База знаний студента. Реферат, курсовая, контрольная, диплом на заказ

Введение:

Социология в Россию проникла с Запада, но быстро стала принимать собственные оригинальные формы и развиваться самостоятельно в собственных национальных культурных традициях и политических условиях. На это обстоятельство с некоторым удивлением указал немецкий философ и социолог Л. Штейн в своем благожелательном обзоре русской социологии XIX века. За период с конца 60-х годов XIX века до середины 20-х годов XX века социология прошла несколько этапов, постепенно достигая когнитивной зрелости, критериями которой являются стремление к теоретико-методологической интеграции, создание эмпирического уровня исследований и успешная институционализация (организация преподавания и научной работы). Все три критерия постоянно стимулируют друг друга. Их конкретная история позволяет уловить национальную и региональную спе­цифику исследовательского процесса и его место, роль в более широком мировом процессе социального познания определенной эпохи. Однако демонстрации этой истории должен предшествовать ответ на вопросы: в каких условиях и под влиянием, каких обстоятельств возникла русская социология? Что помогало и что мешало ее развитию?

Причины появления и распространения социологии в России.

Возникновение самой социологии, как и суммы вышеперечисленных ее зависимостей, определялось в первую очередь капиталистическим путем развития, на который Россия медленно, но неотвратимо вступала после реформы 1861 года. Этот хронологический рубеж и следует считать началом социологии в России, которая, как и в Западной Европе, возникла в русле позитивистской традиции. Следует сразу отметить, что именно социология (а не литературоведение, философия, история и т.п.) в итоге оказалась той идейной сферой, где позитивизм в России достиг самых больших результатов, причем не, только в национальном масштабе, но и в мировом.

Чем же был вызван этот процесс? К началу 60-х годов в русском обществоведении сложилась парадоксальная ситуация. Часть конкретных социальных наук — история, этнография, социальная статистика, юридическая наука и другие — достигли известных успехов, но дальнейшее их развитие требовало глобального методологического осмысления материала. Философия истории 40 —50-х годов (спор между западниками и славянофилами) оказалась парализованной собственными трудностями. В этих условиях возникла междисциплинарная потребность в новой обобщающей общественной науке - социологии.

В 1842 году Конт выпустил заключительный том "Курса позитивной Философии". И через три года мы обнаруживаем первую четкую реакцию на него в России. О необходимости создания в стране новой науки — социологии — заявил талантливый исследователь Валериан Майков.

Особенно помогли реформы 1861 года, когда некоторые запреты на изучение многих общественных проблем, существовавшие для национальных исследователей в эпоху Николая I, были наконец-то сняты. Так в 1861 году Н. Серно-Соловьевич (сидящий в тюрьме за антиправительственную деятельность) размышлял о состоянии социальных наук своего времени. Итоги раздумий он сформулировал в виде вопроса, вынесенного в заголовок опубликованной позднее статьи: "Не требует ли нынешнее состояние знаний новой науки", изучающей законы исторического развития и социальной солидарности так же объективно, как естествознание исследует законы природы.

Положительные ответы на этот вопрос раздаются в русской печати все чаще и чаще. Послереформенная Россия, при всей противоречивости освобождения крестьян от крепостной зависимости, была во многом отличной от дореформенной России, особенно учитывая важнейшие тенденции развития общества, культуры и базовой, массовой личности. Именно эти тенденции и сформулировали национальные потребности в новой общественной науке — социологии, методику которой при этом предлагали брать у западных авторитетов — Д. Милля, Г. Бокля, Г. Спенсера, но особенно у О. Конта. С середины 60-х годов в русской литературе появляются работы, в которых неоднократно встречается словечко социология, которая, однако, понимается как философия истории "на научной основе". Наиболее показательны сочинения А. П. Щапова, прозванного в России "маленьким Боклем". С конца 60-х годов большая группа исследователей (П. Лавров, Н. Михайловский, А. Стронин, Е. Де Роберти и другие) настойчиво стремится подчеркнуть самостоятельный ха­рактер новой науки.

Спор, как называть эту науку — "социальной физикой", "философией истории" или "социологией" был не столь беспредметен, как может сейчас показаться. Один из комментаторов этого процесса отмечал, что, если бы речь шла просто о выборе того или иного названия, то в конечном счете можно было бы согласиться с любым из них или каким-либо другим, но вопрос заключался в ином – в междисциплинарных отношениях, объектах и степени толкования социальной реальности. Говорить о социологии как "философии истории" значило суживать рамки рассматриваемых явлений, так как абстрактное учение об обществе не должно ограничиваться материалом, черпаемым из так называемой истории, ни взятой как объективный процесс жизнедеятельности общества (ибо часть процессов и последствий системы "общество — природа" необходимо также учитывать), ни взятой как субъективный процесс — т. е. в виде исторической науки. И это совершенно верно – социология не ограничивалась только материалом исторической науки, но и всех других гуманитарных наук, настаивая на их систематизации. Последнее в ту эпоху совершалось по заветам позитивизма,

"На исходе 60-х годов, — вспоминал крупнейший историограф русской социологии Н. Кареев, — позитивизм и социология вошли в русский умственный обиход". Некоторые из работ этого периода интересуют сейчас только узкого специалиста, скажем, книга органициста А.И. Стронина "Исто­рия и метод" (1869), другие — и ныне переводятся за границей, переиздаются, подвергаются разнообразным толкованиям, например, выпущенное в том же году сочинение Н.Я. Данилевского "Россия и Европа". Позднее комментаторы вспоминали: "...самая философия истории постепенно превращается в социо­логию и попадает под влияние позитивизма".

Оформление социологии на русской культурной арене имело как гносеологическое значение, связанное с появлением новой формы мысли, так и более широкий социальный смысл. А именно — социология теоретически отражала в самой различной форме требования буржуазной модернизации существующих порядков в России. Известно, что одной из основных осо­бенностей русской общественной жизни тех лет было сохранение в стране пережитков крепостничества. Переплетение нового и старого придавало особую историческую специфику и остроту многим противоречиям страны. ''Учреждения старины", густая сеть докапиталистических отношений деформировали и тормозили развитие капитализма не только в области политико-экономических отношений, но и в сфере культуры, в том числе и в социологии.

Хотя далеко не все общественные слои и политические течения в стране были способны поставить правильный диагноз "болезням" России, симптомы болезни ощущали все — от консерваторов до левых радикальных кругов. И все предлагали рецепты и методики лечения, столь же различные, сколь различны были интересы стоящих за ними классовых сил. В частности, позитивистская социология в России с первых ее шагов выступила в качестве идейного оружия кругов, заинтересованных в известном ограничении самодержавия, в разрушении дворянской монополии на высшее образование, государственное управление и т.п.

Идеология громадной части русских социологов - мелкобуржуазный демократизм и либерализм; поэтому в большинстве доминирующих в это время идеологических конфликтов, особенно до революции 1905 ода, они выступали оппозиционерами и критиками царского режима. В рамках этой общей ориентации неизбежно были свои оттенки: одни видели негативные аспекты западного капитализма и стремились в утопической форме снять их (Н. Михайловский и другие), другие, напротив, призывали, открыто исходить из ценностей буржуазного общества и "пойти на выучку капитализму" (П. Струев и другие). «Именно эта, не просто политическая, но оппозиционно-политическая ангажированность социологии в России составила ее отличительную черту, справедливо пишет Н.Новиков, по сравнению с западно­европейской социологией того времени». Добавим и американской социологии. Но с содержательной стороны между разными национальными вариантами социологии было много общего.

Так, проблема разложения феодального строя и генезиса промышленного капитализма и его культуры становится, как правильно отмечал В.И. Ленин, "главным теоретическим вопро­сом" в русском обществоведении. В сущности, эта же тема была главной для всей западной социологии, выступая в различных концептуальных оформлениях: дихотомия "военно-феодального" и "мирно-индустриального общества" Г. Спенсера, "механической и органической солидарности" Э. Дюркгейма, "общества" и "общности" Ф. Тенниса, этики протестантизма и капитализма М.Вебера.

Русская передовая журналистика выступала с критикой и требованием пересмотра всей деятельности, всех архаических заветов и преданий прошлого. Наука об обществе – социология – многим представлялась тогда наиболее надежным помощником в этом деле. В этих условиях многие буржуазные и мелкобуржуазные идеологи логично обратились к позитивизму, который на первых порах «давал право своим адептам одинаково отрицательно относиться и к догматически-религиозному миро­созерцанию, державшему так долго в оковах русскую мысль, и к идеалистической философии». «Авторитету и вере», двум столпам, на которых покоилось сознание того, что крепостное право – учреждение "божественное", было противопоставлено "дело" – скальпель, весы, статистические таблицы. Новое знание открыто объявлялось натуралистическим, позитивистским, или материалистическим. И как таковое оно неизбежно вступало в "борьбу с государством, с официальной народностью, поскольку те искали оправдание и опоры в учении церкви".

Для становления социологии явно стимулирующим фактором оказалось усложнение социальной структуры русского общества, бурный рост городских сословий, бывших до реформы почти незаметными группами на фоне крестьянства и дворянства. "Одному Штольцу 40-х годов после реформы, - указывал отечественный социолог А.А. Исаев, — соответствовали уже 5-10 Штольцев с русскими и нерусскими именами". Капитализм увеличил и сложно дифференцировал состав населения города, создал массу новых профессий, способствовал невиданной ранее постоянной мобильности населения, ломке старых культурных стандартов. Вся совокупность этих измене­ний вызвала в различных слоях русского общества (особенно у быстро растущей интеллигенции) жадный интерес к социальным проблемам. Кстати, Россия не только подарила миру термин "интеллигенция", но и первые теоретические формы самосознания этого слоя, вырастающего на разработке ряда социологических проблем - роли интеллигенции в общественных процессах, идей общественного долга, соотношения "толпы и героя" и т. п.

Уже первые историки русской социологии, как отечественные, так и зарубежные (Н. Кареев, О. Лурьев, Ю. Геккер), верно, заметили, что главные теоретические достижения социологической мысли в России были одновременно ответом на вопрос: "Что считать наиболее важным для блага народа?". Свое стремление помочь угнетенному народу (часто беспомощное) русские интеллигенты переносили в писательскую и исследовательскую деятельность, не очень их разграничивая. Отсюда публицистичность социологической литературы в России, ее подчеркнутая гуманистическая ориентация, совпадающая с литературной ориентацией на страдающего человека, хотя в итоге не обошлось и без "веховского" высмеивания этой линии, и сциентистского отрицания ее. В свою очередь русская реалистическая литература конца XIX века жадно впитывала социальную проблематику, так что отнюдь не преувеличением звучат слова Г. В. Плеханова: «У художника Горького и у покойного художника Г.Успенского может многому научиться самый ученый социолог».

Взаимодействие художественной литературы (особенно публицистики) и социологии — важная тема, требующая самостоятельного рассмотрения. Укажем здесь только на то, что имена Спенсера, Конта, Михайловского и других социологов, их высказывания, названия трактатов и систем столь обильно замелькали в устах литературных героев и в авторской харак­теристике их, что это обстоятельство обратило невольное внимание литературных пародистов. В одном из произведений А. Чехова даже появился лакей — страстный любитель чтения, читающий все подряд от вывесок лавок до сочинений... О. Конта.

Одновременно действию отмеченных факторов мешали (иногда в существенной степени) многие патриархально-традиционные элементы старого общества и культуры. Прежде всего, следует упомянуть долгую вражду с царской администрацией. Боязнь мертвящего воздействия последней на социальную науку — общая черта психологии русских научных кругов. Вспомним хотя бы "высочайшие" решения Павла I и Николая I, запрещавшие официальное использование терминов "общество", "революция" и "прогресс". В пору крепостного права верхи сознательно вытравляли из печати любые возможности обсуждения социально-политических проблем, предлагая общественному мнению затяжные толки о том, быть или не быть на будущий год итальянской опере в Петербурге. После реформы возникают и растут социальные слои, с мнением которых приходилось считаться: соответственно этому меняются формы самого "ответа". Причем дело, конечно, не в простом ограничении научного лексикона (хотя и это весьма показательно!), а в том, что абсолютизм и православный провиденциализм были преградой объективному рассмотрению социальных проблем. Вот один типичный пример.

В "Русском деле" (1866, №33) была опубликована анонимная статья с выразительным заголовком "Самодержавие по-ученому..." Автор злобно нападал на "крамольный позитивизм", по которому русский государственный строй объявлялся лишь... "стадией мирового развития государственности", и, следовательно, преходящим состоянием общества. Далее следовал провокационный вопрос: "Да разве можно подобную дичь читать с государственной кафедры?". Ответ на этот вопрос предлагалось искать уже другим "государственным" учреждениям.

Сопротивление со стороны титулованной рутины любым научным нововведениям, учебным программам и планам превращало, как признавались различные исследователи, иногда даже довольно невинные явления (чтение книжек не только по социологии или политической экономии, но даже по бактериологии, гигиене, санитарии и биологии) в дело... политики, в процесс полулегальный. Не только студент, но и уже сложившийся ученый не был застрахован от доносов, нелепого контроля, всевозможных внешних помех в исследованиях и процессе обучения. <Жуткое чувство испытывает тот, кому приходится заниматься историей науки в России, - говорил академик С. Ф. Ольденбург, — длинные ряды "первых" томов, "первых" выпусков, которые никогда не имели преемников; широкие замыслы, как бы застывшие на полуслове, груды ненапечатанных, полузаконченных рукописей. Громадное кладбище неосуществленных начи­наний, несбывшихся мечтаний…

В этой ситуации подавляющая часть русских социологов, так или иначе, была жертвой полицейского пресса. Это другая особенность нашей социологии, отличающая ее от западной. Ссылки, вынужденная эмиграция, тюрьма, увольнения, грозные предупреждения и т. п. - вот вехи биографии Д.Щапова, Л. Оболенского, Я. Новикова, П. Лаврова. М. Ковалевского. Л. Петражицкого, Л. Мечникова, С. Южакова, Н. Стронина, Е. Де Роберти, Б. Кистяковского, П. Сорокина. А ведь многие из них были людьми далеко не радикальных настроений.

Весьма характерный в этом отношении случай произошел с известным органицистом П. Лилиненфельдом, опубликовавшем, кстати, свой фундаментальный труд на русском языке раньше "Принципов социологии" Г. Спенсера. Он издал первый том "Мысли о социальной науке будущего" под криптонимом П...Л. Царская администрация сделала сколь решительный, столь же и безграмотный вывод: это, мол, сочинения народника П. Лаврова — и оно было запрещено. Был издан приказ об изъятии книги из общественных библиотек. И сенатор Лилиенфельд, в это же время губернатор Курляндии, вынужден был выполнить распоряжение и изъять собственное сочинение за мнимую крамолу и издавать последующие тома в Германии.

Другим отрицательным фактором в распространении и оформлении социологии явились предрассудки некоторых ученых в отношении новой дисциплины, особенно в старых университетских разделах гуманитарной науки: истории, государствоведении и т. д. Как Правило, их отношение к социологии варьирует от безразличия до откровенной враждебности. Недоброжелательство ломалось очень медленно. И только в первое десяти­летие XX в. междисциплинарные отношения резко изменились. Началось повсеместное признание социологии, и постепенно социологическая точка зрения стала широко использоваться в истории, правоведении, политической экономии, психологии, этнографии именно как новая плодотворная теоретическая перспектива в сравнении с традиционными подходами.

В качестве особого сильнодействующего момента в интересующем нас процессе следует отметить влияние русского философского идеализма (предвосхитившего многие идеи "антипозитивистской реакции"). Философия истории (культуры) чаще всего на религиозной основе рассматривалась русскими идеалистами (Вл. Соловьев, Б Чичерин, Н. Данилевский, Н- Бердяев, С. Франк - самые крупные фигуры этого типа) как единственно правомерная в сфере социального анализа".

Отрицая законы общественного развития, считая, что каждую данную минуту "все эти законы могут быть выброшены за окно доброй волей людей", и веря, что час доброй воли наступит, религиозные мыслители (особенно Соловьев) не нуждались в науке, которая убеждала, что "добрая воля" вступает в свои права "вынуждаемая к тому кнутом необходимости. Религиозных мыслителей раздражала контовская традиция, объявляющая социологию не только вершиной и синтезом всех прочих социальных наук, но и своего рода "социальной", светской религией. Характерные признания можно обнаружить в книгах русского богослова и сторонника христианской социологии П.Линицкого.

Однако, несмотря на действие негативных факторов, социология в России возникла и стала развиваться.

Социология в России в XIX

Собственно социологические школы в России развивались в рамках нескольких направлений.

Одно из них — географическое — было наиболее ярко представлено Л.И. Мечниковым (1838—1888), который в своей основной работе «Цивилизация и великие исторические реки. Географическая теория развития современных обществ» объяснил неравномерность общественного развития под влиянием географических условий, главным образом водных ресурсов и путей сообщения. Именно эти факторы, по его мнению, и определяют основную тенденцию развития человечества — от деспотии к свободе, от примитивных форм организации жизни к экономическим и социальным достижениям, покоящимся на кооперативных формах хозяйствования.

Другой социогеограф А.П.Щапов (1831—1876) активно развивал земско-общинную, федеративную теорию русской истории, обосновывал естественно-психологические и социаль­но-территориальные особенности жизни русского народа.

Второе направление — органическая школа — представлена Е.В. де Роберти (1843-1915), А.И. Строниным (1827-1889), П.Ф. Лилиенфельдом (1829—1903), Я.А. Новиковым (1830-1912). В основе теории де Роберти лежало понятие «надорганическое», которое проходит в своем развитии две стадии: простых психофизических отношений, представляющих собой исходный пункт социальности и психологических взаимодействий, которые подразделяются на четыре большие группы — науку, философию (или религию), искусство и практическую деятельность, под которой и понимается поведение людей в технике, экономике, праве и политике.

Заметное, важнейшее место в социологической мысли принадлежит социолого-юридическому направлению — ученым, работающим в области права и социологии, — Н.М. Коркунову (1853—1904), Л.И. Петражицкому (1867-1931), П.И. Новгородцеву (1866-1924), Б.А. Кистяковскому (1868-1920), Б.Н. Чичерину (1828—1904), которых интересовало взаимодействие социальных, физиологических и биологических причин в праве. Петражицкий выступал против традиционных подходов в учении о государстве, праве и морали в обществе, уделив пристальное внимание юридическим и политическим институтам. Заслуги социологов-юристов, особенно Новгородцева, состояли также в том, что они много писали о пра­восознании, о его роли в регулировании жизни общества, о нормативном и асоциальном поведении.

Марксистская школа в социологии была представлена М.И. Туган-Барановским (1865—1919), А.А. Богдановым (1873— 1928), Г.В. Плехановым (1856—1918), В.И. Лениным (1870-1924) и отчасти, до определенного времени П.Б. Струве (1870— 1944), С.Н. Булгаковым (1871-1944) и Н.А. Бердяевым (1874-1948), которые, хотя каждый по-своему, развивали свои представления о материалистическом понимании истории. Так, Богданов, говоря о самостоятельности социологии как науки, активно отстаивал ее тесную и близкую связь с одной из наук о природе — биологией. Он много времени посвятил разработке теорий социальной адаптации (адаптации к знанию и адаптации к идеологии) и социальной революции. Уже после революции он опубликован свою работу «Тектология», в которой разработал организационные основы любой социальной системы, любой социальной организации,

У Туган-Барановского наиболее привлекательно его учение о пяти основных группах интересов человека, среди которых для социального развития наиболее важными являются психологические, альтруистические и религиозные.

Плехановым в наиболее полном виде изложена марксистская теория общественного развития, рассмотрены проблемы соотношения общественного бытия и общественного сознания.

Идеи Ленина в социологии связаны с развитием учения К.Маркса о классах, классовой борьбе, роли народных масс в истории, а также с решением вопросов о соотношении демократии и диктатуры, роли государства в создании и функционировании нового социалистического государства.

Особо следует сказать о таких выдающихся представителях социальной и социологической мысли, как Н.Я. Данилевский (1822—1885), М.М. Ковалевский (1851—1916), который подготовил создание первого в России Социологического общества, и П.А. Сорокин (1889-1968).

Данилевский сконцентрировал свои усилия, говоря современным языком, на системном подходе, учитывающем психоэтнографические, антропологические, социальные, территориальные и другие признаки многих культурно исторических типов, из которых и складывается общественная жизнь и каждый из которых переживает, как и любой живой организм, жиз­ненный цикл от зарождения до упадка.

В определенном смысле системный подход в социологии применял и Ковалевский, утверждая, что не существует единого определяющего социального фактора. Социология, по его мнению, имеет дело с целым комплексом «раскрытия причин покоя и движения человеческих обществ, устойчивости и развития порядка в разные эпохи в их преемственной и причинной связи между собой».

Следует остановиться на научном наследии одного из представителей русской и одновременно мировой социологической мысли в ее классическом понимании — П.А. Сорокине. Он предложил и обосновал понятийный аппарат социологии: социальное явление, социальный контроль, социальное поведение, исторический прогресс и его тенденции.

Крупным научным достижением Сорокина была разработка им теории социальной Стратификации: как общих понятий, так и признаков социальной дифференциации, в основе которой лежат экономический, политический и профессиональный статусы.

В своей работе «Социальная мобильность» он обратил внимание на проблемы перемещении людей в обществе в горизонтальном направлении (миграции) и в вертикальном (изменение социального статуса). Эти перемещения по-разному осуществляются в различных типах общества, но они составляют суть жизни такого живого социального организма, как общество.

Наследие П.А. Сорокина велико и значительно: им проанализированы социально-культурные факторы в развитии человечества, высказаны интересные идеи о теории кризисов, о направлениях духовной интеграции и множество других оригинальных интерпретаций социальной реальности.

Уникальным явлением в российской социологии была субъективная школа, наиболее яркими представителями которой были П.Л. Лавров (1823—1900), Н.К. Михайловский (1842—1904), И.И. Кареев (1850—1931).

Индивид, утверждал Лавров, является единственной реальной движущей силой общества, и поэтому «социология есть наука, исследующая формы проявления, усиления и ослабления солидарности между сознательными органическими особями».

Михайловский исходил из необходимости спасения индивида от разрушительного воздействия социального контроля, придавал большое значение взаимодействию человека с обществом. Проанализировав сущность и структуру социального поведения, он высказал ряд идей, превосходящих выводы З.Фрейда, о роли подражания, внушения и престижа.

Кареев особое внимание уделял роли индивида в истории, главной составляющей единицы организованной среды. «Тезис, — писанной в своей работе «Основные вопросы философии истории» (1883), — это самообусловленность индивида в социальном и культурном аспекте; антитезис — зависимость индивида от установлений и институтов организованной среды; синтез – зависимость среды от индивида и его самообусловленности».

На наш взгляд, субъективистское направление в наиболее полном виде дает представление о всей социологической мысли в России. Хотя субъективизм в развернутом и обоснованном виде ориентируется на изучение человека в его специфическом социальном измерении, нужно признать, что и представители других школ также разделяли многие идеи о социальной сущности человека, о его сознании и участии в решении общественных проблем.

Так, Л.И. Петражицкий особое значение придавал роли эмоций как автономному доминирующему фактору социального повеления, благодаря которому возможна адаптация к окружающей среде. А.А. Богданов писал о социальном инстинкте — силе, заставляющей человека взаимодействовать с другими людьми, поступать, как они, что особенно отчетливо проявляется в имитации как особой форме социального поведения. Более того, Богданов утверждал в своей работе «Из психологии общества», что «социальное бытие и социальное сознание — одно и то же, а поэтому социальное сознание определяет социальную борьбу». Главным критерием «культурно-исторических типов», по Данилевскому, является языковая близость. У Плеханова большое внимание уделялось не просто общественному сознанию, а общественной психологии и ее роли в жизни людей.

Иначе говоря, практически все социологи России в XIX — начале XX века в прямой или косвенной форме выходили на проблемы человека, индивида как социального существа, считая его сознание и поведение основным критерием общественного прогресса, а в ряде случаев рассматривая этот феномен в качестве одного из основных составляющих компонентов, являющихся объектом социологического изучения. Именно гуманистическая направленность, человеческое измерение общественной науки является важнейшей характеристикой состояния и развития отечественной социологии в этот период времени. Именно этот аспект и использует автор в своей концепции социологам жизни, которая в развернутом виде учитывает состояние и тенденции развития общественного сознания и поведения в тесной связи с объективными условиями существования людей.

Содержание

1. Введение………………………………………………………………….3

2. Причины появления и распространения социологии в России……....3

3. Социология в России в XIX веке……………………………………..9

4. Список литературы…………………………………………………..13

Список литературы

1. Голосенко И.А., Козловский В.В. – История русской социологии XIX – XX века. – М., Онега,1995.

2. Кареев Н.И. – Основы русской социологии//Социологические исследования. 1985. №3.

3. Кравченко А.И. – Общая социология. – М., Юнити, 2001.

4. Радугин А.А., Радугин К.А. – Социология – М., Владос,1995.

5. Чагин В.Н. – Социологическая мысль в России – Л., 1978.

Федеральное агентство по образованию Российской Федерации

Российский химико-технологический университет им. Д.И. Менделеева

Кафедра ОЭТ и С.

Развитие русской социологии в России в XIX веке.

Выполнила:

Группа: АБ-06-3

Руководитель:

Новомосковск, 2006-2007.

Введение: Социология в Россию проникла с Запада, но быстро стала принимать собственные оригинальные формы и развиваться самостоятельно в собственных национальных культурных традициях и политических условиях. На это обстоятельство с некоторы

 

• 14:21 05 Июля 2016
  Российско-китайский медуниверситет откроет магистерскую программу по TCM
• 01:21 05 Июля 2016
  На форуме МГУ Россия и Китай обсудят научно-образовательное сотрудничество
• 11:00 04 Июля 2016
  Реморенко: "ЕГЭ-туризм" в России сходит на нет
• 10:52 04 Июля 2016
  Летняя российско-австрийская школа откроется в Москве
• 15:31 01 Июля 2016
  В СПбГУ могут воссоздать географический факультет

Заказать уникальную работу