База знаний студента. Реферат, курсовая, контрольная, диплом на заказ

Современное хозяйство развивающихся государств. «Новые индустриальные экономики»

П.В. Сергеев

Вследствие происшедшего после второй мировой войны распада колониальной системы в мире появилось довольно большое количество молодых независимых государств. Вместе с тем речь идет в основном о странах афро-азиатского региона. Именно к этой группе государств было вполне применимо определение «освободившиеся страны». С течением времени эти страны стали рассматриваться в совокупности с латиноамериканскими государствами, обретшими политическую независимость примерно на столетие раньше. Это позволило «сформировать» общность «развивающихся стран».

Некоторые из молодых государств Азии и Африки в разное время принадлежали к группе стран социалистической ориентации, однако большинство освободившихся в недавнем прошлом стран так же, как и многие латиноамериканские государства, продолжило свое развитие в рамках системы рыночных отношений.

Таким образом, несмотря на некоторую условность понятия «развивающиеся страны» (PC), в эту группу ныне входит свыше 120 государств, получивших политическую независимость как в XIX веке, так и в XX веке - в первые десятилетия после окончания второй мировой войны.

При всем разнообразии характеристик хозяйственной жизни PC все же выделяются определенные сущностные черты, которые позволяют рассматривать эти страны в качестве единой группы, причем обладающими сходными или совпадающими интересами в сфере экономического и политического развития.

К такого рода чертам (признакам) стран развивающегося мира прежде всего относят: (1) переходный характер внутренних социально-экономических структур (дуальность, многоукладность экономики PC); (2) относительно низкий в целом уровень развития производительных сил, отсталость сельского хозяйства, промышленности, сферы услуг; и, как следствие, (3) — зависимое положение в системе мирового хозяйства.

Классификации развивающихся стран посвящены многие исследования. В отечественной и зарубежной экономической литературе используются разнообразные подходы к проблеме группировки развивающихся государств на основе достаточно широкого спектра качественных и количественных показателей.

Так, подразделение развивающихся стран осуществляется по таким индикаторам, как уровень и темпы их экономического развития, положение и специализация в мировом хозяйстве, структура экономики, обеспеченность топливно-сырьевыми ресурсами, характер зависимости от основных центров соперничества и т. п.

Такой подход позволяет экспертам ООН и других специализированных международных организаций классифицировать страны мира, в том числе и развивающейся зоны, по «синтетическому» (обобщающему) показателю среднедушевого производства валового внутреннего продукта. Среди развивающихся стран принято выделять экспортеров и неэкспортеров нефти, а также государства и территории, которые специализируются на экспорте готовых изделий.

Вместе с тем в мировой системе рыночного хозяйства происходит дальнейшее усиление неравномерности хозяйственного развития отдельных стран и регионов. В связи с этим объективным процессом происходит дальнейшее углубление экономической, политической и социальной дифференциации в развивающемся мире. Неоднородность этой зоны - традиционной пока периферии мирового хозяйства (при наличии тем не менее общих черт у развивающихся стран) — также ставит вопрос о классификации составляющих ее национальных экономик.

Опираясь на существующие в современной специальной литературе подходы к типологии развивающихся государств, представляется возможным (во многом условно) подразделить их следующим образом: верхний эшелон составляют «новые индустриальные страны» - НИС (или «новые индустриальные экономики» — НИЭ), далее следуют страны со средним уровнем экономического развития и, наконец, наименее развитые (или часто - беднейшие) государства мира.

Некоторая условность приведенного выше подразделения развивающейся зоны на группы стран обусловлена тем, что зачастую проведение четкого разграничения между ними представляется весьма сложным, поскольку хозяйство каждой страны имеет свои черты и особенности, свой механизм подключения к системе международного разделения труда. Осуществить подобную классификацию позволяет лишь наличие ряда общих для каждой группы стран количественных и качественных характеристик.

Выделение в среде развивающихся государств особой группы стран и территорий, которые получили название «новых индустриальных» и ныне составляют своего рода «элиту» развивающегося мира, произошло на протяжении последней трети XX столетия.

Эти государства отличаются в настоящее время более высокими (даже несмотря на кризисные явления конца 90-х годов) темпами экономического роста, чем многие промышленно развитые страны, а также и существенно более высоким уровне умственного развития по сравнению с основной группой развивающихся стран.

К НИС относят такие страны и территории, как Республика (Южная) Корея, Тайвань, Гонконг (Сянган), Сингапур, Малайзия, Таиланд, Аргентина, Бразилия, Мексика, а также некоторые другие государства, воспользовавшиеся накопленным «первопроходцами» опытом форсированного экономического развития для реализации своих собственных «стратегий прорыва» в развитый мир. (В отношении некоторых НИС вместо слова «страна» часто применяется термин «территория». Так, Тайвань иногда рассматривается как часть Китая. Гонконг сохранял до середины 1997 г. статус колонии, которая перешла затем под юрисдикцию КНР. Что же касается Республики Корея (РК), то эта страна появилась в результате разделения единого прежде корейского государства на две части -Северную и Южную.)

Появление феномена НИС отражало экстенсивный рост мировой рыночной подсистемы за счет подключения к ней субсистем.

По мнению ведущих специалистов [см., например, труды крупного российского исследователя В.Д. Андрианова], феномен НИС в мировом хозяйстве по своей значимости вполне сравним лишь с феноменом транснациональных корпораций. При этом обнаруживают и связь между данными явлениями: появление в мировой экономике ТНК явилось результатом развития производительных сил вглубь, а формирование НИС отражает тенденцию к росту производительных сил мирового рыночного хозяйства вширь.

Эксперты отмечают также, что формационное развитие «новых индустриальных стран» началось и продолжается в рамках мировой рыночной системы. При этом в силу ряда факторов НИС оказались в сфере особых экономических (а также политических) интересов ведущих держав, которые направляли в эти стремительно прогрессирующие страны почти половину всех финансовых ресурсов, предназначенных развивающимся государствам.

В результате такого благоприятного для НИС стечения обстоятельств уже в 70-е и 80-е годы текущего столетия для их экономик были характерны сравнительно более высокие темпы хозяйственного роста, которые существенно (порой многократно) превышали аналогичные показатели большинства развивающихся и, тем более, индустриально развитых стран. До проявления в 1997-1998 годах крупных финансовых потрясений в регионе Юго-Восточной Азии, а позднее — и в мире, азиатские НИС демонстрировали, пожалуй, самые высокие темпы экономического развития в мировом сообществе.

Так, в частности, Республика Корея оказалась практически первой развивающейся страной, выбравшей в начале 60-х годов стратегию форсированного роста. Поэтому уже с 1962 года, когда постепенно обозначился поворот к новой хозяйственной стратегии, и до середины 90-х годов РК продемонстрировала одни из самых высоких в мире среднегодовых темпов экономического развития -7,4%. Это обстоятельство и позволило ей весьма существенно увеличить такой важный макроэкономический показатель, как подушевое производство валового внутреннего продукта — с примерно 70 долларов США в 1954 году до 10548 долларов США в 1996 году (что явилось своеобразным «пропуском» страны в «развитый мир»).

Практически во всех «новых индустриальных странах» стремительный рост экономики в последние десятилетия обусловил увеличение абсолютных размеров ВВП, в том числе и на душу населения. По этим показателям НИС в целом также опережают основную массу освободившихся государств, а некоторые из них приближаются к промышленно развитым странам.

Иной вехой на пути форсированного роста «новых индустриальных стран» явилось изменение структуры национальных экономик, в частности создание в них сравнительно продвинутой, хотя и не всегда вполне гармонично развитой промышленной базы.

Специалисты выделяют следующие важнейшие этапы в эволюции хозяйства НИС: на первом этапе (конец 50-х - начало 60-х гг.) осуществлялось реформирование аграрного сектора; на втором (середина 60-х - начало 70-х гг.) - создание импортзамещающих производств; на третьем (середина 70-х - первая половина 80-х гг.) — форсированное развитие отраслей, ориентированных на выпуск экспортной продукции, и, наконец, на четвертом (с середины 80-х гг. до настоящего времени) — постепенное формирование собственного научно-технического потенциала с опорой на соответствующие ресурсы из-за рубежа.

Наглядным примером этого стали сдвиги в динамике структуры производства валового внутреннего продукта Республики Корея. Так, с начала 60-х годов более чем троекратно сократился удельный вес сельского хозяйства - с 37,0% в 1962 году до 10,8% в 1988 году и 6,6% в 1995 году. Доля сферы услуг, напротив, обнаруживала тенденцию к росту - с 46,7% в 1962 году до 56,9% в 1988 году и 66,2% в 1995 году. Однако наиболее существенным оказалось повышение удельного веса промышленных отраслей и, в первую очередь, обрабатывающей промышленности. Доля последних в производстве ВВП РК увеличилась с 14,4% в 1962 году до 31,6% в 1988 году и, хотя она в текущем десятилетии несколько сократилась, до сих пор составляет свыше одной четверти - 26,9%.

Быстрое и успешное развитие южнокорейской промышленности явилось следствием достаточно смелой и продуманной стратегии ее эволюции.

Как известно, до 1945 года, то есть к моменту, когда произошло политическое и экономическое освобождение страны от Японии, существовало лишь несколько видов национальных промышленных производств. Поэтому очевидной была слабость ее промышленной базы. Ввиду существовавшей тогда ограниченной емкости внутреннего рынка вполне логичной и перспективной оказалась принятая ориентация на приоритетное развитие экспортных производств.

Начало процессу индустриализации положило развитие трудоемких отраслей легкой промышленности. Так, прежде всего развивалось текстильное производство. В последующем, по мере продвижения по намеченному пути, прошел этап становления тяжелой промышленности. На долю этих отраслей и химической промышленности в 80-х годах приходилось свыше половины производимой в обрабатывающем секторе РК продукции, а в 1996 году - уже 76,2%.

Заметное развитие получили и другие виды производств в таких отраслях, как машиностроение и изготовление различного промышленного оборудования. В конце 80-х годов одним из наиболее динамично развивающихся секторов южнокорейской промышленности стали электроника, судостроение, автомобилестроение. Резко возраставшее производство автомашин было ориентировано на устойчивый спрос как в собственной стране, так и за рубежом. Кроме того, важное место в экономике РК заняла нефтехимия, включая переработку нефти; продолжается развитие современных национальных производств в цементной и стекольной, керамической и обувной, пищевкусовой отраслях промышленности.

Ныне практически во всех НИС ведущей отраслью хозяйства стала обрабатывающая промышленность. В этих странах обозначились и более высокие темпы прироста производительности труда в данной отрасли, особенно по сравнению с другими странами развивающейся зоны, причем в ряде НИС этот показатель вполне сравним с аналогичным в промышленно развитых странах.

Кроме того, во многих НИС набирает силу процесс структурной перестройки экономики, направленный на увеличение доли наукоемкой продукции в промышленном производстве.

Действительно, высокие темпы экономического развития РК в первой половине 90-х годов были достигнуты преимущественно за счет наращивания производства и экспорта в электронной и электротехнической промышленности при резком наращивании капиталовложений в модернизацию и расширение производственных мощностей.

Это обеспечивается постоянным возрастанием в НИС абсолютных и относительных показателей расходов на научно-исследовательские и опытно-конструкторские разработки (НИОКР).

Несмотря на то, что объемы подобных вложений увеличились в РК за полтора десятилетия примерно в 20 раз, достигнув к 1995 году 9,8 млрд. долларов США, они все еще существенно отстают от подобных инвестиций в промышленно развитой зоне (для сравнения: в этот период они составляли в США 169,1 млрд. долларов, в Германии - 49,8 млрд. долларов и во Франции -31,6 млрд. долларов США). Но весьма показательно, что по удельному весу таких расходов в ВВП Республика Корея вплотную подошла к ведущим державам с показателем 2,3% (в США - 2,44%; в Германии - 2,57%; во Франции - 2,4%).

При этом по производству отдельных видов промышленной продукции (включая и наукоемкую) НИС смогли выйти на достаточно заметные позиции в мировой экономике. Так, уже к середине 90-х гг. РК прочно удерживало 2-е место в мировом судостроении, южнокорейское производство полупроводников находилось на 3-й позиции в мире, а такие отрасли южнокорейской промышленности, как электроника, нефтехимия и текстильное производство, закрепились на 5-м месте в мировой иерархии, национальное автомобилестроение, а также металлургическое производство РК — на 6-й позиции в мировой «табели о рангах».

Кроме вышеназванного, на современном этапе в экономическом развитии «новых индустриальных стран» обозначились некоторые явления и тенденции, характерные для более зрелой стадии развития рыночных отношений. Так, активно протекает процесс концентрации производства и капитала, слияние банковского и промышленного капитала, формируется национальный финансовый капитал. Ныне деятельность национальных корпораций зачастую принимает международный характер, а в наиболее продвинутых НИС образовались транснациональные корпорации, по масштабам своих операций не уступающие ТНК ведущих держав мира.

К середине 90-х гг. среди наиболее крупных ТНК имелись и «выходцы» из «новых индустриальных стран» Азии и Латинской Америки. Список таких ТНК возглавляли «Дэу» (Республика Корея), «Хатчисон Уампу» из Гонконга и «Семекс» из Мексики.

С точки зрения страны базирования среди данной группы ТНК были наиболее заметны корпорации из Южной Кореи и Тайваня (по 8 из каждой страны). В отраслевом разрезе наивысшие показатели транснациональности имели фирмы строительной и электронной индустрии.

Ныне на 50 крупнейших ТНК из рассматриваемой группы стран приходится не менее 10% общего объема зарубежных капиталовложений фирм, базирующихся в этих странах. При этом доля зарубежных продаж в общем объеме их продаж уже весьма высока (30%), но доля зарубежных активов все еще относительно невелика (9%). Соответственно интегральный индекс транснациональности у ТНК из этих стран (21%) практически вдвое ниже, чем у первой сотни ТНК мира (42%). Несомненно, этот факт прежде всего объясняется краткостью истории транснационализации крупного капитала стран развивающегося мира, и, в частности, «новых индустриальных стран». Тем не менее ТНК из рассматриваемых стран планируют дальнейшую интернационализацию своих операций.

Среди причин, обусловивших в последнее время столь интенсивное развитие зарубежной инвестиционной деятельности отдельных стран (и компаний), следует выделить такие, как давление конкуренции, новые технологии, поддержка правительств.

Кроме того, и региональные группировки достаточно активно содействуют притоку инвестиций, способствующих дальнейшей глобализации бизнеса. В числе таких группировок присутствуют азиатские - АСЕАН и АТЭС.

Таким образом, формирование сравнительно развитой промышленной базы позволило НИС эффективно развивать и их внешнеэкономические связи и, в первую очередь, экспортно-импортные контакты. В последние десятилетия продукция обрабатывающей промышленности «новых индустриальных стран» весьма интенсивно завоевывает мировые рынки, поскольку их товарный вывоз постоянно отличает довольно высокая конкурентоспособность. Азиатские НИС занимают, как правило, первые места в престижных мировых рейтингах. Так, в середине 90-х гг. в «пятерку» наиболее конкурентоспособных экономик входили США, Сингапур, Япония, Гонконг и Германия.

Ныне НИС превратились в крупнейших производителей и экспортеров не только обуви, одежды, текстильных изделий, но также бытовой и промышленной электроники, персональных компьютеров, продукции химии и нефтехимии, легкового автомобилестроения, прочих видов высокотехнологичных товаров. Как констатируют эксперты, «новым индустриальным странам» удалось не только найти свою нишу на мировом рынке, но и несколько потеснить своих более именитых конкурентов из промышленно развитой зоны. Следовательно, со временем эта группа стран сможет стать новым фактором развития мировой экономики. Влияние НИС на динамику и происходящие ныне сдвиги в географической и товарной структуре международной торговли в частности, а также эволюцию мирохозяйственных связей в целом на протяжении 80—90-х годов текущего столетия обнаруживает тенденцию к возрастанию.

В целом, для «новых индустриальных стран» азиатского региона своего рода катализатором внутрихозяйственного развития стали рост и диверсификация их внешнеэкономических связей. Так, для этих НИС характерны достаточно высокая экспортная и импортная квота, рост их удельного веса в мировой торговле.

Согласно оценкам экспертов, уже в первой половине 90-х годов по суммарной стоимости своего товарного экспорта НИС превзошли многие ведущие державы мира (кроме США и ФРГ); кроме того, на НИС приходилась примерно половина всего вывоза из развивающихся государств. К концу текущего столетия эти страны превратились в крупнейших поставщиков на мировой рынок обуви, одежды, текстильных изделий, бытовой электронной аппаратуры, персональных компьютеров, легковых автомобилей и других видов высокотехнологичной продукции.

Особенно заметными оказались успехи Республики Корея в этой сфере. Форсированное развитие ее внешнеэкономических связей позволило РК к середине 90-х годов уверенно занять престижное 13-е место в мире по стоимостному объему своего внешнеторгового оборота. В не столь отдаленном будущем этой стране, возможно, удастся выполнить свою стратегическую задачу и войти в первую «десятку» крупнейших торговых наций мира.

На современном этапе важнейшей статьей товарного экспорта практически всех НИС стали изделия обрабатывающей промышленности. По объему реализации на мировом рынке таких товаров, как обувь, одежда, текстиль, отдельные виды электронных и электротехнических изделий, НИС смогли обогнать многие промышленно развитые державы, которые и стали основными импортерами готовых изделий из «новых индустриальных стран».

Кроме того, в последние десятилетия расширяется участие «новых индустриальных стран» и в международном движении капитала. Прямые зарубежные инвестиции начинают дополняться вывозом капитала в ссудной форме. НИС постепенно втягиваются в борьбу за сферы приложения капитала.

Если ранее прежде всего в НИС направлялась большая часть финансовых ресурсов в виде прямых инвестиций и ссудного капитала, в приоритетном порядке осуществлялись поставки машин, оборудования, современной техники, технологии, «ноу-хау» из стран развитой зоны, то ныне промышленно развитые государства превратились в основных внешнеторговых партнеров «новых индустриальных стран» и становятся важной сферой приложения национального капитала НИС.

Специалисты отмечают сохраняющуюся на современном этапе в системе мирохозяйственных связей «новых индустриальных стран» все еще высокую степень зависимости их от основных центров соперничества (Западная Европа — Япония — Северная Америка). По мнению экспертов, подобная зависимость со временем сможет плавно трансформироваться в асимметричную взаимозависимость, постепенно тяготеющую к равнополюсной. Таким образом, начиная с 80-х годов текущего столетия постепенно меняется место НИС и в мирохозяйственных связях, где им удалось найти свои «ниши», и в современной мировой экономике.

Признанием их возросшей роли в мировом хозяйстве стали такие шаги, как принятие Мексики (первой развивающейся страны) весной 1994 г., а в конце 1996 г. и Республики Корея в члены престижного элитарного клуба промышленно развитых стран — Организацию экономического сотрудничества и развития (ОЭСР).

Что касается региональных особенностей «прорыва» НИС, то приоритет явно остается за более «активной» в мировой экономике и более многочисленной азиатской группой «новых индустриальных стран», стратегии экономического развития которых опирались на экспортноориентированное производство прежде всего готовых изделий.

По многочисленным прогнозам специалистов, XXI век станет именно периодом азиатско-тихоокеанской мощи. Если понимать термин «азиатско-тихоокеанский регион» (АТР) несколько более узко, ясно, что наиболее динамичной становится группа государств Восточной и Юго-Восточной Азии, которую возглавляет Япония и следующие за ней Республика Корея, Сингапур, Тайвань и позднее присоединившиеся Малайзия, Таиланд, Филиппины и Индонезия. Именно в этом субрегионе и формируется ныне обширное азиатское «технологическое пространство».

Несколько более скромных результатов в своем хозяйственном развитии добились страны Латинской Америки, которые пережили три «большие экономические волны», знаменовавшие крутые повороты в их экономической стратегии. Начавшая набирать силу еще в прошлом столетии волна либерализма и свободной торговли привела к тому, что латиноамериканские государства оказались в роли поставщиков сырья на мировой рынок. К концу 20-х годов эта волна исчерпала себя. Чрезвычайно разрушительный для Латинской Америки мировой экономический кризис 1929-1933 гг. подвел черту под режимом открытой экономики, положив начало новой «большой волне» — на этот раз государственного регулирования, этатизма.

Продекларированная здесь защита внутреннего рынка в целом содействовала диверсификации структуры национального хозяйства, ослабив воздействие на него внешних процессов. На втором гребне этой протекционистской волны, уже после второй мировой войны, сформировался сильный госсектор, включавший базовую инфраструктуру и капиталоемкое производство; был расчищен путь слабому тогда местному частному капиталу. «Скотоводческие» и «банановые» в прошлом республики при активной политике государства превратились в аграрно-промышленные страны, способные вести более независимый диалог с мировыми индустриально-финансовыми центрами. (Так, на рубеже 40-50-х годов специалисты изучали «аргентинский прорыв», в 60-70-х годах — «бразильское чудо».) Тем самым удалось избежать возникновения весьма вероятных масштабных гражданских конфликтов.

Тем не менее и Латинской Америке пришлось испытать на себе сложности роста. Ставшую хрестоматийной формулу эволюции можно было бы представить так: достижения и успехи госсектора - переоценка роли государства и нарастание самодовольства - гипертрофия госрегулирования и снижение эффективности госпредприятий - рост бюрократии и коррупции - увеличение бюджетного дефицита и инфляция - падение престижа протекционизма и госсектора.

Понятно, что госсектор, как и любая другая структура, для своего успешного функционирования нуждается в постоянной корректировке в ответ на возникающие кризисы, ибо в противном случае он коснеет и из стимулятора роста превращается в тормоз. Расходы на поддержание убыточных госкомпаний стали ложиться тяжким бременем на национальные финансы, появившиеся на континенте «затратные экономики» порождали социальную неустойчивость. Все явственнее ощущалась потребность в новом экономическом курсе, поскольку стабильность экономики кроется прежде всего в постоянном движении и обновлении.

Так, с середины 70-х годов первый эшелон латиноамериканских стран (Чили, Уругвай и Аргентина) декларировал переход к новой стратегии развития -либеральной, вернее - неолиберальной (чтобы провести различие между старым и современным либерализмом), которую намеревались реализовать пришедшие к власти военные хунты. Однако понадобился глубокий затяжной кризис начала 80-х годов, самый острый с периода «Великой депрессии», чтобы, наконец, обозначилось крупномасштабное переключение на иные подходы. Так завершился полувековой цикл государственного патронажа, знавший периоды и подъема, и упадка.

Провозглашенный переход к неолиберальному курсу означал резкое сокращение вмешательства государства в инвестиционные, кредитные, валютные и внешнеторговые операции и, конечно, сужение его участия в собственно предпринимательской деятельности. Ключевой реформой стала приватизация, призванная расширить пространство для частной инициативы. Начавшись с разгосударствления второстепенных объектов, она постепенно охватывала все более крупные предприятия. Качественная структуризация экономики обозначилась на рубеже 80-90-х годов, когда наметился переход в частный сектор крупнейших госкомпаний региона, в том числе в базовых отраслях производства.

Как известно, реформирование экономики на этом, первом этапе оказалось либо малоуспешными (Чили), либо вовсе провалилось (Аргентина, Уругвай). Дело в том, что реформы проводились преимущественно в рамках военно-диктаторских режимов, их творцами были «экономисты в мундирах» и суть преобразований сводилась в основном к возврату национализированной собственности прежним владельцам и либерализации внешнеэкономической деятельности. Кроме того, перемены проходили в атмосфере взаимного отчуждения народа и власти. Некоторые из преобразователей в дальнейшем были не только подвергнуты резкой критике, но и даже преданы суду, как, например, в Аргентине.

К настоящему времени процесс приватизации почти завершен в Чили и Мексике, близится к концу в Аргентине и Перу, находится на подъеме в Уругвае, Эквадоре и других странах. Уже сейчас можно подвести первые итоги реформирования, выявить его некоторые положительные аспекты и неудачи.

Странам Латинской Америки в основном удалось преодолеть последствия тяжелого экономического кризиса начала 80-х и приступить к перестройке национальных хозяйственно-технологических структур. Хотя суммарные темпы роста региона в 1991-1994 гг. составляли в среднем 3% в год (в конце 80-х годов - менее 1%), некоторые страны (Чили, Аргентина, Перу, Венесуэла, Уругвай, Панама, Доминиканская республика и другие) достигали 4-8%. Если в 1990 г. еще оставалось шесть стран с отрицательным приростом валовой продукции, то в последующие годы их число сократилось до 2-3 (включая Никарагуа и Гаити). Возрос внешнеторговый оборот, бегство капиталов за рубеж сменилось их притоком, повысилась общественная производительность труда, по типу дальневосточных «тигров» появились латиноамериканские «ягуары» и «пумы». Поворот в сторону демократии (например, в Чили) совпал по времени с достижением экономической стабилизации. Подъем был в немалой степени связан с приходом к власти энергичных и профессионально подготовленных глав государств, а также компетентных министров экономики и финансов, многие из которых получили образование за границей, в том числе в престижных американских университетах.

Немалую роль сыграла и помощь, оказанная традиционными партнерами, главным образом США, не желавшими иметь под боком нестабильных и беспокойных соседей. Когда стало ясно, что реформирование в Чили в годы правления генерала Пиночета, несмотря на рекомендации экспертов чикагской школы, не приносит успехов, США оказали ей массированную финансовую помощь. Неоднократно финансовые вливания предпринимались в соседнюю Мексику, социально-экономическое состояние которой непосредственно отражается на благополучии США (в том числе на динамике нелегальной иммиграции). Так, в 1994 г. США предоставили ей кредиты после восстания на юге страны, а позднее - после политических волнений. В целях укрепления стабильности, в частности финансовой (для поддержания национальной валюты), помощь оказывалась Аргентине, Перу и другим государствам.

Кроме того, Испания в интересах сохранения давних торгово-экономических отношений со странами региона списала в 1992 г. (празднование 500-летия открытия Америки) их долги на сумму в 5 млрд. долларов.

Как известно, среди главных целей реформ выделялось оздоровление финансовой системы, преодоление инфляции, а в ряде стран и гиперинфляции. Своего максимума инфляция достигла в 1989 и 1990 гг., когда ее уровень составил 1200%, а в отдельных странах - даже 5000-8000% (Никарагуа, Перу, Аргентина и Бразилия). В этой проблеме сконцентрировались главные беды экономики и общества - ослабление предпринимательской деятельности и мотивации к труду, приоритет быстрой и нередко сомнительной наживы и т. д.

Существенную роль в санации финансовой системы в Чили (1990 г.), Аргентине (1992 г.) и Мексике (1993 г.) сыграла автономизация центральных банков этих стран, придание им независимого по отношению к исполнительной власти статуса. В Аргентине были установлены четкие пределы кредитования центральным банком правительства в части его бюджетных расходов, главной задачей банка стало поддержание национальной валюты как основы финансовой нормализации (установленный в 1991 г. паритет песо и доллара сохраняется и в настоящее время). Годовой уровень инфляции в стране с 1993 г. выражается однозначной цифрой. Реформирование бюджетной системы Перу, укрепление валютной сферы (международные резервные активы в 1994 г. составили сумму в 5 млрд. долларов, крупнейшую в истории страны) позволили снизить уровень инфляции с 7000% в 1990 г. до 20% в 1994 г.

Немалый вклад в обуздание инфляции, увеличение доходной части госбюджета внесли налоговые реформы. Новые налоговые правила предусматривают более простое, равномерное и в то же время дифференцированное налогообложение, что помогло расширить число лиц, уплачивающих налоги, и увеличить суммы платежей. В Аргентине, где количество налогов сократилось с 25 до 5 при среднем уровне обложения в 30%, за 1989-1993 гг. удвоилась численность граждан, вносящих налог на прибыль, а сумма поступлений возросла в полтора раза. Еще существеннее увеличились платежи в счет налога на добавленную стоимость, что в итоге позволило впервые за многие годы сбалансировать бюджет. В Мексике налогами стали облагать прежде всего активы, а не легко скрываемые прибыли. Причем в Аргентине злостным неплательщикам может грозить тюремное заключение.

Переход к реформам и их реализация происходят всюду по-разному и отнюдь не гладко. В Мексике им предшествовала разработка ряда общенациональных и отраслевых планов и программ развития, в результате чего экономическая трансформация протекала в рамках конституции и на основе преемственности. В Боливии преобразования экономики развернулись в ситуации глубокого финансового кризиса, который развивался на фоне серии государственных переворотов. В Уругвае изменение экономической стратегии было предпринято после того, как общество перешло от военного правления к гражданскому.

Проведение приватизации наиболее системно осуществлялось в Чили, Мексике и, возможно, в Аргентине, где передача в частные руки госкомпаний проходила в основном в соответствии с планами, хотя не обошлось и без отдельных нарушений сроков. Однако в Аргентине, Уругвае, Боливии растет беспокойство поспешностью, с которой переходят в частную сферу государственные компании, что не позволяет обеспечить оптимальные для общества и государства условия сделок.

Источником социального недовольства стал переход к частным владельцам тех госкомпаний, которые доказали свою способность работать в рыночном режиме и приносить прибыль. Причем немалое число убыточных госпредприятий становились доходными именно в тот период, когда было объявлено о намерении их приватизировать. Это свидетельствовало о наличии у них существенного рыночного потенциала и об их способности работать эффективно. Активное движение против приватизации подобных компаний развернулось в 90-е гг. в Уругвае и Парагвае. Новый президент Чили объявил главным направлением своей деятельности «модернизацию страны», подчеркнув, что приватизация не должна стать самоцелью, а это означает, что в частные руки следует передавать только нерентабельные предприятия. Приносящие прибыль и стратегически важные для страны отрасли и компании надлежит оставлять под контролем государства.

Как свидетельствует латиноамериканский опыт, сильнейшим тормозом на пути преобразований социально-экономического характера является наличие у той или иной страны крупного внешнего долга. Достигая критической массы (у каждой страны она своя - в зависимости от ее потенциала), он начинает ограничивать свободу действий государства, выбора собственной стратегии развития. Так, приватизация в Парагвае, Боливии, Панаме и ряде других стран началась, по существу, после того, как МВФ поставил в качестве своего условия их кредитования развертывание процесса разгосударствления экономики.

На современном этапе свыше десяти стран региона не в состоянии своевременно уплачивать проценты по внешней задолженности. Этим должникам особенно трудно выстраивать оптимальную (с точки зрения национальных интересов) экономическую политику. Так, относительно медленный ход преобразований в Бразилии, их пробуксовка в Эквадоре были обусловлены в немалой степени наличием крупного внешнего долга.

Проблематична и ситуация в сфере внешней торговли, которая в новой стратегии призвана стать основным двигателем экономического роста. Между тем либерализация внешней торговли привела не только к ее крупному и растущему дефициту (в Аргентине 2,7 млрд. долларов в 1992 г. и 3,4 млрд. долларов в 1993 г.), но и к наплыву на местный рынок товаров, которые теснят национальную продукцию как в сфере промышленности (закрытие ряда металлургических, текстильных и других предприятий в Мексике), так и сельского хозяйства. В Колумбии, Венесуэле, некоторых других странах производство пшеницы, риса, отдельных других культур, которое ранее не только удовлетворяло внутренние потребности, но и обеспечивало экспорт, в нынешних условиях стало сокращаться. Суммарный дефицит платежного баланса региона по текущим операциям увеличился с 6 млрд. долларов в 1990 г. до 43 млрд. долларов в 1993 г.

Производство в этих странах, за исключением Чили и Мексики, либо модернизируется слабо (Аргентина, Бразилия), либо не модернизируется совсем, что предопределяет низкую конкурентоспособность экспортных товаров (например, аргентинских и бразильских автомобилей).

Существенную опасность для успеха проводимой экономической трансформации представляют сопряженные с ней социальные издержки. Преобразования в экономике зачастую осуществляются в отрыве от социальной сферы, то есть с нарушением системного подхода к реформированию. Значительный уровень социальной напряженности в Латинской Америке в немалой степени предопределен тем, что в условиях развернувшейся «рыночной революции» из двух моделей развития - европейской с ее определенной заботой о слабых и проигравших и американской, для которой характерны большая конкурентность и жесткость, -была избрана (не без давления извне) последняя. А это означает, что в Латинской Америке, кроме всего прочего, идет смена цивилизационных ценностей, духовных ориентиров, что не может проходить просто и безболезненно.

Современный этап реформирования и его ближайшие перспективы были концептуально оформлены на последних сессиях Экономической комиссии ООН для Латинской Америки и Карибских стран (ЭКЛАК), где экспертами регулярно обобщается региональный опыт развития.

Примечательно, что в последнее время даже эксперты МВФ и МБРР, стремящиеся поддержать в регионе престиж своих рекомендаций и неоднократно подвергавшиеся суровой критике, стали следить за тем, чтобы в стабилизационных программах были представлены социальные аспекты и содержались механизмы «социального выравнивания».

На современном этапе Латинская Америка переживает сложный период комплексных структурных преобразований, для которых характерно нетрадиционное решение экономических, политических, социальных, институциональных и культурных проблем. Для успешного продвижения реформ созданы и определенные политические предпосылки, прежде всего в виде демократических режимов почти во всех странах. Выяснилось, что успехов добились те страны, к руководству в которых пришли не политики традиционного склада, а интеллектуалы, лидеры нового типа, которым удалось добиться национального согласия. Конфронтация, как и шоковая терапия в ее чистом виде (разновидность экономического насилия), хотя и может дать кратковременный эффект, в долгосрочной перспективе таит в себе немало опасностей.

Сегодня по-разному оценивается текущая ситуация в Латинской Америке. Диапазон суждений варьируется от «экономического чуда» и «десятилетия надежд» до «потерянного времени».

Но реальность такова, что стабильный экономический рост, наблюдавшийся в последние годы в странах Латинской Америки, прекратился и грозит перерасти в застой. Падение деловой активности в Бразилии (свыше 40,0% ВВП региона) и Аргентине может привести в 1999 г. (впервые после 1990 г.) к сокращению совокупного валового продукта региона в целом. Это вероятно после того, как темпы его роста упали с 5,0% в 1997 г. до 2,5% в 1998 г. И хотя вызванные финансовым кризисом в Бразилии проблемы оказались менее серьезными, чем предполагалось ранее, ряд факторов в мировой экономике осложняет быстрое оживление хозяйственной жизни латиноамериканских государств.

Среди таких факторов эксперты Института международных финансов («IIF») выделяют сохранение в последние годы на низком уровне мировых цен на сырьевые товары (нефть, медь, кофе и др.), важные для благосостояния стран региона, снижение объемов внешнего финансирования (с 83 млрд. долларов в 1998 г, до 51 млрд. долларов в 1999 г., в том числе прямых иностранных инвестиций - до 39 млрд. долларов против 49 млрд. долларов в 1998 г. и 50 млрд. долларов США в 1997 г.) и сравнительно высокий уровень процентных ставок.

Но по мере роста спроса на заимствованные средства в регионе увеличиваются затраты на обслуживание задолженности, а это порождает сомнения в способности латиноамериканских стран своевременно мобилизовать средства для выравнивания дефицитов платежных балансов по текущим операциям и выплат в счет погашения долгов. И хотя, согласно оценке, в притоке частных капиталов в регион преобладает прямое инвестирование, совокупная внешняя задолженность стран Латинской Америки в 1998 г. повысилась на 9,7% - до 696,5 млрд. долларов США.

Но в целом еще рано подводить окончательные итоги преобразований и хода экономического развития латиноамериканских стран, перед ними стоит немало нерешенных проблем, могут появиться и новые. Однако регион пришел в движение, стал динамичным. В концептуальном плане здесь просматривается отход от крайностей не только протекционизма, но и неолиберализма, движение к центру, золотой середине. Эти тенденции, по-видимому, и ознаменуют вступление Латинской Америки в новое столетие.

Немало сложных проблем стоит и перед развивающимися странами Африки.

Охватившая Африканский континент в первые годы после провозглашения независимости эйфория вскоре сменилась глубоким разочарованием. Надежды на то, что независимость придаст импульс экономическому росту и развитию не оправдались.

В середине 90-х гг. на долю африканского континента, где проживает более 11% населения Земли, приходилось лишь около 5% мирового производства.

Необходимо учитывать, что в геополитическом, экономическом и цивилиза-ционном отношении Африка состоит из двух достаточно различных субрегионов: территории, расположенной к югу от Сахары, и Северной Африки, типологически более близкой Ближнему Востоку. На континенте сосредоточено большинство беднейших государств планеты (32 из 52 стран региона относятся к группе «наименее развитых стран мира») и их положение остается крайне неблагополучным.

Несмотря на значительный приток средств - а доля континента в получении мировой помощи возросла с 17% в 1970 г. до 38% в начале 90-х годов - условия жизни населения Африки неуклонно ухудшаются. Доход на душу населения сокращался в среднем на 1,1% ежегодно с 1982 по 1992 гг. по сравнению со среднегодовым приростом в 0,8% во всей группе развивающихся стран и в 6,4% в восточно-азиатском регионе. А общее падение ВВП на душу населения за период 1980-1992 гг., по оценке экспертов, составило 15%. В результате, этот показатель сейчас примерно соответствует уровню конца 60-х годов, то есть Африка - континент, который за предыдущее десятилетие становился не богаче, а беднее.

В интересах преодоления этой тенденции Мировой банк и другие международные экономические организации, а также и Советский Союз, в 60-е годы в качестве спасательного круга выдвинули идею опирающегося на государственный сектор «планированного развития». Когда попытки ее реализации провалились, в 70-е годы были предприняты шаги по внедрению доктрины «основных нужд», или «основных потребностей». Но и эта доктрина не позволила сдвинуть решение задач экономического развития африканских государств с мертвой точки.

Поэтому в 80-е годы Международным валютным фондом предлагалась идея необходимости для стран Африки «структурной корректировки», или политики реформ, направленных на либерализацию хозяйственной деятельности, а также отказа от государственного вмешательства в экономику и всемерного развития рыночных основ хозяйствования и стабилизации финансовой системы.

Если в моделях 60-70-х годов основное внимание уделялось количественным показателям роста, которые зависели от уровня капиталовложений, удельного веса экспорта и импорта в ВВП и т.п., то в рекомендациях МВФ наиболее важными были качественные преобразования в экономике: совершенствование аппарата управления, обеспечение эффективности производства, ограничение роли государства как активного субъекта экономического влияния, развитие рыночных отношений. Ставилась задача резко уменьшить долю государственного сектора в экономике посредством продажи акций государственных предприятий частному сектору и создать условия для перевода экономической деятельности преимущественно на частнопредпринимательскую основу. По замыслам экспертов МВФ, именно на частный сектор была возложена историческая миссия по выводу африканских стран из экономического тупика.

Имея в виду, что в прошлом предоставляемая странам Африки на реализацию конкретных хозяйственных задач внешняя помощь обычно оказывалась неэффективной, а зачастую и просто разворовывалась, МВФ, чтобы предотвратить разбазаривание средств, стал выдвигать более жесткие требования, фактически устанавливая контроль за действиями правительств-должников.

На протяжении ряда лет на Африканском континенте обозначились позитивные сдвиги в области экономики. Так, по данным ЭКА, в 1996 г. ВВП в африканских странах возрос на 2,3% по сравнению с 1995 г. Впервые после 1992 г. был зарегистрирован экономический рост в наиболее отсталых африканских странах. 33 наименее развитых государства континента добились 2 - 4 процентного уровня роста.

Среднестатистические показатели скрывают заметные различия в динамике экономического роста отдельных стран. Ведь по размерам территории, по численности населения, уровню экономического развития и многим другим параметрам африканские государства весьма неоднородны.

Сравнительно более полное представление о реальных масштабах происходящих на континенте сдвигов дает следующая статистика: 8 африканских стран достигли или превысили темпы экономического роста в 6%, в 19-ти странах колебания были в пределах 3 - 6%, в 23 экономический рост находился на отметке 0 - 3%. В трех случаях зафиксированы отрицательные экономические показатели.

Наибольших успехов добились малые страны: Маврикий, Ботсвана, Сейшельские Острова, Свазиленд, Лесото и некоторые другие. Из числа средних стран можно отметить Гану и Уганду, где произошло определенное улучшение экономического положения. По оценке, темпы роста в Гане могли достичь 4,7%, Кот-д'Ивуар - 4,5; Зимбабве - 4,0; Кении - 3,6; Нигерии - 3,5%.

Примечателен факт, что в 27 африканских странах темпы экономического роста опережали темпы прироста населения. Это свидетельствует о благоприятных возможностях для оздоровления экономики. Позитивные перемены обозначились в горнодобывающей и обрабатывающей отраслях промышленности. Эта тенденция косвенно подтверждается повышением внутреннего спроса и увеличением личного потребления, некоторым расширением использования материальных ресурсов в госсекторе и ростом валовых внутренних капиталовложений.

Специалисты ЭКА делают довольно оптимистичные прогнозы относительно развития экономики африканских стран на ближайшую перспективу. По их оценкам, совокупный ВВП Африки в 1996 г. должен возрасти примерно на 2,9%, что примерно на 0,6% больше по сравнению с предшествовавшим годом. Для более развитого южноафриканского региона прирост оценивался в 7%, для наименее развитых стран — в 1,5%. Эксперты Мирового банка в своих среднесрочных прогнозах еще более оптимистичны и предсказывают, что в 1996-2005 гг. ежегодные темпы прироста ВВП в Африке составят в среднем 3,8%. Имеются также оценки, что на рубеже веков африканские страны в состоянии обеспечить рост ВВП на уровне 5—6% в год. С середины 90-х годов политика приватизации несет в себе потенциал ускорения экономического роста. Но было бы упрощением считать, что осуществление этой политики может стать панацеей от экономической немощи Африки.

Тем не менее характер и темпы экономического роста африканских стран находятся под воздействием ряда сдерживающих факторов, среди которых, помимо негативного влияния расточительного государственного сектора и неразвитой экономической инфраструктуры, следует назвать внутреннюю политическую нестабильность, межгосударсгвенные конфликты, сокращение притока финансовых ресурсов извне, ухудшение условий торговли, затруднение доступа к международным рынкам.

Так, на протяжении десятилетий африканский континент находился в эпицентре бурных политических, военных, этнических и прочих конфликтов, что самым негативным образом отразилось на состоянии и развитии экономики. В отличие от предшествовавших трех десятилетий 90-е годы ознаменовались заметным улучшением политической ситуации. Смена режима в ЮАР благотворно сказалась на обстановке на всем Юге Африки. Мозамбик, Намибия и Ангола перестали быть ареной непримиримой политической борьбы. Наладились отношения между Угандой, Кенией и Танзанией. Предоставлена независимость Эритрее. Однако до полного мира в Африке еще далеко. Некоторые страны ввергнуты в пучину внутренних конфликтов и междоусобиц, нельзя исключить возможности обострения и межгосударственных отношений.

Поскольку экономика африканских государств находится в сильной зависимости от внешних факторов, и прежде всего от торговли с зарубежными странами, ее оздоровление может быть напрямую связано с принятием и осуществлением таких мер, как снижение импортных таможенных тарифов, отмена налогов на экспорт сельскохозяйственной продукции, сокращение налога на корпорации. Высокий уровень корпоративного налога (40% и выше) фактически душит африканских предпринимателей, закрывая им доступ на внешние рынки, и создает питательную среду для коррупции и уклонения от налогов.

Этим можно объяснить высокий уровень сосредоточения производства в так называемом «неформальном» секторе, заведомо выводящем из-под контроля финансовых служб значительные капитальные средства. По данным МВФ, в Кении он составляет 35% от зарегистрированного объема производства, в Танзании — 30-32%, в Гане - 33%, в Нигерии - 27%. А поскольку производство наиболее развито в городах, то там в «неформальном» секторе занято до 60% экономически активного населения.

Следовательно, глубоко продуманная экономическая и торговая политика, реально учитывающая положение африканских стран в международном разделении труда, призвана обеспечивать экспортерам беспрепятственный доступ к средствам производства и их выход на внешний рынок с конкурентоспособной продукцией. А главная цель налоговой политики должна состоять в поощрении развития обрабатывающих отраслей промышленности. Эта политика должна создавать самые благоприятные условия как местным, так и иностранным инвесторам, обладающим как богатым коммерческим и организационным опытом, так и техническими знаниями.

Полученные кредиты привели к росту внешнего долга африканских государств, который ныне составляет 70% их ВВП и в 2,5 раза превышает поступления от экспорта. По оценкам экспертов, размер государственного долга не должен более чем в 2,5 раза превышать стоимость экспорта страны. Это — рубеж, за которым страна может стать абсолютным банкротом. Ряд африканских государств далеко перешагнул эту грань. У Мозамбика, например, внешний долг в 14 раз больше стоимости экспорта страны.

На современном этапе главными кредиторами африканских государств стали МВФ и Мировой банк. Негативные последствия ситуации в том, что удельный вес названных организаций в обслуживании общего внешнего долга африканских стран растет: в 1980 г. он составлял только 8%, в 1995 г. - почти 40%. Серьезность последствий данной тенденции объясняется тем, что если размеры и сроки платежей прочим кредиторам могут быть по просьбе должников как-то «скорректированы», то задолженность МВФ и Мировому банку, согласно правилам, не должна быть ни отсрочена, ни списана. Но все же Мировой банк пошел на отсрочку выплаты долгов большинству африканских стран на льготных условиях Ассоциации международного развития. А МВФ отсрочил погашение своих краткосрочных займов, предназначенных для реализации программ структурной перестройки.

Понятно, реструктуризация долга и платежей по краткосрочным займам — главный инструмент нажима на африканские страны с целью обеспечения выполнения ими требований двух крупнейших международных финансовых институтов. Следует сделать вывод, что одна из составляющих экономического роста стран континента будет зависеть от пересмотра их займовой политики и создания условий, гарантирующих прибыльность и безопасность частному производительному капиталу — как местному, так и иностранному.

Перспективы выработки и проведения самостоятельной экономической политики в странах Африки ныне напрямую связаны с их обязательствами выполнять рекомендации МВФ и Мирового банка по осуществлению политики «структурной корректировки». Теоретически верные, эти рекомендации однако во многих случаях обречены на неудачу, поскольку не учитывают специфические особенности каждой отдельно взятой страны. Международные советники, как правило, требуют, чтобы их рекомендации были выполнены в чрезвычайно сжатые сроки.

Проблема состоит в том, что эксперты международных организаций еще не до конца уяснили, что ни одна модель экономического развития, хорошо себя зарекомендовавшая в условиях той или иной страны, не может быть полностью перенесена в совершенно иные исторические, социально-политические и экономические условия. Отсюда множество провалов и неосуществленных рекомендаций.

Проанализировав ход реформ, Африканский банк развития в 1995 г. призвал пересмотреть программы структурных преобразований по предложениям МВФ. Поспешная либерализация финансовой сферы может не укрепить, а наоборот - дестабилизировать и без того неустойчивую экономику африканских стран. Понятно, что если в прошлом чрезмерное государственное регулирование сковывало экономику, то теперь резкое сокращение участия государства в хозяйственной жизни может привести к неуправляемости процессов реформирования экономики.

Ныне африканские страны пока еще находятся на стадии апробации различных моделей экономического развития, которые построены на трех «китах»: разгосударствление собственности, либерализация хозяйственной деятельности и стабилизация финансовой сферы. При этом более заметных результатов они добились только в достижении количественных показателей приватизации, которая, по существу, означает лишь смену собственности и вовсе не обязательно влечет за собой качественные изменения в экономике.

Не довольствуясь западными рецептами, африканские страны чаще изучают опыт новых индустриальных стран Азии, где правительственные структуры и верно выбранные критерии научно-технического прогресса сыграли решающую роль в ускорении экономического развития. Опыт некоторых из них (Республика Корея, Малайзия, Сингапур, Таиланд) весьма притягателен для ряда стран Африки.

Так, африканских лидеров устраивают существующие в азиатских странах авторитарно-командные формы правления, которые, по их мнению, согласуются с африканскими ценностями. Наметившийся в 80-е годы в Африке переход от авторитарных методов правления к демократическим так и не получил развития.

Среди множества факторов, отличающих НИС ЮВА от африканских государств, можно назвать такие, как наличие в последних более высоких торговых барьеров, чрезмерно больших налоговых ставок (40% и выше против 20-30% в ЮВА), более низкой нормы сбережений, неразвитость внутреннего рынка, сильная зависимость от экспорта сырьевых товаров и колебаний цен на них на мировом рынке, ограниченный доступ к портам (из 53 стран Африки 15 государств не имеют выхода к морю, то есть относятся к замкнутым территориям).

Далее, если в азиатских странах частный сектор стал аккумулятором капитала, то Африка, где частное предпринимательство не развито, а значительная часть национального дохода незаконно присваивается правящей элитой, стала примером бегства капиталов за рубеж. По оценкам, за период с 1985 г. по 1995 г. сумма капиталов, покинувших только страны Тропической Африки, составляет примерно 15 млрд. долларов США.

Кроме того, модернизация сельского хозяйства в ЮВА происходила при относительно развитой инфраструктуре и развитых рыночных отношениях, чего в странах Тропической Африки пока еще нет.

Наконец, в азиатских НИС решающее значение имел выбор стратегии индустриализации, нацеленной на использование передовых технологий для расширения экспорта промышленных товаров. Африканские же страны, приняв в соответствии с Лагосским планом действий концепцию «коллективной опоры на собственные силы», в той или иной степени изолировали себя от активного внедрения на мировой промышленный рынок. В них по-прежнему ставка делается на увеличение производства и соответственно экспорта сельскохозяйственных и сырьевых товаров.

Такая стратегия, ориентирующаяся на количественные, а не качественные показатели, идет вразрез с общими тенденциями мировой торговли, в которой все большую долю занимают промышленные изделия с высокой добавленной стоимостью. В итоге доля Африки в международной торговле не только не растет, но и имеет тенденцию к снижению: с 5% в 1980 г. до 2,2% в 1995 г. Помимо всего прочего, резкие колебания цен на вывозимое африканскими странами сырье создают ситуацию неопределенности и всевозрастающей зависимости от мировых потребителей сырья, что, в свою очередь, дополнительно дестабилизирует экономику.

Но при нынешних темпах развития обрабатывающей промышленности азиатские «тигры» вскоре исчерпают собственные природные ресурсы. Их интерес к богатствам Африки может обернуться форсированным вливанием инвестиций и резким увеличением экспорта в регион, в результате чего азиатские капиталы будут претендовать на открытие новой эры в экономическом развитии Африканского континента.

В 1989 г. ряд африканских стран вместе с наиболее развитыми странами Азии и Латинской Америки образовали «Группу 15» с целью расширить торгово-экономическое сотрудничество между ее участниками и установить постоянный диалог с мировыми державами. Из африканских стран в «Группу 15» вошли Алжир, Египет, Зимбабве, Нигерия и Сенегал.

Сознавая, что нынешняя сырьевая ориентация промышленного производства и внешней торговли не дает никаких шансов на равноправную интеграцию в мировое хозяйство, представители африканских государств 23 октября 1996 г. приняли решение о создании Союза за индустриализацию Африки. Его цель — содействие промышленному развитию африканских государств, повышению конкурентоспособности их промышленной продукции на международном рынке, поощрение в регионе партнерских отношений в сфере промышленного производства, а также привлечение мирового сообщества к участию в индустриализации Африки и оказанию ей помощи.

Все это, конечно, не означает, что наконец-то найдено решение экономических проблем континента. Это лишь свидетельствует об активизации поисков адекватной стратегии экономического развития, которая в большей степени отвечала бы национальным интересам африканских стран и открывала бы новые пути и резервы преодоления ими экономических трудностей.

Список литературы

1. Гладков И.С. Экономика и мирохозяйственные связи промышленно развитых и развивающихся стран: Учебно-справочное пособие. — М., 1996. - 108 с.

2. Друзик Я.С. Мировая экономика на финише века: Учебное пособие. - Мн., 1997. -415с.

3. Мировая экономика / Под ред. В.К. Ломакина. - М., 1995. - 258 с.

4. Портер М. Международная конкуренция/ Пер. с англ. и предисловие В.Д. Щетинина. - М., 1993. - 896 с.

5. Хасбулатов Р.И. Мировая экономика. - М., 1994, - 736 с.

6. Шлихтер С.Б.., Лебедева СЛ. Мировое хозяйство: Учебное пособие. - М., 1996. - 220с.

7. Экономика: Учебник / Под ред. доц. А.С. Булатова – М., 1997. – 816 с.

8. Азия и Африка сегодня. – 1994. №5. – С. 30-34; 1995. - №6. – С. 27-33; №11. – С.43-45; 1996. - №12  – С. 37-39; 1998. - №8. – С. 28-36; 1999. - №1.

9. Вопросы экономики. – 1997. - №5 – С. 149-158.

10. Мировая экономика и международные отношения. – 1995. - №11.-С. 94-102; №5. – С. 5-18; 131-139; №8. – С. 90-103; 1996. - №4. – С. 68-81; №11. – С. 65-77; №12 – С. 88-99; 1997. - №7. – С.13-27; 101-107; 124-132.

Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.i-u.ru/

Современное хозяйство развивающихся государств. «Новые индустриальные экономики» П.В. Сергеев Вследствие происшедшего после второй мировой войны распада колониальной системы в мире появилось довольно большое количество молодых независимых го

 

• 14:21 05 Июля 2016
  Российско-китайский медуниверситет откроет магистерскую программу по TCM
• 01:21 05 Июля 2016
  На форуме МГУ Россия и Китай обсудят научно-образовательное сотрудничество
• 11:00 04 Июля 2016
  Реморенко: "ЕГЭ-туризм" в России сходит на нет
• 10:52 04 Июля 2016
  Летняя российско-австрийская школа откроется в Москве
• 15:31 01 Июля 2016
  В СПбГУ могут воссоздать географический факультет

Заказать уникальную работу