курсовые,контрольные,дипломы,рефераты
7. Литература.
1. Вече, его состав и функции.
Рассмотрев в главных чертах политический уклад Руси, как он определился к концу XII века, и его основания, мы должны теперь остановиться на тех силах, которые правили обществом в эпоху областного строя, уяснить объем и характер их деятельности и взаимные отношения. Такими силами были веча главных городов земель и князья.
На веча могли, имели право собираться и иногда собирались мужи из всех свободных классов земли. В 1212 году Всеволод III, задумав передать по смерти своей Владимир сыну Юрию, помимо старшего Константина, «созва всех бояр своих з городов и с волостей, и игумены, и попы, и купцы, и дворяны и вси люди, и да сыну своему Юрью Володимер по себе, и води всех ко кресту, и целоваша вси люди на Юрьи» (Никонов, под 1212 годом). Но так как веча собирались в главных городах, и притом не регулярно, а когда понадобится, сплошь и рядом экспромтом, то жители пригородов, погостов и сел большей частью на них отсутствовали. В особо важных случаях, впрочем, жители пригородов, получали приглашение от главного города. Так, например, новгородцы призвали псковичей и ладожан «и сдумаша, яко изгонити князя своего Всеволода». Но и из жителей главного города далеко не все принимали участие на вече. На вече приходили обычно только домовладыки, отцы семейств. Вот почему, когда участники веча изъявляли согласие воевать, они говорили князю, «идем по тобе и с детми», или «ради ся за тя бьем и с детми», Веча созывались или князьями, когда им требовалась поддержка, согласие, санкция населения, или же должностными лицами, как, например, тысяцким. Обычным способом созыва на вече был колокольный звон. Отсюда и выражение: «звонити» или «созвонити» вече. Для этого повешены были не только в Новгороде и Пскове, но и в Смоленске, Владимире Волынском, Суздале, Владимире и других городах особые колокола, которые назывались «вечными» или «вечими». Местом собраний служили обширные дворы или площади около церквей или на рынках, могущие вместить значительную народную толпу. В Киеве вече собирались на Ярославле дворе, у св. Софии, на торговище у Туровой божницы, в Новгороде также на княжеском дворе, у св. Софии, у св. Николы на торгу, у Сорока святых и т. д. При обсуждении дел собравшиеся или стояли, или садились на особые скамейки. В моменты обострения отношений между князем и населением на вече собирались на конях, вооруженные. В 1146 году киевляне, недовольные тиунами великого князя Всеволода Ольговича, потребовали от князя Святослава, его брата, чтобы князь отставил их и сам судил. Они явились к Туровой божнице все на конях, куда приехал и князь Святослав. Князь согласился на предъявленное к нему требование, «и съсед с коня, на том целова хрест к ним; кияне же вси, съседше с конь, начаша молвити» (Ипатьев, под 1146 годом). Как происходили сами совещания, об этом у нас мало сведений. Можно только сказать, что определенного, строгого порядка не было, не было ни очереди голосов, ни формулировки резолюций, ни вотума. В случае разногласий, а особенно в разгар борьбы партий, совещания принимали совершенно беспорядочный характер, и решения не выносились правильно, а выкрикивались. Считалось, в принципе, что то или другое решение принимается «однодушно», «одними усты», причем это единодушие достигалось иногда и насилием, террором большинства над меньшинством или обратно.
Какие дела решались на вечевых собраниях? В принципе, всякий вопрос мог стать предметом рассмотрения в народном вече, ибо компетенция народного собрания была не ограничена. Но на практике, конечно, только наиболее важные вопросы восходили на обсуждение и решение народного веча. Сюда прежде всего относится вопрос о призвании или принятии того или другого князя.
Мы уже знаем, что порядок княжеского владения в известной очереди старшинства не соблюдался на деле. Князья больше говорили об этом порядке, чем держались его в своей практике. Столы добывались князьями либо силой, либо путем соглашения с вечами главных городов. Вече нередко выступало и с инициативой в данном случае — приглашало князя. Так, когда на севере была получена весть о смерти Юрия Долгорукого, «сдумавши ростовци и суздальци, и володимирци вси пояша Андрея, сына Дюргева старейшего, и посадиша и на отьне столе Ростове, и Суздале, и Володимири» (Ипатьев под 1158 годом). Когда Андрей был убит, те же ростовцы, суздальцы и владимирцы съехались все во Владимир на совещание: «по кого хочем послати в своих князях?» (Там же под 1175 годом). Приглашены были племянники покойного князя — Ростиславичи. О смольнянах летопись сообщает, что они в 1175 году выгнали от себя Ярополка Романовича, а Ростиславича Мстислава «выведоша Смоленску княжить». Нередко веча принимали князей, являвшихся к ним на княжение, когда оно становилось вакантным. Когда умер Всеволод III, явился в Переяславль-Залесский сын его Ярослав, созвал всех переяславцев и заявил им: «Братия переяславцы! се отец мой идя к Богови, и вас отдал мне, а мене вдал вам на руце, да рците ми, братья, аще хощете мя имети себе, яко же имеете отца моего, и головы свои за мя сложити?» Переяславцы ответили утвердительно и целоваша к нему вси крест» (Летопись Переяславля Суздальского под 1213 годом).
Приглашая или принимая князей, веча, как сказано, заключали с ними «ряды» или договоры. Так, Игорь Ольгович в 1146 году «съсед с коня и целова к ним крест на всей их воли». В силу этого он обязался сменить тиунов своего брата Всеволода Ратшу и Тудора, разбирать дела лично и назначить новых тиунов.
Князья приглашались обыкновенно на неопределенное время, до смерти своей. Полочане целовали крест в 1159 году князю Ростиславу Глебовичу на том, «яко ты нам князь еси, и дай ны Бог с тобой пожити» (Ипатьев.). По смерти Изяслава Мстиславича киевляне призвали его брата Ростислава и говорили ему: «яко же и брат твой Изяслав честил Вячеслава, тако же и ты чести; а до твоего живота Киев твой» (Ипатьев, под 1154 годом). Но это не мешало вечам прогонять князей, когда они оказывались им нелюбы, когда нарушали ряды. Выше было упомянуто об изгнании Ярополка Романовича из Смоленска. Еще раньше, в 1146 году, киевляне изгнали от себя Игоря Ольговича, говоря: «Ольговичев не хочем быти аки в задничи», т. е. не хотим, как бы переходить по наследству к Ольговичам. Бывали, однако, противоположные случаи, когда призывали или приглашали князей и с их потомками. Так, Всеволоду III вече целовало крест «и на детях его» (Лаврент. под 1177 годом).
Из других важных дел вече чаще всего обсуждало вопрос о войне и мире, именно в тех случаях, когда дело шло об участии народного ополчения. Войны обычно велись князьями при помощи своей дружины. Но иногда требовалось и участие народного ополчения. Это участие всецело зависело от решения веча. Когда Юрий Долгорукий в 1149 году подступил к Киеву, и зашло дело об его отражении, киевляне сказали своему князю Изяславу: «мирися, княже, мы не идем». Наоборот, ростовцы в 1175 году решительно потребовали от своего князя Мстислава Ростиславича продолжение войны с Всеволодом III: «аще ты мир даси ему, мы не дамы» (Ипатьев.). Но не только внешние дела, а и внутренние решались на вече. Так, князь Ростислав учредил в Смоленске епископию, «сдумав с людьми своими», т. е. с согласия веча. Выдав новоучрежденной епископии уставную грамоту на права и доходы, князь заключил ее словами: «Да сего не посуживай никто же по моих днех, ни князь, ни людие». Значит люди, т. е. вече могли отменять уставы, т.е. издавать новые уставы, законодательствовать.
Наряду с вечем и в согласии с ним действовал князь. Главными функциями княжеской власти были оборона земли и суд. Летописи полны известиями о походах князей на половцев, литву, чудь, мордву и болгар, которые нападали на русские земли. В связи с оборонительной деятельностью находится и постройка городов князьями на окраинах или в середине местностей, вновь заселяемых русским населением, как это имело место особенно в Суздальской земле. Суд был обычным, будничным делом князя. С раннего утра князь садился думать с дружиной или «люди оправливати», т. е. суд судить, по свидетельству известного поучения Владимира Мономаха. На отправление князем суда указывает и Русская Правда, предполагающая жалобу закупа князю на обиду от господина, говорящая о тяжбе братьев перед князем о наследстве, о наказаниях от князя за разные преступления, о приводе вора, пойманного на месте преступления, на княжий двор и т. д. Кроме обороны земли и суда, князь издавал уставы, законодательствовал и собирал с населения налоги. О законодательстве князей, кроме Русской Правды, свидетельствует и упоминавшаяся уже уставная грамота, выданная Смоленской епископии в 1150 году. Что касается финансовой деятельности князей, то и в XII и в XIII веках они продолжали ходить на полюдье, как и в Х веке. Юрий Долгорукий в момент рождения сына своего Всеволода находился на Яхроме в полюдьи. На том месте, где застала его весть о рождении сына, он и заложил город Дмитров, назвав его в честь сына, христианское имя которого было Димитрий. Про Всеволода III летопись также говорит два раза: «сущу великому князю Ростове в полюдьи», или: «в Переяславле в полюдьи».
За оборону внешнюю и внутренний наряд князь получал с населения разные, доходы. На первом месте здесь надо поставить дань, которая собиралась мехами (белками, веверицами, черными кунами), медом и деньгами (кунами, белыми кунами). Дань собиралась с дыма, двора, плуга — в общем с дворохозяйства. Когда князь сам отправлялся собирать дань «в полюдье», то получал при этом от население корм натурой или деньгами и дар. Князь приезжал не только собирать дань, но и чинить суд и управу. Население поэтому выходило к князю с поклонами и дарами. Из года в год практикуемый порядок превратился в обычай, и дар из добровольного приношения сделался обязательным сбором, который назывался полюдьем даровным. От своей судебной деятельности князья получали виры, т. е. пени за убийство не в разбое; продажи, штрафы за другие уголовные преступления; судебные уроки, т.е. пошлины с гражданских процессов. Наконец, князья получали в свою пользу мыт, весчее, померное. Эти сборы были первоначально платой за разные услуги, оказываемые торговцам: мыт — при перевозке товаров через волоки или при упорядочении торговли на рынках через особых приставов — мытников; весчее и померное — при перевешивании и измерении товара. Но затем все эти сборы уже получили значение чисто торговых пошлин.
Однако и при крайней простоте управления князь не мог обойтись без помощников даже в стольном городе, не говоря уже о пригородах, погостах и селах. Ближайшими помощниками его были тиуны, которые чинили суд и управу на княжем дворе сплошь и рядом вместо князя. Обыкновенно это были особо доверенные холопы князя. Один из них назывался тиуном огнищным, или дворским. Это предок позднейшего дворецкого, министра двора, заведовавшего княжеским домом, всеми слугами и всем хозяйством князя. Был еще тиун конюший, предок позднейшего конюшия, заведовавший княжеской конюшней, где содержались кони для военных походов. Тиунам поручались князем и другие обязанности; они, например, отряжались на волоки для поддержания порядка при перевозе товаров из одной реки в другую, за что получали с купцов подарки. За всех этих тиунов, как и за убийство княжих мужей, полагалась двойная вира в 80 гривен. Кроме тиунов, летопись у отдельных князей указывает ключников, казначея, печатника, меченошу или мечника, стольника, покладника или спальника и др. Кроме специальных своих обязанностей по услугам князю лично, эти должностные лица отправляли известные функции и по управлению, например мечник был приставом на суде князя и получал за то пошлины.
Но самым главным должностным лицом при князе, первой персоной после князя, если не считать епископа, был воевода, или тысяцкий начальник народного ополчения, назначавшийся князем из самых видных его мужей, обычный член его думы. В этой думе участвовала обыкновенно старшая дружина князя, передние или лепшие мужи, бояре. Круг этих лиц, однако, не был замкнут, и князья совещались иногда «с уными», «с младыми светники», на что обыкновенно жалуется летописец как на непохвальный образ действий. Кроме старшей дружины в думе с князем сидели епископ и игумены — часто, но не всегда обязательно. Все княжеские думцы были люди свободные, служившие князю добровольно, а посему и на совещаниях они держали себя свободно и нередко «прелися» с князем. Результатом было то, что либо князь слушался своих думцев, либо действовал вопреки их совету, и тогда происходил по временам разрыв их с князем, неповиновение и отъезд, хотя не всегда. Все здесь зависело от того, насколько серьезно было само дело, из-за которого произошел конфликт. Так как бояре, старшие дружинники, были люди независимые от князей, служившее им добровольно, а вместе с тем во второй половине XII века они уже составляли высший земский класс в областях, то и совещание с ними князей они считали обязательным условием действительности княжеских распоряжений. Дорогобужский князь Владимир Мстиславич, не посоветовавшись с боярами, объявил им о походе против Киевского князя Мстислава Изяславича, с которым он состоял в крестном целовании. Но бояре отвечали: «о собе еси, княже, замыслил, а не едем по тобе, мы того не ведали». И все общество признавало обязательность для князя опираться на согласие и содействие дружины. Когда названный князь Владимир приехал к берендеям с тем, чтобы вести их в поход на Киев, ему сказали: «се ездиши один — и без мужей своих, а нас перельстив», и пустили в него стрелы. Прямой интерес подсказывал князю необходимость обращаться за советом и содействием к боярам; а факт, повторяясь изо дня в день, превратился в конце концов в право, в известный политический порядок. Можно сказать, что княжеская дума стала необходимым сотрудником князя в управлении княжеством. Что касается ее компетенции, то она сливалась с компетенцией князя: какого-либо самостоятельного ведомства, отдельного от ведомства князя, у княжеской думы не было.
Большинство княжеств в рассматриваемое время были все-таки настолько значительны по своим размерам, что князья не обходились без помощников и вне стольного города в отдельных частях своих княжеств.
Эти части, отделенные друг от друга по управлению, назывались обыкновенно волостями. Волости эти были самых разнообразных размеров. Наиболее крупные, объединявшиеся вокруг какого-либо пригорода земли и состоявшие, в свою очередь, из нескольких волостей, или погостов, раздавались князьями посадникам, которые представляли в волости особу князя, были его наместниками (в XIII веке они и стали именоваться таким образом). Посадник, как и сам князь, был главный защитник волости, предводительствовал войском, строил укрепления для защиты от неприятелей, отражал их нападения. Посадникам принадлежала и судебная власть. Призванные в Ростовскую землю Ростиславичи роздали посадничества русским децким (киевлянам); «они же многу тяготу людем сим створиша продажами и вирами», т.е. судебными штрафами. При отправлении своей должности посадники получали известные доходы. Русская Правда полагает всякому «вирнику», в том числе, конечно, и посаднику, при взыскании вир гривны «ссадную» и «перекладную», еженедельный корм натурой или деньгами, 16 гривен с каждой двойной виры и 8 с обыкновенной, т. е. 20%; «наклады» полагались судьям и при взыскании продаж. Наконец, в гражданских исках они получали судебные уроки «от всех тяжь, кому помогут». Так как должности посадников были доходные, то и молодые князья не брезговали ими. Посадничества рассматривались князьями как средства содержания своих слуг или родственников. Когда к галицкому князю Ярославу прибежал из Царьграда брат царя Андроник, Ярослав принял его с великой честью и дал ему «колико городов на утешение». Посадники чинили суд и управу не единолично, а с помощниками. При них, как и при самом князе, были отроки, или детские, которых они посылали для проверки показаний на месте, для приведения в исполнение судебных решений (например, делить наследство), для присутствия при испытании железом, на роте или присяге и т. д. Отроки ездили с посадниками или одни для сбора вир и продаж. Для охраны порядка на суде находился так же, как и при князе, мечник; для записи судебных решений и взысканий метелъник, писарь. Все эти лица также получали в свою пользу известные доходы, как, например, сметную гривну в поклепном иске, с того, кто сверг с себя виру, пожелезное и т. д. Не все волости княжеств имели в качестве правителей посадников, княжих мужей с целым штатом отроков. В волости небольшие, чисто сельские, небогатые назначались судить княжеские тиуны. Поэтому и в уставной грамоте, данной Смоленской епископии, читаем: «Аж будет или тяжа, или продажа епископля, да не' надобе ни князю, ни посаднику, ни тивуну, ни иному никому же».
Посадники и тиуны главным образом чинили суд по поручению князя в волостях. Для сбора с населения дани князья либо сами ездили на полюдье, либо высылали данщиков. Торговые пошлины собирали им мытники и осменики. Для устройства укреплений и военных дорог ими назначались особые городники и мостники, получавшее за руководство постройкой и ремонтом укреплений известные доходы с населения, которое несло повинность по устройству укреплений и дорог.
Суд, который производил сам князь и его посадники и тиуны, носил чисто внешний, механический характер. Судья почти не входил во внутреннюю расценку доказательств. Он был обязан безусловно верить им, раз они удовлетворяли известным формальным требованиям. Придет на двор судьи муж «синь» (в синяках) или «надражен» (раненый) и станет жаловаться на кого-либо, а ответчик не приведет послухов, которые покажут, что избитый сам начал драку, дело кончено: ответчик обвиняется. Но, даже если послухи «вылезут», они должны слово в слово показывать, как было дело; в противном случае ответчик также обвиняется. Приведут татя с лицом, т. е. поличным, пойманного на месте преступления, тут тоже не полагается никаких размышлений и колебаний. Увидят у кого что-нибудь тяжебное на торгу, не берут прямо, говоря: это мое, но «пойди на свод, где еси взял». И человек, у которого нашлась краденая вещь, должен показать и доказать, у кого он ее купил, в противном случае обвиняется как вор. Найдут убитого на известной территории, община, несущая круговую ответственность, вервь, должна разыскать убийцу, в противном случае должна заплатить виру князю и головничество родственникам убитого. Но найдены кости, которые могли быть затащены псом, найден мертвец, имени которого никто не ведает, который мог сам умереть, тут нет ни суда, ни следствия. Обокраден купеческий табор на дороге, и след воровской приводит к селу, село обязано разыскать вора или «отсочить», т. е. отвести от себя след. Нет послухов и видоков у тяжущихся, пусть идут на роту, а если дело большое — на воду или железо; кому выпадет на долю очищение ротой, водой или железом, тот и прав и т. д.
Такой механический, чисто формальный суд был в то же время и пассивным. Истец сам производил предварительное следствие, например, доискивался вора украденной вещи, опознанной на торгу, и шел до конца свода или до «конечного татя» в своем миру; и только, когда свод выходил за пределы мира, взыскание падало на последнего, до которого привел свод и который обязывался уже, если хотел, сам продолжать свод. Владелец бежавшего холопа сам разыскивал его, и посадник должен был только оказывать ему помощь, когда тот обращался за ней, при поимке опознанного холопа. Потерпевшие пользовались обыкновенно услугами частных лиц, которые они оплачивали, например, платили за переем беглого холопа. Впрочем, есть указание на существование при суде особых лиц, которые за вознаграждение помогали потерпевшим. В краткой Русской Правде в составе населения Новгорода упоминаются ябедники, которых исследователи сближают с скандинавским Aembet, означавшим вообще должностное лицо, чиновника. Из позднейших источников (Смоленского земского привился, выданного великими князьями Литовскими), узнаем, что ябедник был чиновник, занимавшийся отыскиванием воров и покражи по следам преступления, помогавший в этом отношении потерпевшему. Вынесши приговор, суд часто предоставлял самому потерпевшему осуществить восстановление своего права:
получить деньги, увести к себе домой в холопство должника, и продать его.
Эта пассивность суда вместе с его механичностью и формализмом и были причиной того, что суд был не столько государственной функцией, сколько средством кормления для князей и их дружинников. Так как и военная функция князя и его дружины носила характер известной профессии, известного ремесла, оплачиваемого данью «мира деля», то и древнерусское княжение, несмотря на всю пропаганду возвышенных идей государства со стороны церкви, рассматривалось князьями как предмет эксплуатации, как доходная статья. Отсюда при благоприятных обстоятельствах, при упадке силы и значение веча, легко было уже перейти к воззрению на княжество как на частную собственность князя.
Литература.
1. М. Грушевский. Киевская Русь. Т. 1. СПб., 1911.
2. М. А. Дьяконов. Очерки общественного и государственного строя древней Руси. СПб., 1912.
3. Е. Е. Голубинский. История русской церкви. Т. 1. Полутом 1. М.,1901.
4. Н. Кондаков. И. Толстой. Русские древности. Вып. 4.
5. Д. Айналов, Е. Редин. Киево-Софийский собор. СПб., 1889.
6. Древние памятники искусства Киева. Харьков, 1899.
РЕФЕРАТ НА ТЕМУ УПРАВЛЕНИЕ РУССКИХ КНЯЖЕСТВ В ЭПОХУ областного строя ПЛАН 1. Вече, его состав и функции. 2. Функции князя. 3. Княжеские доходы с населения. 4. Должностные лица по центральному управлению; княжеск
Управление Сибирью в XIX – начале XX века
Управление Сибирью в XVII-XVIII вв.
Уроки Второй мировой войны и основные направления ее фальсификации
Усиление крепостнического гнета и Отечественная война 1812 г.
Условия формирования финансового капитала в Самарской области в начале XX века
Установление времени создания источника
Установление единодержавия в Московской Руси и возвышение значения великокняжеской власти
Установление места возникновения источника
Установление монгольского ига на Руси
Установление турецкого господства в арабских странах
Copyright (c) 2024 Stud-Baza.ru Рефераты, контрольные, курсовые, дипломные работы.