответствие между заявленным количеством и результатами анализов, проведенных в местах хранения радиоактивных отходов в Ненбене, которые свидетельствовали о возможности наличия у КНДР недекларированного плутония[5].
В феврале 2005 года КНДР впервые открыто заявила о создании в стране ядерного оружия. 9 октября 2006 года был произведён первый ядерный взрыв.
Корейский полуостров вот уже более шестидесяти лет находится в центре важнейших международных событий. Нет таких глобальных проблем мировой политики последних десятилетий, которые бы не затронули Корею. Раскол мира на две противоположные социально-политические и социально-экономические системы означал и раскол Корейского полуострова на два противостоящих друг другу идеологически и политически непримиримых государства. Начало холодной войны, охватившей все страны и континенты земного шара, на Корейском полуострове спровоцировало настоящий вооруженный конфликт, последствия которого проявляются и сегодня.
В процессе формирования новой, пришедшей на смену биполярной, системы международных отношений одной из важнейших глобальных и региональных проблем стала проблема безопасности на Корейском полуострове.
Наиболее предпочтительным путем разрешения споров и предотвращения конфликтов в современном мире является использование превентивных политических и дипломатических усилий в целях поиска ослабления напряженности до того как она перерастает в конфликт. В связи с этим представляется актуальным рассмотрение способов урегулирования Россией и Японией ядерных проблем, связанных с КНДР.
Целью курсовой работы является рассмотрение позиции Японии и России в отношении военной ядерной программы Северной Кореи. Данная цель позволила сформулировать следующие задачи исследования:
1. Проанализировать позицию России и Японии во время первого ядерного кризиса в Северной Корее в 1993–1994 гг.
2. Показать позицию Японии и России во время второго ядерного кризиса в Северной Корее в 2003–2004 гг.
3. Выявить возможные пути решения «ядерной проблемы» в КНДР.
В процессе работы были проанализированы различные документы по данному вопросу и изучена соответствующая литература. Следует отметить работы, посвященные проблемам Корейского полуострова в контексте современной мировой политики и международных отношений. Это работы таких российских авторов, как В.Ф. Ли, В. Ткаченко, В. Михеев, В. Воронцов, Г. Толорая, А. Жебин, Ю. Ванин, А. Торкунов, В. Тихомиров, А. Болятко, М. Титаренко, Г. Грязнов, В. Денисов, М. Пак, М. Тригубенко, А. Ланьков, А. Мансуров. Можно назвать ряд американских и западноевропейских политологов, проводящих исследования в этой области, например, Б. Камингс, Р. Бакли, Р. Скалапино, Э. Гражданцев, С. Ким, Д. МакДоналд, Д. Обердофер, Г. Чон.
В качестве основных источников, отражающих позицию России по рассматриваемому вопросу, были использованы официальные материалы с сайта МИД РФ www.mid.ru. Среди них необходимо отметить такие документы как «О денуклеаризации Корейского полуострова»[6], «Об итогах заседания шестисторонних переговоров в Пекине»[7], «Российско-северокорейские отношения (справочная информация)»[8] и один из самых последних документов от 18 июня 2008 года «Совместное послание Президента России Д.А. Медведева и Президента Соединенных Штатов Америки Дж. Буша участникам четвертой встречи государств – участников Глобальной инициативы по борьбе с актами ядерного терроризма»[9].
Позиция японской стороны отражается, в свою очередь, на официальном сайте МИД Японии www.mofa.go.jp. Среди документов на этом сайте, касающихся проблем с КНДР, в первую очередь необходимо отметить «Diplomatic Bluebook»[10], «Japan-DPRK Pyongyang Declaration»[11], «Japan's Disarmament and Non-Proliferation Policy»[12], «Press Conference by Prime Minister Junichiro Koizumi After the Japan-North Korea Meeting. 22.05.2004»[13].
Как уже отмечалось, в 1985 году под давлением СССР Северная Корея присоединилась к ДНЯО. Согласно правилам, в течение 18 месяцев после присоединения Пхеньян должен был предоставить в МАГАТЭ список ядерных объектов и материалов, а также заключить соглашение об инспекциях (так называемое facility attachment). КНДР не выполнила это условие. После демарша со стороны МАГАТЭ руководство Северной Кореи заявило, что агентство прислало «неверные формы» составления списка ядерных объектов. КНДР была предоставлена отсрочка еще на 18 месяцев для подготовки необходимой документации и заключения соглашения об инспекциях. Однако проволочки продолжались вплоть до января 1992 года, когда, наконец, было заключено соглашение об инспекциях[14].
В 1992 году начался острый кризис в отношениях между КНДР и МАГАТЭ, перешедший вскоре в радикальное обострение обстановки на Корейском полуострове и вокруг него. Согласно представленным КНДР сведениям о ее ядерных материалах, она располагала 90 граммами плутония, полученного в результате единовременной акции в 1990 году. Однако анализ образца этого плутония показал, что он накапливался в результате регулярной деятельности по переработке реакторного топлива в течение нескольких лет. На основе этого анализа МАГАТЭ потребовало проведения «специальных инспекций» двух объектов по хранению отработанного ядерного топлива, где, как предполагалось по данным спутниковой разведки, находились установки по выделению плутония. Это требование МАГАТЭ не было выполнено КНДР[15].
В ответ на требования МАГАТЭ 12 марта 1993 года КНДР заявила о своем намерении выйти из ДНЯО, причем в качестве последнего срока было указано 12 июня 1993 года. В апреле 1993 года Совет управляющих МАГАТЭ заявил, что Северная Корея нарушила Договор о нераспространении и выразил намерение обратиться в Совет безопасности ООН с просьбой о применении санкций против Пхеньяна. В это время была испытана ракета «Нодонг-1», что еще более обострило ситуацию на полуострове.
В марте 1993 года начались весьма интенсивные американо-северокорейские переговоры, завершившиеся 11 июня 1993 года подписанием совместного заявления. В нем говорилось, что Северная Корея «приостанавливает» свое намерение выйти из ДНЯО, было выражено намерение заменить северокорейские газографитовые реакторы на реакторы на «легкой воде», не дающие в процессе своей работы плутоний, причем США высказали намерение создать для этой цели международный консорциум[16].
Однако это соглашение не означало конца кризиса. КНДР потребовала некоего «особого статуса временного отказа от участия», что, как можно предположить, давало возможность не допустить инспекторов МАГАТЭ на объект по переработке реакторного топлива. В феврале 1994 года инспектора не смогли проверить этот объект, что подкрепило предположения, что находящийся там плутоний перерабатывается для использования в военных целях. В итоге, 21 марта 1994 года Совет управляющих МАГАТЭ проинформировал Совет безопасности ООН, что КНДР не выполняет своих обязательств по Договору о нераспространении. Это означало, что там ведется подготовка к созданию ядерного оружия. Однако в результате позиции Китая СБ ООН не смог принять решения о санкциях против Северной Кореи и лишь призвал ее «позволить инспекторам МАГАТЭ завершить свою работу»[17].
Дальнейшее обострение конфликта произошло в мае 1994 года, когда в Йонбене началась разгрузка ядерного реактора без присутствия инспекторов МАГАТЭ. Совет управляющих вновь обратился к СБ ООН, заявив, что КНДР уклоняется от своих обязательств по Договору. В ответ 13 июня 1994 года Пхеньян объявил о своем отказе от участия в ДНЯО. Поскольку Совет безопасности как и ранее в силу позиции КНР оказался не в состоянии принять решение о санкциях, то США заявили о намерении введения санкций в одностороннем порядке, в том числе на коллективной основе с участием Южной Кореи, Японии и других государств. О своем возможном участии в санкциях заявила и Россия. В Южную Корею были доставлены ракеты ПВО «Пэтриот», а к берегам Северной Кореи была направлена авианосная группа американского ВМФ во главе с авианосцем «Китти Хок». Кризис приобрел, таким образом, четко выраженное военное измерение. Он был разрешен только в октябре 1994 года в результате посреднической миссии бывшего президента США Дж. Картера, который посетил лидера КНДР Ким Ир Сена и согласовал принципиальные вопросы соглашения, которое было заключено 21 октября 1994 года в Женеве[18].
Интересы Японии на полуострове имеют давнюю историю, что обуславливает целый ряд факторов, как позитивных, так и негативных. Следует отметить, что в отличие от США Япония находится чрезвычайно близко от Кореи, и любая активная дестабилизация на полуострове серьезно ей угрожает. Япония находится в сфере досягаемости северокорейского оружия, поэтому она в большей степени заинтересована в отсутствии вооруженных конфликтов в непосредственной близости от своих границ. Не случайно японские средства массовой информации поддерживают «солнечную политику» Сеула. Провозглашенная Ким Дэ Джуном так называемая «Солнечная политика» состоит из основных трех принципов; Юг не будет терпеть провокаций со стороны Севера, не будет стремиться нанести ущерб или поглотить Север и, наконец, будет всемерно содействовать межкорейскому обмену и сотрудничеству[19].
Надо отметить, что Япония заинтересована в поддержании статус-кво на Корейском полуострове, так как это отвечает в первую очередь её стратегическим и экономическим интересам.
В результате первого ядерного кризиса Япония последовательно ужесточает свой подход к КНДР: японцы взамен на гуманитарную помощь требуют не только ответа за многочисленных японских граждан, похищенных северокорейскими спецслужбами, а также прекращения ядерной программы, только после этого Пхеньян может рассчитывать на нормализацию дипломатических отношений с Токио
В июне 1993 года КНДР в обмен на обязательства США не вмешиваться в ее внутренние дела и не угрожать применением силы заявила о «приостановлении» вступления в силу решения о выходе из ДНЯО. Пхеньян обусловил свое окончательное решение о продолжении участия в Договоре урегулированием военно-политических вопросов на Корейском полуострове и нормализацией своих отношений с США.
13 июня 1994 года КНДР в ответ на решение Совета управляющих МАГАТЭ после недопущения инспекторов Агентства на отдельные объекты о прекращении техсодействия Пхеньяну в осуществлении ряда проектов заявила о выходе из МАГАТЭ и об отказе от инспекций Агентства.
21 октября 1994 года было подписано рамочное соглашение между КНДР и США по урегулированию северокорейской ядерной проблемы, предусматривавшее замораживание всей ядерной деятельности Пхеньяна и поставки мазута в КНДР на время строительства там АЭС с ЛВР, на завершающей стадии которого КНДР должна возобновить полное выполнение своих обязательств по соглашению о гарантиях с МАГАТЭ.
В марте 1995 года представителями Республики Корея, США и Японии в развитие Рамочного соглашения было подписано соглашение о создании международного консорциума «Организация энергетического развития Корейского полуострова» (КЕДО) для строительства в КНДР АЭС. Затем к деятельности консорциума присоединился ЕС.
С самого возникновения северокорейской ядерной проблемы Россия стремилась играть конструктивную роль, не допустить доведения ситуации до «критической точки». Москва однозначно и последовательно выступала за полноценное участие КНДР в ДНЯО, против ее «особого статуса» в договоре. МИД РФ 12 июня 1993 г. выразил глубокую озабоченность в связи с заявлением КНДР о выходе из ДНЯО, подчеркнув, что Россия «не может быть безучастной к любому шагу, который ведет к подрыву международного режима ядерного нераспространения»[20].
Периодические срывы в американо-северо-корейских контактах, обострение ситуации «заставили» Россию предпринять самостоятельные шаги в деле урегулирования ядерной проблемы КНДР. 24 марта 1994 г. МИД РФ выступил с заявлением, в котором предлагалось провести международную конференцию по безопасности и безъядерному статусу Корейского полуострова с участием России, США, Китая, Японии, КНДР, РК, а также представителей генерального секретаря ООН и генерального директора МАГАТЭ. Цель форума – попытаться найти комплексное решение проблемы ядерного нераспространения в Корее и устранить преграды на пути его воплощения в жизнь. Такое комплексное решение могло бы включать осуществление следующих мер:
– содействие денуаклеризации Корейского полуострова;
– гарантии невмешательства во внутренние дела обоих корейских государств и их суверенитет;
– осуществление мер доверия в военной области на полуострове;
– замена соглашения о перемирии 1953 г. мирным договором;
– нормализация двусторонних отношений между государствами – участниками конференции (КНДР – США, КНДР – Япония)[21].
По мнению российской стороны, реализация предложенных к рассмотрению на многостороннем форуме мер позволила бы укрепить режим ядерного нераспространения на полуострове, предотвратить сползание к конфронтации.
Нельзя не признать, что российская инициатива сыграла свою позитивную роль. Наряду с усилиями СБ ООН, МАГАТЭ наша идея о международной конференции способствовала спаду напряженности вокруг ядерного вопроса в КНДР, стимулировала возобновление северо-корейско-американского диалога, который завершился женевскими договоренностями.
Россия рассматривает рамочное соглашение между США и КНДР как шаг, ведущий к безъядерному статусу Корейского полуострова, полноценному участию Северной Кореи в ДНЯО и выполнению ею соглашения о гарантиях МАГАТЭ. Вместе с тем нельзя не видеть, что этот документ носит компромиссный характер, и в этом его недостаток.
В мае 1992 года началась инспекционная деятельность МАГАТЭ в КНДР. Реакцией на настойчивые требования допустить специнспекции двух объектов, которые не были заявлены Пхеньяном как ядерные, а являлись, по его утверждению, военными, стало заявление правительства КНДР от 12 марта 1993 года о выходе из ДНЯО.
В ответ Россия полностью приостановила сотрудничество с КНДР в ядерной области, в т.ч. строительство АЭС с легководными реакторами (ЛВР) в районе Синпхо, и активизировала продвижение своей инициативы о проведении международной конференции по безопасности и безъядерному статусу Корейского полуострова для нахождения в комплексе взаимоприемлемых развязок узла корейских проблем. Резолюция СБ ООН от 11 мая 1993 года с призывом к Пхеньяну вернуться в ДНЯО и продолжить сотрудничество с МАГАТЭ была расценена Северной Кореей как вмешательство в ее внутренние дела и посягательство на суверенитет страны.
Сразу после заключения соглашения от 21 октября 1994 года Россия выразила свое позитивное отношение к нему и готовность содействовать в урегулировании северокорейской ядерной проблемы. Российские дипломаты утверждали, что особое внимание привлекает идея создания широкого международного консорциума. Было ясно дано понять, что Москва рассчитывает получить контракт на поставку в КНДР новых легководных реакторов и других технологий и оборудования. Особое внимание обращалось на то, что именно российской стороной были выполнены работы по выбору и первоначальной подготовке площадок, на которых должны быть построены новые АЭС[22].
Однако такое благожелательное отношение существенно изменилось после того, как выяснилось, что работы будут выполняться южнокорейской стороной, а участие в КЕДО предполагает, что страна-участник должна сама финансировать работы, которые ее фирмы выполняют в рамках того проекта. Как только выяснилось, что Россия не получит сколько-нибудь выгодных и крупных контрактов, заместитель министра иностранных дел Российской Федерации А. Панов заявил: «Мы пока не входим (в КЕДО), поскольку нам не ясно, что мы там будем делать»[23].
Особенно жесткими были заявления руководителей российского Министерства по атомной энергии. Так, весной 1996 года министр В. Михайлов заявил: «В Северной Корее представители МАГАТЭ нашли четыре грамма плутония, и то не оружейного. В результате за четыре грамма плутония будут платить корейцам 4 миллиарда долларов…. То есть строить АЭС. Любопытно, что на той же площадке, которую в свое время выбрала Россия. Нам же Северная Корея осталась должна 10 миллионов долларов…. Россия слишком много вложила, чтобы подготовить колоссальную атомную индустрию в Северной Корее, подготовила специалистов, выбрала несколько площадок для строительства атомных станций…. Я надеюсь, что все-таки россиян пригласят в КЕДО, пусть на уровне зампредседателя…с тем, чтобы совместно решить, какие объемы работ может выполнить Россия, какие – другие страны»[24].
Это высказывание примечательно в нескольких отношениях. Во-первых, видный российский руководитель открыто признал, что «колоссальная атомная индустрия» КНДР – прежде всего военной направленности – создавалась со значительной помощью бывшего СССР. Во-вторых, фактически неверно упоминание о том, что плутоний не может использоваться для целей оружия. Дело в том, что получаемый обычно в реакторах плутоний имеет примерно шестидесятипроцентное обогащение по делящемуся изотопу 239. Действительно, во взрывных устройствах используется плутоний, обогащенный по изотопу 239 до девяноста процентов. Однако проведенные в начале 90-х годов эксперименты подтвердили, что взрывное устройство, хотя и менее эффективное, можно изготовить и из 60-процентного плутония. В-третьих, наконец, непонятно, почему Россия рассчитывала на занятие руководящего поста в КЕДО.
В 1997 году, когда выяснилось, что амбиции Минатома безосновательны, Михайлов раздраженно заявил, что «мы оказались вытесненными с рынка Северной Кореи»[25]. Раздражение российского Министерства по атомной энергии, в целом, понятно. Россия, действительно, не получила весьма выгодных контрактов. После этого московские специалисты стали обращать особое внимание на негативные аспекты соглашений между Пхеньяном и Вашингтоном. Говорилось, причем не без оснований, что это оно расшатывает режим нераспространения и создает опасный прецедент, ибо диктаторы поняли, что можно путем шантажа выторговать себе крупные политические и экономические поблажки в обмен на обещание выполнять свои же международные обязательства. Но, думается, такая позиция обусловлена не только нереализованными надеждами на выгодные контракты. Она связана также с общим ослаблением позиций России на Корейском полуострове, проявившимся, в частности, в том, что Москва не включена в группу КНР – КНДР – Республика Корея – США, которая должна обсуждать пути урегулирования корейской проблемы в целом. Это означает, на мой взгляд, что не удалось реализовать стратегию укрепления позиций в Северо-Восточной Азии путем балансирования между двумя корейскими государствами.
29 ноября 2002 года Совет управляющих (СУ) МАГАТЭ одобрил без голосования резолюцию, в которой признается, что осуществление КНДР военной ядерной программы, или осуществление какой-либо иной скрытой ядерной деятельности, было бы нарушением ее международных обязательств (в т.ч. ДНЯО и соглашения с МАГАТЭ о гарантиях) и осуждаются публичные заявления Пхеньяна о праве на обладание ядерным оружием.
12 декабря 2002 года было обнародовано заявление северокорейской стороны о возобновлении своей ядерной программы, которая была заморожена по Рамочному соглашению 1994 года между КНДР и США в обмен на строительство к 2003 году АЭС и поставку мазута для ТЭС до завершения строительства. Такое решение КНДР пыталась оправдать действиями США, которые не выполнили в срок свои обязательства по Рамочному соглашению и занесли её в список стран «оси зла», по которым могут потенциально наноситься превентивные удары.
В конце декабря 2002 г. КНДР убрала камеры наблюдения и пломбы МАГАТЭ со всех своих ядерных объектов, а также предложила инспекторам МАГАТЭ покинуть страну.
6 января 2003 года внеочередная сессия СУ МАГАТЭ консенсусом приняла резолюцию, в которой содержится призыв к КНДР продолжать сотрудничество с Агентством, восстановить функционирование оборудования по мониторингу и обеспечить возвращение в страну инспекторов МАГАТЭ. Важно также, что в резолюции отмечается необходимость урегулирования возникшей ситуации мирным путем.
9 – 12 января состоялись неофициальные контакты губернатора штата Нью-Мексико У. Ричардсона и зам. постпреда КНДР при ООН Хан Сон Ера, где им было отфиксировано стремление корейцев продемонстрировать готовность к обсуждению ядерной программы в формате переговоров.
10 января 2003 года КНДР официально уведомила председателя СБ ООН и участников ДНЯО об отказе от решения приостановить процедуру выхода из Договора, которое было принято ею еще 11 июня 1993 года. Мотивировка – необходимость защиты высших национальных интересов в условиях «усиливающейся враждебной политики и давления» со стороны США. КНДР полагает, что с 11 января 2003 года она формально свободна от обязательств по ДНЯО, а также по соглашению с МАГАТЭ о гарантиях.
12 февраля 2003 года Совет Управляющих МАГАТЭ большинством голосов принял резолюцию, которая, среди прочего, предусматривает направление в СБ ООН доклада о несоблюдении КНДР соглашения с Агентством о применении гарантий в связи с ДНЯО. Положение осложнило сделанное 18 апреля Пхеньяном заявление о том, что переработка 8000 стержней, содержащих отработавшее ядерное топливо из реактора в Нёнбёне, находится на завершающей стадии, что означало бы наличие в КНДР значимого количества оружейного плутония.
Благодаря активной работе России и Китая с США и КНДР удалось 27–29 августа 2003 года в Пекине провести переговоры в шестистороннем формате (Китай, КНДР, Южная Корея, Россия, США, Япония), оказавшиеся в целом безрезультатными[26].
6 января 2004 года Пхеньян в официальном заявлении ЦТАК, подтвердив свою приверженность «пакетному» урегулированию проблемы, выразил готовность воздерживаться от производства и испытания ЯО и даже заморозить «в качестве первоначальной меры» свою ядерную деятельность в обмен на исключение КНДР из списка стран, поддерживающих терроризм, снятие всех санкций в её отношении и возобновление экономической помощи.
6 – 10 января 2004 года в ходе визита в КНДР американская неофициальная делегация была допущена в ядерный центр в Нёнбене, где ей был продемонстрирован пустой бассейн, в котором, якобы, хранились топливные стержни, а также материал, похожий на плутоний. По мнению специалистов, входивших в состав делегации, северокорейцы могут обладать технологией получения плутония и даже располагать некоторым его количеством, но, судя по всему, научно-производственная база КНДР для создания плутониевого взрывного устройства на данном этапе развита недостаточно.
Благодаря активной работе России и Китая с США и КНДР удалось добиться согласия Пхеньяна на начало второго раунда переговоров по урегулированию северокорейской ядерной проблемы в шестистороннем формате (Китай, КНДР, Республика Корея, Россия, США, Япония).
В период с 23 по 25 февраля 2004 г. в Пекине прошел второй раунд переговоров по урегулированию северокорейской ядерной проблемы. В центре переговоров было предложение КНДР о замораживании своих ядерных оружейных программ в качестве первого шага на пути к их демонтажу (главным для Пхеньяна был вопрос о том, какую компенсацию северокорейцы могли бы получить за такой шаг). Стороны переговоров выразили готовность изучить вопрос о таком содействии.
Своеобразие политики Японии на Корейском полуострове, как в зеркале, отразились в визите японского премьер-министра Дз. Коидзуми в Пхеньян 17 сентября 2002 г. и в последовавших за этим событиях.
Многие политические обозреватели оценили этот визит как исторический, как «прорыв» в отношениях между Японией и КНДР. Действительно, по результатам визита была подписана «Японо-северокорейская декларация», в которой зафиксирована договоренность о возобновлении полномасштабных переговоров с целью двустороннего дипломатического признания.
Для многих визит премьер-министра Японии оказался неожиданным. Однако в нем воплотилась давно наметившаяся логика во взаимоотношениях двух стран. Это итог многолетних неофициальных, полуофициальных и даже секретных переговоров и встреч представителей обеих сторон: начиная с первых неофициальных контактов еще в 1959 году и кончая межправительственными переговорами о нормализации отношений, проходившими в последние десять лет. Наметился прогресс и в экономическом сотрудничестве Японии с КНДР. Таким образом, северокорейский «прорыв» в политике Японии был хорошо подготовленной импровизацией Коидзуми[27].
Визит был согласован с Вашингтоном. В преддверии своей поездки Коидзуми неоднократно беседовал с эмиссарами американского президента, а буквально накануне поездки в Пхеньян Коидзуми встречался с Бушем.
Но, конечно, позиции США и Японии не идентичны. Показательно, что японская правящая элита не поддержала стремление США включить КНДР в «ось зла». Госдепартамент «нервно наблюдал за конфиденциальными переговорами» между Токио и Пхеньяном. Нервозность объясняется, видимо, тем, что консервативная часть команды Дж. Буша отнеслась к японской инициативе с подозрением, опасаясь «либерализации» курса Коидзуми в отношении КНДР. Приехавший через две недели в Пхеньян Келли вылил ушат холодной воды на «заигрывания» Японии, после чего она сделала большой шаг назад, выдвинув ряд условий продолжения переговоров с Пхеньяном, прежде всего по вопросу о ядерной программе. Японская позиция еще больше ужесточилась после заявления КНДР о возобновлении ядерной программы и выходе из Договора о нераспространении оружия массового поражения.
В целом можно заключить, что национальные интересы Японии стимулируют более активную политику подключения к решению корейского вопроса.
Новое обострение кризиса в отношениях с КНДР произошло после возобновления ею ядерной программы. Это всерьез обеспокоило прежде всего японцев. В январе 2003 г. токийская печать подтвердила, что Япония рассматривает возможность введения собственных санкций против КНДР, а надавить на Северную Корею в Токио могут несколькими способами. По данным газеты «Ёмиури», во-первых, это – прекращение торговли и банковских трансакций. Во-вторых, запрет на заходы в японские порты северокорейского судна «Мангенбон-92», которое осуществляет грузовые и пассажирские перевозки между двумя странами. В-третьих, речь идет о приостановке финансирования Японией международной Организации содействия развитию энергетики на Корейском полуострове (КЕДО), которая призвана построить в КНДР атомную электростанцию на легководных реакторах близ города Кымхо. Как отмечают наблюдатели, перекрытие каналов для денежных переводов особенно больно отразится на связях КНДР с пропхеньянской Лигой корейских граждан в Японии, широко охватывающей сферу бизнеса и осуществляющей львиную долю торговых сделок между двумя государствами[28].
В стремлении максимально обезопасить себя, и в первую очередь от северокорейских баллистических ракет, Япония начала изучать возможность частичного использования новой американской системы противоракетной обороны. (Об этом сообщила японская газета «Ёмиури».) По ее данным, США предложили с 2004 г. разместить системы наземного и морского базирования для перехвата межконтинентальных баллистических ракет на среднем участке траектории на японских эсминцах класса «Иджис». «Новая система должна включать в себя, в частности, зенитно-ракетные комплексы «Пэтриот» ПАК-3», – пишет «Ёмиури».
В настоящее время Япония и США совместно изучают проект создания системы противоракетной обороны с высокой точностью действия, однако его осуществление потребует от японской стороны огромных финансовых затрат. Система ПРО морского базирования интересует Японию для перехвата на средней траектории баллистических ракет КНДР типа «Нодон» с радиусом действия около 1 300 км. Комплексы с ракетами «Патриот» ПАК-3, по данным газеты, представляют собой новое поколение вооружений, которые могут сбивать баллистические ракеты в атмосфере. Для размещения у себя новых систем ПРО Японии потребуется усилить возможности своих радаров и усовершенствовать эсминцы класса «Иджис». Практически, осуществление этого проекта будет возможным не ранее 2005 г., сообщает «Ёмиури»[29].
Ракеты «Нодон-1» были испытаны КНДР в 1993 г., а в 1998 г. был осуществлен пробный запуск ракеты «Тэпходон-1», которая продемонстрировала способность поражать цель на расстоянии до 2500 км. На фоне обострения кризиса, связанного с выходом Северной Кореи из договора о нераспространении ядерного оружия, Пхеньян пригрозил возобновить ракетные испытания, что вызвало большую тревогу в Токио.
В январе 2003 г. глава Управления национальной обороны Японии Исиба Сигэру, отвечая на вопросы депутатов японского парламента, даже допустил возможность нанесения с помощью США удара по ракетным базам какой-либо страны, которая будет угрожать ракетной атакой на Японию. Создавшаяся ситуация способствует активизации политических сил в Японии, которые выступают за пересмотр конституции, и дает им в руки убедительные доводы. Наконец, в конце января 2003 г. глава МИД Японии Кавагути Ёрико фактически подвела юридическое обоснование тактики упреждающих ударов, заявив в парламенте, что они «возможны и не противоречат реализации права Японии на самооборону». Все это в конечном итоге не может способствовать стабилизации положения в Северо-Восточной Азии и повлечет за собой новые обострения противоречий.
Основную позицию России по ядерной проблеме в КНДР в начале 2004 года в Улан-Баторе выразил министр иностранных дел РФ Игорь Иванов, подчеркнув, что в Москве отметили позитивную реакцию госсекретаря США Колина Пауэлла на готовность Пхеньяна «заморозить» ядерную программу. «Это может стать хорошей основой для продолжения переговорного процесса. Интересам России соответствуют обеспечение безъядерного статуса Корейского полуострова и его сохранение в сфере ядерного нераспространения, обеспечение безопасности всех расположенных здесь государств, развитие мирного сотрудничества в Северо-восточной Азии».
По его мнению, проблема ядерного нераспространения на полуострове «должна решаться исключительно мирным, переговорным путем». «Такое решение позволяло бы создать в этом субрегионе систему взаимоотношений государств, прочно гарантирующую стабильность и мирное сотрудничество, включая сближение обеих частей Кореи», – считает руководитель российской дипломатии[30].
Однако мнения экспертов-ядерщиков относительно того, есть ли у Пхеньяна ядерная бомба, расходятся. Одни считают, что у КНДР есть 1 – 2 ядерных устройства. Другие полагают, что КНДР, хотя и очень хочет иметь ядерную бомбу, однако не может это сделать технически.
Политически Москве выгодно именно так и считать, поскольку в случае признания Россией факта обладания Северной Кореей ядерным оружием, России пришлось бы резко ужесточить подход к Пхеньяну, к чему Россия в 2004 году была ещё не готова в условиях неразрешенности ситуации вокруг Ирака.
Идея трехстороннего (Россия – Китая – США) сотрудничества, выдвинутая Путиным, была поддержана Бушем. Однако на уровне дипломатической бюрократии, которая должна осуществлять непосредственные трехсторонние контакты, отношение к этой идее скептическое. Она, с одной стороны, официально считает целесообразным обсуждать северокорейскую тематику со всеми заинтересованными странами (в том числе с Японией, Южной Кореей), не выделяя особо треугольник США – Китай – России[31].
С другой, (неофициально, «про себя») полагает, что трехстороннее сотрудничество США – Китай – России не будет эффективным, поскольку у сторон слишком разные интересы в Корее.
В отношениях Россия – США главное расхождение состоит в том, что США считают, что у КНДР есть ядерная бомба, а Россия считает, что нет. США выступают за интернационализацию северокорейской проблемы, тогда как Россия хотела бы, чтобы США и КНДР разрешили ситуацию в двустороннем формате, а Россия участвовала бы в многостороннем процессе лишь как гарант безопасности.
Между Россией и Китаем различия видятся в том, что, во-первых, Пекин занимает позицию ближе к американской. А, во-вторых, Пекин имеет договор о военной взаимопомощи с КНДР и является подписантом Соглашения о перемирии от 1953 г. – что обязывает Пекин защищать Пхеньян в случае нападения на Северную Корею. Россия же имеет с КНДР только договор о дружбе, не содержащий статьи о военной помощи.
По мнению противников трехстороннего взаимодействия по Корее, Китай и США никогда не смогут договориться по Северной Корее, поскольку имеют там противоположные интересы: Китай опасается усиления военно-политического присутствия США в Корее в случае устранения режима Ким Чен Ира, и будет поставлен в крайне затруднительное положение (по причине китайско-северокорейского договора о безопасности и соглашения о перемирии), начни США военные действия против КНДР.
Пассивное отношение российской дипломатии к идее трехстороннего сотрудничества по Северной Корее отчасти вызвано и позицией Пхеньяна. Несмотря на стремление России как-то посодействовать КНДР, Северная Корея дает понять, что российский «пакетный план» для нее неприемлем. Что Россия, как и Китай не могут дать гарантии безопасности КНДР, а дать их может только США. И что Пхеньян рассматривает Пекин, а не Москву, более важным партнером с точки зрения обеспечения безопасности КНДР, поскольку у КНДР и Китая есть договор о взаимопомощи.
Между МИД России и Госдепартаментом США пока нет глубокого доверительного сотрудничества по Северной Корее. США не устраивает, что российская дипломатия так или иначе возлагает вину за обострение ситуации в Корее и на КНДР, и на США одновременно. Американские дипломаты к тому же не видят, что конкретно Россия может сделать по отношению к Северной Кореей и не имеют пока представлений о чем США могли бы просить Россию в отношении КНДР.
В целом («про себя») российская дипломатия пессимистично рассматривает возможности России, в одиночку или через многостороннее сотрудничество, повлиять на ситуацию в Северной Корее.
Создание реальных работающих механизмов сотрудничества Россия – США – Китай возможно только в случае «толчка» со стороны В. Путина. Условиями такого «толчка» являются разрешение иракского конфликта и обострение ситуации в Корее вследствие ядерного испытания, запуска баллистической ракеты КНДР или выхода КНДР из соглашения о перемирии 1953 г.
При этом, гипотетически, успех трехстороннего сотрудничества будет зависеть от трех главных факторов:
– согласования позиций Москвы, Пекина и Вашингтона по поводу того, есть ли все же в КНДР ядерное оружие или нет;
– достижение тремя странами общего видения будущего режима Ким Чен Ира и путей изменения экономического и политического строя в КНДР;
– достижение тремя странами общего видения того, в какой степени и как именно этот трехсторонний механизм будет вписываться в уже существующий механизм политического взаимодействия США – Япония – Южная Корея.
Общими моментами могли бы, объективно, стать:
– сохранение режима Ким Чен Ира, но совместное и скоординированное побуждение его к реформам и открытости;
– прекращение ядерной программы КНДР даже мирного назначения и коллективная помощь в развитии тепловой и гидроэнергетики КНДР;
– заранее разработанные и согласованные между Россией, Китаем, США, Японией, Южной Кореей и ООН меры против КНДР на случай повторения Пхеньяном нынешней тактики ядерного и ракетного шантажа в будущем.
В последнее время наблюдается некоторая корректировка подхода России к КНДР. В Москве растет раздражение северокорейским режимом, который не хочет вернуть ситуацию в прежнее спокойное русло. Москва полагала, что до 10 апреля 2003 г. – дня, когда официально вступило в силу решение КНДР о выходе из Договора о нераспространении ядерного оружия, Пхеньян даст «задний ход» своим ядерным планам. Кроме того, убедившись, что противодействие США по Ираку принесло России больше упущений, чем выгод, Россия не хотела бы вновь ссориться с США из-за Северной Кореи.
Отсюда произошла некоторая корректировка политики Москвы: Россия уже говорит о любых форматах корейского урегулирования, включая шестисторонний форум, вновь поднимает вопрос о российско-китайско-американском сотрудничестве по Северной Корее, поддерживает более приемлемую для США идею о декларации о ненападении, а не настаивает, как прежде, на американо-северокорейском договоре о ненападении, чего до последнего времени добивался Пхеньян. Министр обороны России С. Иванов в середине 2003 г. заявил о готовности России присоединиться к японским планам создания ПРО ТВД и совершил визит в Сеул, демонстрируя Пхеньяну готовность России укреплять военно-техническое сотрудничество с Южной Кореей.
Однако эти нюансы не означают, что Россия может реально изменить свое пассивное поведение по отношению к Пхеньяну. Тому существуют следующие причины.
Во-первых, несмотря на частые контакты с высшим Пхеньянским руководством у России нет реальных рычагов воздействия на Пхеньян. Более того, Пхеньян перестал видеть в России гаранта своей безопасности, полагая, что реальный гарантии безопасности могут дать только США.
Во-вторых, у российского бизнеса нет интереса к Северной Корее, поскольку в Северной Корее нет рыночных реформ и, соответственно, приватизационных программ, в которых российский бизнес мог бы поучаствовать. Инвестиции же в газопровод, нефтепровод или железную дорогу слишком рискованны из-за неясности политической ситуации.
В-третьих, Россия не видит реальных угроз, исходящих для России из Кореи. Россия считает, что режим Ким Чен Ира контролирует политическую ситуацию в стране и угрозы внутреннего «взрыва» не существует. Вероятность военной акции США против КНДР ничтожно мала, так как Сеул окажется в положении обреченного заложника, а Китай будет втянут в военный конфликт по Соглашению о перемирии 1953 г. и китайско-северокорейскому договору о взаимопомощи – на что США не смогут пойти. КНДР технологически не может создать ядерное оружие на уровне советских или американских стандартов и не сможет создать современную баллистическую ракету (поскольку использует модифицированные технологии старых советских ракет ближнего радиуса действия СКАД). Угрозу распространения из КНДР радиоактивных материалов или создания «грязной бомбы» Россия считает не столь для себя опасной.
Тот факт, что Россия не видит реальной для себя угрозы, исходящей из Северной Кореи, обусловливает то обстоятельство, что у России пока нет никакого механизма предотвращения ядерного кризиса и хаоса в Северной Корее.
Однако, несмотря на сложность северокорейской ситуации, российские эксперты продолжают искать формулы решения корейского кризиса, делая акцент не только на том, как выйти из ситуации сегодня, но и на том, что надо сделать, чтобы ситуация не повторялась в будущем.
В отличие от других крупных держав, действующих в АТР и СВА, Россия менее всего руководствуется в отношениях с Кореей какими-либо претензиями на доминирующие позиции в сфере экономики и политики. При этом Россия более чем другие в четырехугольнике заинтересована в урегулировании корейской проблемы, вплоть до воссоединения Кореи мирным путем на демократических началах. В отличие от других держав у нее нет сдерживающих моментов в отношении к процессу сближения двух Корей. Ее коренной интерес состоит в том, чтобы у ее восточных границ в конечном счете появилось на Корейском полуострове единое, крупное демократическое государство, играющее важную самостоятельную роль в регионе, поддерживающее с Россией партнерские отношения, тесно сотрудничающее с ней в сфере экономики и культуры, в развитии дальневосточных районов.
Такой заинтересованности нет ни у Вашингтона, ни у Пекина, ни у Токио. В этом уникальность и выигрышность российской позиции в «большой квадратуре». Она открывает уникальные возможности для активного маневра в пользу решения корейского вопроса в национальных интересах самой Кореи. Это позволяет России в известной степени сглаживать противоречия в «большой квадратуре», оказывая сдерживающее влияние на идеологизированные подходы с противоположными знаками США и Китая к северокорейскому режиму.
Возможности России во взаимодействии с КНР в корейском вопросе определяются всем комплексом российско-китайских отношений. В стратегическом плане интеграционные процессы в СВА и АТР побуждают две державы к более тесному сотрудничеству, в котором Китай может обрести дополнительные ресурсы для экономического развития и дополнительную опору в сложной «игре» мировых политических сил в этом регионе. В наибольшей степени этому отвечает курс на мирное урегулирование проблем на Корейском полуострове. Следовательно, нынешнее развитие российско-китайских отношений и внешняя политика РФ в поддержку многостороннего сотрудничества с Китаем позволяют рассчитывать на более тесную координацию усилий двух стран в решении корейского вопроса.
Российско-американское взаимодействие по корейской проблеме пока едва заметно. Дух сотрудничества и партнерства между США и Россией в поиске решений узловых проблем мировой политики создает некоторые возможности для России выступать в качестве медиатора противоречий, существующих на Корейском полуострове и в СВА. Россия, судя по последним событиям, готова занять более активную позицию по вопросу северокорейской ракетно-ядерной программы, которая, по мнению американцев, является основным препятствием в деле нормализации между США и КНДР. Разумеется, голос России может прозвучать и в том случае, если действительно возникнет опасность применения Соединенными Штатами в Корее «иракского» или «афганского» вариантов.
Что касается взаимодействия России и Японии по корейским делам, то факты последнего времени показывают, что и здесь имеются немалые возможности. Главный козырь России в диалоге с Японией – это стратегическая перспектива региональной интеграции в СВА с включением богатейших ресурсов Сибири и Дальнего Востока. В этом контексте качественное изменение ситуации на Корейском полуострове, превращение этой территории из зоны напряжения в зону интеграции, предстают как важнейший и необходимый элемент регионального развития, мобилизации и кооперирования сил всех государств СВА, способных вывести его на уровень современных технологических и гуманитарных требований.
Глава российской делегации на шестисторонних переговорах, замминистра иностранных дел РФ Александр Алексеев 28 июля 2005 года сказал, что ядерная проблема Корейского полуострова не может быть разрешена за короткое время, так как она аккумулировалась в течение многих лет[32].
На шестисторонних переговорах по ядерной проблеме КНДР проходивших в Пекине 13 февраля 2007 г. была достигнута договоренность по урегулированию. КНДР согласилась разоружаться, получая взамен энергетическую помощь, объем которой предстоит согласовать.
Российская сторона предложила на шестисторонних переговорах по северокорейской ядерной проблеме в качестве одного из вариантов своего участия в компенсационной помощи КНДР списать часть долга Пхеньяна Москве. Долг КНДР не прошел сверку и составляет, по российским оценкам, 8 млрд. долларов.
Россия стремится к умиротворению и содействию переговорам для вывода ситуации из тупика
Президент России Владимир Путин, заместитель министра иностранных дел Александр Алексеев и официальный представитель МИД РФ Михаил Камынин высказали мнения о шестисторонних переговорах по ядерной проблеме Корейского полуострова. Российская позиция заключается в следующем: страна надеется на достижение прогресса на шестисторонних переговорах в результате совместных усилий стран-участниц, действующих в духе взаимных согласований и уступок; считает, что в настоящее время нет необходимости наказывать КНДР и настаивает на мирном, политическом и несиловом пути решения ядерной проблемы Корейского полуострова; Россия уверена в огромном значении шестисторонних переговоров в Пекине для урегулирования ядерной проблемы Корейского полуострова, и выражает свое стремление внести вклад в достижение прогресса на шестисторонних переговорах.
Позиция России, выступающей за мирное урегулирование проблемы и возобновление переговоров, не претерпела изменений, это отвечает собственным интересам РФ. Кроме этого, Россия выступает против наказания КНДР, в этом ее позиция отличается от американской.
С 27 по 30 сентября 2007 г. в Пекине состоялось второе пленарное заседание шестого раунда шестисторонних переговоров с участием Китайской Народной Республики, Корейской Народно-Демократической Республики, Японии, Республики Корея, Российской Федерации и Соединенных Штатов Америки.
Делегации возглавляли: У Давэй, заместитель Министра иностранных дел КНР; Ким Ге Гван, заместитель Министра иностранных дел КНДР; К. Сасае, генеральный директор Департамента Азии и Океании Министерства иностранных дел Японии; Чхон Ён У, специальный представитель по вопросам мира и безопасности на Корейском полуострове Министерства иностранных дел и внешней торговли РК; А.П. Лосюков, заместитель Министра иностранных дел Российской Федерации; К. Хилл, заместитель госсекретаря по делам Восточной Азии и Тихого океана Государственного департамента США[33].
Стороны заслушали и утвердили доклады пяти рабочих групп, подтвердили осуществление первоначальных мер, предусмотренных договоренностью от 13 февраля 2007 г., согласились продвигать процесс шестисторонних переговоров в соответствии с консенсусом, достигнутом на встречах рабочих групп, и достигли договоренности о мерах второго этапа по осуществлению Совместного заявления от 19 сентября 2005 года, цель которого заключается в поддающейся проверке денуклеаризации Корейского полуострова мирным путем.
КНДР согласилась вывести из рабочего состояния все существующие ядерные объекты, от которых она обязалась отказаться согласно Совместному заявлению от 19 сентября 2005 года и договоренности от 13 февраля 2007 года.
Вывод из рабочего состояния пятимегаваттного экспериментального реактора в Нёнбёне, завода по переработке (радиохимической лаборатории) в Нёнбёне и завода по производству топливных стержней в Нёнбёне будет завершен к 31 декабря 2007 года. По рекомендации группы экспертов соответствующие конкретные меры будут приняты главами делегаций, сообразуясь с несколькими принципами – приемлемости для всех сторон, научности, безопасности, возможности осуществления проверки и соответствия международным стандартам. По просьбе других сторон США возглавят осуществление мероприятий по выводу из рабочего состояния и обеспечат их первоначальное финансирование. В качестве первого шага США возглавят группу экспертов, которая посетит КНДР в течение следующих двух недель для подготовки к выводу объектов из рабочего состояния.
КНДР согласилась до 31 декабря 2007 года предоставить полную и достоверную декларацию о всех своих ядерных программах в соответствии с договоренностью от 13 февраля 2007 года.
КНДР подтвердила свои обязательства не передавать ядерные материалы, технологии и «ноу-хау».
18 апреля 2008 г. заместитель Министра иностранных дел Российской Федерации А.Н. Бородавкин принял Посла Корейской Народно-Демократической Республики в Москве Ким Ён Джэ по его просьбе.
В ходе беседы стороны обменялись мнениями по ряду актуальных вопросов двусторонних отношений и проблематике ядерного урегулирования на Корейском полуострове.
Непременное условие успешного выполнения Россией своей роли в корейском урегулировании – сохранение собственной независимой и беспристрастной позиции, влияющей на общий вектор развития ситуации на Полуострове в направлении сближения двух Корей. С этой точки зрения, вряд ли приемлемы советы, ориентирующие Россию, а также Китай на простое присоединение к трехстороннему механизму (США, Япония, Южная Корея) для выработки и предъявлений определенных требований к КНДР. Такой подход, как в прошлом наглядно продемонстрировал опыт козыревской дипломатии, лишает Россию самостоятельности оценок, а значит и реальных средств воздействия на ситуацию.
Многое зависит и от эффективности экономической политики России в восточном направлении. Как справедливо отмечает один из аналитиков, соединяя «высокие технологии Японии, опыт и промежуточные технологии Кореи и ресурсы Китая…, Северо-Восточный Азиатский блок легко добьется глобальной конкурентоспособности»[34]. Если к этому добавить еще и богатый ресурсный потенциал России, то перспектива интеграции СВА выглядит многообещающе.
Россия обладает поистине неисчерпаемыми ресурсами и большим научно-техническим потенциалом для гораздо более активного участия в экономической и политической жизни СВА и АТР. Пока же даже ресурсы Дальнего Востока и Восточной Сибири либо не задействованы вообще, либо ориентированы в основном на западные образцы и западные связи.
К сожалению, сегодня, возможности влияния России на международные процессы в регионе существенно ограничены тем, что Россия ослаблена затяжным системным кризисом, из которого она только начала неуверенно и медленно выбираться. Но это тем более подчеркивает необходимость нашей активной политики.
«Да, мы слабые, – отметил М.С. Горбачев на круглом столе по проекту, – но мы ведь были не раз слабыми и становились сильными…. Из этого надо исходить. Самое большое совпадение интересов среди «квадратуры» – это у России с той и другой Кореей. И там это знают и понимают. В разговорах просто открытым текстом говорят об этом. Корейцы очень надеются на Россию. И чувствуют хорошо различия углов в этой квадратуре. Поэтому, мне думается, нам не надо вооружать наше руководство такими аргументами в духе: «Ну, а что мы сделаем, раз мы такие!». Нет, я думаю, что мы можем очень многое сделать. В этих случаях часто решает политика, участие, позиция. Это очень важно, особенно, если учесть, что у нас сейчас очень хорошие отношения и с Южной Кореей, и с Северной Кореей. Это тоже говорит о наших возможностях. В связи с этим я бы стимулировал нашими аргументами политическое руководство страны»[35].
Роль России на Корейском полуострове и в СВА, ее участие в решении имеющихся здесь проблем, в том числе и проблемы корейского воссоединения, зависят от самой России, от способности и воли ее правящей элиты не на словах, а реально повернуть экономику восточных регионов к Востоку, вписать ее в развертывающиеся там интеграционные процессы. Нужны целостная социально-экономическая модель и стратегия развития российского Востока, направленные на его органическое включение в интеграцию АТР и СВА. Это позволило бы России обеспечить ее достойное место в развитии АТР и СВА, в том числе ее роль в процессах, происходящих на Корейском полуострове.
Состояние российских отношений с КНДР во многом определяется неоднозначным развитием ситуации вокруг ядерной проблемы Корейского полуострова (ЯПКП).
В России с удовлетворением отмечают весомый прогресс, достигнутый в последние дни в рамках международных усилий, направленных на денуклеаризацию Корейского полуострова.
Россия положительно отреагировала на представление северокорейской стороной китайскому председательству на шестисторонних переговорах по урегулированию ядерной проблемы Корейского полуострова (ЯПКП) декларации о своей ядерной деятельности, а также разрушение башни водяного охлаждения ядерного реактора в Нёнбёне, что означает вывод из строя этого объекта.
Российская сторона высоко оценивает встречное решение администрации США начать процедуру исключения КНДР из списка государств – спонсоров терроризма и вывести эту страну из-под действия Закона о торговле с враждебными государствами.
Указанные шаги осуществляются в соответствии с согласованными участниками переговоров мерами по реализации Совместного заявления от 19 сентября 2005 года и знаменуют собой реальное продвижение шестистороннего процесса по ЯПКП.
Российская Федерация подтверждает готовность к продолжению активного участия в шестисторонних переговорах, включая проведение в ближайшее время встречи глав делегаций, с целью достижения полной денуклеаризации Корейского полуострова.
На данный момент возможны три сценария развития корейского кризиса. Сценарий первый – «Замирение». Реализация данного сценария является реальной целью руководства КНДР в нынешнем кризисе. Северокорейцы «открыли карты» и обозначили как свой товар, так и ожидаемую за него цену. На продажу сейчас выставлена ни много, ни мало национальная безопасность КНДР, и заплатить за нее предлагается чем-то не менее адекватным – гарантиями ненападения, невмешательства во внутренние дела и признанием КНДР со стороны США. При этом условием непременно остается безусловная ликвидация всех компонентов военной ядерной программы КНДР. Вопрос о мирной ядерной программе под контролем МАГАТЭ пока остается открытым.
Чтобы у США не было иллюзий, что Пхеньян «капитулирует без боя», северокорейцы выложили главный козырь – они продекларировали обладание Пхеньяном ядерным оружием.
Главным итогом трех раундов ведущихся в Пекине шестисторонних переговоров следует считать то, что они показали возможность разрешения кризиса путем переговоров, и то, что в настоящее время это стало более вероятным, нежели ранее. Но для реализации сценария «Замирение» требуется политическое решение администрации США о том, что КНДР в случае полного и проверяемого отказа от ядерного оружия (или всех видов оружия массового уничтожения) не будет рассматриваться как государство, существование которого противоречит американским интересам.
Если у команды Дж. Буша-младшего найдется политическая воля для принятия такого решения, то тогда у сценария «Замирение» есть надежда оказаться реализованным. Правда, для этого надо будет «пятерке» (США, Китай, Россия, Южная Корея, Япония) предложить КНДР такую цену, от которой она не смогла бы отказаться. При этом вовсе не обязательно, чтобы основные расходы понесли США. Скорее наоборот.
Сценарий второй – усиление напряженности при сохраняющемся ограниченном политическом диалоге. Этот сценарий означает, что США отказываются от проведения вооруженной акции против КНДР, однако жестко настаивают на поставленных условиях разрешения кризиса и не идут на уступки северокорейскому руководству. При этом возможно усиление американского военного присутствия на территории Южной Кореи, а при определенных условиях развития ситуации – и возврат тактического ядерного оружия США в Южную Корею.
КНДР, со своей стороны, будет проводить акции, демонстрирующие серьезность ее намерений противостоять американскому диктату. Например, возобновит испытания баллистических ракет. Нельзя исключать и проведение ядерного испытания с подрывом ядерного взрывного устройства.
То есть ситуация «примораживается» до того момента, когда изменится внешнеполитическая конъюнктура, а также положение в самих США. Вполне вероятно, что «размораживание» ситуации произойдет только после ухода со сцены команды Дж. Буша-младшего.
Данный сценарий представляется довольно опасным. С одной стороны, он дает возможность КНДР проводить военные ядерные исследования, полностью выведя свою ядерную программу из-под международного мониторинга. С другой стороны, США в рамках достижения поставленных целей будут усиливать нажим на КНДР, добиваясь полной политической и экономической изоляции республики. В совокупности такие действия со стороны КНДР и США могут стать переходной фазой к началу реальных боевых действий.
Сценарий третий – силовая акция США. Данный вариант является маловероятным в обозримой перспективе. Хотя вероятно, что политическая легитимизация такой операции может встретить меньше сложностей, чем в случае с Ираком.
Главная же проблема осуществления этого сценария заключается в том, что в отличие от С. Хусейна северокорейское руководство и с военной точки зрения, и с точки зрения наличия политической воли вполне готово к превентивному вторжению на территорию Южной Кореи с целью недопущения формирования на ее территории «армии вторжения» США и их союзников. Хотя представляется очевидным, что Пхеньян не нацелен однозначно на силовой вариант. При всей очевидной предпочтительности первого сценария, к сожалению, вероятность развития событий по нему на сегодня ниже, чем по второму сценарию. И главная причина этого заключена в упорно демонстрируемой командой Дж. Буша-младшего нетерпимости к режиму Ким Чен Ира.
Отдельного рассмотрения заслуживает вопрос о возможных последствиях обретения КНДР статуса государства, реально обладающего ядерным оружием.
10 февраля 2005 года Министерство иностранных дел КНДР распространило заявление, в котором говорится: «Мы уже предприняли решительные действия по выходу из Договора о нераспространении ядерного оружия и изготовили собственное ядерное оружие самозащиты в ответ на политику администрации президента США Джорджа Буша, которая не скрывает своего желания изолировать и задушить КНДР». Там же констатируется, что «северокорейское ядерное оружие останется сдерживающей силой при любых обстоятельствах».
Следует отметить, что и ранее отдельные представители КНДР заявляли о том, что их страна обладает «силами ядерного сдерживания». Совсем недавно, 24 января 2005 года, заместитель главы МИД КНДР Ким Ге Гван на встрече с американским конгрессменом Куртом Уэлдоном заявил, что Пхеньян обладает ядерным оружием, но применит его «исключительно в целях обороны». Однако на сей раз признание об обладании КНДР ядерным оружием прозвучало как официальная позиция.
Можно ли верить этому заявлению МИД КНДР? Доказательств обладания ядерным оружием северокорейцы не представили. Посетивший в начале 2004 года атомные объекты КНДР бывший руководитель лос-аламосской лаборатории США Зигфрид Хэкер сомневается в способности Пхеньяна создать в ближайшее время ядерное оружие. По его мнению, северокорейцам так и не удалось решить ряд технических проблем, связанных прежде всего с созданием эффективных детонаторов для приведения в действие основного боезаряда.
Но, с другой стороны, нельзя не учитывать уже упоминавшееся признание отца пакистанской ядерной бомбы А.К. Хана в том, что северокорейская урановая программа гораздо более продвинутая, чем предполагает мировое сообщество. К тому же эта программа в отличие от плутониевой никоим образом не контролировалась МАГАТЭ. Поэтому можно предположить, что под прикрытием плутониевого оружейного проекта, который пусть и дозировано, но все же отслеживался инспекторами МАГАТЭ вплоть до декабря 2002 года, Пхеньян способен был реализовать урановый оружейный проект.
С учетом изложенного было бы опрометчиво согласиться с оценками целого ряда российских и зарубежных экспертов о том, что заявление МИД КНДР от 10 февраля 2005 года – это очередное проявление политики шантажа с элементами блефа. Более взвешенной представляется следующая оценка: маловероятно, что северокорейцы ядерное оружие сделали, однако такой сценарий исключать нельзя.
Вместе с тем совершенно очевидно, что работы по созданию ядерного оружия в КНДР ведутся, и оно, если мировое сообщество не предпримет скоординированных мер, учитывающих и интересы безопасности КНДР, рано или поздно у этой страны все же может появиться (если уже не появилось). А это событие в случае веских доказательств его свершения будет иметь далеко идущие последствия для безопасности не только в Северо-Восточной Азии, но и в глобальном масштабе.
Во-первых, увеличивается вероятность попыток силового решения корейского «ядерного кризиса», в том числе по причине возрастающей угрозы неконтролируемого распространения ядерного оружия, – торгует же Пхеньян баллистическими ракетами, почему бы ему не торговать и ядерными боеприпасами и технологиями их изготовления? Во-вторых, кризисная стабильность на Корейском полуострове существенно снизится. Соединенные Штаты не могут игнорировать возможность применения Северной Кореей ядерного оружия, пусть и по территориям Южной Кореи и Японии, и поэтому в случае обострения кризиса могут нанести превентивный удар по северокорейским ядерным объектам. В Пхеньяне, в свою очередь, в этой ситуации могут действовать по принципу «to use or to lose».
В-третьих, в Северо-Восточном регионе начнется процесс «ядерного домино». В течение короткого времени, буквально за 4–6 месяцев, Япония создаст свое ядерное оружие. Эта страна обладает всеми необходимыми для этого технологиями, а имеющиеся у нее запасы плутония в количестве 5,6 тонны пригодны для создания 1000–1200 ядерных боеприпасов. Наряду с этим Япония, Южная Корея и Тайвань наверняка интенсифицируют свои усилия по созданию противоракетной обороны в сотрудничестве с США. Будут наращивать усилия и сами Соединенные Штаты по защите от ракетно-ядерного оружия как своей территории, так и территории своих союзников, в том числе путем развертывания кораблей с противоракетными средствами в акваториях, прилегающих к Северной Корее. В этих условиях как Китай, так и Россия будут вынуждены, в свою очередь, наращивать собственные усилия в ракетно-ядерной области. Назревает новая гонка в области ракетно-ядерного вооружения.
В-четвертых, обретение КНДР ядерного оружия и начавшийся процесс «ядерного домино» в Северо-Восточном регионе приведут к фактическому краху ДНЯО, более того, режима ядерного нераспространения в целом. Те государства – участники ДНЯО, которые по тем или иным причинам хотели бы обрести ядерное оружие, убедятся в том, что демонстративный выход из этого договора остается фактически безнаказанным, а ведущие государства мира не могут или не хотят образумить страну, бросающую вызов мировому сообществу.
Какие же выводы следует сделать из проведенного анализа политики КНДР в ядерной и ракетной областях? Их четыре. Во-первых, несмотря на всю риторику по поводу возможности нанесения Северной Кореей «всесокрушающего» удара по территориям недружественных ей стран, Ким Чен Ир отчетливо понимает, что в результате ответных действий он потеряет все и сразу. Наличие ракетно-ядерного оружия для него – чрезвычайно важный фактор сохранения своего режима при прогнозируемых действиях международной коалиции во главе с США по силовому давлению на тоталитарные государства. Здесь имеется в виду объявленный Вашингтоном крестовый поход против стран, зачисленных Соединенными Штатами в «ось зла».
Во-вторых, достоверно утверждать, что КНДР обладает ядерным оружием, нельзя. Да, у нее, пожалуй, есть все необходимое, чтобы создать ядерное оружие, прежде всего на основе высокообогащенного урана (конструкция этого типа ядерных зарядов значительно проще, чем на основе оружейного плутония). С уверенностью можно утверждать лишь одно – КНДР пока не проводила ядерных взрывов, хотя и не брала на себя обязательств по их непроведению (она не подписала ДВЗЯИ).
В-третьих, Северная Корея готова свернуть свою военную ядерную программу, если США, в свою очередь, откажутся от враждебной политики по отношению к ней. Останется ли у Пхеньяна мирная ядерная программа, которой сейчас, по сути, нет, – это вопрос будущих договоренностей. Здесь широк выбор возможных решений, вплоть до постройки АЭС на территории других государств с долей северокорейской собственности и участием в эксплуатации таких АЭС северокорейских специалистов.
В-четвертых, развитие (или свертывание) ядерной и ракетной программ КНДР будет определяться итогами шестисторонних переговоров, в том числе и тем, будут ли они продолжены после наступившей паузы в середине 2004 года.
Новый подход России к проблемам Корейского полуострова, который стал складываться с конца 80-х годов, был неоднозначным и для региональной стабильности по своим последствиям. С одной стороны, нормализация отношений с Республикой Корея и заключение российско-южнокорейского договора (ноябрь 1992 г.) были крупным успехом молодой российской дипломатии и означали косвенное, опосредованное подключение Российской Федерации к американской стратегической системе в АТР. С другой – идеологически мотивированный и неоправданно резкий отказ от попыток сохранить потенциал для влияния на внешнюю политику КНДР, несмотря на тоталитарный, репрессивный характер северокорейского режима, в целом оказал дестабилизирующее воздействие на ситуацию.
Лишившись даже и символической поддержки Москвы и столкнувшись с нарастанием стремления Пекина отказаться от односторонней поддержки КНДР в пользу равноудаленных отношений с обоими корейскими государствами, Пхеньян продемонстрировал в 1993–1994 гг. весь набор холерических защитных реакций (синдром «мыши в углу»), наиболее опасной из которых было приостановление членства КНДР в Договоре о нераспространении ядерного оружия и форсирование разработок собственной атомной бомбы. Международное сообщество в целом, так же, как и новое руководство КНДР, принявшее власть летом 1994 г. после смерти Ким Ир Сена, дипломатически оказалось в крайне сложном положении во многом вследствие той изоляции, в котором Пхеньян оказался не в последнюю очередь из-за недооценки Москвой важности российско-северокорейских отношений.
1. Идзуми Хадзимэ, Танака Хитоси, Юн Дук-мин. Самый важный вопрос для Японии: мир и стабильность на Корейском полуострове // Гайко Фораму. – 2002. – №173. – С. 15.
2. О денуклеаризации Корейского полуострова. – Режим доступа: http://www.ln.mid.ru/Brp_4.nsf/arh/6A28349D06BFA1FCC32574760041A3A7? OpenDocument.
3. Об итогах заседания шестисторонних переговоров в Пекине. – Режим доступа: http://www.ln.mid.ru/ns-rasia.nsf/1083b7937ae580ae432569e7004199c2/432569d80021985fc325736a002d9cf0? OpenDocument.
4. Российско-северокорейские отношения (справочная информация). – Режим доступа: http://www.ln.mid.ru/ns-rasia.nsf/1083b7937ae580ae432569e7004199c2/432569d80021985f43256bc0002a364d? OpenDocument.
5. Совместное послание Президента России Д.А. Медведева и Президента Соединенных Штатов Америки Дж. Буша участникам четвертой встречи государств – участников Глобальной инициативы по борьбе с актами ядерного терроризма. – Режим доступа: http://www.ln.mid.ru/Brp_4.nsf/arh/A3DFD2D9DBC2F785C325746C004F4E12? OpenDocument.
6. Diplomatic Bluebook 2003. – Режим доступа: http://www.mofa.go.jp/policy/other/bluebook/2003/index.html.
7. Japan-DPRK Pyongyang Declaration. – Режим доступа: http://www.mofa.go.jp/region/asia-paci/n_korea/pmv0209/ pyongyang.html.
8. Japan's Disarmament and Non-Proliferation Policy. – Tokyo: The Ministry of Foreign Affairs of Japan, 2004. – Режим доступа: http://www.mofa.go.jp/policy/un/disarmament/policy/pamph0404.html.
9. Opening Statement by Prime Minister Junichiro Koizumi at the Press Conference on the Outcome of his Visit to North Korea. Pyongyang, North Korea, September 17, 2002. – Режим доступа: http://www.kantei.go.jp/foreign/koizumispeech/2002/09/17press_e.html.
10. Press Conference by Prime Minister Junichiro Koizumi After the Japan-North Korea Meeting. 22.05.2004. – Режим доступа: http://www.mofa.go.jp/region/asia-paci/n_korea/pmv0405/press.html.
11. Белоус В. Ракетно-ядерная программа Северной Кореи // Ядерный контроль. – 1997. – 25 Января. – С. 12 – 13.
12. Болятко А.В. Дальний Восток: в поисках стратегической стабильности. – М., 2003. – 385 с.
13. Ванин Ю. КНДР на форсированном марше // Проблемы Дальнего Востока. – 1998. – №5. – С. 33 – 42.
14. Володин Д.А. США и Северная Корея: от Буша-страшего к Бушу-младшему // США-Канада: экономика, политика, культура. – 2003. – №3. – С. 23 – 30.
15. Воронина В.Ю. «Ядерная карта» КНДР и позиция Японии // Япония 2004–2005. Ежегодник / Гл. ред. Э.В. Молодякова – М.: Аиро-XXI, 2005. – С. 104 – 114.
16. Воронцов А. «Треугольник» США, Япония, Южная Корея: миф или реальность? – М., 1991. – 328 с.
17. Воронцов А. Россия и Корейский полуостров: современные реалии и перспективы // Проблемы Дальнего Востока. – 2002. – №3. – С. 62 – 70.
18. Денисов В.И. Корейская политика России: взгляд из прошлого в будущее // Корея и Россия. – М. 2002. – С. 155 – 167.
19. Денисов В.И. Корейская проблема в квадратуре Россия – США – Китай – Япония. – М.: Горбачев-фонд, 2002. – 319 с.
20. Денисов В.И. Проблема обеспечения безопасности в АТР в свете ядерного кризиса на Корейском полуострове // Дипломатический ежегодник – 2003. – М.: ДА МИД РФ, 2004. – С. 74 – 89.
21. Денисов В.И. Российская политика и ситуация на Корейском полуострове: настоящее и будущее. – М.: Горбачев-фонд, 2002. – 432 с.
22. Денисов В.И. Ядерный кризис на Корейском полуострове // Международная жизнь. – 2004. – №10. – С. 64 – 75.
23. Денисов В.И. Ядерный кризис на Корейском полуострове 2003 г. // Россия и Корея в меняющемся мире. – М., 2003. – С. 119 – 125.
24. Денисов В.И. Ядерный кризис на Корейском полуострове: возможные пути урегулирования // Эволюция мирового порядка и внешнеполитическая стратегия России. – М.: Научная книга, 2003. – С. 87 – 95.
25. Жебин А. Переговоры по ядерной проблеме на Корейском полуострове: промежуточные итоги // Проблемы Дальнего Востока. 2006. – №1. – С. 45 – 53.
26. Жебин А. Ядерный кризис в Корее и интересы безопасности России // Проблемы Дальнего Востока. – 2004. – №2. – С. 42 – 49.
27. Ланьков А.Н. КНДР вчера и сегодня. Неформальная история Северной Кореи. – М.: Международные отношения, 2005. – 483 с.
28. Ланьков А.Н. КНДР вчера и сегодня. Неформальная история Северной Кореи. – М.: Восток-Запад, 2005. – 445 с.
29. Мазин А. Ракетно-ядерный комплекс азиатских стран: история и современность // Мировая экономика и международные отношения. – 2006. – №2. – С. 35 – 43.
30. Рожков О.В. Ядерная программа КНДР: Тезисы лекции, состоявшейся 18 марта 2003 г. в Московском физико-техническом институте. – Режим доступа: http://www.armscontrol.ru/course/lectures03a/ovr30318.htm.
31. Ткаченко В.П. Корейский полуостров и интересы России. – М., 2000. – 395 с.
32. Торкунов А.В., Уфимцев Е.П. Корейская проблема: новый взгляд. – М.: Анкил, 1995. – 255 с.
33. Curtis H. Martin. Rewarding North Korea: Theoretical Perspectives on the 1994 Agreed Framework // Journal of Peace Research. – 2002. – Vol. 39. – №1. – Р. 73 – 89.
34. Jin Dae-Woong. U.S. Urges to Honor Moratorium // The Korea Herald. – 2006. – March 10. – Р. 3.
35. Mansourov A. North Korea’s Road to the Atomic Bomb // International Journal of Korean Unification Studies. – 2004. – Vol. 13. – №1. – Р. 40 – 45.
[1] Ланьков А.Н. КНДР вчера и сегодня. Неформальная история Северной Кореи. – М.: Восток-Запад, 2005. – С. 198.
[2] Денисов В.И. Российская политика и ситуация на Корейском полуострове: настоящее и будущее. – М.: Горбачев-фонд, 2002. – С. 187.
[3] Белоус В. Ракетно-ядерная программа Северной Кореи // Ядерный контроль. – 1997. – 25 Января. – С. 12.
[4] Ванин Ю. КНДР на форсированном марше // Проблемы Дальнего Востока. – 1998. – № 5. – С. 35.
[5] Curtis H. Martin. Rewarding North Korea: Theoretical Perspectives on the 1994 Agreed Framework // Journal of Peace Research. – 2002. – Vol. 39. – № 1. – Р. 73.
[6] О денуклеаризации Корейского полуострова. – Режим доступа: http://www.ln.mid.ru/Brp_4.nsf/arh/6A28349D06BFA1FCC32574760041A3A7?OpenDocument.
[7] Об итогах заседания шестисторонних переговоров в Пекине. – Режим доступа: http://www.ln.mid.ru/ns-rasia.nsf/1083b7937ae580ae432569e7004199c2/432569d80021985fc325736a002d9cf0?OpenDocument.
[8] Российско-северокорейские отношения (справочная информация). – Режим доступа: http://www.ln.mid.ru/ns-rasia.nsf/1083b7937ae580ae432569e7004199c2/432569d80021985f43256bc0002a364d?.
[9] Совместное послание Президента России Д.А. Медведева и Президента Соединенных Штатов Америки Дж. Буша участникам четвертой встречи государств – участников Глобальной инициативы по борьбе с актами ядерного терроризма. – Режим доступа: http://www.ln.mid.ru/Brp_4.nsf/arh/A3DFD2D9DBC2F785C325746C004F4E12?OpenDocument.
[10] Diplomatic Bluebook 2003. – Режим доступа: http://www.mofa.go.jp/policy/other/bluebook/2003/index.html.
[11] Japan-DPRK Pyongyang Declaration. – Режим доступа: http://www.mofa.go.jp/region/asia-paci/n_korea/pmv0209/ pyongyang.html.
[12] Japan's Disarmament and Non-Proliferation Policy. – Tokyo: The Ministry of Foreign Affairs of Japan, 2004. – Режим доступа: http://www.mofa.go.jp/policy/un/disarmament/policy/pamph0404.html.
[13] Press Conference by Prime Minister Junichiro Koizumi After the Japan-North Korea Meeting. 22.05.2004. – Режим доступа: http://www.mofa.go.jp/region/asia-paci/n_korea/pmv0405/press.html.
[14] Мазин А. Ракетно-ядерный комплекс азиатских стран: история и современность // Мировая экономика и международные отношения. – 2006. – № 2. – С. 37.
[15] Жебин А. Ядерный кризис в Корее и интересы безопасности России // Проблемы Дальнего Востока. – 2004. – № 2. – С. 42.
[16] Торкунов А.В., Уфимцев Е.П. Корейская проблема: новый взгляд. – М.: Анкил, 1995. – С. 78.
[17] 5. Opening Statement by Prime Minister Junichiro Koizumi at the Press Conference on the Outcome of his Visit to North Korea. Pyongyang, North Korea, September 17, 2002. – Режим доступа: http://www.kantei.go.jp/foreign/koizumispeech/2002/09/17press_e.html.
[18] Mansourov A. North Korea’s Road to the Atomic Bomb // International Journal of Korean Unification Studies. – 2004. – Vol. 13. – № 1. – Р. 42.
[19] Торкунов А.В., Уфимцев Е.П. Корейская проблема: новый взгляд. – М.: Анкил, 1995. – С. 77.
[20] Денисов В.И. Российская политика и ситуация на Корейском полуострове: настоящее и будущее. – М.: Горбачев-фонд, 2002. – С. 77.
[21] Жебин А. Ядерный кризис в Корее и интересы безопасности России // Проблемы Дальнего Востока. – 2004. – № 2. – С. 44.
[22] Ткаченко В.П. Корейский полуостров и интересы России. – М., 2000. – С. 77.
[23] Жебин А. Ядерный кризис в Корее и интересы безопасности России // Проблемы Дальнего Востока. – 2004. – № 2. – С. 45.
[24] Жебин А. Переговоры по ядерной проблеме на Корейском полуострове: промежуточные итоги // Проблемы Дальнего Востока. – 2006. – № 1. – С. 26.
[25] Ланьков А.Н. КНДР вчера и сегодня. Неформальная история Северной Кореи. – М.: Восток-Запад, 2005. – С. 185.
[26] Mansourov A. North Korea’s Road to the Atomic Bomb // International Journal of Korean Unification Studies. – 2004. – Vol. 13. – № 1. – Р. 43.
[27] Press Conference by Prime Minister Junichiro Koizumi After the Japan-North Korea Meeting. 22.05.2004. – Режим доступа: http://www.mofa.go.jp/region/asia-paci/n_korea/pmv0405/press.html.
[28] Денисов В.И. Проблема обеспечения безопасности в АТР в свете ядерного кризиса на Корейском полуострове // Дипломатический ежегодник – 2003. – М.: ДА МИД РФ, 2004. – С. 78.
[29] Japan's Disarmament and Non-Proliferation Policy. – Tokyo: The Ministry of Foreign Affairs of Japan, 2004. – Режим доступа: http://www.mofa.go.jp/policy/un/disarmament/policy/pamph0404.html.
[30] Российско-северокорейские отношения (справочная информация). – Режим доступа: http://www.ln.mid.ru/ns-rasia.nsf/1083b7937ae580ae432569e7004199c2/432569d80021985f43256bc0002a364d.
[31] Жебин А. Ядерный кризис в Корее и интересы безопасности России // Проблемы Дальнего Востока. – 2004. – № 2. – С. 42.
[32] Жебин А. Переговоры по ядерной проблеме на Корейском полуострове: промежуточные итоги // Проблемы Дальнего Востока. 2006. – № 1. – С. 47.
[33] Об итогах заседания шестисторонних переговоров в Пекине. – Режим доступа: http://www.ln.mid.ru/ns-rasia.nsf/1083b7937ae580ae432569e7004199c2/432569d80021985fc325736a002d9cf0?OpenDocument.
[34] Рожков О.В. Ядерная программа КНДР: Тезисы лекции, состоявшейся 18 марта 2003 г. в Московском физико-техническом институте. – Режим доступа: http://www.armscontrol.ru/course/lectures03a/ovr30318.htm.
[35] Воронина В.Ю. «Ядерная карта» КНДР и позиция Японии // Япония 2004 – 2005. Ежегодник / Гл. ред. Э.В. Молодякова – М.: Аиро-XXI, 2005. – С. 109.
Введение Ядерную программу КНДР можно разделить на два этапа. Первый – с середины 1950-х до конца 1970-х, – когда закладывались основные исследования КНДР в ядерной области, создавалась соответствующая инфраструктура, начиналась подготовка
Политика администрации Клинтона в отношении Китая
Политика Великобритании в Каспийском регионе
Политика внешних заимствований в России в период финансового кризиса
Политика Евросоюза в отношении Белоруссии
Политика США в Афганистане
Политика США в отношении Кубы после распада СССР
Политические аспекты казахстанско-турецких отношений на современном этапе
Политическое положение Ирана и Ирака в 90-е годы в контексте внешней политики США
Польська республіка наприкінці ХХ поч. - ХХІ ст.
Понятия международного права
Copyright (c) 2024 Stud-Baza.ru Рефераты, контрольные, курсовые, дипломные работы.