База знаний студента. Реферат, курсовая, контрольная, диплом на заказ

Федеральное Агентство

Государственное образовательное учреждение

Высшего профессионального образования государственный университет

Юридический факультет

Кафедра политических наук

Учебная дисциплина

"Политические процессы и отношения"

Теоретические представления консерваторов о государстве и власти (Н.Я. Данилевский, К.П. Победоносцев, Л.А. Тихомиров)

(Курсовая работа)

Выполнил:

Научный руководитель:

2008

Оглавление

Введение

Глава I. Взгляды консерваторов на принципы государственности

Глава II. Отличительные черты самодержавной монархии в работах Н.Я. Данилевского, К.П. Победоносцева, Л.А. Тихомирова

Заключение

Список использованной литературы

Введение

Термин консерватизм имеет множество трактовок, которые начали возникать с момента его появлении в научной литературе. В самом общем виде консерватизм идейное и социально политическое течение, направленное на сохранение исторически сложившихся форм уставов и традиций общественного и политического устройства.

Идеи консерватизма получили широкое распространение во многих странах мира.

Появление консервативной мысли в России следует отнести примерно к началу XIX века, а временем окончательного оформления консерватизма как идеологии и особого направления общественно политической мысли стала вторая половина XIX века. С тех пор идеи консерватизма заняли очень прочные позиции в российской политической мысли и на сегодняшний день консерватизм очень популярен и востребован в современной политики.

Российские консервативные идеи конца XIX начала XX века были очень многогранными и рассматривали широкий круг очень важных проблем, так же консерваторами данного периода было создано большое количество трудов, посвященных государству и путям дальнейшего развития России.

Изучение консервативного направления общественно политической мысли дореволюционной России в современный период было чрезвычайно затруднено, вследствие господства в науке марксистско-ленинской идеологии, которая отвергала все политические течения. Однако в последние годы в научном и политическом мире значительно возрос интерес к русскому классическому консерватизму и его представителям. Сейчас уже никто не выступает с позицией отрицания прошлого, наоборот слово традиция стало одним из наиболее модных в словаре современных политиков.

В настоящее время в условиях так называемого транзитного общества очень остро стоит проблема дальнейшего развития страны, для ее разрешения огромное значение имеет взвешенный анализ опыта прошлого. В этих условиях консервативные ценности и принципы оказываются, наиболее востребованы.

Для сопоставления различных вариантов развития государства, а также для нахождения компромисса между традициями и инновациями изучение консервативных концепций развития государства может значительно помочь современным политикам в выработке новых моделей общественного развития.

Цель данной работы состоит в том, что бы осуществить анализ и сравнение теоретических представлений консерваторов конца XIX начала XX века о государстве и власти на примере концепций Н.Я. Данилевского, К.П. Победоносцева, Л.А. Тихомирова.

Использованная в работе литература представлена монографиями Н.Я. Данилевского, К.П. Победоносцева, Л.А. Тихомирова в которых подробно рассматриваются вопросы государственного устройства, общественно уклада, религиозные аспекты присущие России указанного периода1. Так же в ряде работ можно проследить попытки ряда исследователей найти общую между отечественными и западными консерваторами (преимущественно немецкими) консерваторами. Подобные изыскания, в частности были предприняты в книгах А.Н. Мочкина и Г. И. Мусихина2. Особое место в использованной литературе занимает вышедшая в 2000 году коллективная работа «Русский консерватизм XIX столетия. Идеология и практика», подготовленная в институте российской истории РАН. Этот труд стал первым обобщающим трудом в отечественной литературе, в котором консерватизм рассматривается, начиная от екатерининской эпохи вплоть до начала XX века и сразу же вызвал интерес в научной среде3.

Первая глава курсовой работы посвящена взглядам консерваторов на принципы государственности в целом, на место России в мировом политическом пространстве, на оценку западных научных работ, в рамках концепций консерваторов - государственников. Вторая часть работы направлена на оценку самодержавной монархии в рамках российского государства.

Глава I. Взгляды консерваторов на принципы государственности

Консерватизм, стремившийся защитить общество от потрясений, связанных с радикальным вариантом модернизационного процесса, возник как ответная реакция на Французскую революцию. Часть европейского общества повернулась от страстного увлечения эгалитарными идеями к пропаганде сохранения традиционных социальных и нравственных ценностей. Для консерваторов в России, было характерно обращение не столько к сугубо рационалистическим, сколько к глубинным духовно-нравственным оценкам происходящей модернизации. Это, разумеется, ни в коей мере не означает, что консерваторы изначально «витают в облаках», создавая отвлеченные утопии и нежизнеспособные модели развития. Суть в том, что для них в значительной мере характерна опора на традиционные государственные институты, обращение к религиозной догматике и особое внимание к строгой общественной иерархии, к “идее ранга”.

В России эпоха реформ 1860 - 1870-х годов вызвала к жизни новый тип консерваторов - государственников. Апеллируя к традиционным ценностям, консерватизм проявил себя как антилиберальное течение, которое, с одной стороны, было направлено против демократической и социалистической доктрин, а с другой - допускало критику правящих властных структур. Это была критика справа, довольно резко обличавшая неспособность власти осознать и проконтролировать начавшиеся перемены и одновременно разработать систему мер, которая могла бы предотвратить радикальную ломку традиционных отношений. Консерваторы прекрасно осознавали, что модернизационный процесс невозможно остановить, но его можно и необходимо сделать контролируемым. Они также осознавали, что вслед за экономическими переменами рано или поздно должны последовать политические.

Ратуя за сохранение принципиально - сущностных основ традиционной системы отношений, консерваторы стремились разработать и предложить целостную систему мер, позволявших, по их мнению, осуществить плавный переход к новым социально-экономическим отношениям, без скачков и потрясений. Для консерваторов очень важно было сохранить то, что способствует устойчивости традиционного общества, одновременно позволяя ему динамично и безболезненно развиваться. Поэтому в условиях быстро меняющегося мира они стремились сделать особый акцент именно на обосновании преимуществ традиции.

Таким образом, в построениях консерваторов имелись постоянные и переменные константы. Постоянные (православная религия, монархическая власть, общественная иерархия) служили несущими опорами в здании российской государственности. Их радикальная «перестройка», а тем более «удаление» привели бы к крушению традиционной России. В рамках таких концепций вполне укладываются предложения Н.Я. Данилевского об объединении славян и разрешении восточного вопроса, попытки К.П. Победоносцева придать новый импульс религиозной жизни, проекты Л.А. Тихомирова относительно придания монархической системе большей устойчивости.

Разочарование в результатах реформ, неуверенность в завтрашнем дне и упадок духовности в обществе - все это имело место после убийства Александра II. Начатая его реформами модернизационная ломка заставила многих людей изменить свои взгляды. Одни постоянно склонялись к крайнему, революционному радикализму, другие пытались найти идеал в допетровской Руси, третьи стремились совместить происходящие перемены с традиционными ценностями. Консерватизм государственников второй половины XIX века был фундаментальным прочно связан с реальной государственной политикой.

Сторонники укрепления самодержавно-государственных начал не могли не сообразовываться с реальностью. Изломы модернизационного процесса породили в России сложную проблему необходимости адаптации старых государственных структур к новым требованиям времени.     Идеологическое оформление самодержавной власти требовало внесения изменений. Старый лозунг «Православие. Самодержавие. Народность», хотя и продолжал декларироваться, уже не мог быть реконструирован в полной мере. Либерально - демократические и славянофильские проекты консерваторами отвергались. Государственники попытались сконструировать свою новую идеологию на базе охранительной традиции, но эта идеология должна была быть в достаточной мере мобильной, чтобы противостоять набиравшим вес в обществе либеральным и социалистическим концепциям.

В период широкомасштабных модернизационных изменений конца XIX-начала ХХ вв. вопрос о соотношении традиции и меняющихся жизненных реалий являлся приоритетным не только для русских мыслителей. В Европе также существовало свое консервативное течение, представители которого стремились осмыслить происходящие изменения.

Эгалитарные идеи, связанные с модернизационным процессом, несли с собой определенное упрощение действительности, подгоняли ее под рационалистическое мировоззрение «среднего человека». Это стремление к упрощению проявлялось в различных сферах, начиная от идей однолинейного прогресса и европоцентризма в науке и кончая идеей безостановочности научно-технического прогресса в технике. Эта однолинейность, призванная продемонстрировать ничем неудержимое движение прогресса, была отвергнута и российскими и европейскими консерваторами. Столкновение традиционных основ миропонимания с необратимым процессом модернизации, и русские, и европейские мыслители задумывались над одними и теми же вопросами. Что ждет Россию и Европу? Будет ли в новом ХХ - м веке место для создававшихся веками традиционных догматов? Как далеко может завести человечество, проповедь радикальных преобразований и каково вообще место человека в меняющемся мире?

Нужно отметить, что российские консерваторы не считали Европу чем-то тотально чуждым России. И даже такой убежденный противник европоцентризма, как Леонтьев, высоко ценил средневековую Европу, противопоставляя ее идеалы современной ему буржуазной Европе.

Сами отечественные консерваторы были, разумеется, хорошо знакомы с политической и философской мыслью Европы. В силу своего положения они могли знать даже те произведения, которые были запрещены цензурой или же недоступны широкому читателю. Победоносцев, хотя и стремился оградить читателей от «крамолы», допускал разбор Н.Н. Страховым богословских взглядов Э. Ренана, успокаивая в письме П.П. Вяземского: «Страхова нечего страшиться, ибо направление его известно...»4. Главное не в том, что он цитирует Ренана, а в том, какую оценку он дает приводимым цитатам. Точно так же Л.А. Тихомиров обильно цитировал работы западных социалистов, чтобы иметь возможность подвергнуть их критике с точки зрения монархиста-традиционалиста.

Западная консервативная мысль активно использовалась К.П. Победоносцевым. В его «Московский сборник» вошли переводы из Т. Карлейля и У. Гладстона. Победоносцев стремился донести до российского общества те мысли западных философов, богословов и политиков, что были созвучны с его собственными: Фома Кемпийский, Августин Блаженный, Дж. Кальдерон, У. Гладстон, Т. Карлейль. И как завершение - последняя работа Победоносцева «Новый завет Господа нашего Иисуса Христа в новом русском переводе».

Каждый из российских консерваторов мог найти в западной интеллектуальной мысли то, что соприкасалось с его концептуальными построениями. На естественника Данилевского большое влияние оказала германская (Карл фон Бэр) и французская (Жю Кювье и А. де Жюсье) школа естествознания, что обусловило его органический подход к истории культурно - исторических типов и помогло в создании собственной историко-социологической концепции.

В то же время мировоззрение русских консерваторов вырабатывалось под влиянием отечественных традиций. В зарубежных исследованиях они искали или противоположные точки зрения (у социалистов), или же аналогичные их позиции взгляды для подтверждения уже сформировавшихся концепций западными авторитетами.

Нужно особо подчеркнуть определенную перекличку русской и немецкой политической мысли. Хотя публицистические работы некоторых немецких авторов и были направлены против панславизма и против Н.Я. Данилевского, именно в Германии в 1920 г. вышел сокращенный перевод «России и Европы», что сделало книгу более доступной западному читателю. Здесь на примере Германии в полной мере сказался тезис В. Шубарта о взаимовлиянии России и Европы. В том же году, что и книга Данилевского, в Германии вышел фундаментальный труд О. Шпенглера «Закат Европы». И российская и западная критика сразу же заметили поразительное сходство этих двух книг.

Книга Н.Я. Данилевского «Россия и Европа» вышла в свет в 1871 г. В этой фундаментальной работе Данилевский подробнейшим образом изложил разработанную им теорию «культурно - исторических типов». Согласно этой теории, общечеловеческой цивилизации нет и быть не может, существуют только различные культурно-исторические типы цивилизаций. Концепция единства мировой истории он противопоставлял биологическую модель исторического процесса, отвергая наличие общечеловеческих идеалов. Основываясь на теории культурно - исторических типов, можно говорить не о едином общечеловеческом процессе, а о разнообразии специфических видов культурных типов. Главное внимание Данилевский уделял германо-романскому и славянскому типам. Он считал славянский тип более перспективным и прогнозировал, что в будущем возглавляемое Россией славянство займет место «дряхлеющего» германо-романского типа на исторической сцене. На смену Европе, по его прогнозам, должна прийти Россия с ее миссией объединения всех славянских народов и высоким религиозным потенциалом. Торжество славянства означало бы «закат» Европы, которая враждебно настроена по отношению к своему «молодому» сопернику - России.

Данилевский и Шпенглер отвергли общечеловеческую модель исторического развития. Линейный прогресс и связанное с ним деление истории на древний мир, средние века и новое время - это, согласно утверждению Шпенглера, «невероятно скучная и бессмысленная схема», безраздельное господство которой в науке только мешает правильному пониманию истории5. Оба мыслителя бросили вызов не только традиционной науке, но и теории прогресса в ее общепринятом понимании. Для Данилевского прогресс представлял не просто движение в одном направлении, а «прохождение» всех участков «поля», составляющего поприще человеческой деятельности. Для него каждая культура была уникальной и неповторимой, несла в себе особую миссию и представляла замкнутый мир. По Шпенглеру, культура - это абсолютный замкнутый организм, подобный монаде Лейбница, что свидетельствует о невозможности преемственности культур и сводит на нет попытки одной культуры понять сущность другой

Л.А. Тихомиров, пытавшийся совместить славянофильство и идею сильной монархической государственности, признал, что отсутствие правовой основы во взаимоотношениях государства и его граждан, слабая разработанность законов - беда, а не благо, и для «земли», и для государственной власти.

Н.Я. Данилевский, опираясь на географический детерминизм, уделял внимание роли внешних факторов в формировании государства. Большие географические пространства, различия в социально-экономическом развитии регионов, обусловленные природно-климатическими условиями, фактор внешней опасности - все это бралось в расчет. В России необходима сильная власть и строгая централизация. «Существеннейшая» цель государства, по Данилевскому, в охране «жизни, чести и свободы народной»6. Сообразовываясь с этой целью, «государство должно принять форму одного централизованного политически целого там, где опасность еще велика; но может принять форму более или менее слабо соединенных федеративной связью отдельных частей, где опасность мала»7. Еще Геродот и Фукидид признавали зависимость хода политических событий от особенностей географического положения нации. На этом настаивал и Данилевский, считавший, что степень централизованности государства во многом зависит от степени опасности, угрожающей национальной чести и свободе, которую государство должно защищать, Таким образом, в централизацию Русского государства внесло определенный «вклад» и наличие враждебных соседей, от которых нужно было защищаться. Начало русской государственности было положено борьбой с монголо-татарским игом, но после победы над противником и прекращения рода Рюриковичей государство распалось и только инстинкт народного самосохранения помог ему возродиться. Данилевский особо подчеркивал наличие в русском народе этого государственного инстинкта.

Для консерваторов проблема соотнесения свободы личности и государственного принуждения снималась за счет религиозного фактора. Подчинение государству, потребность к смирению и покорности - это не аномалия, а норма. «Искание над собой власти», по замечанию К.П. Победоносцева, представляет естественную психологическую черту людей. Государство и власть защищают народ, монарх подобен «отцу», а его подданные «детям». Их подчинение и покорность - не проявление «рабской сущности», а следование известному евангельскому правилу - «будьте как дети».

В контексте модернизации и психологической ломки сознания, когда происходящие изменения порождали в людях неуверенность и сомнения, власть должна была провести их подобно «детям» через все идеологические соблазны. Детское состояние народной души - данность для консерваторов. Как ребенок доверяет родителям, так и народ должен довериться власти во всем. Подобная «отеческая» роль государства неоднократно подчеркивалась консерваторами.

Победоносцев, хотя и не отвергал национализм но, не стремился ставить его во главу угла, подобно Данилевскому. Национализм Победоносцева носил религиозную окраску и использовался в политических целях.

Национальный вопрос Тихомиров, рассматривал в контексте государства. Государство, - писал он,- а в особенности такое многонациональное, как Россия, не может руководствоваться в своей политике чисто этническим принципом. Русским нужно или настаивать на единстве славян (принцип национализма - славизма) или же взять в качестве объединительного принципа единство географического пространства, единство «почвы».

Тихомиров, хотя и был националистом, считал, что преобладание этнического подхода в государственной политике ускоряет процесс эгалитаризации общества. «Нельзя не заметить поразительного сходства национальной узости иных наших патриотов, - писал он в статье «Что значит жить и думать по-русски?», - с той еврейской национальной психологией, которую обличали пророки. В узких порывах патриотизма и у нас понятие о вере ныне смешивается с понятием о племени, и русский народ представляется живущим верой только для самого себя, в эгоистической замкнутости»8.

Л.А. Тихомиров подробно проанализировал теорию государства и власти в своем труде «Монархическая государственность». Исходя в своей концепции из существования законов, одинаково действующих в природе и обществе («законы кооперации или корпоративности»), Тихомиров в то же время оговаривал существование особого психологического источника, связанного с духовным источником, который невозможно было постичь разумом. Изучение этой высшей силы он относил не в область социологии, а в область философии.

Идея государства была политической аксиомой для консерваторов, и Тихомиров подробно рассмотрел ее в «Монархической государственности», а также в книге «Единоличная власть как принцип государственного строения», предназначенной для широких масс. Оригинальность работы Тихомирова в том, что он попытался синтезировать религиозное и юридически правовое обоснование «монархической государственности». Он не стремился к чисто механическому повторению идей консервативных идеологов, хотя и привлекал для подтверждения своих мыслей многочисленные цитаты, начиная от работ таких древнегреческих мыслителей, «как Платон, Аристотель, которые анализировали идею государства, находя в ней даже высшую человеческую идею»9. Его книга, изданная в сложном для России 1905 году, хотя и имела ярко выраженную историко-правовую направленность, должна была не только ответить на текущие события, но и объяснить, что же такое русское самодержавие и каким образом можно использовать накопленный мировой историей опыт для выхода России из кризисного положения.

Первая часть исследования посвящена теоретическому обоснованию монархической власти. Власть и принуждение для Тихомирова неотделимы от сущности человеческого общества. Здесь Тихомиров уже берет на вооружение высказывание Победоносцева о потребности человека к «исканию» над собой власти. По мнению Тихомирова, в государстве с разной степенью власти сосуществуют три формы государственности: монархия, олигархия и демократия. Ни одна из них не может возобладать, и создается идеальное равновесие, когда государство стабильно и прочно. Идеально, когда монарх опирается на олигархию, а в низовом звене, на уровне низшего самоуправления, действуют демократические принципы.

Тихомиров пытался синтезировать славянофильский либерализм и сильную государственную власть. Рассмотрев во второй части Византию как историческую аналогию российской государственности, Тихомиров перешел непосредственно к истории России. Здесь особое внимание было уделено построению «правильных» отношений государства и церкви, когда обе эти константы дополняют друг друга. Вера не противопоставляется политике, а идеологическим принципом для монархической системы объявляется основанный на православии моральный принцип. Таким образом, воспользовавшись и «органической теорией», и юридическими экскурсами, и авторитетом отечественных традиционалистов, Тихомиров выдвигал на первый план наличие надгосударственной нравственно - религиозной идеи. Как и другие верующие консерваторы, он считал, что власть ответственна перед высшим судией - Богом.

Для идеократического взгляда на государство характерна сакрализация многих явлений общественной жизни. Эта сакрализация отвергается материалистическим мировоззрением и поэтому основанные на религиозной традиции построения консерваторов легко поддаются критике с точки зрения рационалистов. Не случайно для опровержения политических взглядов консерваторов ставилась под сомнение их искренность во взглядах религиозных. Тогда можно было доказать, что все их высказывания об ответственности власти перед Богом, все их ссылки на Библию и святоотеческую литературу - ширма для маскировки их «реакционности» и «мракобесия».

В неискренности был заподозрен и Тихомиров. Его подозревали в том, что своими выступлениями в защиту православия он стремился искупить «революционные грехи» прошлого. При этом подозрения исходили и из лагеря монархистов.

Консерваторы-государственники не хотели исключать религиозную константу из своих построений. Эта константа венчала собой здание российской монархии, и достаточно было вынуть этот «кирпич», чтобы все здание начало разрушаться.

Православное миропонимание являлось отличительной чертой отечественной консервативной мысли. При идентичности ряда положений русских и западных консерваторов отечественные мыслители были более настойчивы в своем религиозном подходе к общественно-политическим событиям.

Идеи консерваторов - государственников обогатили собой сокровищницу не только российской, но и мировой и, прежде всего, европейской мысли. Размышлявшая о негативных сторонах капитализма мыслящая Европа часто приходила к сходным с русскими философами выводам.

 

Глава II. Отличительные черты самодержавной монархии в работах Н.Я. Данилевского, К.П. Победоносцева, Л.А. Тихомирова

К концу XIX в. в политических направлениях по вопросу переустройства России рассматривалось несколько точек зрения. В частности либералы делали акцент не на сакральной сущности монархической власти и ее религиозном обосновании, а на переходной роли самодержавной формы правления, которая соответствует определенному этапу развития России и должна подвергнуться трансформации в новых общественно-социальных условиях. Иными словами, в отличие от последовательных консерваторов, для которых сохранение монархического принципа имело первостепенное значение, либералы делали акцент на его преходящей роли и были заинтересованы в нем, как в возможности мягкого эволюционного перехода к правовому государству. Проектам радикального революционного переустройства России, в том числе идее свержения самодержавия и замены его республиканским режимом, либералы противопоставляли идею ограничения монархии, замены ее абсолютистской модели на конституционно-монархическую или же на конституционно-парламентарную формы правления. При этом до февраля 1917 г. определенная часть либералов вполне лояльно относилась к сохранению монархического принципа, хотя и в ограниченной форме. Таким образом, затушевывая сакральную и религиозную сущность монархии, либералы, тем не менее, вовсе не были «ниспровергателями» трона 10.

В этих условиях консерваторы-государственники отрицательно относились к слепому копированию западных политических систем. Однако при этом они признавали опыт петровских реформ, они не отвергали возможность использования западных технологий, достижений науки и культуры. В Петровской эпохе консерваторы усматривали не только атаку власти на национальную самобытность русского народа, но и положительный момент. В результате преобразований «весь народ был запряжен в государственное тягло», писал Данилевский, а недостатки реформ искупаются тем, что «преобразование, утвердив политическое могущество России, спасло главное условие народной жизни - политическую самостоятельность государства»11.

В свою очередь Л.А. Тихомиров, считал, что усиление государственно-политического могущества России перевешивает негативные стороны Петровских преобразований. Воззрениям Тихомирова на Петровские реформы присуща определенная двойственность, отмеченная в середине ХХ века монархическим публицистом и философом И.Л. Солоневичем в его работе «Народная монархия». С одной стороны, Тихомиров считал, что Петр I «делал в свое время именно то, что было нужно», и был прав «в своих насильственных мерах», с другой стороны, Петр I нанес сильный удар по церковной традиции, а сама монархия уцелела «только благодаря народу». Петр - государственник был понятен Тихомирову, но Петр, подрывающий господство церкви, для Тихомирова чужд.

Н.Я. Данилевский и Л.А. Тихомиров более тяготели к преобразованиям России до петровских времен, чем К.П. Победоносцев. Последний выступал как критик подобных идей, считая, что подобные взгляды на переустройство политической и государственной системы по допетровским образцам архаичны.

Проблема адаптации самодержавной системы к происходящим в России модернизационным изменениям была только частью, хотя и немаловажной, проблемы глобальной модернизации традиционного российского общества. При этом стремление консерваторов-государственников к выработке собственной позиции, отличной от традиционного славянофильства и западничества, но имеющей некоторые признаки обеих этих концепций, вызывало недоумение в обществе, склонном к прямолинейной политической классификации. Мало кто из критиков осознавал, что государственниками была предпринята попытка отказа от крайностей славянофильства и западничества с целью выработки новой доктрины, отвечающей потребностям времени и сохраняющей монархическую традицию.

С местом самодержавия в российской истории и возможностью активного участия монархической власти в модернизационных процессах связывались реформы Александра II, под влиянием которых разрабатывали свои теории представители различных политических и философских направлений. Основной из этих реформ была отмена крепостного права.

Официально-охранительная точка зрения сводилась к доказательству, что крепостное право помогло укреплению власти и государства. Когда же оно стало тормозить дальнейшее развитие, то Александр II отменил его. Размышления о «мудрых самодержцах», которые, чувствуя отрицательные моменты крепостного права, стремились к его отмене, неоднократно встречаются и в многочисленных юбилейных сборниках, выпущенных к 300-летию династии Романовых. Особо подчеркивалось, что Александр II отменил крепостное право «без всяких посторонних влияний», по доброй воле, желая блага и процветания своему народу.

Н.Я. Данилевский отзывался об уже отмененном крепостном праве как о явлении, необходимом для устроения Руси на определенном историческом этапе. Он считал, что, пройдя сквозь вековое и необходимое воспитание крепостничеством, народ, научившись дисциплине и повиновению, созрел для «гражданской свободы».

Для К.П. Победоносцева крепостное право также было вполне закономерным явлением, неизбежным на определенном витке исторического развития России, что и доказывалось в исследовании «Исторические очерки крепостного права в России». При этом подчеркивалось, что именно государь отменил крепостное право, когда необходимость в нем отпала. Таким образом, на первый план выступало не столько мнение народа, как у славянофилов, сколько роль самого самодержца.

Н.Я. Данилевский еще оставался верен старым догмам и принципам относительно политического устройства, связанного с монархической властью. Однако выдвинутая им теория привела к определенной корректировке взгляда на монархическую власть в России. Согласно теории культурно-исторических типов, каждому из них присущи специфические формы политического устройства. В книге «Россия и Европа» Данилевский неоднократно подчеркивал, что главное состоит не в том, какое политическое устройство самое идеальное, какое лучше, а какое хуже, а в том, какой политический строй наиболее приемлем данному конкретному народу.

Важная роль в выборе формы правления отводилась социальным и геополитическим факторам. Само географическое и социально-политическое положение России было таково, что «отсюда вытекала необходимость напряженной государственно-политической деятельности, при возможно сильном, то есть самодержавном и единодержавном правлении, которое своею неограниченною волею направляло бы и устремляло частную деятельность к общим целям...»12.

Одной из главных идей Данилевского была идея создания всеславянского союза, и только самодержавие, по его мнению, могло претворить эту идею в жизнь. Обосновывая самодержавно - монархический принцип, Данилевский ссылался на период Смутного времени, видя в нем идеальный пример, когда русский народ мог начать все «с чистого листа». Выбор самодержавной формы правления свидетельствовал, по мнению Данилевского, о том, что именно эта форма правления соответствует данному культурно - историческому типу. На возможность выбора в период Смуты ссылался и Л.А. Тихомиров, считавший, что именно из этого периода «народ вывел заключение не о какой-либо реформе, а о необходимости полного восстановления самодержавия»13.

Отталкиваясь от соответствия культурно - исторических типов определенным формам правления, Данилевский писал о невозможности перенесения формы правления одного типа на другой и невозможности распространения одной формы правления в качестве эталона на все государства мира. Западноевропейскому культурно-историческому типу наиболее подходит конституционный строй, который и был «выбран» в процессе ряда революций. России же «подошла» монархия. Менять формы правления так же бесперспективно, как заставлять «рыбу дышать легкими». В случае если политическая система не оправдывает себя, нужно не заниматься копированием чужой, неприемлемой системы, а развивать и совершенствовать свою собственную.

Лежащая в основе того или иного культурно-исторического типа идея остается неизменной - политические формы, выработанные одним народом, годятся только для этого народа. Не нужно отрицать многообразие политических систем и искать идеальное устройство общества с целью распространения его на все государства. В России и Европе политические идеалы различны, и стремление привить европейскую политическую систему на русскую почву обречено на провал.

Аналогичных взглядов придерживались и другие консервативные мыслители, в том числе Л.А. Тихомиров.

Хотя Данилевский и считал, что русский народ готов принять и разумно использовать политическую и гражданскую свободу, он не стремился расширить рамки свободы до ограничения монархии. Из необходимости политической свободы у Данилевского вовсе не вытекала необходимость конституции, которую он считал в контексте России «мистификацией». Смешение в книге «Россия и Европа»; призывов к демократизации общества и отстаивание принципа незыблемости самодержавия породили определенное недовольство критиков. К.Н. Леонтьеву не нравилось наличие в книге «либерально - европейских ошибок», к которым, помимо призывов к демократизации, он относил славянолюбие Данилевского.

Самодержец и монархическая форма правления приняли в работе Данилевского особые мистическо-религиозные черты, которые в соединении с органической теорией должны были свидетельствовать о прочности российского самодержавия.

Данилевский считал особенностью русского государственного строя то, что «русский народ есть цельный организм, естественным образом, не посредством более или менее искусственного государственного механизма только, а по глубоко вкорененному народному пониманию сосредоточенный в его Государе, который вследствие этого есть живое осуществление политического самосознания и воли народной, так что мысль, чувство и воля его сообщаются всему народу процессом, подобным тому, как это совершается в личном самосознательном существе. Вот смысл и значение русского самодержавия, которое нельзя, поэтому считать формою правления в обыкновенном... смысле, по которому она есть нечто внешнее, могущее быть измененным без изменения сущности предмета... Оно, конечно, также форма, но только форма органическая, то есть такая, которая неразделима от сущности того, что ее на себе носит, которая составляет необходимое выражение и воплощение этой сущности. Такова форма всякого органического существа, от растения до человека. Посему и изменена или, в настоящем случае, ограничена такая форма быть не может. Это невозможно даже для самой самодержавной воли, которая, по существу своему, то есть по присущему народу политическому идеалу, никакому внешнему ограничению не подлежит, а есть воля свободная, то есть самоопределяющаяся»14.

Победоносцев не считал возможным рассмотрение теоретической сущности самодержавия в отрыве от религиозных принципов, следуя в русле размышлений других консерваторов-государственников. В этом случае противоположенную позицию занимал Л.А. Тихомирову, чья «Монархическая государственность» представляла в первую очередь историко-правовой, а не богословский трактат. Победоносцев выражал свое мнение о невозможности четкого теоретического оформления конструкции самодержавия в России, поскольку: «Есть предметы, которые, - может быть, до некоторого времени, - поддаются только непосредственному сознанию и ощущению, но не поддаются строгому логическому анализу, не терпят искусственной конструкции. Всякая форма дает им ложный вид...»15.

Победоносцев последовательно проводил в жизнь мысль, высказанную им в личных записях 21 ноября 1860 г.: «...в мире христианском всякая власть есть служение...»16. Он не только сам расценивал собственную деятельность как служение, но и неоднократно внушал эту идею в письмах к наследнику Александру Александровичу. Самодержавная власть - это огромная личная ответственность монарха перед Богом. Это не «упоение» своим положением, а жертва, приносимая во имя отечества. Стремясь подготовить наследника к «служению», Победоносцев писал ему 12 октября 1876 г.: «Вся тайна русского порядка и преуспеяние - наверху, в лице верховной власти... Где вы себя распустите, там распустится и вся земля. Ваш труд всех подвинет на дело, ваше послабление и роскошь зальет всю землю послаблением и роскошью - вот что значит тот союз с землею, в котором вы родились и та власть, которая вам суждена от бога»17.

Аналогичные рассуждения содержатся и в обращении Победоносцева к великому князю Сергею Александровичу в день его совершеннолетия. «Где всякий из граждан, честных людей, не стесняет себя, как частный человек, там Вы обязаны себя ограничивать, потому что миллионы смотрят на Вас как на Великого Князя, и со всяким словом и делом Вашим связаны честь, достоинство и нравственная сила Императорского Дома»18.

Власть в консервативной традиции олицетворяет порядок и противостоит хаосу. Без «правящей руки» и «надзирающего глазу» ничего невозможно сделать. Государство должно воспитывать народ, как семья воспитывает ребенка, а монарх должен нести тяжелый крест «отца нации», исполняя свое «служение». Восприятие монарха как «отца нации», вполне укладывается в мировоззренческую позицию Победоносцева. На «отца - монарха» возлагал он надежды в деле нравственного улучшения русского народа. Отсюда проистекала деятельность по созданию системы религиозного воспитания, через церковноприходские школы. Отсюда шло «ограждение» народа от «соблазнов» путем строгой цензуры и борьба с «сомнениями», путем преследования неправославных учений и сект. Не случайно некоторые современные исследователи считают, что патерналистское начало оказало огромное влияние на ход русской истории.

Власть, сакральная по своей сущности, руководствуясь абсолютным нравственным законом (религиозными догматами), должна помогать народу, оберегая его от всевозможных «соблазнов». При этом, оказывая церкви поддержку в борьбе с противниками, государство не должно мешать развитию канонического православия19.

Значительная роль в работах Победоносцева отводилась наличию во властных структурах активных проводников самодержавной политики. Победоносцев очень внимательно относился к расстановке на ключевых постах «своих» людей, тщательно подбирал «свою» команду. В то же время он понимал невозможность тотальной регламентации общественной жизни и допускал, как и Тихомиров, сочетание регламентированной жесткой государственной структуры и личной инициативы. Попытки пробудить инициативу, дать мотивы к духовному возрождению, особенно четко проявились в начальный период деятельности Победоносцева на посту обер-прокурора Святейшего Синода.

Характерно, что Победоносцев, как и Данилевский, не считал монархию - эталоном для всех государств, времен и народов. Победоносцев, негативно оценивая перспективы парламентской системы в России, не распространял свою критику на страны «англосаксонского ареала», что было отмечено зарубежными исследователями. Образцом представительной демократии Победоносцев считал Англию, где эта государственная форма была исторически оправданной и имела твердую основу в традициях народа. Также отмечалось, что английская система, кроме королевской власти и аристократии, удачно «привилась» на почве Соединенных Штатов. Утверждая уникальность английских политико-государственных традиций для стран англосаксонского ареала, Победоносцев выступал против перенесения их на русскую почву, где господствуют свои традиции в политике. По его мнению, парламентаризм мог успешно развиваться и в таких небольших государствах, Европы, как Бельгия и Голландия. Попытки же перенесения парламентских форм в Европу и на Балканы, Победоносцев считал неудачными. Особенно критически он оценивал стремление «привить» либеральные ценности во Франции, Италии, Испании, на Балканах, в Австро-Венгрии и в Латинской Америке. Например, в Испании, по его мнению, либерализм всегда неразрывно связан с мятежом, поскольку не имеет под собой твердой исторической почвы.

В отличие от других консерваторов-государственников, Л.А. Тихомиров выдвигал на первый план не столько надюридическое (духовное), сколько правовое оформление монархического принципа. «Условия политической сознательности были в России за все 1000-летие ее существования крайне слабы...», - сетовал Тихомиров20. Главную опасность для монархии он видел в том, до Петра I не существовало законодательных определений царской власти, а после Петра I все государственное право испытывало влияние европейской правовой системы, базировавшейся на обязательной эволюции монархии в сторону республиканской формы правления.

В отличие от Победоносцева, отрицавшего возможность создания и оформления «конструкции самодержавия в России», Тихомиров пытался выработать такое правовое оформление монархической системы, которое доказало бы возможность эволюции монархии. Тезису о неизбежности смены монархической формы правления республиканской, в ходе идущих модернизационных процессов, противопоставлялся тезис о неантагонистичности происходящих изменений и монархической системы. Доказывалось, что монархия может вписаться в происходящие изменения и сделать эти изменения более плавными, облегчив болезненность трансформации отношений между государством и обществом. Не отвергая утверждение о монархе как помазаннике Божием, Тихомиров помещал монархический принцип в скрещение государственности, религии и нравственности, дополняя прежние консервативные разработки историко-юридическими обоснованиями своих взглядов.

Большое внимание было уделено подробному анализу различий между монархической (самодержавной) властью, абсолютизмом и диктатурой. Это разграничение, связанное со славянофильской традицией, служило обособлению «чистого» принципа самодержавия от таких его трансформаций, как абсолютизм и диктатура.

Для Тихомирова, абсолютизм был выражением европейского духа, чуждым российским государственным традициям. В качестве разновидностей монархической власти Тихомиров выделял истинную монархию (самодержавие), деспотическую монархию (самовластие) и абсолютную монархию. По его мнению, только самодержавие является приемлемым для России, поскольку оно имеет обязательства перед народом, т. е. не деспотично, и опирается не только само на себя, т.е. не абсолютно. Укрепление монархической системы выражается в приближении ее к истинному самодержавному типу, а ослабление выражается в отходе от этого истинного типа к деспотизму или абсолютизму. Подобный отход опасен для монархии, поскольку приводит к искажению монархического идеала и замене монархии на другие формы верховной власти - аристократию или демократию. Особенно четко эти «искажения» проступают в переломные моменты, поэтому в свете происходящей модернизации российскому самодержавию грозит опасность, что общество не сумеет разглядеть за множеством «искажений» его подлинной сути и, разуверившись в монархической системе, станет искать альтернативные ей формы государственного устройства.

Тихомиров возлагал вину за «искажения» на бюрократию. Именно бюрократия способствует искажению воли монарха. Упадок нравственных и религиозных идеалов, служивших сдерживающими факторами, привел к господству бюрократического слоя в жизни России. Это было одним из порождений абсолютизма, опиравшегося на господство учреждений и культивировавшего власть не ради высшего идеократического идеала, а ради нее самой.

При «чистом» самодержавном правлении монарх поддерживает и укрепляет не только свою личную власть (это делает и диктатор), но и стоящий над ним нравственный идеал. Через этот идеал и осуществляется связь монарха с нацией. Отвернувшаяся от этого идеала монархия, или же монархия, сохранившая только внешне - показное уважение к этому идеалу, неизбежно обречена на крушение, или переход в «чистую деспотию», когда высшими интересами оправдывается любая негативная деятельность правящей верхушки. Так, согласно Тихомирову, и произошло с абсолютистскими монархиями Европы. Отождествление личности правителя и государства, зависимость одного от другого, свойственно и для восточного самовластия, имеющего сходные черты с абсолютизмом. Тихомиров одинаково обособлял самодержавный идеал России и от Европейского и от Азиатского идеалов. Тихомирова смущало, что в атрибуты власти на Востоке далеко не всегда включается нравственный элемент, а поступаться нравственностью во имя политической выгоды он не хотел. «Истинная монархическая - самодержавная идея нашла себе место в Византии и в России...»21.

Тихомиров считал, что в России монархический идеал подвергся деформации, и поэтому «наши ученые - государственники, когда переходят на почву объяснения самодержавия, то в лучшем случае - повторяют суждения публицистики», а в худшем смешивают самодержавие и абсолютизм22. Тихомиров не отрицал, что подобные явления проникли в государственную систему России, но считал, что от них можно избавиться. Тогда абсолютизм превратится в «настоящий монархизм», без искажений. В противном случае монархию в России постигнет судьба европейских монархий и модернизация не обновит, а погубит существующий строй.

Разграничение монархии и диктатуры было свойственно еще и Н.Я. Данилевскому.

Чем же, по мнению государственников, отличалась диктатура от сильной монархической власти? Затрагивая этот вопрос, нужно еще раз обратить внимание на религиозное обоснование консерваторами монархической власти. Предоставив монарху всю полноту прав, они в то же время проводили мысль о невмешательстве государственной власти в «область духа, область веры». Данилевский считал, что русский народ способен пойти против власти, если, если она посягнет на «внутреннюю сокровищницу духа», как уже произошло в период раскола. Именно отсутствие религиозного фактора отличает монархию от диктатуры. Только осененный религиозной идеей консерватизм имеет право требовать подчинения. «Консерватизм чисто экономический, так сказать, лишенный религиозного оправдания, в нравственной немощи своей, может отвечать на требования анархистов только одним насилием, картечью и штыков... Для нас одинаково чужды... и свирепый коммунар... и неверующий охранитель капитала, республиканец-лавочник, одинаково враждебный, и Церкви своей, и монарху, и народу»23.

Консерваторы вовсе не хотели подчинения религиозных принципов утилитарным целям, как это бывает при диктатуре. Они хотели поднять государственные принципы и цели до религиозной высоты, освятить их религиозной нравственностью.

Победоносцев также стремился к построению здания государственности на прочном религиозном фундаменте, считая, что государство «в вопросах верования народного» должно проявлять крайнюю осмотрительность, чтобы не причинить вред, вмешавшись в вопросы, к которым «не допускает прикасаться самосознание массы народной»24. Это, однако, не касалось многочисленных отклонений от православной догматики, которые должны были решительно и жестко пресекаться.

Тихомиров, подробно проанализировав проблему монархии и диктатуры, так же пришел к выводу, что верховная власть идеократична, т.е. находится под давлением своего идеала и сильна до тех пор, пока совпадает с этим идеалом. Диктатура прикрывается религией и «высокими» словами. «Диктатура обладает огромными полномочиями, но все-таки это есть власть делегированная, власть народа или аристократии, лишь переданная одному лицу... Цезаризм имеет внешность монархии, но по существу представляет лишь сосредоточение в одном лице всех властей народа. Это - бессрочная или даже увековеченная диктатура, представляющая, однако, все-таки верховную власть народа», а монархия - это «единоличная власть, сама получившая значение верховной»25. Следовательно, сила именно монархической власти не в том, что она избирается и делегируется, а в наличии над ней высшего религиозного идеала.

В связи с этим Тихомиров одобрительно цитировал слова М.Н. Каткова о том, что русские подданные имеют нечто большее, чем политические права, а именно - политические обязанности. Каждый подданный обязан заботиться о пользе государства и, укрепляя самодержавную власть, служить этим самым стоящему над ней религиозному принципу. Таким образом, верховная власть призывает к повиновению не ради самой себя, а ради высшего религиозно-нравственного идеала, которому она сама также подчинена. Диктатура же ставит на первое место именно культ власти, используя религию в политических целях.

Как и Победоносцев, Тихомиров считал, что при монархии в качестве служебной (но не основной) силы сочетаются элементы аристократии (доверие к элите) и демократии (доверие к народной силе, местное самоуправление, община). Слабые в отдельности аристократия и демократия объединяются в служении монархии и через нее - служении высшему религиозному идеалу.

Религиозное мировоззрение не позволяло оправдывать власть диктатора. Диктатура может сыграть позитивную функцию на определенном историческом этапе, но только при монархической форме правления происходит не просто сдерживание негативных начал, но и совершенствование начал позитивных. Диктатура не может быть долговечной и служить развитию государства.

Консерваторы понимали, что власть может попасть в руки человека, склонного к диктатуре и при монархической форме правления. По мнению Данилевского и Леонтьева, претендента на престол должны были с рождения окружать государственно-мыслящие советники. Роль такого советника, на практике, пытался исполнить К.П. Победоносцев. Полной же гарантии не существует. Воспитанный советниками наследник может умереть и на его место придет другой, неподготовленный к царствованию. В таком случае важна не столько личность монарха, сколько сама идея монархии. Тихомиров относил отождествление личности монарха и политического курса страны к «искажениям» самодержавия, считая, что такое явление свойственно только абсолютизму, а в России: «Монарх стоит вне частных интересов, для него все классы, сословия, партии совершенно одинаковы, он в отношении народа есть не личность, а идея» 26. Судьба страны не должна зависеть только от одних способностей носителя верховной власти, поскольку способности «есть дело случайности». Если будущий глава государства не готов к столь важному предназначению, он остается как символ, сохраняя легитимность, а основное бремя управления несут профессионалы. Чтобы эту систему не спутали с бюрократией, управляющей от имени царя, Тихомиров оговаривался, что профессионалы - это не бюрократы, а не готовый к исполнению своих обязанностей монарх вовсе не заложник бюрократической системы. Правда, в реальной жизни, зачастую, именно бюрократы оттесняли профессионалов, опровергая все прогнозы Тихомирова.

Консерваторы считали, что власть должна сама подчиняться издаваемым ею законам. Монарх, нарушающий свои же законы, теряет право на власть. Эта мысль, встречается еще у Августина Блаженного и Фомы Аквинского. Власть в лице монарха может пойти на жесткие меры только в случае угрозы существованию государства, но это может быть оправдано только при наличии ясных и определенных целей, которые принимались бы и были одобрены большей частью общества. Так насилие по отношению к разрушителям монархической системы может быть оправдано и поддержано.

Отмечавший склонность русского народа либо к монархии, либо к анархии, Тихомиров считал, что власть вынуждена балансировать между охранением и реформами, между сдерживанием и свободой. Поэтому насилие не должно исключаться из государственной политики, оно должно только ограничиваться определенными нравственно - религиозными и правовыми рамками.

Заключение

 

Таким образом, к концу XIX века началу XX в отечественном традиционалистском течении была предпринята попытка оформления и претворения в жизнь идеи сильной государственности с целью нейтрализации как буржуазно-капиталистической, так и революционно-социалистической альтернатив самодержавию. При этом взявшие на себя разработку новых теорий консерваторы-государственники стремились не только к сохранению внешнего облика традиционной России, но и к сохранению внутренних религиозно-нравственных принципов. Без сохранения этих принципов, как во властных структурах, так и в простом народе, модернизация грозила тяжелыми последствиями.

Консерваторы обращались одновременно и к правительству, и к общественному мнению, стремясь предложить свои альтернативы развития. В качестве ограничителя деспотизма власти выдвигался не парламент, а, прежде всего, религиозно-нравственные нормы. Власть в концепциях консерваторов была представлена высшей религиозной идеей, при этом религиозная подоплека должна была связать воедино реальную политику и мистическо-религиозную сущность истории России, в которую верили консерваторы.

Выдвинувшие новые идеи Данилевский, Победоносцев, Тихомиров, так или иначе, прошли через увлечение либеральными идеями. В пропаганде своих взглядов они сталкивались не только с критикой антисамодержавных политических направлений, но и с критикой умеренных либералов. Происходившая в России модернизация, усиливающееся ожидание перемен и, наконец, политика контрреформ - все это порождало новые предложения о дальнейшем пути развития политической системы России. Время требовало доказательств того, что наиболее приемлемая с точки зрения государственников форма правления, монархия, действительно составляет идеал для России. Нужно было реагировать на усиливавшиеся антимонархические призывы. Защитив идею сильного государства, консерваторы должны были обратить особое внимание на обоснование и защиту от критики самого монархического принципа.

Только монархическая система могла, по мнению консерваторов-государственников, помочь обществу сохранить равновесие, избавив его от крайностей диктатуры и анархии и, проведя его через период модернизации, укрепить традиционные компаненты российской государственности. Эта система, осененная религиозным идеалом, должна была служить залогом грядущего величия российской государственности, знаменуя собой особый путь развития России.

Список использованной литературы

Данилевский Н.Я. Горе победителям. Политические статьи. М., 1998. С.278.

Данилевский Н.Я. Россия и Европа: Взгляд на культурные и политические отношения Славянского мира к Германо-Романскому. СПб., 1995. С.189.

Жировов В.И. Политические взгляды и государственная деятельность К.П. Победоносцева в 80-90-е годы XIX века // Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук. Воронеж, 1993

Зырянов П.Н. Церковь в период трех российских революций // В кн.: Русское православие: вехи истории. М., 1989;

Ильин И.А. Собр. соч. в 10-ти тт. Т. 2. Кн. 1. М., 1993. С.48.

Иоанн Кронштадтский и К.П. Победоносцев (1883 г.) // Река Времен (Книга истории и культуры). Кн. 2. М., 1995;

Маевский В.А. Революционер-монархист: Памяти Льва Тихомирова Новый Сад. 1934.

Мочкин А.Н. Парадоксы неоконсерватизма (Россия и Германия в конце XIX начале XX века) М., 1999.

Мусихин Г.И. Россия в немецком зеркале (сравнительный анализ российского и германского консерватизма). М., 2002

Пивоваров Ю.С. Данилевский Н.Я. Проблема целостности этико-политических воззрений // В кн.: Русская политическая мысль второй половины XIX в. Сборник обзоров. М., 1989;

Павленко А. Прошлое и настоящее теории Данилевского // В кн.: Россия и Европа. Опыт соборного анализа. М., 1992.

Письма Победоносцева к Александру III. Т.1. М., 1925. С.VII.

Победоносцев К.П.: pro et contra. СПб., 1996. С.333.

Победоносцев К.П. Сочинения. СПб., 1996. С.22.

Письма Победоносцева к Александру III. Т. 1. С.53-54.

Полунов А.Ю. Под властью обер-прокурора. Государство и церковь в эпоху Александра III. М., 1996.

Пешков А.И. Победоносцев К.П. как идеолог русского православия // Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук. СПб., 1993.

Пешков А.И. Обер-прокурор Святейшего Синода К.П. Победоносцев как идеолог православно-русской системы просвещения. СПб., 1992. Депонировано в ИНИОН.

Победоносцев К.П. в письмах к друзьям // Вопросы литературы. 1989. № 4. С.277.

Победоносцев К.П. и его корреспонденты. Письма и записки. Т. 1. Полутом 1. М.; Пг., 1923. С.111.

Сербенко Н.И., Соколов А.Э. Кризис культуры как исторический феномен (в концепциях Н. Данилевского, О. Шпенглера, П. Сорокина) // Философские науки. 1990. № 7.

Тихомиров Л.А. Апология Веры и Монархии. М., 1999. С.221.

Тихомиров Л.А. Единоличная власть как принцип государственного строения. М., 1993. С.36.

Тихомиров Л.А. Монархическая государственность. СПб., 1992. С.211.

Тебиев Б.К. Победоносцев К.П.: легенда и реальность // Советская педагогика. 1991. № 3. С.107.

Тихомиров Л.А. Что делать нашей интеллигенции // Русское обозрение. 1895. № 10.

Тихомиров Л.А. Христианство и политика. М., 1999. С.336.

Шпенглер О. Закат Европы. Очерки морфологии мировой истории. Т.1. М., 1993. С.144.

См:http://rushistoryof20th.gg.ru

---

1    См: Данилевский Н.Я. Россия и Европа: Взгляд на культурные и политические отношения Славянского мира к Германо-Романскому. СПб., 1995.;Тихомиров Л.А. Апология Веры и Монархии. М., 1999. Тихомиров Л.А. Единоличная власть как принцип государственного строения. М., 1993.;Победоносцев К.П. Сочинения. СПб., 1996.;Тихомиров Л.А. Монархическая государственность. СПб., 1992.;Данилевский Н.Я. Горе победителям. Политические статьи. М., 1998.;К.П.Победоносцев и его корреспонденты. Письма и записки. ;Тихомиров Л.А. Христианство и политика. М., 1999. С.336.

2 Мочкин А.Н. Парадоксы неоконсерватизма (Россия и Германия в конце XIX начале XX века) М., 1999.; Мусихин Г.И. Россия в немецком зеркале (сравнительный анализ российского и германского консерватизма). М., 2002.

3См:http://rushistoryof20th.gg.ru

4 К.П.Победоносцев и его корреспонденты. Письма и записки. Т. 1. Полутом 1. М.; Пг., 1923. С.111.

5 Шпенглер О. Закат Европы. Очерки морфологии мировой истории. Т.1. М., 1993. С.144; В зарубежной и отечественной историографии неоднократно проводилось сравнение взглядов Н.Я. Данилевского и О. Шпенглера.; Пивоваров Ю.С. Данилевский Н.Я. Проблема целостности этико-политических воззрений // В кн.: Русская политическая мысль второй половины XIX в. Сборник обзоров. М., 1989; Сербенко Н.И., Соколов А.Э. Кризис культуры как исторический феномен (в концепциях Н. Данилевского, О. Шпенглера, П. Сорокина) // Философские науки. 1990. № 7; Павленко А. Прошлое и настоящее теории Данилевского // В кн.: Россия и Европа. Опыт соборного анализа. М., 1992.

6 Данилевский Н.Я. Россия и Европа: Взгляд на культурные и политические отношения Славянского мира к Германо-Романскому. СПб., 1995. С.189.

7 Там же. С.191.

8 Шубарт В. Европа и душа Востока. М., 1997.

9 Тихомиров Л.А. Единоличная власть как принцип государственного строения. М., 1993. С.36.

10См.: Селезнева Л.В. Западная демократия глазами российских либералов начала ХХ века. Ростов - на - Дону, 1995.

11 Данилевский Н.Я. Россия и Европа: Взгляд на культурные и политические отношения... С.421.

12 Данилевский Н.Я. Россия и Европа: Взгляд на культурные и политические отношения... С.421.

13 Тихомиров Л.А. Единоличная власть как принцип... С.109.

14 Данилевский Н.Я. Россия и Европа: Взгляд на культурные и политические отношения... С.389 - 390

15 Цит.: Победоносцев К.П. Сочинения. СПб., 1996. С.22.

16 Там же. С.223.

17 Письма Победоносцева к Александру III. Т. 1. С.53 - 54.

18 Победоносцев К.П. Сочинения. С.121

19 Подробнее о церковной политике К.П. Победоносцева; Зырянов П.Н. Церковь в период трех российских революций // В кн.: Русское православие: вехи истории. М., 1989; Иоанн Кронштадтский и К.П. Победоносцев (1883 г.) // Река Времен (Книга истории и культуры). Кн. 2. М., 1995; Полунов А.Ю. Под властью обер-прокурора. Государство и церковь в эпоху Александра III. М., 1996; Пешков А.И. Победоносцев К.П. как идеолог русского православия // Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук. СПб., 1993; Жировов В.И. Политические взгляды и государственная деятельность К.П. Победоносцева в 80 - 90-е годы XIX века // Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук. Воронеж, 1993.

20 Тихомиров Л.А. Монархическая государственность. СПб., 1992. С.211.

21 Тихомиров Л.А. Единоличная власть как принцип... С.131.

22 Тихомиров ЛА. Монархическая государственность. С.310.

23 Данилевский Н.Я. Россия и Европа: Взгляд на культурные и политические отношения Славянского мира к Германо-Романскому. СПб., 1995. С.189.

24 Победоносцев К.П. Сочинения. С.264.

25 Тихомиров Л.А. Единоличная власть как принцип... С.74.

26 Тихомиров Л.А. Монархическая государственность. С.426

Федеральное Агентство Государственное образовательное учреждение Высшего профессионального образования государственный университет Юридический факультет Кафедра политических наук Учебная дисциплина "Полити

 

• 14:21 05 Июля 2016
  Российско-китайский медуниверситет откроет магистерскую программу по TCM
• 01:21 05 Июля 2016
  На форуме МГУ Россия и Китай обсудят научно-образовательное сотрудничество
• 11:00 04 Июля 2016
  Реморенко: "ЕГЭ-туризм" в России сходит на нет
• 10:52 04 Июля 2016
  Летняя российско-австрийская школа откроется в Москве
• 15:31 01 Июля 2016
  В СПбГУ могут воссоздать географический факультет

Заказать уникальную работу