База знаний студента. Реферат, курсовая, контрольная, диплом на заказ

УСЛУГИ КАК ОБЪЕКТ ГРАЖДАНСКИХ ПРАВ

ПЛАН РАБОТЫ

§ 1. Понятие услуг как объекта гражданских прав

§ 2. Правовой режим услуг

Литература

§ 1. Понятие услуг как объекта гражданских прав

Исследование услуг как объекта гражданских прав целесообразно начать с рассмотрения самой категории "объекты гражданских прав", которая является новеллой ГК РФ 1994 г. Отсутствие в ГК РФ ее легального определения обусловливает различное толкование.

Большинство ученых отождествляет понятия объекта гражданских прав и объекта гражданского правоотношения. В наиболее категоричной форме данное мнение было высказано В.И. Мозолиным: "Точнее было бы в законе пользоваться понятием объект гражданского правоотношения". С этим трудно согласиться. Правоотношение, субъекты и объект правоотношения являются доктринальными понятиями и использование их в законодательстве не вполне корректно. Законодатель явно избегает употребления их и в других нормах ГК РФ, используя, в частности, вместо термина "правоотношения" термин "отношения, регулируемые гражданским законодательством" (например, в гл. 5 ГК РФ "Участие Российской Федерации, субъектов Российской Федерации, муниципальных образований в отношениях, регулируемых гражданским законодательством").

Кроме того, понятие объекта является едва ли не самым спорным вопросом в теории гражданского правоотношения, хотя и признается доминирующей концепция "объект - материальные и нематериальные блага". Использование же законодателем в ГК РФ нового термина "объекты гражданских прав" позволило ему по существу не занимать какой-либо определенной позиции в дискуссии об объекте правоотношения.

В качестве универсальных для объектов любого рода В.А. Лапач называет такие признаки, как дискретность, юридическая привязка, системность. Однако этот тезис вряд ли можно считать доказанным, так как данные признаки не были рассмотрены им в отношении всех объектов гражданских прав.

Указание на то, что по поводу благ "складываются общественные отношения как предмет гражданского права, а также устанавливаются правовые связи в ходе урегулирования данных отношений", означает, по существу, отождествление понятий объекта гражданских прав и объекта гражданских правоотношений. Именно этим и объясняется выделение В.А. Лапачем в его концепции, наряду с юридическим объектом правоотношения - воля и сознание обязанного лица, - материального объекта.

Отождествление двух различных по своей сути категорий "объект гражданских прав" и "объект гражданских правоотношений" происходит прежде всего потому, что значение явлений объективной действительности в правоотношении традиционно сводится к их участию в качестве объектов этих правоотношений. Однако то или иное явление может выступать в правоотношении и в ином качестве, имеющем правовое значение. В обязательстве перевозки, например, вещи, не являясь объектом данного правоотношения, выступают и как груз, и как транспортное средство. Услуги являются объектом обязательства об оказании услуг, а в обязательстве купли-продажи, например, послепродажные услуги носят факультативный характер.

Таким образом, категорию "объекты гражданских прав" следует признать самостоятельной гражданско-правовой категорией, используемой в ГК РФ для обозначения круга материальных и нематериальных благ, имеющих значение для возникновения, осуществления и прекращения гражданских прав и обязанностей.

Услуги относительно недавно были признаны объектом гражданских прав путем включения в ст. 128 ГК РФ, хотя отношения по оказанию некоторых видов услуг (например, по оказанию банковских, транспортных услуг, услуг по хранению и т.д.) регулировались и в предыдущих гражданских кодексах.

В связи с этим в качестве первоочередной задачи цивилистов видится формирование единого понятия услуг, охватывающего все или большинство видов данного явления. В основу такого понятия должна быть положена экономическая сущность услуг.

В имущественном обороте услуги участвуют в качестве экономического блага, которое раскрывается большинством ученых-экономистов как осуществление деятельности. Но характер этой деятельности, как правило, не уточняется. Исключение составляет определение услуги, предложенное экономистом Т. Хиллом: "...изменение состояния человека или предмета, принадлежащего любому участнику экономических отношений, с их предварительного согласия".

Следует отметить, что в экономической литературе, особенно зарубежной, работы не выделяются в качестве самостоятельного экономического блага, а включаются в понятие услуг. В ст. 128 ГК РФ в перечне объектов гражданских прав наряду с услугами указаны и работы. В связи с этим представляется целесообразным, исходя из определения Т. Хилла, попытаться сформулировать понятия не только услуги, но и работы.

С этой точки зрения под работой следует рассматривать изменение состояния предмета-вещи, которое заключается в изменении ее качественных характеристик при изготовлении новой вещи или иных характеристик при переработке (обработке) вещи. Такое понимание нашло отражение и в легальном определении работы (п. 1 ст. 703 ГК РФ): "Договор подряда заключается на изготовление или переработку (обработку) вещи либо на выполнение другой работы с передачей ее результата заказчику". Однако такая формулировка была размыта указанием на возможность выполнения "другой работы", в качестве отличительного признака которой указывалась "передача ее результата заказчику".

Именно последнее указание и сместило акценты с самой деятельности на ее результат, что в итоге и завело исследователей в тупик. Исходя из этого, к услуге можно отнести любую деятельность, результат которой в той или иной степени отделим от самой деятельности и на который может претендовать заказчик. Весьма показательна в этом плане позиция Е.В. Измайловой, которая относит договор на выполнение маркетинговых исследований к типу договоров на выполнение работ только на том основании, что полученные результаты маркетинговых исследований отделимы от личности исполнителя и всегда объективируются на материальном носителе. При этом не принимается во внимание тот факт, что результат маркетинговых исследований всегда носит нематериальный характер независимо от носителя, так как представляет собой информацию. С другой стороны, Д.И. Степанов предлагает отнести к услугам ремонт оборудования и бытовой техники на том основании, что их вещественный результат неустойчив.

Представляется, что специфику работы необходимо искать не в результате, а в предмете, по поводу которого осуществляет свою деятельность исполнитель. Конструкция договора подряда изначально была рассчитана на то, что предметом деятельности подрядчика, а соответственно и его результатом, является вещь. К.П. Победоносцев определял подряд как "договор, в котором предметом служит произведение самой вещи или изделия посредством работы". Г.Ф. Шершеневич также указывал, что "трудовой элемент заключается в обязательстве исполнить работу в смысле создания какой-либо вещи".

В советский период нормы о подряде по аналогии закона были распространены и на смежные отношения, в частности на репетиторские услуги, услуги салонов красоты и т.д. Такое решение было обоснованным ввиду немногочисленности услуг, нуждающихся в специальном гражданско-правовом регулировании. При этом нужно учитывать, что оказание образовательных и медицинских услуг регулировалось нормами административного права.

Таким образом, в качестве отличительного признака работы предлагается рассматривать предмет, по поводу которого совершаются действия подрядчика, - вещь, независимо от наличия отделимого и (или) овеществленного результата. Соответственно, к работам относятся действия по созданию вещи, переработке, обработке, ремонту, техническому обслуживанию вещи и т.д. В целях уточнения легального определения работы предлагается исключить из п. 1 ст. 703 ГК РФ фразу "либо на выполнение другой работы с передачей ее результата заказчику".

Под вещами традиционно понимаются физически осязаемые предметы материального мира. Но правовой режим вещей, в определенной его части, может распространяться и на физически неосязаемые блага. Например, электрическая энергия как особое свойство материи  признается объектом договора энергоснабжения, являющегося разновидностью договора купли-продажи. В связи с этим в современном российском гражданском праве вещь определяется довольно широко как материально-телесная субстанция. Соответственно, к вещам относят не только материальные, физически осязаемые предметы, но и тела в газообразном состоянии, а также различные виды подвластной человеку энергии.

Те блага, которые не обладают материально-телесной субстанцией, являются по своей сущности невещественными. К ним следует отнести имущественные права; работы и услуги; информацию; результаты интеллектуальной деятельности, в том числе исключительные права на них (интеллектуальная собственность); нематериальные (духовные) блага.

Таким образом, блага, являющиеся объектами гражданских прав, можно разделить на вещественные и невещественные в зависимости от их физической природы.

В отличие от работ, услуги имеют своим предметом невещественные блага. В правоотношениях по оказанию услуг невещественные блага выступают в качестве объекта, на который оказывается воздействие в процессе деятельности исполнителя при оказании услуг (далее - объект воздействия). Выделение новой категории - объекта воздействия - представляется необходимым для раскрытия сущности услуг. В современной цивилистической литературе такая категория, как объект воздействия, используется, но преимущественно в качестве критерия классификации услуг. В настоящей книге объект воздействия предлагается рассматривать как структурный элемент услуги.

Круг явлений, которые могут выступать в качестве объекта воздействия, целесообразно ограничить теми благами, которые признаются объектами гражданских прав. К таковым из перечисленных в ст. 128 ГК РФ объектов гражданских прав могут быть отнесены следующие: информация, безналичные деньги, а также нематериальные (духовные) блага.

Правовая сущность услуг определяется их экономическим содержанием и заключается в совершении действий по изменению состояния невещественного блага. Характер этих действий зависит от вида блага, выступающего в качестве объекта воздействия. Для того чтобы раскрыть сущность услуг, требуется исследовать перечисленные невещественные блага в роли объекта воздействия, а также проанализировать, в чем выражается изменение их состояния.

Рассмотрение информации в качестве объекта воздействия при оказании услуг возможно лишь при признании ее невещественным благом. Однако вопрос об отнесении информации к числу нематериальных (невещественных) благ является дискуссионным.

Наличие тесной связи информации с ее материальным носителем позволяет ряду авторов причислять ее к материальным благам. Так, А.А. Снытников считает необходимым признать информацию, при ее участии в гражданско-правовых отношениях, в качестве материального блага. Разделяет его позицию и Е.Н. Насонова, которая также предлагает признавать информацию объектом гражданских прав только "в случаях, при которых сведения о лицах, предметах, фактах, событиях, явлениях и процессах находят свое отображение на материальных объектах в виде символов, образов, сигналов и технических решений".

Действительно, физическая природа информации двойственна. Как справедливо отмечает О.А. Городов, "благо, предоставленное информацией, особого рода: оно материально в том смысле, что материя способна переносить, отражать или содержать информацию и нематериально, поскольку не является особым видом материи". Такое понимание материальности информации не дает оснований для отождествления ее с материальным носителем, на котором она зафиксирована. В связи с этим заслуживает поддержки утверждение С.И. Семилетова о нематериальной (в смысле вещи) сущности информации.

Невещественный характер информации нашел отражение и в ее определении, которое содержится в ст. 2 Федерального закона от 20 февраля 1995 г. N 24-ФЗ "Об информации, информатизации и защите информации" : "Информация - сведения о лицах, предметах, фактах, событиях, явлениях и процессах независимо от формы их предоставления". Данное определение может быть использовано и для целей настоящего исследования, так как в ГК РФ понятие информации как объекта гражданских прав отсутствует.

Информация перечислена в ст. 128 ГК РФ наряду с другими объектами гражданских прав. Тем не менее в цивилистической литературе получила распространение идея о том, что информация является составляющей ряда объектов гражданских прав. Так, А.А. Ефремов предложил термин "объект гражданского права, имеющий информационное (или преимущественно информационное) содержание" , для обозначения тех объектов гражданских прав, источником ценности которых является информация. К таковым он относит конфиденциальную информацию, объекты интеллектуальной собственности, деньги, ценные бумаги, а также такие нематериальные блага, как имя, изображение, честь, достоинство, деловая репутация. А.В. Трофименко в своих рассуждениях пошел дальше, рассматривая все нематериальные объекты как объекты информационной природы. При таком подходе размывается сущность информации как объекта гражданских прав, что ведет к смешению правового режима информации с правовыми режимами иных благ, признаваемых объектами гражданских прав.

Вместе с тем можно согласиться с утверждением, что "информация в определенных формах, как материальный и нематериальный предмет отношений, входит элементом в любые правоотношения". В частности, это справедливо в отношении информационных услуг, в которых информация выступает в качестве предмета правового воздействия.

Информационные услуги упоминаются в ст. 779 ГК РФ и Федеральном законе "Об информации, информатизации и защите информации". Но их легальное определение дается лишь в Федеральном законе "Об участии в международном информационном обмене": действия субъектов (собственников и владельцев) по обеспечению пользователей информационными продуктами (ст. 2).

Несмотря на то что в правовой литературе высказываются мнения  о необходимости закрепления понятия информационных услуг в ГК РФ, данная категория недостаточно полно исследована в науке гражданского права (как, впрочем, и информационного). Как следствие, отсутствует и единое понимание информационных услуг.

Большинство авторов выделяет услуги по передаче информации и, соответственно, обязательства по передаче информации. Так, А.Е. Шерстобитов предложил обособить группу договоров на передачу информации, в которых "передача информации выступает как специфическая услуга, дающая положительный эффект в виде своевременного полного и точного осведомления заинтересованных лиц в порядке, позволяющем им использовать информацию в практической деятельности". В.А. Дозорцев определяет договор о передаче информации как договор, заключаемый между информационным центром и потребителем, "о предоставлении данных по конкретному запросу, содержание которого строго индивидуально: потребителю передается специально подобранная информация, представляющая для него интерес". На необходимость включения в ГК РФ главы о договорах на передачу информации указывает И.Л. Бачило.

Различает обязательства по передаче информации и обязательства по оказанию информационных услуг Е.Н. Шаблова, хотя и признает их единую целевую направленность. Информационные услуги она определяет как "способ удовлетворения потребностей заказчика, который предполагает не просто передачу информации клиенту, а осуществление координируемой с заказчиком деятельности, например, по сбору, поиску, переработке, распространению, систематизации, порядку использования информации, т.е. информация тут выступает как "opus" (результат)".

Представляется, что информационные услуги - более широкое понятие, чем услуги на передачу информации. Передача информации - это завершающий этап действий по оказанию информационных услуг. Для того чтобы передать ту или иную требуемую информацию, предварительно необходимо собрать и систематизировать ее, например, по договору на справочно-информационное обслуживание. В связи с этим разграничение услуг по передаче информации и информационных услуг выглядит искусственным.

Информационные услуги рассматриваются Е.Н. Шабловой как самостоятельные по отношению к услугам консультирования и маркетинговым услугам. Такой подход в полной мере соответствует действующему законодательству, так как в ст. 779 ГК РФ информационные услуги перечисляются наряду с аудиторскими и консультационными. Однако и консультационные, и аудиторские, и маркетинговые услуги могут быть объединены по признаку объекта воздействия, в качестве которого во всех перечисленных услугах выступает информация.

Информационная сущность консультационных услуг вытекает из семантического значения слова "консультация" - совет, даваемый специалистом. Следует отметить, что в литературе, как в экономической, так и в юридической, широко используется понятие консалтинговых услуг. Слово "консалтинг" произошло от англ. consult - "консультироваться" , поэтому есть основания рассматривать термины "консультационные услуги" и "консалтинговые услуги" в качестве синонимов.

Под консультированием (консалтингом) в экономической литературе понимается "деятельность, осуществляемая профессиональными консультантами и направленная на обслуживание потребностей коммерческих и некоммерческих организаций в консультациях, обучении, исследовательских работах по проблемам их функционирования и развития". Исходя из широкого понимания консультационной деятельности, к консультационным услугам относятся различные виды профессиональных услуг: маркетинговые, юридические, аудиторские, рекрутинговые и др..

Представляется допустимым объединение в рамках консультационных услуг тех видов профессиональных услуг, которые по тем или иным причинам не нуждаются в специальном правовом регулировании. Данные виды услуг будут подпадать под правовой режим консультационных (консалтинговых) услуг.

В то же время это не должно препятствовать постепенному формированию для отдельных видов услуг особых правовых режимов, в большей степени учитывающих их специфику. На сегодняшний день в качестве самостоятельных услуг, обладающих тем не менее информационной природой, могут рассматриваться маркетинговые, аудиторские, оценочные услуги.

Маркетинговые исследования, по мнению Е.В. Измайловой, заключаются в сборе, обработке, систематизации и анализе маркетинговой информации с применением научных приемов и методов, но этим работам не свойственен признак теоретического творчества, характерный для научно-исследовательских работ. Е.Г. Шаблова также не отрицает информационную сущность маркетинговых услуг, хотя и подчеркивает, что "это не просто деятельность по сбору и передаче информации, это весьма специфическая, творческая деятельность, охватываемая понятием "маркетинговые исследования, характеризующиеся хорошо разработанным научным инструментарием".

Деятельность аудитора (аудиторской организации) заключается в проверке документации, связанной с финансово-хозяйственной деятельностью аудируемого лица. По ее результатам аудитор выражает свое мнение о достоверности финансовой (бухгалтерской) отчетности аудируемого лица в форме аудиторского заключения (ст. 10 Закона об аудиторской деятельности). Следовательно, сущность аудиторской услуги заключается в анализе информации (данных), содержащейся в документах финансовой (бухгалтерской) отчетности, на их соответствие законодательству РФ.

Действия оценщика, как справедливо отмечает В.В. Гущин, состоят в сборе, обработке и анализе правоустанавливающих документов, сведений и обременений объекта оценки, данных бухгалтерского учета и отчетности, технических и эксплуатационных, количественных и качественных характеристик, а также иной информации об объекте оценки , что свидетельствует об информационной сущности оценочных услуг.

Вместе с тем в литературе существует мнение о необходимости разграничения таких понятий, как "знания" и "информация". В частности, А.Е. Шерстобитов предлагал различать обязательства по передаче информации и обязательства по передаче знаний, указывая, что под использованием знаний понимается их внедрение, а под использованием информации - осведомление в порядке, позволяющем воспользоваться ею в практической деятельности. С этой точки зрения объектом воздействия при оказании консультационных, маркетинговых, аудиторских услуг являются скорее знания.

Однако противопоставление информации и знаний представляется не вполне корректным. Знания - это информация особого рода. Как справедливо отмечает С.Н. Шевердяев, "информация полезна, прежде всего, как усвоенное знание, иначе ее можно отнести к разряду информационного шума, т.е. информации не задействованной, по существу, в отношениях информационного обмена в обществе". Следовательно, понятие "информация" более широкое, включающее в себя и знания. Тем не менее специфика знаний как объекта воздействия при оказании определенного вида услуг должна найти отражение в правовом режиме этих услуг.

Таким образом, понятие информационных услуг целесообразно рассматривать в качестве родового, объединяющего те услуги, в которых объектом воздействия выступает информация. При этом сущность информационных услуг можно охарактеризовать как деятельность по изменению состояния информации, заключающуюся в сборе сведений, их обработке (систематизации, анализе и т.п.), а также передаче их заказчику.

Из имущественных прав в качестве предмета воздействия при оказании услуг могут выступать безналичные денежные средства. Хотя вопрос об их правовой природе является дискуссионным, большинство цивилистов (Л.А. Новоселова, С.В. Сарбаш, Е.А. Суханов и др.)  считает, что они могут быть только объектом обязательственных прав. С этой точки зрения безналичные деньги представляют собой разновидность имущественных прав - права требования к банковскому учреждению. Невещественная природа безналичных денежных средств не вызывает сомнений, так как они существуют в виде записей по счету.

Особый интерес представляет позиция тех авторов, которые предлагают рассматривать деньги (и наличные, и безналичные) как самостоятельный объект гражданских прав. В.А. Лапач полагает, что "более отвечающей современным реалиям была бы редакция ст. 128 ГК РФ, обеспечивающая "прямое" вхождение денег (в наличной и безналичной формах) в объем понятия "имущество" как самостоятельного имущественного блага". Этого же мнения придерживается и К.Т. Трофименко, указывая на единство сущности двух форм денег (наличных и безналичных). Т.Б. Замотаева относит деньги к категории имущественных прав, приводя следующие аргументы: "деньги есть установленная законом правовая возможность (имущественное право) совершения платежа. Форма существования (представления) денег может быть различной (банкноты, монеты, записи по счету и т.п.), но если она предусмотрена законом, то независимо от формы представления данная возможность всегда заключается в праве совершить определенные конкретные действия (платеж)". Но при этом не учитывается, что в заемных и кредитных обязательствах, а также в обязательствах банковского счета и банковского вклада деньги выступают не только в роли платежного средства. Тем не менее предложение о закреплении денег (наличных и безналичных) в качестве самостоятельного объекта гражданских прав представляется весьма плодотворным.

Оказание услуг по договорам банковского счета и банковского вклада заключается в совершении операций по счету (вкладу): зачисление, выдача или перечисление денежных средств, начисление процентов по счету (вкладу), осуществление безналичных расчетов, совершение валютных операций и т.д.. По сути, совершение операции по счету состоит в изменении записей по счету.

В качестве объекта воздействия при совершении данных действий выступают преимущественно безналичные денежные средства, хотя наличные деньги также используются (например, при принятии и выдаче вклада, при осуществлении кассового обслуживания в рамках договора банковского счета и т.д.). Но форма денежных средств (наличная или безналичная) не влияет на сущность услуг по обязательствам банковского вклада и банковского счета, состоящей в изменении записей по счету (вкладу) клиента.

В процессе оказания ряда услуг (медицинских, образовательных, культурно-просветительских, спортивно-оздоровительных и др.) воздействие оказывается непосредственно на человека. В.В. Кванина предложила рассматривать услугополучателя (его личность) в качестве объекта воздействия в такого рода услугах. Однако согласно современной юридической доктрине человек может участвовать в правоотношениях исключительно как субъект, а не объект (предмет) права.

Представляется, что при оказании услуг, направленных непосредственно на услугополучателя, так же как и при оказании иных услуг, в качестве объекта воздействия выступают невещественные блага, являющиеся объектами гражданских прав. Таковыми могут быть признаны нематериальные (духовные) блага, неразрывно связанные с личностью. Открытый перечень нематериальных благ содержится в п. 1 ст. 150 ГК РФ: жизнь, здоровье, достоинство личности, личная неприкосновенность, честь и доброе имя, деловая репутация, неприкосновенность частной жизни, личная и семейная тайна и другие нематериальные блага, принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона.

Особенно ярко двойственность положения человека (и как субъекта, и как, de facto, объекта воздействия) проявляется в правоотношениях по оказанию медицинских услуг. Показательна в этом плане позиция В.Н. Соловьева. С одной стороны, он относит медицинские услуги к так называемым материальным услугам (т.е. к работам. - Прим. авт.), указывая, что "медицинская деятельность направлена на фактически материальный объект - человеческий организм. Человеческий организм благодаря специфике своего юридического статуса (как физическая форма субъекта права) не признается вещью, но это ничего не меняет в материальной предметности медицинской помощи". С другой стороны, он признает, что "нематериальные блага являются объектами, претерпевающими фактическое воздействие в процессе исполнения договорного обязательства (на оказание медицинских услуг. - Прим. авт.)".

Следует согласиться с утверждением М.Н. Малеиной, что "телесную оболочку человека нельзя признать самостоятельным объектом, поскольку при жизни человека она не существует сама по себе, а является неотъемлемой частью индивида". Применительно к исследуемой проблеме необходимо уточнить, что тело человека, его органы, ткани не являются объектами гражданских прав и не могут выступать в качестве объекта воздействия при оказании медицинских услуг.

В правовой литературе справедливо отмечается направленность медицинской деятельности, медицинских услуг на восстановление здоровья - физического и психического состояния человека. В частности, А.В. Тихомиров указывает, что "медицинская услуга ориентирована на особое благо - здоровье". При этом место здоровья как нематериального блага в правоотношениях по оказанию медицинских услуг не определяется.

Представляется, что при оказании медицинских услуг здоровье выступает в качестве объекта воздействия. Действия, совершаемые при оказании медицинских услуг, направлены на сохранение, восстановление или улучшение здоровья.

Но здоровье может выступать предметом воздействия и при оказании иных услуг (например, санаторно-курортных, спортивно-оздоровительных, косметических и т.д.). В.А. Белов считает, что критерием отнесения услуг к числу медицинских является не цель их оказания (поправка здоровья), а их содержание (направленное нарушение целостности человеческого организма или иное вмешательство в биологические процессы его функционирования). С таким подходом, в принципе, можно согласиться. Разграничить медицинские и иные услуги, в которых объектом правового воздействия выступает здоровье, представляется возможным только исходя из характера и способов совершаемых действий.

Более подробно эти действия характеризуются специалистами в области медицинского права, исследующими правоотношения по оказанию медицинских услуг. А.В. Тихомиров рассматривает поддержание, восстановление и укрепление здоровья как "специальную деятельность, включающую инвазивные (с нарушением целостности покровов, проникающие) и неинвазивные способы воздействия на организм". В.Н. Соловьев определяет медицинскую помощь как "обусловленный психосоматическим состоянием пациента, социально и доктринно обоснованный комплекс действий с использованием дозволенных методов, технологий, лекарственных средств, иммунобиологических препаратов и дезинфекционных средств, заключающийся во вмешательстве биологическими, механическими, физическими, химическими, психоэмоциональными или другими способами, а также в косвенном воздействии на организм человека, его отдельные органы или ткани в целях сохранения, восстановления и достижения наивысшего уровня физического и психического здоровья человека, регулирования, управления и конструирования жизнедеятельности человеческого организма".

Таким образом, сущность медицинских услуг заключается в совершении действий по сохранению, восстановлению или улучшению здоровья.

Довольно сложно определить объект воздействия при оказании культурно-просветительских услуг (услуги театров, музеев, концертная деятельность и т.д.), так как ни один из объектов гражданских прав, перечисленных в ст. 150 ГК РФ, не может быть признан таковым. Но этот перечень носит открытый характер, поэтому представляется возможным дополнить его таким нематериальным благом, как духовное состояние человека.

В данном контексте духовное состояние противопоставляется физическому состоянию человека. В словаре русского языка под "духом" понимается, в частности, сознание, мышление, психические способности человека. Духовное состояние человека формируется в процессе обучения, воспитания, знакомства с произведениями литературы и искусства (изобразительного, театрального, музыкального, кинематографического, прикладного) и т.д. Следовательно, духовное состояние личности может рассматриваться в качестве объекта воздействия при оказании культурно-просветительских услуг. Представляется, что при оказании культурно-просветительских услуг изменяется духовное состояние личности, хотя, в отличие от других видов услуг, это изменение невозможно формализовать в тех или иных параметрах.

Несмотря на коммерциализацию сферы культурно-просветительских услуг в процессе социально-экономических реформ, проводимых в России, отношения по их оказанию не получили специальной регламентации. Недостаточно исследованы они и в науке гражданского права. В связи с этим представляет особый интерес исследование М.Н. Малеиной договора по оказанию зрелищных услуг. Зрелищные услуги следует признать разновидностью культурно-просветительских услуг. Характер действий при оказании данного вида услуг раскрывается М.Н. Малеиной в предлагаемом ею определении договора об оказании зрелищных услуг: "По договору об оказании зрелищных услуг зрелищная организация обязуется продемонстрировать гражданину результат своей творческой и иной деятельности в форме публичного показа или исполнения, а гражданин вправе требовать обеспечение ему доступа для пользования благами культуры с учетом установленных правил для удовлетворения своих культурных потребностей и организации досуга".

В п. 2 ст. 779 ГК РФ в перечне услуг называются и услуги по обучению. Однако и в законодательстве об образовании, и в правовой литературе используется преимущественно термин "образовательные услуги".

В.М. Сырых раскрывает понятие образовательных услуг довольно узко. По его мнению, "образовательные услуги не ставят своей целью освоение всей образовательной программы и не завершаются итоговой аттестацией и выдачей документа о соответствующем образовании и (или) квалификации". Данное утверждение справедливо только в отношении платных образовательных услуг, оказываемых государственными и муниципальными образовательными учреждениями. В соответствии со ст. 45 Закона об образовании они могут оказываться данными учреждениями лишь как дополнительные по отношению к образовательной деятельности, финансируемой за счет средств бюджета. Негосударственные образовательные учреждения вправе оказывать платные образовательные услуги и в пределах государственных образовательных стандартов (ст. 46 Закона об образовании). Кроме того, в Методических рекомендациях по заключению договоров для оказания платных образовательных услуг в сфере образования (письмо Минобразования РФ от 1 октября 2002 г. N 31ю-31нн-40/31-09) образовательная деятельность определяется как услуги, предоставляемые в пределах государственных образовательных стандартов, а дополнительные образовательные услуги - как услуги, не предусмотренные соответствующими образовательными программами и государственными образовательными стандартами.

Следовательно, в законодательстве об образовании отсутствуют основания для противопоставления образовательных программ и образовательных услуг. Образовательные программы - как основные, так и дополнительные, реализуются в процессе оказания образовательных услуг. С этой точки зрения можно согласиться с О.В. Сагиновой, которая определяет образовательную программу как "комплекс" образовательных услуг, направленный на изменение образовательного уровня или профессиональной подготовки потребителя и обеспеченный соответствующими ресурсами образовательной организации".

Сущность образовательных услуг в цивилистической литературе раскрывается по-разному. С.В. Куров под образовательной услугой понимает "организованную, целенаправленную, устойчивую деятельность (действия), осуществляемую одним или несколькими субъектами (преподавателем, педагогом или коллективом педагогов) посредством коммуникативных средств (личного, непосредственного взаимодействия с другим субъектом - обучающимся) по передаче знаний, формированию умений, навыков, оказанию воздействий, формирующих личность человека, гражданина путем организации и управления его учебной деятельности (действий)". А.В. Белозеров определяет образовательные услуги как "услуги по воспитанию и обучению, то есть действия по передаче обучающемуся информации, направленные на усвоение ее обучающимся в виде знаний, навыков и умений".

Из предложенных определений образовательных услуг можно сделать вывод, что объектом их воздействия являются знания, умения, навыки. В.М. Сырых также считает, что "объектом образовательных отношений выступают духовные блага в виде знаний, навыков и умений".

Как уже отмечалось выше, знания можно рассматривать и как разновидность информации. В связи с этим правомерен вопрос А.В. Белозерова: можно ли считать объектом образовательного обязательства информацию? Отвечая на него, он указывает, что "суть образовательных услуг заключается не просто в передаче информации, а в определенных действиях исполнителя, направленных на усвоение этой информации обучающимся". Однако корректность отождествления обязательства по передаче информации с обязательствами, объектом которых является информация, вызывает сомнения.

Представляется также, что объект воздействия при оказании образовательных услуг не ограничивается знаниями, умениями, навыками. В соответствии со ст. 14 Закона об образовании содержание образования должно обеспечивать не только формирование у обучающегося адекватной современному уровню знаний и уровню образовательной программы картины мира, но и формирование человека и гражданина, интегрированного в современное ему общество и нацеленного на совершенствование этого общества. Задача формирования человека и гражданина решается не столько в процессе обучения, сколько в процессе воспитания. Понятие "воспитание" раскрывается в литературе по-разному: "Если педагогика с авторитарным уклоном трактует его как целенаправленное формирование личности, то все более укрепляющаяся в нашем обществе гуманистическая педагогика сотрудничества рассматривает воспитание как создание оптимальных условий для саморазвития личности". Следовательно, деятельность по воспитанию состоит в развитии духовного состояния личности.

Несмотря на выявленные различия между обучением и воспитанием, вряд ли целесообразно обособление услуг по обучению и услуг по воспитанию. Обучение и воспитание неразрывно связаны, так как они, по справедливому утверждению М.Н. Малеиной, "объединены в едином процессе". Однако их соотношение при оказании различных видов образовательных услуг может быть неодинаковым. Так, роль воспитания при обучении ребенка несравненно больше, чем при обучении взрослого человека.

Таким образом, предметом воздействия при оказании образовательных услуг следует признать не только знания, умения и навыки, но и духовное состояние личности. Соответственно, сущность образовательной услуги можно раскрыть как деятельность по обучению и воспитанию, состоящую в передаче знаний, умений и навыков, направленную на развитие духовного состояния личности обучаемого.

Нельзя не признать, что при таком широком подходе к сущности образовательных услуг представляется затруднительным отграничить их от культурно-просветительских услуг. Например, обучение хореографии может квалифицироваться и как образовательные услуги, и как культурно-просветительские - в зависимости от субъекта их оказания. Если в качестве услугодателя будет выступать образовательное учреждение, в нашем примере - хореографическое училище, то это будут образовательные услуги, а если хореографическая студия при местном клубе - культурно-просветительские услуги. Однако использованный формальный признак - правовой статус услугодателя - является далеко не основным критерием для разграничения этих услуг.

В связи с рассматриваемой проблемой интерес представляет позиция Ю. Свит, которая считает, что понятия "образование" и "обучение" с правовой точки зрения не идентичны. В ее обоснование она приводит следующие аргументы: "Задача обучения - передача другому лицу, обучаемому, определенных знаний, навыков. Образование же, согласно законодательному определению, включает в себя как процесс воспитания и обучения, так и официальное подтверждение достижения гражданином (обучающимся) установленного государством образовательного уровня (образовательного ценза)". В.М. Сырых также отмечает, что "объект образовательных отношений - это не любые знания, навыки и умения, приобретенные в процессе обучения, а такие, уровень которых соответствует государственному образовательному стандарту, что подтверждается итоговой аттестацией обучающихся и удостоверяется соответствующим документом".

Используя предлагаемый этими авторами формальный критерий - официальное подтверждение достижения гражданином образовательного уровня, установленного государством, можно разграничить услуги по обучению и образовательные услуги. Цель такого разграничения видится в формировании и установлении различных правовых режимов для этих услуг. Необходимость в этом обусловлена более строгими требованиями, предъявляемыми к образовательным услугам из-за их повышенной социальной значимости. На услуги по обучению может распространяться более мягкий правовой режим культурно-просветительских услуг.

Таким образом, исследование основных типов услуг, преимущественно не урегулированных на уровне ГК РФ, подтверждает в целом вывод ученого-экономиста Т. Хилла о том, что сущность услуги заключается в изменении состояния человека или предмета. Следует особо подчеркнуть, что при проведении данного исследования не ставилась задача выработать определения анализируемых услуг. Целью его было выявление такой сущностной характеристики услуг, которая была бы присуща всем видам услуг. Именно такая сущностная характеристика может быть положена в основу определения услуг как блага, признанного самостоятельным объектом гражданских прав.

Как уже указывалось выше, для большинства услуг характерно изменение состояния невещественного блага в процессе их оказания. Но данное утверждение справедливо не для всех видов услуг. Так, не все медицинские услуги состоят именно в изменении состояния здоровья. Профилактические услуги, напротив, оказываются в целях сохранения здоровья. Не изменяется состояние здоровья и при оказании диагностических услуг. Охранные услуги заключаются в обеспечении физической неприкосновенности личности, т.е. по существу в сохранении определенного состояния личности, а не в изменении его. Следовательно, сущность услуг может заключаться не только в изменении, но и в сохранении состояния невещественного блага.

Обычно в определение услуг как объекта гражданских прав включается их направленность на удовлетворение индивидуальной потребности лица. Однако вряд ли удовлетворение потребности можно признать специфическим свойством услуг, так как оно присуще любому объекту гражданских прав. В качестве объектов гражданских прав выступают блага, т.е. предметы или явления, признаваемые таковыми из-за их способности удовлетворять какие-либо человеческие потребности.

Направленность услуг на удовлетворение именно индивидуальной потребности проявляется далеко не во всех случаях. В связи с существенным расширением сферы услуг возрастает роль стандартизации услуг. Разработка и внедрение стандартов рассматривается учеными-экономистами как основной способ обеспечения стабильности качества услуг. Стандартизация в сфере услуг, в свою очередь, снижает и степень индивидуализации оказываемых услуг.

На основании изложенного можно предложить следующее определение услуг как объекта гражданских прав - это действия услугодателя по сохранению или изменению состояния невещественных благ (имущественных прав, информации, нематериальных благ), совершаемые им в пользу услугополучателя.

§ 2. Правовой режим услуг

Роль категории "объекты гражданских прав" не ограничивается определением круга материальных и нематериальных благ, участвующих в гражданском обороте или защищаемых гражданским законодательством. В подразд. 3 "Объекты гражданских прав" разд. I ч. 1 ГК РФ не только перечислены те блага, которые признаются в качестве таковых, но и закреплены общие положения в отношении некоторых из них.

В ГК РСФСР 1964 г. отсутствовали какие-либо общие положения как о материальных благах, участвующих в гражданском обороте, так и о нематериальных. Отдельные элементы правового режима конкретного блага содержались в различных главах, посвященных тем видам правоотношений, объектом которых выступало это благо. Так, правила о главной вещи и принадлежности (ст. 139 ГК РСФСР) были помещены в гл. 13 "Приобретение и прекращение права собственности", хотя эта классификация вещей имеет правовое значение не только для правоотношений собственности, но и для правоотношений купли-продажи.

В гл. 6 "Общие положения" ГК РФ сосредоточены те правила о том или ином благе, которые имеют правовое значение для различных по своей правовой природе правоотношений. Например, деление вещей на недвижимые и движимые, закрепленное в ст. 130 ГК РФ, порождает определенные правовые последствия в правоотношениях собственности, купли-продажи, аренды, ренты, подряда и др.

В связи с этим цель закрепления в ГК РФ правил об объектах гражданских прав видится в установлении определенного правового режима в отношении конкретных благ, на что справедливо указывается в цивилистической литературе.

"Правовой режим" - довольно универсальный термин. В разных отраслях права он используется в отношении различных правовых явлений: режима наибольшего благоприятствования, таможенного режима, колонии общего режима, режима труда и отдыха и т.д. В юридических словарях термин "правовой режим" определяется, как правило, через совокупность правовых норм. Так, И.Л. Бачило предлагает рассматривать правовой режим как "нормативно установленные правила относительно определенного предмета отношений или ситуаций, которые должны соблюдаться участниками отношений по поводу этого предмета (объекта или ситуации)". Однако в приводимом определении не раскрывается смысл установления особых правил в отношении конкретных предметов.

В гражданском праве данный термин чаще всего употребляется применительно к объектам гражданских прав: правовому режиму недвижимости, правовому режиму имущества супругов и т.д. Цель закрепления особых правил в отношении объектов гражданских прав может быть раскрыта через семантическое значение слова "режим": "установленный порядок чего-то" , т.е. правовой режим объекта - это порядок его использования, определенный правовыми нормами.

Таким образом, под правовым режимом конкретного объекта гражданских прав понимается совокупность правовых норм, устанавливающих порядок использования этого блага для участников гражданских правоотношений.

Представляется, что порядок использования блага не может ограничиваться только "возможностью или невозможностью совершения с ними определенных действий (сделок), влекущих известный юридический (гражданско-правовой) результат". Порядок использования, кроме юридических действий (сделок), может включать в себя совершение и действий фактического характера, имеющих определенное правовое значение.

Профессор Е.А. Суханов особо подчеркивает, что правовой режим "устанавливается не для различных благ, а для людей, совершающих по поводу этих благ различные юридически значимые действия. Иначе говоря, он определяет поведение участников правоотношений, касающееся соответствующих материальных и нематериальных благ". Согласна с ним и И.Д. Кузьмина, утверждающая, что "категория "правовой режим" традиционно употребляется доктриной гражданского права для определения поведения участников гражданских правоотношений в связи с различными благами". Подобная трактовка правового режима допустима в учебной литературе для объяснения значения данной категории, но в монографических исследованиях ее использование не вполне оправданно.

Вряд ли у кого возникают сомнения, что нормы права призваны регулировать поведение участников правоотношений. Суть проблемы в другом. Правила в отношении конкретного блага устанавливаются исходя из свойств самого блага, которым придается правовое значение. Следовательно, правовой режим конкретного блага составляют только те нормы, в которых установлены определенные юридические последствия в зависимости от юридически значимых свойств того или иного блага.

Структура правового режима блага определяется учеными по-разному в зависимости от целей исследования.

По мнению В.И. Сенчищева, гражданско-правовой режим некоего явления будет определяться следующими моментами:

- правовыми нормами, содержащимися в нормативных правовых актах, определяющими принадлежность данного явления объективной действительности (иногда не существующего в реальности, но возможного в будущем) к числу объектов гражданских прав;

- правовыми нормами, содержащимися в нормативных правовых актах, определяющими принадлежность данного явления объективной действительности к той или иной разновидности объектов гражданских прав;

- правовыми нормами, содержащимися в нормативных правовых актах, о конкретной разновидности объектов гражданских прав, к которой отнесено данное явление в силу действия норм, обозначенных во второй группе, и (или) правовыми нормами, содержащимися в индивидуальных правовых актах, о данном конкретном явлении (если таковые имеются);

- субъективными правами и обязанностями, существующими относительно данного явления объективной действительности.

Кроме того, он предлагает выделить в рамках правового режима некоторую его часть, состоящую из императивных норм относительно исследуемого явления, именуемую им правовым статусом.

Оригинальность этой конструкции обусловливается прежде всего тем, что правовой режим явления объективной действительности данный автор рассматривает в качестве объекта гражданского правоотношения. Не вступая в дискуссию об объекте правоотношения, отметим, что традиционно в правовой режим включаются лишь нормы объективного права. С учетом этого замечания структура правового режима, разработанная В.И. Сенчищевым, представляется довольно перспективной, хотя и нуждающейся в более детальной разработке.

Структура правового режима конкретного блага может быть определена и по аналогии со структурой норм об объектах гражданских прав в ГК РФ. В гл. 6 ГК РФ устанавливается общий правовой режим для отдельных благ безотносительно к видам правоотношения, в которых они могут участвовать. Специальный правовой режим этих благ определяется нормами, содержащимися в различных главах ГК РФ, посвященных конкретным видам гражданских правоотношений. Соответственно, в правовом режиме любого блага, признанного объектом гражданских прав, можно выделить общий и специальный правовой режим. При этом как общий, так и специальный правовой режим составляют нормы, содержащиеся не только в ГК РФ, но и в других законах и иных правовых актах.

По этому принципу может быть выстроен и правовой режим услуги. Формирование общего правового режима услуг видится в качестве первоочередной задачи цивилистов, так как только на его базе могут разрабатываться специальные режимы для отдельных видов услуг, нуждающихся в особом правовом регулировании.

В действующем законодательстве наиболее общие положения об услугах сконцентрированы в гл. 39 ГК РФ "Возмездное оказание услуг". Однако действие норм, содержащихся в ней, распространяется не на все виды услуг, а только на те, которые не получили специального регулирования в рамках отдельных глав ГК РФ. Представляется, что правила, составляющие общий правовой режим услуг, должны быть закреплены в ч. 1 ГК РФ в подразд. 3 "Объекты гражданских прав" разд. I.

В первую очередь требуется закрепить определение услуг, в качестве которого предлагается понятие, сформулированное в § 1 настоящей главы: услугами признаются действия услугодателя по сохранению или изменению состояния невещественных благ (имущественных прав, информации, нематериальных благ), совершаемые в пользу услугополучателя.

Для формирования общего правового режима услуг принципиальное значение имеет вопрос об их результате. Представляется, что любые услуги направлены на получение некоего результата. Суть этого действия, как было обосновано выше, заключается преимущественно в изменении состояния того невещественного блага, которое является объектом воздействия. Следовательно, результат данного действия выражается в фиксации измененного состояния. Способ и форма фиксации зависят от вида услуги. Допускается, в частности, и наличие отделимого результата услуг, например документа или иного носителя информации.

Наиболее трудно, практически невозможно, зафиксировать изменение духовного состояния личности при оказании культурно-просветительских услуг. Просмотр кинофильма, спектакля, посещение концерта или выставки художественных произведений влечет изменение духовного состояния личности, которое сама личность может оценивать по-разному - как положительно, так и отрицательно. Если оказанная услуга оценена отрицательно, это ставит под сомнение и правомерность рассмотрения ее в качестве блага. Она свидетельствует о том, что потребность не была удовлетворена и, соответственно, результат не был достигнут. Однако субъективная оценка не может служить критерием достижения результата оказанной услуги, а следовательно, порождать какие-либо правовые последствия. Представляется, что достижение результата при оказании культурно-просветительских услуг должно законодательно презюмироваться, хотя данная презумпция может быть и опровергнута. Так, суд признал, что выставка работ художников "Осторожно, религия!", проходившая в Центре им. академика Сахарова, оскорбила религиозные чувства верующих.

Результатом образовательных услуг является получение образования, т.е. достижение и подтверждение обучающимся определенного образовательного уровня, которое удостоверяется соответствующим документом (преамбула Закона об образовании). При этом сам документ не может рассматриваться в качестве результата услуги. Поэтому следует согласиться с Г.В. Жуковой о недопустимости указания в договоре об оказании образовательных услуг получения государственного диплома о высшем образовании в качестве "конечного результата и завершающего этапа процесса оказания услуг".

Результатом информационных услуг является предоставление определенного рода информации. Информация может либо передаваться устно, либо фиксироваться на материальных носителях (бумажных или электронных). Как уже отмечалось выше, неразрывная связь информации с ее материальным носителем не дает оснований для вывода о том, что результат такого рода информационных услуг носит овеществленный характер. В законе или в договоре могут устанавливаться особые требования к форме передаваемой информации. В частности, результатом аудиторской проверки является аудиторское заключение.

Таким образом, анализ основных типов услуг показал, что их результатом можно признать выраженное в том или ином виде сохраненное или измененное состояние невещественного блага, достигнутое в процессе оказания соответствующей услуги. При этом результат услуг, как правило, нематериален (невещественен) по своей природе.

Признание невещественности результата услуг не противоречит ранее сделанному выводу о том, что наличие или отсутствие овеществленного результата не может признаваться приемлемым критерием разграничения работ и услуг. Данный признак вторичен по отношению к предлагаемому в данной работе критерию - невещественности объекта воздействия при оказании услуг, так как вытекает из последнего.

При характеристике услуг в качестве одного из их признаков в литературе указывается на негарантированность их результата. Так, М.В. Кротов отмечает, что "услугодатель не гарантирует достижение предполагаемого положительного результата". В действующем законодательстве предусмотрена ситуация, когда невозможность исполнения возникла по обстоятельствам, за которые ни одна из сторон не отвечает (п. 3 ст. 781 ГК РФ). При этом риск неисполнения обязательства возлагается на заказчика, который по общему правилу обязан возместить исполнителю фактически понесенные расходы. Однако вероятность возникновения подобной ситуации относительно невелика, "поскольку, - как справедливо отмечает В.А. Кабатов, - в роли исполнителя по рассматриваемому договору выступают обычно лица, осуществляющие предпринимательскую деятельность" , а они, как известно, освобождаются от ответственности только при невозможности исполнения вследствие непреодолимой силы (п. 3 ст. 401 ГК РФ).

М.И. Брагинский допускает существование особой модели, при которой "исполнитель принимает на себя обязанность совершить определенное действие с тем, что если действие приведет к тому, что весьма удачно называют "эффектом услуги", то исполнителю будет выплачена иная, более высокая сумма". В качестве примера он приводит договоры на оказание медицинских или ветеринарных услуг, которые могут иметь своим предметом либо "лечение", либо "излечение", а также на оказание правовых услуг.

Действительно, при оказании медицинских услуг довольно сложно гарантировать достижение положительного результата, так как организм человека еще недостаточно изучен современной медицинской наукой. Но в медицине существуют определенные стандарты, соблюдение которых в большинстве случаев дает положительный эффект. В связи с этим заслуживает поддержки позиция В.Н. Соловьева, который предлагает в интересах пациентов исходить из "презумпции результативности медицинской услуги (поскольку из содержания не вытекает иное)". Данную презумпцию целесообразно распространить на все виды услуг.

Принципиально иная ситуация складывается при оказании правовых услуг. В качестве их результата в договоре нередко указывается вынесение решения судебными органами в пользу услугополучателя или взыскание долга в его пользу по исполнительному листу. Аналогичным образом определяется результат и иных профессиональных (или деловых) услуг, например при оказании консалтинговых услуг - заключение инвестиционных соглашений и привлечение инвестиций, при оказании маркетинговых услуг - увеличение объема продаж и т.д. Обычно от его достижения зависит и выплата дополнительного вознаграждения, так называемой премии успеха.

Представляется, что с точки зрения теории указанные последствия не могут рассматриваться в качестве результата услуги. Между их наступлением и действиями услугодателя не может быть установлена прямая (непосредственная) причинно-следственная связь, так как они зависят от действий третьих лиц: решение принимается судом или иным государственным органом, инвестор принимает решение об инвестировании проекта и т.д. Действия услугодателя лишь способствуют их наступлению. В связи с этим даже надлежащее исполнение услугодателем своих обязанностей по договору не гарантирует их наступления.

По-видимому, исходя из подобных рассуждений, Президиум ВАС РФ в информационном письме от 29 сентября 1999 г. N 48 "О некоторых вопросах судебной практики, возникающих при рассмотрении споров, связанных с договорами на оказание правовых услуг" признал не подлежащим удовлетворению "требование исполнителя о выплате вознаграждения, если данное требование истец обосновывает условием договора, ставящим размер оплаты услуг в зависимость от решения суда или государственного органа, которое будет принято в будущем".

Необходимо подчеркнуть, что в приведенном информационном письме не говорится о недействительности положения договора, содержащего условие о результате правовых услуг в виде решения суда или государственного органа. Для этого нет легальных оснований, так как отсутствует закон или иной правовой акт, запрещающий указывать в качестве результата правовых услуг вынесение решения судом (иным государственным органом) в пользу услугополучателя.

Не ставя под сомнение правомерность определения в договоре в качестве результата оказанных правовых услуг вынесение решения судом (иным государственным органом) в пользу услугополучателя, Президиум ВАС РФ считает недопустимым удовлетворение требования о выплате вознаграждения за достижение данного результата. Так, в Постановлении Президиума ВАС РФ от 2 декабря 2003 г. N 11406/03 указывается: "В силу правовой природы отношений, возникающих из договора возмездного оказания услуг, не подлежит удовлетворению требование исполнителя о выплате вознаграждения, если данное требование обосновывается условием договора, ставящим размер вознаграждения, а равно и обязанность оплаты услуг в зависимость от решения суда или государственного органа, которое будет принято в будущем. Заключенный между сторонами договор от 30.06.98 является договором возмездного оказания услуг. Следовательно, при определении его условий управление и коллегия адвокатов должны были учитывать вышеуказанные положения гражданского законодательства".

Однако такой способ определения цены договора не противоречит требованиям п. 1 ст. 424 ГК РФ: "Исполнение договора оплачивается по цене, установленной соглашением сторон". Выплата части вознаграждения ("премии успеха") может быть поставлена под условие (п. 1 ст. 157 ГК РФ). В качестве отлагательного условия допустимо указывать, в частности, и вынесение решения судом или иным государственным органом в пользу услугополучателя, так как относительно его неизвестно, наступит оно или не наступит.

Отказ в удовлетворении требования о выплате так называемой премии успеха не лишает услугодателя права на вознаграждение, размер которого "должен определяться в порядке, предусмотренном статьей 424 Гражданского кодекса Российской Федерации, с учетом фактически совершенных исполнителем действий" (п. 2 информационного письма Президиума ВАС РФ от 29 сентября 1999 г. N 48). Исходя из этого, можно сделать вывод, что арбитражные суды не включают премию успеха в состав оплаты за фактически совершенные действия, тем самым ставя под сомнение эквивалентность вознаграждения по договору об оказании правовых услуг. Но в гражданском законодательстве отсутствует требование об эквивалентности платы или иного встречного предоставления по возмездному договору. Эквивалентность встречного предоставления при обычных условиях гражданского оборота презюмируется.

Таким образом, позиция Президиума ВАС РФ, выраженная в информационном письме от 29 сентября 1999 г. N 48, представляется необоснованной и противоречащей принципу свободы договора.

Следует особо отметить, что в отношении отдельных видов услуг в соответствующих правовых актах могут устанавливаться и специальные правила о способе определения размера вознаграждения в договоре. Так, в ст. 16 Закона об оценочной деятельности устанавливается, что размер оплаты оценщику за проведение оценки объекта оценки не может зависеть от итоговой величины стоимости объекта оценки.

Возмездность признается одним из важнейших признаков услуги, получившим закрепление в действующем гражданском законодательстве (гл. 39 ГК РФ "Возмездное оказание услуг"). Большинство современных цивилистов считает принципиально невозможным существование безвозмездных обязательств об оказании услуг, хотя договор поручения, в частности, может быть и безвозмездным.

Допуская принципиальную возможность гражданско-правового регулирования безвозмездных услуг, Д.В. Мурзин предлагает использовать в этих целях конструкцию договора дарения, несмотря на то что безвозмездные услуги не включены в предмет договора дарения (ст. 572 ГК РФ). По его мнению, "представить себе модель безвозмездного обязательства по оказанию услуг возможно, только предположив, что услуга оценена (ее стоимость известна сторонам прямо или стороны осознают, что такого рода услуги, как правило, являются платными) и, следовательно, услугодатель изначально (в отличие от прощения долга) обязуется освободить услугополучателя от имущественной обязанности перед собой. В этом случае отношения сторон будут строиться исключительно по модели договора дарения".

На первый взгляд, предложенная модель безвозмездного обязательства по оказанию услуг имеет право на существование, так как она формально не противоречит действующему законодательству. Однако при более внимательном рассмотрении возникают сомнения в ее целесообразности.

Основной недостаток данной модели видится в том, что распространением на эти отношения норм договора дарения не достигается цель их правового регулирования, а именно регламентация деятельности услугодателя. Оказание услуг на безвозмездной основе не означает, что услугодатель вправе не соблюдать требований, предъявляемых к процессу осуществления деятельности, составляющей сущность услуг, или к ее результату.

Кроме того, представляется неприемлемым распространять на отношения по безвозмездному оказанию услуг действие ст. 577 ГК РФ, в которой право дарителя на отказ от исполнения договора существенно ограничено. Такой отказ допустим только в том случае, если после заключения договора имущественное или семейное положение либо состояние здоровья дарителя изменилось настолько, что исполнение договора в новых условиях приведет к существенному снижению уровня его жизни, а также если одаряемый совершил покушение на его жизнь, жизнь кого-либо из членов его семьи или близких родственников либо умышленно причинил дарителю телесные повреждения. В остальных же случаях у одаряемого возникает право требовать исполнения обязательства в натуре.

В связи с этим трудно не согласиться с утверждением Д.И. Степанова, что "закрепление на уровне позитивного права возможности требовать исполнения в натуре услуг, вытекающих из договора безвозмездного оказания услуг, равносильно признанию внеэкономической зависимости одного человека от другого (для услуг, где исполнителем выступает физическое лицо), что противоречит не только базовым принципам частного права, но также и современной концепции прав человека".

В действующем законодательстве не предусматривается возможность требования исполнения в натуре даже возмездного обязательства об оказании услуг. Исполнитель вправе в одностороннем порядке отказаться от его исполнения, полностью возместив заказчику убытки (п. 2 ст. 782 ГК РФ). Закрепление в нормах о возмездном оказании услуг права услугодателя на односторонний отказ от исполнения обязательства имеет принципиальное значение, так как, по справедливому утверждению М.И. Брагинского, "среди мер, предназначенных специально для обеспечения реального исполнения, можно назвать, прежде всего, общее правило о недопустимости одностороннего отказа от исполнения обязательств". Представляется, что, устанавливая для исполнителя (услугодателя) возможность в одностороннем порядке отказаться от исполнения обязательства, законодатель сознательно, в качестве исключения из общего правила, лишил заказчика (услугополучателя) права требовать реального исполнения обязательства возмездного оказания услуг. Следовательно, применение ст. 577 ГК РФ противоречило бы самой сущности обязательства об оказании услуг.

Однако это не означает принципиальную невозможность гражданско-правового регулирования безвозмездных отношений по оказанию услуг. Согласно общему правилу, закрепленному в п. 2 ст. 396 ГК РФ, возмещение убытков в случае неисполнения обязательства и уплата неустойки за его неисполнение освобождают должника от исполнения обязательства в натуре. В безвозмездных обязательствах ответственность ограничивается, как правило, возмещением реального ущерба (например, ст. 692 ГК РФ).

Вместе с тем Д.И. Степанов считает, что "при подобном положении частное право будет несправедливо перераспределять блага, дистрибутивная (распределительная) функция права будет реализовываться неэффективно: как при допущении юридической возможности требовать исполнения безвозмездных услуг в натуре, так и при возможности применения иных санкций к исполнителю безвозмездных услуг будет устанавливаться неравновесность в распределении имущественных благ... соответственно, одно лицо будет лишь терять (исполнитель услуг), а другое - только приобретать". Последовательно развивая эту идею, можно прийти к выводу о недопустимости любых безвозмездных обязательств в гражданском праве как несправедливо перераспределяющих блага. Смеем предположить, что дистрибутивной функцией роль частного права не ограничивается. Односторонность такого подхода к роли безвозмездных обязательств в гражданском обороте весьма убедительно показал В.В. Витрянский: "Мотивы поведения субъектов гражданского права гораздо богаче и разнообразнее. Сделки могут совершаться в том числе и из сострадания к попавшим в беду, из желания оказать помощь, просто материально поддержать кого-либо. Поэтому встречающийся иногда в юридической литературе взгляд на безвозмездные отношения в гражданском праве как на вынужденный "довесок" к "нормальным" имущественным отношениям, пронизанным насквозь меркантильными интересами их участников, представляется намеренно искусственным, примитивизирующим субъекты имущественного оборота (в особенности физических лиц)". Безвозмездные обязательства занимают свое, особое место в системе гражданско-правовых обязательств.

Довольно спорным представляется и другое суждение Д.И. Степанова: "...все прочие соглашения , направленные на безвозмездное оказание услуг, порождают лишь натуральное обязательство". К натуральным обязательствам можно отнести лишь те безвозмездные обязательства по оказанию услуг, которые возникают между гражданами и не связаны с осуществлением предпринимательской деятельности хотя бы одной из сторон. По существу, речь идет о так называемых товарищеских услугах, т.е. действиях, совершаемых одним гражданином в пользу другого гражданина в порядке товарищеской взаимопомощи. Применительно к данному случаю справедливо утверждение М.В. Кротова о том, что безвозмездная услуга не является товаром и поэтому вообще не регулируется нормами гражданского права. Представляется целесообразным установить презумпцию безвозмездности в отношении товарищеских услуг и исключить их из сферы гражданско-правового регулирования.

Но безвозмездные обязательства об оказании услуг могут возникать и в предпринимательской сфере. М.И. Брагинский отмечает, что "безвозмездные отношения как таковые являются, несомненно, антитезой предпринимательских отношений... И все же в определенных случаях в системе предпринимательства находят свое место и безвозмездные отношения". Таких примеров в сфере услуг достаточно много. В ходе рекламных акций косметических компаний оказываются бесплатные диагностические консультации о состоянии кожи, волос и т.д., услуги по нанесению макияжа и т.п. В ряде торговых центров существуют детские комнаты, в которых услуги по организации досуга для детей оказываются профессиональными педагогами бесплатно. Культурно-развлекательные учреждения, как правило, бесплатно оказывают услуги для детей, не достигших определенного возраста. Отказ от гражданско-правового регулирования такого рода отношений недопустим, так как существенно ослабляет защиту прав потребителей.

Активно обсуждается в литературе вопрос о возмездности услуг, оказываемых государственными (муниципальными) учреждениями гражданам бесплатно. Речь идет преимущественно о медицинских и образовательных услугах. А.В. Тихомиров настаивает на универсально возмездном характере медицинских услуг: "...подзаконные нормативные акты выделяют платные медицинские услуги, предполагая порядок непосредственной их оплаты. В остальных же случаях медицинские услуги являются бесплатными для населения, но возмездными для медицинского учреждения, их оказывающего". Согласен с ним и В.А. Белов, отмечая, что "медицинская организация получает плату за оказанные ею услуги. Другое дело, что деньги поступают не непосредственно от пациента, а от страховой организации".

В ст. 423 ГК РФ "Возмездный и безвозмездный договоры" не содержится указания на то, от кого именно должна поступить плата или иное встречное предоставление. Поэтому предлагаемое А.В. Тихомировым и В.А. Беловым понимание возмездности не противоречит буквальному толкованию нормы ст. 423 ГК РФ. Однако оно противоречит доктринальному толкованию. Большинство цивилистов при определении возмездности указывает, что обязанность по встречному предоставлению возлагается на контрагента по договору.

Признание бесплатных медицинских и образовательных услуг возмездными само по себе не решает проблемы отнесения их к сфере гражданско-правового регулирования. Так, Д.В. Мурзин квалифицирует бесплатные медицинские и образовательные услуги как возмездные, но при этом указывает, что их возмездность обеспечивается посредством налогового механизма. Поэтому он считает, что "эти сферы должны, соответственно, относиться не к частному, а публичному праву (возможно, эти услуги могло бы вобрать в себя право социального обеспечения)".

Полагаю, что включение таких услуг в предмет гражданско-правового регулирования не может зависеть только от формального признака - их возмездности. Более логична и последовательна позиция тех авторов, которые относят или не относят правоотношения по оказанию медицинских или образовательных услуг к гражданско-правовым независимо от их возмездности. Аргументы в пользу гражданско-правового регулирования отношений по оказанию медицинских и образовательных услуг были высказаны в предыдущей главе, поэтому здесь остается лишь отметить принципиальную возможность гражданско-правового регулирования не только возмездных, но и безвозмездных медицинских и образовательных услуг.

Следовательно, возмездность не может быть признана существенным признаком услуги как объекта гражданских прав. В предмет гражданско-правового регулирования подлежат включению не только возмездные отношения по оказанию услуг, но и безвозмездные.

Таким образом, целесообразно закрепить общий правовой режим услуг в гл. 6 "Общие положения" подразд. 3 "Объекты гражданских прав" разд. I ч. 1 ГК РФ в отдельной статье, которая может быть сформулирована следующим образом:

"1. Услугами признаются действия услугодателя по сохранению или изменению состояния невещественных благ (имущественных прав, информации, нематериальных благ), совершаемые им в пользу услугополучателя.

2. Под результатом услуг понимается достигнутое в процессе оказания услуг такое сохранение или изменение невещественного блага, которое предусмотрено законом, иным правовым актом, договором, обычаем делового оборота или вытекает из существа оказываемых услуг.

Достижение результата гарантируется услугодателем, если иное не установлено законом, договором, обычаем делового оборота или не вытекает из существа оказываемых услуг.

3. Правила настоящей статьи не применяются к отношениям по оказанию религиозных и оккультных услуг, а также товарищеских услуг, когда услуги оказываются одним гражданином в пользу другого гражданина не в связи с осуществлением хотя бы одним из них предпринимательской деятельности".

Регламентация в законе общего правового режима услуг позволяет развивать правовое регулирование отношений по оказанию услуг уже в рамках специальных правовых режимов. В цивилистической литературе формирование специальных правовых режимов относится к весьма отдаленному будущему. Так, Е.Г. Шаблова полагает, что "на данном этапе целесообразно усилить общие положения главы 39 ГК РФ". Перспективность дальнейшего совершенствования гл. 39 ГК РФ "Возмездное оказание услуг" вызывает сомнение. На сегодняшний день большинство ученых в сфере гражданского права отмечает низкую эффективность данной главы, оправдывая ее закрепление в ГК РФ лишь нацеленностью на будущее. Представляется, что свою роль катализатора процесса правового регулирования отношений по оказанию услуг она уже выполнила и реализовала весь заложенный в ней потенциал.

Трудно согласиться и с предлагаемым Е.Г. Шабловой, так называемым сценарием отпочкования новых договорных типов: дифференциацией на первом этапе норм о договорах, отражающих видовые особенности того или иного договора возмездного оказания услуг в рамках гл. 39 ГК РФ. Рассуждения М.И. Брагинского по этому поводу дают основания полагать, что данный сценарий был отвергнут законодателем изначально. В частности, он пишет, что "законодатель, определяя место услуг в ГК РФ, мог бы, казалось, воспользоваться в качестве образца для регулирования отношений, возникающих по поводу возмездного оказания услуг, моделями построения тех глав, в которых, наряду с общими положениями о договоре определенного типа, содержится регулирование в соответствующих пределах каждого из его видов... Однако применительно к услугам такое решение было бы практически невозможным. Причина этому - обилие используемых в гражданском обороте разновидностей услуг".

Разнообразие услуг обусловливает существование двух опасностей при правовом регулировании отношений по их оказанию. Первая опасность заключается в излишнем обобщении нормативных положений об услугах. Именно в этом заключается основной недостаток действующей гл. 39 ГК РФ. Следует признать, что попытка создания единой модели договора об оказании услуг вряд ли может быть оценена как успешная с точки зрения ее применения на практике. Тем не менее выделение и законодательное закрепление наиболее существенных положений об услугах, универсальных для всех видов услуг, несомненно, требуется.

Вторая опасность состоит в другой крайности - излишней дифференциации правового регулирования. Стремление к регулированию услуг на уровне их отдельных видов можно охарактеризовать как стремление "объять необъятное". Представляется целесообразным объединить наиболее распространенные виды услуг в рамках определенного типа. Это позволило бы по аналогии с другими главами ГК РФ выделить общие положения, характерные для всех договоров об оказании услуг данного типа, а также регламентировать наиболее важные их виды. От выбора оптимального критерия классификации услуг на типы будет зависеть и эффективность правового регулирования отношений по оказанию услуг конкретного типа.

В правовой литературе предлагается достаточно большое количество классификаций. Так, Е.Г. Шаблова выделяет до 20 классификационных критериев, но они носят преимущественно частный характер. Более 10 классификаций услуг приводит Д.И. Степанов. Интерес могло бы представлять его деление услуг на "чистые", "так называемые" и из смешанных договоров. Однако сам автор считает, что оно "не соответствует целям классификации, поскольку в данном случае не выдерживается определенный критерий, основание деления".

Представляется, что для целей формирования специальных правовых режимов в качестве классификационного критерия должен использоваться существенный признак услуг. Таковым может считаться объект воздействия при оказании услуг. В предлагаемом определении услуг указываются невещественные блага, являющиеся объектом воздействия: имущественные права, информация и нематериальные (духовные) блага.

Те услуги, в которых объектом воздействия выступают имущественные права в виде безналичных денежных средств, урегулированы на уровне ГК РФ в рамках договоров банковского счета и банковского вклада. На их примере подтверждается выдвинутая выше гипотеза о возможности выделения для одного типа услуг общих положений. Несмотря на то что в российском законодательстве договоры банковского счета и банковского вклада закреплены как два самостоятельных типа, их близость не вызывает особых сомнений. На это указывает, в частности, норма п. 3 ст. 834 ГК РФ, в которой допускается применение к отношениям банка и вкладчика по счету, на который внесен вклад, правил о договоре банковского счета. Кроме того, в законодательстве ряда зарубежных стран договор банковского вклада рассматривается в качестве разновидности договора банковского счета.

Не получили правовой регламентации ни на уровне ГК РФ, ни на уровне федеральных законов услуги, при оказании которых воздействие оказывается на информацию. При рассмотрении понятия "услуги" обосновано широкое понимание информационных услуг как действий не только по передаче информации, но по ее сбору, анализу, обработке и т.д. При таком подходе понятие информационных услуг охватывает довольно обширный круг услуг, в который включаются консультационные, маркетинговые, аудиторские, оценочные и др. услуги. Для них представляется возможным разработка неких общих положений, распространяющихся на все виды услуг данного типа. В частности, для всех информационных услуг одним из основных требований к качеству необходимо признать достоверность информации. В рамках этого типа могут быть урегулированы и наиболее значимые разновидности информационных услуг, к которым можно отнести прежде всего маркетинговые и аудиторские услуги.

В отличие от предыдущих невещественных благ, выступающих в качестве объекта воздействия, понятием "нематериальные (духовные) блага" объединяется довольно широкий круг разнородных по своему характеру явлений. В связи с этим представляется невозможным и нецелесообразным разработка общих положений для всех услуг, в которых в качестве объекта воздействия выступают нематериальные (духовные) блага. Думается, что при определении потребности в формировании специальных правовых режимов законодатель должен исходить из социальной значимости услуг, в которых те или иные нематериальные блага являются объектами воздействия.

На сегодняшний день наиболее остро перед обществом стоят проблемы правового регулирования медицинских и образовательных услуг. Как было показано выше, в медицинских услугах объектом воздействия выступает здоровье человека, а в образовательных - духовное состояние личности. Каждая из этих услуг нуждается в правовой регламентации в рамках самостоятельного типа договора. Сомнения в целесообразности закрепления в ГК РФ договора на оказание медицинских услуг и договора на оказание образовательных услуг могут возникнуть в связи с попытками разработать медицинский кодекс и кодекс об образовании. Представляется, что в ГК РФ подлежат закреплению наиболее принципиальные положения, обеспечивающие реализацию и защиту конституционных прав граждан на образование (ст. 43 Конституции РФ), а также на охрану здоровья и медицинскую помощь (ст. 41 Конституции РФ). В рамках соответствующих кодексов данные положения могут быть конкретизированы.

Духовное состояние личности выступает в качестве объекта воздействия и в культурно-просветительских услугах. В настоящее время регулирование отношений по оказанию культурно-просветительских услуг в ГК РФ представляется излишним. Вполне допустима их регламентация на уровне федерального закона или иных правовых актов.

На основании изложенного можно выделить три группы услуг, для которых требуется создание специальных правовых режимов. Для этого необходимо закрепить в ГК РФ самостоятельные типы договоров об оказании следующих видов услуг:

- информационных;

- медицинских;

- образовательных.

Представляется, что в рамках предложенных договорных типов возможно урегулировать большинство разновидностей услуг, которые на сегодняшний день нуждаются в правовой регламентации. Разработка специальных правовых режимов не входит в задачи настоящей работы и требует самостоятельных исследований.

Литература

1.   Бачило И.Л., Лопатин В.Н., Федотов М.А. Информационное право: Учебник. СПб., 2006. С. 93.

2.   Городов О.А. Информация как объект гражданских прав // Правоведение. 2001. N 5. С. 74.

3.   Гражданское право: Учебник. В 2 т. Т. I / Отв. ред. проф. Е.А. Суханов. М., 1998. С. 294; Гражданское право: Учебник. Ч. 1 / Под ред. А.Г. Калпина, А.И. Масляева. М., 2001. С. 67; Сенчищев В.И. Объект гражданского правоотношения // Актуальные проблемы гражданского права / Под ред. М.И. Брагинского. М., 1998. С. 110.

4.   Гущин В.В. Правовое регулирование оценочной деятельности // Право и экономика. 2004. N 10. С. 20.

5.   Ефремов А.А. Информация как объект гражданских прав // www.netlaw.spb.ru/articles/paper16.htm.

6.   Измайлова Е.В. Договор на выполнение маркетинговых исследований: Автореф. дис.... канд. юрид. наук. М., 2005. С. 17.

7.   Кванина В.В. Договор на оказание возмездных услуг. С. 31; Шаблова Е.Г. Гражданско-правовое регулирование отношений возмездного оказания услуг: Автореф. дис.... д-ра юрид. наук. Екатеринбург, 2003. С. 16.

8.   Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой / Под ред. Т.Е. Абовой и А.Ю. Кабалкина. М., 2004. С. 388.

9.   Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой / Под ред. Т.Е. Абовой и А.Ю. Кабалкина. С. 389.

10.            Корнилов С.М. Юридическая природа договора энергоснабжения // Закон. 1995. N 7. С. 118.

11.            Насонова Е.Н. Информация как объект гражданского права: Автореф. дис.... канд. юрид. наук. М., 2006. С. 8.

12.            Семилетов С.И. Информация как особый нематериальный объект права // Гос-во и право. 2000. N 5. С. 69.

13.            Снытников А.А. Информация как объект гражданских правовых отношений: Автореф. дис.... канд. юрид. наук. СПб., 2000. С. 7.

14.            Степанов Д. Услуги как объект гражданских прав // Российская юстиция. 2006. N 2. С. 16 - 17.

15.            Шаблова Е.Г. Гражданско-правовое регулирование отношений возмездного оказания услуг: Автореф. дис.... д-ра юрид. наук. Екатеринбург, 2003. С. 21.

УСЛУГИ КАК ОБЪЕКТ ГРАЖДАНСКИХ ПРАВ ПЛАН РАБОТЫ § 1. Понятие услуг как объекта гражданских прав § 2. Правовой режим услуг Литература § 1. Понятие услуг как объекта гражданских прав Исследование услуг как

 

• 14:21 05 Июля 2016
  Российско-китайский медуниверситет откроет магистерскую программу по TCM
• 01:21 05 Июля 2016
  На форуме МГУ Россия и Китай обсудят научно-образовательное сотрудничество
• 11:00 04 Июля 2016
  Реморенко: "ЕГЭ-туризм" в России сходит на нет
• 10:52 04 Июля 2016
  Летняя российско-австрийская школа откроется в Москве
• 15:31 01 Июля 2016
  В СПбГУ могут воссоздать географический факультет

Заказать уникальную работу