База знаний студента. Реферат, курсовая, контрольная, диплом на заказ

МиниМинистерство образования и науки Российской Федерации

Сыктывкарский государственный университет

Юридический факультет

Кафедра уголовного права и процесса

«Допустить к защите»

                                                                                             Зав. кафедрой УПиП

                                                                                         д.ю.н., профессор

                                                                                    Колмаков П.А.

___________________

«__»__________2004 г.

ДИПЛОМНАЯ РАБОТА

Тема: Проблема соотношения частных и публичных начал в российском уголовном процессе

                                                            Научный руководитель 

д.ю.н., профессор Колмаков П.А.

____________________________

«___»__________________2004 г.

Исполнитель

Студент 653 группы

Григорьев М.В.

____________________________

«___» _________________2004 г.

Сыктывкар 2004

Введение……………………………………………………………….…………..3

Глава I. Общетеоретические аспекты проблемы баланса

частных и публичных интересов в современном российском праве

§1. Конвергенция права в постперестроечной России……………………….…5

§2.  Методология познания публичного и частного начал

в уголовном судопроизводстве…………………………………………………..8

§3.  «Частный интерес» как категория уголовного процесса………….……..16

Глава II. Современное соотношение частных и публичных

интересов в российском уголовном процессе

§1. Публичность и диспозитивность в уголовном процессе……………….....30

§2. Процессуальное положение стороны защиты как выразителя

интересов частных в уголовном процессе……………………………………..35

§3. Потерпевший в уголовном процессе как лицо, отстаивающее

частные интересы………………………………………………………………..41

Глава III. Пути нахождения баланса частных и публичных

начал в российском уголовном процессе

§1. Публичный интерес в современном уголовно-процессуальном

законодательстве не соответствует действительным

интересам общества……………………………………………………….…….45

§2. Предложения по совершенствованию законодательства

в целях развития правовой конвергенции и установления

баланса публичных и частных начал в российском

уголовном процессе……………………………………………………………..48

Заключение……………………………………………………………………...53

Список использованных источников………………………………….…….56

Введение.

Актуальность данной проблемы во многом обусловлена объективными процессами происходящими в отечественном праве в постперестроечный период. Ежегодно принимается множество нормативно-правовых актов, не секрет, что многие из них противоречат как общей системе российского права, непосредственно друг другу, так и Конституции РФ. Во вновь принятые законы тут же вносятся поправки. Выявляется масса пробелов в законодательстве. Упраздняются одни и создаются новые государственные органы и иные структуры. Идёт судебная и правовая реформа. Все перечисленные процессы, в общем и целом, принципиально позитивны. Но результатом их становится дисбаланс частных и публичных начал. И это не только следствие бурного законотворческого и правообразовательного процесса. Во многом дисбаланс обусловлен тоталитарным прошлым как государства, так и общества. А так же резким отказом от тоталитаризма и кардинальный разворот курсом на правовое государство. Таким образом, старая система разрушилась, а построение новой – дело времени. Права, обязанности, полномочия, признаки и необходимость существования всех субъектов всех без исключения правоотношений, а так же согласие и осознанность необходимости существования вышеперечисленных атрибутов  у «контрагентов» с которыми вступил в правоотношения тот или иной субъект – вот баланс частного и публичного в праве, в общем, и в уголовном процессе в частности. Гражданское общество есть необходимое условие для достижения баланса частного и публичного в праве. Сегодня же говорить о его полноценном существовании  пока не приходится. Только гражданское общество способно объединить интересы отдельных индивидов в объективно существующий интерес общества и в последующем трансформировать его в нормативно закреплённый интерес государства. Таким образом, актуальность данной темы очевидна. И тот факт, что данная проблема осознана учёными и обсуждается, говорит о том, что позитивнее подвижки на пути к её решению не за горами, более того изменения происходят уже сейчас, что будет так же отражено в работе.

Предметом исследования являются общественные отношения регулируемые нормами уголовного и уголовно-процессуального права России, а так же проблема соотношения частных и публичных начал в регулировании данных правоотношений.

Основным методом исследования является диалектический, так же применялись исторический, сравнительно-правовой и конкретно юридический. Методологии исследования посвящён § 2 главы I настоящей работы.

В отечественной юридической науке довольно большое внимание уделяется проблеме соотношения частных и публичных начал в праве. Эта проблема остро стоит как в теории права, так и в отраслевых науках, таких как уголовное и уголовно-процессуальное право, гражданское и гражданско-процессуальное право, конституционное право. Грядущие изменения в системе местного самоуправления обозначили данную проблематику и в науке муниципального права. Введение закона «Об обязательном страховании гражданской ответственности владельцев транспортных средств» обусловило необходимость внесения изменений в данном направлении в «Кодекс об административных правонарушениях». Данная тема весьма активно обсуждается в современной юридической науке. Проблема является предметом исследований многих учёных, среди них А.П. Гуськова, И.Н. Михайловская, И.Л. Петрухин, Ф.И. Багаутдинов, П.А. Лупинская и другие.

Целью исследования является изучение и обобщение имеющихся в отечественной науке теоретических работ по данной проблематике, а так же анализ юридической практики и источников уголовного и уголовно-процессуального права рассмотренных через призму соотношения частных и публичных начал.

Задачами исследования являются познание общетеоретических аспектов данной  проблемы, изучение современного соотношения частных и публичных начал в российском уголовном процессе, а так же выявление путей нахождения баланса частных и публичных начал в уголовном процессе России.Все перечисленные процессы в общем и целом принципиально позитивны. Но результатом их становится дисбаланс частных и публичных начал. И это не только следствие бурного законотворческого и правообразовательного процесса. Во многом дисбаланс обусловлен тоталитарным прошлым как государства, так и общества. А так же резким отказом от тоталитаризма и кардинальный разворот курсом на правовое государство. Таким образом старая система разрушилась а построение новой – дело времени. Права, обязанности, полномочия, признаки и необходимость существования всех субъектов всех без исключения правоотношений, а так же согласие и осознанность необходимости существования вышеперечисленных атрибутов  у «контрагентов» с которыми вступил в правоотношения тот или иной субъект – вот баланс частного и публичного в праве, в общем, и в уголовном процессе в частности.

Гражданское общество есть необходимое условие для достижения баланса частного и публичного в праве. Сегодня же говорить о его полноценном существовании  пока не приходится. Только гражданское общество способно объединить интересы отдельных индивидов в объективно существующий интерес общества и в последующем трансформировать его в нормативно закреплённый интерес государства. Таким образом, актуальность данной темы очевидна. И тот факт, что данная проблема осознана учёными и обсуждается, говорит о том, что позитивнее подвижки на пути к её решению не за горами, более того изменения происходят уже сейчас, что будет так же отражено в работе.

В отечественной юридической науке довольно большое внимание уделяется проблеме соотношения частных и публичных начал в праве. Эта проблема остро стоит как в теории права, так и в отраслевых науках, таких как уголовное и уголовно-процессуальное право, гражданское и гражданско-процессуальное право, конституционное право. Грядущие изменения в системе местного самоуправления обозначили данную проблематику и в науке муниципального права. Введение закона «Об обязательном страховании гражданской ответственности владельцев транспортных средств» обусловило необходимость внесения изменений в данном направлении в «Кодекс об административных правонарушениях».

В данной работе будут рассмотрены как нынешнее соотношение данных категорий в отечественной науке, так и предпосылки и конкретные предложения по изменению некоторых правовых норм в уголовном и уголовно-процессуальном законе.

Глава I. Общетеоретические аспекты проблемы баланса частных и публичных интересов в современном российском праве

§1. Конвергенция права в постперестроечной России

"Мы ничего "частного" не признаем, для нас все в области хозяйства есть публично-правовое, а не частное".

                                                                                                                В.И. Ленин

Принятие новой Конституции РФ , во многом более полно и точно охватившей своим содержанием сущность происходящих в стране социально-экономических изменений, и в силу этого значительно опередившей в своих концептуальных положениях развитие нового отраслевого законодательства, пожалуй впервые в советской и постсоветской истории столь остро и ясно обнажило проблему реального положения личности как в общей системе общественных отношений, регулируемых правом, так во всем "механизме" государственной и общественной жизни.

Последовательно отстаиваемая и скрупулезно разрабатываемая последние 70 лет нашей правовой наукой, ленинская идея о том, что у нас нет ничего частного в области хозяйства и права, ибо в этой отрасли государственной деятельности у нас все публично-правовое, а не частное, не только жестко цементировала собой весь механизм государственной и общественной жизни и детерминировала сферу политики, права, нравственности и культуры, но и в целом низводила личность до положения "винтика", призванного лишь обеспечить нормальное функционирование государственного механизма.
Достаточно был "обоснован" нашей правовой наукой и тезис о том, что в условиях советского государства (...служащего интересам народа) и права (...выражающего волю народа) интересы отдельной личности столь полно, органично и адекватно сливаются с интересами государства и общества, что в принципе нет и не может быть никакой существенной разницы, а тем более антагонистических противоречий, между частными интересами отдельного индивида и публичными интересами государства и общества.

Соответственно этому принцип приоритетной охраны государственных и общественных интересов доминировал в отраслях материального права, а принцип публичности не просто пронизывал сферу уголовно-процессуальной деятельности, служащей единственным средством реализации норм и положений уголовного права, а буквально подавлял всякое иное, не государственное, усмотрение в основополагающих моментах процесса. Стремительное разрушение тоталитарных механизмов управления, функционировавших почти целое столетие, вместо общества свободы, демократии и гуманизма создало общество вседозволенности и произвола. Факт, что каждое исторически конкретное общество объективно требует строго определённой меры социального регулирования, не был принят во внимание. Стремление отказаться от полного контроля государства как атрибута административно-командной системы, расчёт на саморегулируемость общества привели к умалению значимости общественных интересов и гипертрофии интересов частных. Реалии жизни обусловливают актуальность проблемы нахождения баланса между публичными и частными интересами в праве.

Изменение ситуации в качественно новую сторону началось лишь в последнее время. Усиление роли государства в демократическом обществе всегда воспринимается как явление чрезвычайное и даже подозрительное. Оно должно иметь веские причины и ясные границы. В связи с этим начал действовать процесс приведения в соответствие с Конституцией РФ и федеральными законами всех нормативно-правовых актов, как на федеральном, так и на уровне субъектов федерации. Хотя нормативная закреплённость совокупности прав и обязанностей у органов государственной власти присутствовала практически всегда. Беспомощность государственного управления была вызвана отсутствием системности и структурной чёткости, неправильным трактованием правовых норм, плохой отчётностью.

Одним из уязвимых мест всегда оставалась защита прав и свобод человека. Ослабленное, разрегулированное государство – плохой защитник своих граждан. На каждом этапе развития общества при всем многообразии и универсальности правовых средств в частном праве всегда будут существовать «единые правовые потребности», обусловливающие необходимость выработки адекватных правовых решений и являющиеся выражением публичного интереса.

Не смотря на то, что в нашей Конституции первая глава посвящена не правам и свободам человека и гражданина, как это сделано во многих конституциях зарубежных стран (Франция, США и др.), а основам конституционного строя, по моему мнению, именно здесь заложены основы того баланса между частными и публичными началами в российском праве. Ст. 2 гласит: «Человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина – обязанность государства». В этой статье заключена вся сущность и полнота частных интересов. При проведении в жизнь второй части статьи здесь охватывается понятие «публичный интерес».

Поскольку в основе публичного интереса лежит объективно существующий интерес общества, то публичный интерес объективен. Вместе с тем его выражение в праве зависит от своевременно и правильного осознания действительных общественных интересов. А общественные интересы заключаются в  совокупности интересов всех входящих в общество индивидов. Баланс публичного и частного в праве представляет собой единую проблему. Одинаково пагубным будет преобладание любой из этих сторон. Следовательно, напрашивается вывод, что в России дано начало процессу, именуемому правовой конвергенцией. И оптимальным способом его осуществления будет взаимопроникновение в действующих юридических конструкциях и структурах публично-правовых и частно-правовых начал. Публичные интересы включают в себя лишь те потребности, от которых зависит существование и развитие общества.

В перестроечный период народ, не видавший ранее такого объёма политических и личных свобод, по сути дела, совсем забыл, сто он живёт в обществе.

Таким образом, гражданское общество практически не существовало. Бесспорно, практически прекратила существование и категория «публичный интерес». В идеале внутренние механизмы демократического правового государства должны переносить интересы общества на правовую почву, тем самым, превращая их в публичные интересы, т.е. содержание общественного (как действительного интереса общества) и интереса публичного (как осознанного и признанного таковым государством) должно совпадать. Публичный интерес – объективная категория: он либо есть, либо его нет вовсе. Поэтому всякая норма права в позитивном её понимании либо соответствует ему, либо нет. Противоречащих друг другу публичных интересов, выраженных, например, в различных федеральных законах, быть не может: в этом случае, очевидно, нормы одного или обоих законов нужно признать не в полной мере отвечающими интересам общества[1].

§2. Методология познания публичного и частного начал в уголовном судопроизводстве

  Теория, или наука, уголовного процесса имеет своим содержанием раскрытие понятий уголовного судопроизводства, т.е. изучение природы образующих его институтов в их условиях, обстановке и преследуемых ими целях.

Новые тенденции развития общества, а вместе с ними и современные тенденции развития государственно-правовых явлений вызывают необходимость глубокого и объективного познания различных вопросов уголовного процесса, отражающих публичное и частное начала в уголовном судопроизводстве России.

Ответ на вопрос о соотношении публичного и частного начал в уголовном судопроизводстве во многом зависит от более общих мировоззренческих установок, которые принимаются за основу в качестве исходной базы в рамках соответствующей уголовно-процессуальной теории.

Значение методологии в познании публичного и частного начал в уголовном судопроизводстве трудно переоценить. Используя без системы различные методы исследования одного и того же предмета можно получить различные результаты.

Традиционно уголовно-процессуальная теория на протяжении ряда десятилетий связывала свое развитие с развитием материалистического, исторического, диалектического направления в его марксистско-ленинском понимании. В основе развития уголовно-процессуальной теории лежал тезис философии о познаваемости мира (объективная истина).

В период общественной реформы, происходящей в нашем обществе и затрагивающей сферу уголовного судопроизводства, порой по сути происходит отказ от основных положений данной философии, что находит свое отражение и в теории уголовного процесса. Исходя из посылки, что мир непознаваем, что установить истину практически невозможно, предлагается построение уголовного процесса совершенно по иным принципам.

Полагаю, что проблема заключается не в том, чтобы отказаться от основных положений материалистической диалектики, а в том, чтобы глубоко осознать и раскрыть пути применения указанного метода в процессе познания общественного и частного начал в уголовном судопроизводстве.

Бесспорно, что философской основой теории уголовно-процессуального права выступает диалектика, то есть учение о наиболее общих закономерных связях, о становлении и развитии бытия и сознания. К числу требований, предъявляемых к методу следует отнести следующие: требования отражения, активности, всесторонности, объективности, восхождения от единичного к общему и обратно, единство индукции и дедукции, взаимосвязь количественных и качественных характеристик, детерминизма, историзма, противоречия, диалектического отрицания, восхождения от абстрактного к конкретному, единства исторического и логического, единства анализа и синтеза, системность права.

Требование охватить все стороны, свойства, уголовного судопроизводства при исследовании вопросов публичного и частного начал в уголовном судопроизводства, рассмотреть его во всех связях и отношениях не может быть реализовано полностью, но требование всесторонности должно предостеречь исследователя от ошибок.

Требование изменить объект познания, публичное и частное начала в уголовном судопроизводстве, имеет объективную сторону. Преобразования в уголовно-процессуальном праве и уголовно-процессуальной деятельности должны соответствовать реальным закономерностям, действующим в сфере уголовного судопроизводства, должны отражать реальные свойства и связи уголовного процесса и процессов, происходящих в обществе в целом.

Закон перехода количественных изменений в качественные и обратно обуславливает требование учитывать в процессе познания взаимосвязь количественных и качественных изменений. Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР был принят в 1960 г. С того времени в него было внесено более 400 изменений и дополнений, что не могло не сказаться на качестве уголовного судопроизводства. Количественное изменение уголовно-процессуальных норм, отражающих суть публичного или частного начала уголовного судопроизводства, может изменить сущность уголовного судопроизводства, его социальную роль. Поэтому, определяя сущность и правовую природу уголовного процесса как явления социального, с позиций общего блага, следует внимательно относиться к качеству и количеству предлагаемых преобразований в сфере уголовного судопроизводства, опасаясь перейти грань и изменить суть и правовую природу уголовного процесса[2].

Принцип детерминизма требует при исследовании публичного и частного начал в уголовном судопроизводстве показывать зависимость между развитием общественных отношений вообще и уголовно-правовых, гражданско-правовых, уголовно-процессуальных, лежащих в плоскости уголовного судопроизводства, в частности.

Требование объективности рассмотрения публичного и частного начал в процессе познания ориентирует нас брать предмет исследования как самостоятельно существующую, существующую вне и независимо от сознания субъекта реальность, как вещь в себе в необходимых условиях ее бытия. Данное требование обязывает рассматривать уголовное судопроизводство как самостоятельную, сложную, саморегулирующуюся систему. Необходимым условием реального существования любой системы являются ее многогранные связи с другими системами. Система уголовного судопроизводства связана с такими системами как система права, система власти, система государства, система общества. Уголовное судопроизводство как самостоятельная система должна рассматриваться не изолированно от необходимых условий ее существования, а в связях и отношениях как внутри системы, так и за ее пределами.

Важнейшей категорией диалектики является материя. Исследуя публичное и частное начала в уголовном судопроизводстве, следует показывать зависимость построения публичного и диспозитивного начал в уголовном судопроизводстве от уровня развития экономических отношений (способа производства, характера собственности и т.д.).. При этом нельзя отрицать существенного влияния на этот процесс и разнообразных надстроечных факторов: политики, морали, традиций, религии, культуры в целом.

Принцип историзма рекомендует рассматривать уголовно-процессуальное право не просто в развитии, а в последовательной смене одного исторического типа другим, как правило, более совершенным и прогрессивным, при этом ни один из исторических типов не может заканчиваться в качестве законченного образца. Современное состояние уголовного процесса имеет свои корни в прошлом, а через отражение в настоящем устремлено в будущее. Без исторического воспроизведения правового развития исключается возможность логического осознания его закономерностей. Изучение развития уголовного судопроизводства через публичное и частное его начала позволит создать логическую модель его закономерного развития, которая по мере расширения и углубления знаний будет уточняться, дополняться, совершенствоваться.

Чтобы рассмотреть уголовное судопроизводство в движении и развитии, раскрыть законы, обуславливающие его переход из одного качественного состояния в другое, из одной стадии развития в другую, необходимо выявить источники происходящих в нем изменений. Источником движения и развития общественных отношений вообще, и в сфере уголовного судопроизводства в частности, являются свойственные им противоречивые тенденции, содержащиеся в них и между ними противоречия, борьба противоположностей.

Развитие уголовно-процессуального права обуславливается развитием внутренних противоречивых тенденций. Отрицание в уголовном процессе старых отживших отношений должно не просто уничтожать отрицаемое, но удерживать от него все положительное, соответствующее новому уровню развития. Таким образом, отрицание в теории уголовного судопроизводства должно представлять собой единство уничтожения и сохранения, форму связи низшего и высшего в процессе развития уголовно-процессуального права. Следовательно, отрицание отжившего, старого в уголовном процессе должно включать в себя и момент преодоления, вытеснения новым старого и момент удержания, момент связи, как момент развития.

Восхождение от абстрактного к конкретному (например, от тенденций в развитии общества к тенденциям развития уголовного процесса, от соотношения общественных и частных начал в жизни общества к соотношению публичного и диспозитивного начал в уголовном судопроизводстве) позволяет проникнуть в сущность общественного и частного начал в уголовном судопроизводстве.

Одной из важнейших проблем методологии познания соотношения публичного и частного начал в уголовном судопроизводстве является деидеологизация. В течение длительного времени в уголовно-процессуальной теории господствовал исключительно классовый подход. Идеологизированные позиции советских исследователей не давали возможности в полной мере проследить историю развития уголовного процесса, которая начиналась как бы с 1917 г. Ценностные ориентации были смещены. При разработке различных проблем уголовного процесса приоритетное значение придавалось государственным интересам. Интересы отдельного человека непременно должны были совпадать с интересом государства. Проблема частного интереса (например, свидетельский иммунитет), противоречащего государственному, не имела права даже на ее постановку.

В процессе познания соотношения публичного и частного начал в уголовном судопроизводстве велика роль не только философского основания, но и общих методологических категорий и принципов, выработанных общей теорией права и государства, уголовно-правой и уголовно-процессуальной теорией, социологией, политологией и др.

Современные разнообразные методы позволяют глубоко, объективно и всесторонне познать уголовно-процессуальную реальность.

Прежде всего - это социологический подход. С помощью этого метода можно выяснить зависимость уголовного судопроизводства от общества, социальную обусловленность уголовно-процессуальных явлений, определяющих соотношение публичного и частного начал в уголовном судопроизводстве, в том числе влияния на уголовный процесс экономических отношений, социальной структуры, идеологии и культуры.

С помощью нормативно-ценностного подхода можно попытаться выяснить значение уголовного судопроизводства для общества в целом и для отдельной личности в частности, оценить его с точки зрения общего блага, справедливости, свободы, уважения человеческого достоинства и т.п.

При исследовании публичного и частного начал в уголовном судопроизводстве следует применять структурно-функциональный подход, который позволяет рассмотреть уголовный процесс как некоторую целостность, систему, обладающую сложной структурой, каждый элемент которой имеет определенное назначение и выполняет специфические функции /цели/, направленные на удовлетворение соответствующих потребностей системы и ее экспектакций (ожиданий). Структурно-функциональный метод выступает в качестве одного из принципов системного анализа. Применение системного подхода при исследовании публичного и диспозитивного начал в уголовном судопроизводстве позволяет рассмотреть уголовный процесс как целостный, сложно организованный механизм, находящийся в непрерывном взаимодействии с окружающей средой через вход (поступление заявления о преступлении) и выход системы (окончательное решение).

Применение институционного подхода позволяет изучить, проанализировать уголовно-процессуальные институты, отражающие суть публичного и частного начал в уголовном судопроизводстве (например, институт обвинения, институт частного обвинения, институт свидетельского иммунитета и др.).

Весьма полезно при исследовании публичного и частного начал в уголовном судопроизводстве применение антропологического подхода. Он требует изучения обусловленности определенного соотношения публичного и частного начал не социальными факторами, а природой человека как родового существа, имеющего инвариантный набор основополагающих потребностей.

Применительно к исследованию реальной уголовно-процессуальной действительности антропологический подход требует не ограничиваться изучения влияния социальной среды или разумной, рациональной мотивации, но выявлять иррациональные, инстинктивные, биологические и другие мотивы поведения, обусловленные человеческой природой (например, желание свидетеля не давать показаний против супруга и др.), анализировать интересы различных участников уголовного судопроизводства.

При исследовании публичного и частного начал в уголовном судопроизводстве следует применять деятельностный подход. Он предполагает рассмотрение уголовного процесса как специфического вида деятельности, как циклического процесса, имеющего определенные стадии /(этапы/). Это определение целей деятельности, принятие решений, регулирование деятельности, контроль за решением задач и достижением целей, анализ полученных результатов и постановка новых целей и задач на очередном этапе. Будучи фундаментальной философской категорией деятельность включает в себя различные понятия, в том числе и такие как: цель, средство, результат, действие, отношение, субъект, форма - каждое из которых характеризует лишь определенный момент в деятельности. Деятельностный подход служит методологической базой теории уголовно-процессуальных решений. Рассмотренный по этим углом зрения, уголовный процесс выступает как процесс подготовки, принятия и реализацииреализации, обязательных для всего общества решений. Использование деятельностного подхода позволяет трактовать уголовное судопроизводство как специфическую форму управления обществом.

Субстанциональный /(онтологический)/ подход требует выявления и исследования той первоосновы, которая составляет специфическую качественнуюкачественную специфическую определенность изучаемого объекта. Применительно к уголовному судопроизводству такой первоосновой следует признать власть, отношения господства и подчинения в их многообразных проявлениях. Среди огромного количества дефиниций уголовного процесса явно доминируют его характеристики через власть и господство.

Использование названных и некоторых других методов позволяет дать разнообразные, всесторонние характеристики уголовно-процессуальной действительности при исследовании различных вопросов уголовно-процессуальной теории, отражающих суть публичного и частного начал в уголовном судопроизводстве.

При исследовании любых вопросов, суть которых составляют публичное и частное начала, следует применять общелогические методы анализ и синтез, индукция и дедукция, абстрагирование и восхождение от абстрактного к конкретному, сочетание исторического и логического анализа, мысленный эксперимент, моделирование, математические, кибернетические, прогностические и другие методы. Кроме того необходимо использовать методы эмпирических исследований анализ уголовных дел, анкетный опрос, использование статистики и т.д.

При исследовании любых вопросов уголовно--процессуальной действительности, суть которых составляют публичное и частное начала, важно уберечь исследование от желания построить идеальное соотношение публичного и частного начал в уголовном судопроизводстве, ибо эта задача заранее обречена на неуспех. Действующее и идеальное никак не тождественно. Если попытаться свести действующее уголовно-процессуальное право возможно и к прогрессивной, но излишне идеальной модели, то неизбежно можно привести к построению ложной модели. Полагаю, что при исследовании различных вопросов уголовно-процессуальной теории, отражающих суть публичного и частного начал в уголовном судопроизводстве, важно не строить идеальную модель, а выявлять факторы, определяющие оптимальное соотношение публичного и частного начал в уголовном процессе, прогнозировать развитие данного соотношения и вносить предложения по изменению уголовно-процессуальной действительности соответственно реалиям общественного развития на определенном историческом этапе.

§3. «Частный интерес» как категория уголовного процесса

Теоретическое обоснование подобного положения дел прочно покоилось на фундаменте теории уголовно-правовых отношений, согласно которой субъектами подобного отношения могли быть лишь государство и преступник; содержанием - публичные права и обязанности его субъектов; объектом - уголовная ответственность за содеянное; а реализация и прекращение этого отношения всецело зависели от воли и усмотрения самого государства.

Интерес лица, потерпевшего от преступления, при этом практически не принимался во внимание, а сама эта личность даже не смела мечтать о том, чтобы когда-нибудь стать равноправным субъектом указанных отношений, чья воля и чей интерес мог бы реально определять их содержание, реализацию или конечный момент.

Во многом подобное положение личности было характерно и для сферы уголовно-процессуальных отношений, где категории "диспозитивности", "состязательности", "уголовного иска", признаваемые в качестве ведущих начал уголовного судопроизводства практически всей системой англо-саксонского, и отчасти континентального, права, в нашем процессе и процессуальной науке неизбежно подвергались публичному остракизму, а любая попытка исследовать их априори признавалась бесплодной, научно несостоятельной и идеологически вредной. Взгляд на уголовный процесс, как на исковое производство, где движущим и определяющим началом процессуальной деятельности, является категория "обвинения-иска" (публичного - со стороны государства, отстаиваемого и поддерживаемого, как правило, прокурором; и в ряде случаев: самостоятельного, ноно, безусловнобезусловно, равного ему, частного иска - лица, потерпевшего от преступления), оказался настолько забытым, что вернуться к его рассмотрению не смогли (или не захотели?) ни разработчики концепции судебно-правовой реформы в стране, ни авторы проектов нового УПК.

В результате в процессе, а также законодательных новеллах, спешно принимаемых в последнее время, по-прежнему, доминирует публичность, а отдельные попытки ввести состязательность и диспозитивность в нашу систему процессуальных норм и отношений не приносят заметных успехов.
Между тем индивидуалистическая концепция прав человека, положенная в основу Основного закона, которая зиждется на признании исключительной роли отдельного человека - как высшей социальной ценности и абсолютности его прав и свобод, производности полномочий и власти государства от прав гражданина, объективно требует пересмотра, переосмысления всей конструкции права и правовых отношений в соответствии с международно-правовыми стандартами и теми гуманными обязательствами, которые взяла на себя Россия, вступая в Совет Европы, и признавая общепризнанные нормы и принципы международного права в качестве неотъемлемой составляющей своей правовой системы (ст. 2 , ч. 4, ст. 15 Конституции РФ ).

Частная жизнь и частный интерес гражданина не могут более рассматриваться лишь как социальная категория, не имеющая правового содержания; всецело лежащая вне правовой действительности, правового регулирования, вне права. Частный интерес гражданина, несомненнонесомненно, являясь правовой категорией, объективно отражающей те или иные потребности его частной жизни, должен, наконец, быть признан официальным законом в качестве равноправного с интересом государства и общества и защищен им, в т.ч. от произвольного диктата государственной власти.

А поскольку именно в области уголовного и уголовно-процессуального права частный интерес гражданина наиболее часто игнорируется государственной властью и именно здесь государственное принуждение наиболее грубо вторгается в сферу личных, конституционных прав и свобод гражданина, здесь и лежат границы допустимости и пределов такого вмешательства. Научная разработка которых, позволит, наконец, обеспечить реальное господство права, а не произвольно установленного властью закона, и подлинный баланс интересов личности, государства и общества в столь специфической отрасли государственной деятельности.

Представляется методологически важным определиться в основных моментах такого исследования, в его концепции и узловых звеньях. На наш взгляд, кардинальное изменение взглядов на личность и ее роль в системе государственной и общественной жизни, а также реалии правовой действительности и объективные потребности практики, требуют прежде всего переосмысления таких основополагающих блоков научно-правовой теории: как теория правовых отношений, объект защиты права, сущность и содержание субъективных прав и обязанностей, принципы права, процессуальная форма и ее соответствие содержанию уголовного судопроизводства, как отрасли государственной деятельности.

Теория уголовно-правовых отношений. Субъективные права и обязанности. Интересы - как объект охраны права. Известно, что одним из краеугольных камней теории уголовно-правовых отношений является тезис о том, что:

а) данное отношение возникает в момент совершения преступления, полностью сформировавшимися, и уже в этот момент объективно предполагает "наличие уголовно-правовой нормы (уголовного закона), юридического факта, порождающего правоотношение, субъектов, объекта и содержание.

б) субъектами этого отношения являются, с одной стороны, преступник, с другой, государство, ибо преступник, совершив преступление, "ставит себя в определенное отношение не к суду и прокуратуре, ...а к государству, которое всегда и везде выступает и действует не иначе, как через свои органы.

в) объектом указанных отношений выступает уголовная ответственность за содеянное, а содержанием: в статике правовых отношений - субъективные права и обязанности его субъектов, в динамике (в развитии, реализации) - взаимодействие лиц, реализующих субъективные права и выполняющих возложенные на них юридические обязанности.

Таким образом, "схема" возникновения и реализации уголовно-правовых отношений выглядит предельно простой и логичной, ибо уже в момент совершения преступления, на лице его совершившем (как на фактическом субъекте указанных отношений), лежит юридическая обязанность ответить за деяние, подвергнуться за него осуждению, наказанию и судимости. Аналогичное положение обязанного субъекта в правовом отношении занимает и государство. Выступая в качестве управомоченного субъекта, наделенного властными полномочиями, государство (в лице своих органов) обязано, а не вправе возбудить уголовное дело в каждом случае обнаружения признаков преступления и принять все предусмотренные законом меры к установлению события преступления, лиц, виновных в его совершении и их наказанию.
Реализовать себя уголовно-правовое отношение (а равно и уголовная ответственность) могут лишь в рамках уголовного судопроизводства, т.к. процесс есть форма жизни закона, проявление его внутренней жизни. И потому публичность (в основе которой также лежит обязанность; ст. 3 УПК ) жестко детерминирует нормы и институты уголовно-процессуального права, требуя, чтобы "каждый совершивший преступление был подвергнут справедливому наказанию (ст. 2 УПК), а в каждом случае обнаружения признаков преступления - было возбуждено уголовное дело и проведено расследование (ст. 3 УПК). Личному усмотрению того или иного частного лица нет места в структуре указанных отношений, всецело публичных, инквизиционных по сути и содержанию.

Однако в этой "схеме" реализации уголовно-правовых отношений, все же имеется один, но, представляется, достаточно трудно объяснимый с публичных позиций момент, который не "вписывается" в указанную систему тезисов, аргументов и выводов.

Так, если и далее последовательно полагать, что в силу одного факта совершения преступления и возложенных на них в уголовно-правовом отношении субъективных прав и обязанностей, компетентные государственные органы обязаны в каждом случае обнаружения признаков преступления возбуждать уголовное дело и приступать к расследованию (с целью реализации задач уголовного судопроизводства и своих всецело публичных прав и обязанностей), то как объяснить бездействие указанных органов в тех ситуациях, когда в реальности совершаются преступления, отнесенные к категории дел частного и частно-публичного обвинения (ст. 27 УПК)? Дел, по которым возбуждение процесса, а по делам частного обвинения и его возможный исход, зависят от воли и усмотрения не государства, а частного лица; где реализация уголовно-правовых отношений и самой уголовной ответственности ставится в зависимость от мнения и позиции частного лица, потерпевшего от преступления.

В силу каких объективных причин государство не выполняет, возложенных на него в уголовно-правовом отношении, и всецело публичных обязанностей по возбуждению уголовного дела, изобличению и наказанию виновного? Почему оно, являясь столь авторитарным субъектом указанных отношений, слепо следует воле потерпевшего и прекращает уголовный процесс и реализацию уголовно-правовых отношений (а равно и уголовной ответственности) в случае примирения потерпевшего с обвиняемым (п. 6 ст. 5 УПК)? Почему основным вопросом процесса (об уголовной ответственности виновного) фактически распоряжается не всесильное государство, а частное лицо, впервые оказавшись "хозяином" процесса? И кто же, с учетом сказанного (государство или пострадавший), является реальным субъектом указанных отношений; и чьи субъективные права и обязанности определяют в этой правовой ситуации их реальное содержание, развитие и прекращение?
Думается, что схема правовых отношений с субъектным составом: "государство - преступник" и все связанные с ней рассуждения справедлива лишь для тех преступных деяний, где непосредственным объектом преступного посягательства (и правовой охраны) выступают государственные или общественные интересы, либо интересы гражданина, охраняемые государством в особом, публичном порядке. Именно здесь государство не только вправе, но и обязано выполнить свою публичную функцию по охране и защите как самого себя, так и законопослушных членов гражданского общества, добровольно делегировавших ему для этого часть своих прав и свобод. Исключительно в этой ситуации, используя всю мощь и принудительную силу своего аппарата, государство обязано установить лицо, совершившее преступление, полно, всесторонне и объективно доказать его виновность перед обществом и судом и справедливо воздать за содеянное. Поэтому более чем справедливо, что воля и действия государства здесь носят публичный характер и, следовательно, не могут и не должны зависеть от чьего-либо иного усмотрения, воли или желания.

Но все кардинально меняется там, где объектом преступного посягательства является частный интерес, частные права гражданина, не затрагивающие прав и интересов государства и общества. Здесь нет места для рассмотренной схемы, т.к. гражданин, являясь в правовом отношении равным государству, и осознавая самодовлеющую ценность своих прав и свобод, вправе самостоятельно решить, как и в каком порядке ему отстаивать свой нарушенный интерес. Обращаться или не обращаться ему к государству за защитой своего нарушенного права, либо решить спор частным образом, не прибегая к услугам репрессивных государственных органом. Законный интерес личности в названной ситуации не нуждается в присвоении ему титула публичного. Он сам по себе представляет ценность, которая в любом случае должна рассматриваться как отнюдь не меньшая, чем ценность общественного интереса.

Этот подход характерен для развития мировой системы права, основу которой составляет правовой институт диспозитивности. Властно-распорядительные полномочия государства в ней сведены к минимуму, и в области уголовного судопроизводства действует разумный баланс интересов государства и личности. По пути приоритета прав и свобод личности развивается в настоящее время законодательство ряда Скандинавских стран. Последний же означает верховенство индивида над государством и обществом, т.к. права и свободы личности ставят пределы для государственной власти. Опосредованно из этих же положений исходит и Конституция РФ. Следовательно, в тех ситуациях, когда объектом преступного посягательства является частный интерес, частные права гражданина, в объективной реальности возникает и существует уголовно-правовое отношение с субъектным составом: "потерпевший - преступник," а не "государство - преступник". Содержание и реализация которого изначально предопределено частными правами одного из его субъектов (пострадавшего). Поэтому в этом отношении обязанности преступника дать ответ за совершенное преступление корреспондирует право (не обязанность!) потерпевшего на уголовный иск. Право, заключающееся в требовании к государству (в лице его органов) об уголовном преследовании виновного, привлечении его к уголовной ответственности.

Реализация данного отношения полностью зависит от воли и усмотрения пострадавшего. Государство не должно вмешиваться в чисто субъективный фактор выбора решения последним. Только в том случае, если гражданин обращается к управомоченным государственным органам с требованием о привлечении к уголовной ответственности лиц, совершивших деяния, признаваемые уголовным законом преступлением, у государства возникает обязанность защитить гражданина, "включить" механизм уголовного судопроизводства как единственно законное средство реализации уголовной ответственности. Но у потерпевшего, вплоть до удаления суда в совещательную комнату для постановления приговора, сохраняется право на примирение с обвиняемым.

Добровольно отказываясь от иска, он считает свой спор исчерпанным, а право восстановленным. У государства в этой ситуации нет и не может быть правовых претензий к лицу, совершившему преступление, ибо его права и интересы здесь не нарушены, а спорное правоотношение (и право требования, право иска) принадлежит не ему, а другому, равному ему субъекту права. В этой ситуации в объективной реальности нет материальных и правовых предпосылок для публичного продолжения процесса. Исходя из чего он должен быть прекращен, как полностью исчерпавший себя в
рамках данного спора. Участие прокурора на стороне потерпевшего, либо возбуждение им уголовного дела по собственной инициативе здесь ничего не меняет, так как в этом процессе он отстаивает и защищает не государственный, не публичный, а частный интерес. Законодательные новеллы от 16.07.93 г. тонко отметили эту особенность в правомочиях прокурора, обусловив прекращение уголовного дела в суде присяжных, ввиду отказа прокурора от обвинения, согласием потерпевшего (ч. 2 ст. 430 УПК). Впервые исход процесса поставлен в зависимость от воли и желания частного лица. Законодатель не признает этого прямо, однако в названной норме налицо исковой характер спора. Причем правомочие на распоряжение иском принадлежит потерпевшему, а не прокурору или суду.

Объективно необходимое разграничение частного и публичного интереса, как основания начала процесса, требует, наконец, определиться в вопросе о томтом, чей интерес охраняет та или иная норма материального права и чей интерес соответственно детерминирует структуру и содержание уголовно-правовых отношений, возникших в связи с посягательством на эту норму. Без правильного решения этого кардинального вопроса, бессмысленно исследовать основания, формы и пределы вмешательства государства в частную жизнь гражданина посредством процедуры уголовного судопроизводства, определять пределы такого вмешательства и его адекватные процессуальные формы, ибо цель процесса, его формы и содержание объективно обусловлены тем или иным интересом.

Вопрос о действительных целях и задачах уголовного судопроизводства, целях правосудия и их соотношении является одним из наиболее сложных и дискуссионных в теории уголовно-процессуальной науки. Между тем, категория цели процесса диалектически связана с социальным назначением права, его формой, функциями, принципами, сущностью и содержанием норм и институтов.

Полагаю, что в соответствии со ст. 2 Конституции РФ целью всей правовой системы, а, следовательно, и уголовного судопроизводства, в настоящее время, является прежде всего охрана личности, ее прав и свобод, собственности и, конечно, интересов государства и общества. Именно эта цель должна служить правовым и нравственным ориентиром для органов и лиц, ведущих процесс, в тех правовых ситуациях, когда гражданин или государство (как равные субъекты правовых отношений) обращаются за защитой своих нарушенных интересов, прав и свобод средствами материального и процессуального права. Именно эта ясная цель должна пронизывать всю деятельность органов и лиц, ведущих уголовный процесс; детерминировать собой сущность и содержание этой деятельности, ее результаты и возможный исход. Реализации этой цели должно быть подчинено и осуществление задач уголовного судопроизводства: по быстрому и полному раскрытию преступлений, изобличению виновных и установлению объективной истины с тем, чтобы каждый совершивший преступление был подвергнут справедливому наказанию и ни один невиновный не был привлечен к уголовной ответственности и осужден (ст. 2 УПК).

Подобное понимание целей и задач уголовного судопроизводства делает внутренне связанной и логически непротиворечивой всю деятельность органов и лиц, ведущих процесс, и не только наполняет ее содержание социальным и нравственным смыслом, но и позволяет сбалансировать в публичном уголовном процессе частный интерес потерпевшего от преступления и официальный (публичный) интерес государства и общества.

Безусловно, гражданское общество вправе рассчитывать на защиту своих интересов, прав и свобод в тех правовых ситуациях, когда преступное деяние посягает на государственный или общественный интерес. Для обособленного усмотрения частного лица здесь нет правовых и нравственных оснований. Публичная природа нарушенного интереса и публичный уголовный иск с требованием об установлении и наказании виновного, возбуждаемый от имени государства и общества, и справедливо поддерживаемый государственным обвинителем, объективно требуют публичной уголовно-процессуальной деятельности по возбуждению, расследованию и судебному рассмотрению этого уголовного дела.

Налицо правовой спор между государственной властью, требующей установления и наказания виновного, и подсудимым, обвиненным этой властью в совершении преступления, охраняемого в публичном порядке. В полном соответствии со ст. 2 Конституции РФ государственный обвинитель требует от суда надлежащей защиты государственного и общественного интереса, полагая что истина по делу установлена, виновность доказана и суд, в рамках предоставленных ему полномочий, просто обязан разрешит вопрос о виновности (или невиновности) подсудимого и мере его ответственности за содеянное. Роль потерпевшего в этом процессе (если он, конечно, имеется) вторична, производна от роли прокурора, как органа государства, которому граждане делегировали часть своих права и свобод и их защиту. Его обвинение носит здесь вспомогательный (субсидиарный) характер, т.к. государственный обвинитель, обвиняя от имени государства и общества, одновременно обвиняет и от имени потерпевшего. Требуя защиты государственного и общественного интереса, он одновременно защищает и интерес частного лица, который в этой ситуации, как правило, совпадает с государственным или общественным интересом, но все же потенциально учитывается законодателем и судом. Более того, этот потенциальный интерес потерпевшего из субсидиарного способен воплотиться (переродиться) в основной, в тех правовых ситуациях, когда прокурор отказывается от обвинения в рамках судебного разбирательства (ст. 430 УПК), т.к. несмотря на подобный отказ, если потерпевший настаивает на защите своих интересов и берет функцию обвинения на себя; когда правовой спор остается в наличии и цель процесса не не исчерпала себя, суд просто обязан продолжить рассмотрение дела, установить объективную истину, и на ее основе постановить либо обвинительный приговор - и, тем самым, защитить личность, потерпевшую от преступления, либо оправдательный приговор - защитив подсудимого от необоснованного обвинения. И в том и в другом случае цель процесса будет реализованной. Личность - обрела адекватную защиту средствами процесса и правосудия, а суд - выполнил свое предназначение в правовом государстве.

Все логично и в тех правовых ситуациях, когда потерпевший (при отказе прокурора от обвинения) в силу тех или иных причин и обстоятельств (добровольное и полное возмещение ущерба, заглаживание причиненного вреда и т.п.) не желает взять на себя функцию обвинения, не настаивает более на продолжении процесса и защите своих интересов, прав и свобод, посредством названной процедуры, полагая свой интерес восстановленным, а права защищенными. В этой правовой ситуации цель процесса (защита личности) исчерпала себя и не требует более осуществления задач судопроизводства по установлению истины, изобличению и наказанию виновных. Нет более необходимости и в правосудии, в разрешении правового спора судом. Процесс (как процессуальное средство защиты личности) полностью исчерпал себя и должен быть прекращен не на основе установления объективной истины, а по формальным основаниям.

Наконец, при подобном понимании целей, задач и социального назначения процесса, он будет предельно логичен и в той правовой ситуации, когда объектом преступного посягательства являются исключительно частные интересы, права и свободы гражданина, относящиеся к категории дел частного обвинения. В силу частных прав гражданина, потерпевшего от подобного преступления, ему и только ему, как равноправному (наравне с государством) субъекту уголовно-правовых отношений, принадлежит право на уголовный иск, на требование к государству (которое служит не более чем средством защиты его интереса), о защите своего нарушенного права, о привлечении к ответственности виновного. Именно частный интерес потерпевшего определяет в этой ситуации структуру, сущность и содержание: нормы материального права, нарушенной преступлением; уголовно-правового отношения, призванного охранять эту норму, и стоящий за ней интерес; уголовно-процессуальной деятельности, как средства реализации интересов потерпевшего, воплощенных в уголовный иск. Поэтому именно частные субъективные права потерпевшего определяют начало и возможный исход процесса, реализацию уголовно-правового отношения и самой уголовной ответственности, а его частный интерес прекращает уголовное судопроизводство в случае примирения с обвиняемым и государство признает это право частного лица, считая его равным себе.

Возбуждение подобного производства по воле прокурора (ч. 3 ст. 27 УПК) может и должно стать предметом немедленного судебного обжалования со стороны гражданина (к примеру, в рамках закона РФ "Об обжаловании в суд действий и решений, нарушающих права и свободы граждан" ). И если гражданин подтвердит в судебном заседании свое нежелание начинать и вести уголовный процесс в этой правовой ситуации, суд просто обязан прекратить судопроизводство и оградить гражданина от диктата публичной государственной власти, ибо в соответствии со ст. 18 Конституции РФ права гражданина являются непосредственно действующими и обеспечиваются непосредственно правосудием.

Конечно, прокурор может поддерживать обвинение и по данной категории дел. Но в этой правовой ситуации именно его обвинение производно от обвинения частного лица, носит субсидиарный характер и служит лишь средством, к которому обращается потерпевший для защиты своих нарушенных прав. Поэтому отказ потерпевшего от продолжения спора, от защиты своих прав и интересов, посредством процедуры уголовного судопроизводства, безусловнобезусловно, исключает в названной ситуации и субсидиарное обвинение прокурора, вообще не имеющего "своего" (государственного или общественного) интереса в данном процессе.

Именно эти, внутренне сбалансированные и непротиворечивые, процессуальные формы должны определять в дальнейшем структуру, сущность и содержание всего уголовного судопроизводства. Только они позволят, наконец, найти разумный баланс интересов личности, государства и общества и обеспечить подлинную реализацию целей и задач уголовного судопроизводства, правосудия и всей правовой системы.

Названные процессуальные формы объективно предполагают и несколько иное содержание норм и институтов уголовно-процессуального права, иное соотношение его руководящих начал (принципов). Именно динамика цели процесса, динамика реализующихся (частных или публичных) интересов, должна предопределять, что: публичность или диспозитивность лежат в основе процесса; неотвратимость уголовной ответственности или целесообразность определяют его содержание; объективная или формальная истина должна служить основанием для принятия значимых процессуальных решений в каждом конкретном случае. Новое содержание уголовно-процессуальной деятельности просто должно переродиться в новые процессуальные формы, преобразовать их в соответствии с объективными потребностями индивидуальной, государственной и общественной жизни, потребностями практики.

Наша правовая наука только начинает поиск путей и подходов в этом, безусловно, продуктивном направлении научных исследований. В рамках данной статьи, автор никак не претендует на их всеобъемлющее, а тем более окончательное разрешение. Изложенное представляет собой лишь попытку осмыслить возможные пути, средства и методы к разрешению определенного круга дискуссионных проблем и вопросов по реальному реформированию нашего уголовного судопроизводства в указанном направлении.

Глава II. Современное соотношение частных и публичных интересов в российском уголовном процессе

§1. Публичность и диспозитивность в уголовном процессе

Закономерным этапом на пути демократических преобразований, происходящих в обществе, явилось реформирование российского законодательства, провозглашение на конституционном уровне стремления России к построению правового государства, предполагающего усиление государственных гарантий интересов человека.

В соответствии с Конституцией РФ права человека, интересы личности, являются приоритетными, а защита прав и свобод не только гарантируется государством, но и обеспечивается правосудием, что свидетельствует об изменении приоритетов среди защищаемых государством интересов на всех уровнях функционирования государственного аппарата.

Особенно важны государственные гарантии прав и свобод личности в ходе производства предварительного расследования, то есть в той стадии уголовного судопроизводства, где принципы гласности и состязательности, гарантирующие права граждан, не могут быть реализованы в той же мере, что и в суде. Поэтому государство обязано создать такую систему гарантий прав участников процесса, которая способна обеспечить эффективную защиту и своевременное восстановление нарушенных в ходе расследования прав и свобод личности.

Вопросы защиты прав человека средствами уголовного процесса особенно актуальны, поскольку именно уголовный процесс представляет собой сферу деятельности, где государство вторгается в частную жизнь человека, ограничивает его конституционные права и свободы, применяет принуждение.

Развитие уголовного процесса обусловлено единством и взаимодействием двух противоположностей - частного и публичного. Уголовный процесс в равной мере есть гарантия защиты общества от преступности, и, одновременно, - гарантия от незаконного привлечения гражданина к уголовной ответственности, осуждения и незаслуженного наказания.

Вопрос о соотношении публичных и частных интересов применительно к уголовному процессу может быть поставлен более узко как вопрос о соотношении принципов публичности и диспозитивности.

Принцип публичности, в соответствии с которым государственные органы и должностные лица действуют от имени государства в публичных интересах, рассматриваемый как основополагающее, руководящее начало уголовного процесса, с одной стороны подчиняет весь ход процесса исключительно велению закона, требуя от частного лица выполнения установленных предписаний.

С другой стороны, гипертрофирование принципа публичности лишь внешне носит гуманный характер, на самом деле - это неуважение личности, с волеизъявлением которой перестают считаться, якобы в ее же интересах. Дополнение же публичного начала диспозитивным, построение уголовного процесса на основе их разумного сочетания в целях надлежащей защиты как государственных, общественных, так и личных интересов граждан, вовлеченных в производство по уголовному делу, в конечном итоге служит достижению целей уголовного судопроизводства в целом[3].

Уголовное судопроизводство как особый вид социально-правовой деятельности призвано обеспечивать в первую очередь решение двух основных задач:

1. защиту прав и законных интересов граждан и организаций, потерпевших от преступлений;

2. защиту лиц, вовлекаемых в уголовное судопроизводство, от разного рода незаконного и необоснованного ограничения их прав и свобод.
Указание в законе на то, что назначению уголовного судопроизводства соответствует не только уголовное преследование и назначение наказания, но и отказ от уголовного преследования невиновных, освобождение их от наказания, реабилитация каждого, кто необоснованно подвергся уголовному преследованию, исключает возможность истолкования самого по себе факта прекращения уголовного дела ( независимо от его основания ) как свидетельствующего о незаконности или необоснованности решения о его возбуждении.

Возложение на государственные органы обязанностей по защите прав и свобод человека - конституционная гарантия осуществления уголовно-процессуальной деятельности в интересах лиц, участвующих в деле. Однако организация уголовного судопроизводства исключительно на публичных началах не может в максимальной степени обеспечить интересы защиты каждого отдельного человека, попавшего сферу уголовно-процессуальной деятельности. Гарантией уважения личности, обеспечения прав и свобод человека является не только неукоснительное соблюдение государством закона, но и установление сферы активности и самостоятельности личности.
Свобода человека в реализации принадлежащих ему прав находит свое закрепление в положительном решении вопроса о допущении диспозитивности в уголовном процессе. Активная деятельность частных лиц по защите своих интересов в уголовном деле составляет содержание принципа диспозитивности.

Таким образом, диспозитивность в уголовном процессе - это свобода частного лица, заинтересованного в исходе дела, распоряжаться своими материальными правами и по своему усмотрению осуществлять процессуальные права, влияющие на возникновение, движение и прекращение уголовного процесса в случаях, когда это прямо предусмотрено законом.
Необходимость установления определенных законом пределов свободы заинтересованных в деле лиц обусловлена публичными интересами, направленными на обеспечение общественного блага, общественной пользы, в том числе недопущение нарушения прав и законных интересов всех лиц, участвующих в процессе.

Итак, в категориях публичности и диспозитивности выражаются соотношение общественных и личных интересов, отношение государства к личности. Публичность - правовой принцип, в соответствии с которым должностные лица и органы государства обязаны действовать от его имени и в его интересах. Диспозитивность жеже, как принцип права, наоборот, предоставляет гражданам возможность по собственному усмотрению распоряжаться своими материальными или процессуальными правами, не прибегая к содействию государства.

Учитывая, что отношение к человеку, объем его прав и свобод является важнейшим критерием правового государства, обеспечивающего реализацию принципа состязательности при осуществлении правосудия, можно прийти к выводу, что усиление состязательности неизбежно ведет к расширению сферы действия диспозитивности в уголовном процессе.

Исследуя вопрос о целях уголовного процесса, в зависимости от установленных приоритетов раскрытия преступления или обеспечение прав граждан можно выделить две модели уголовного процесса - "контроль над преступностью" и приоритет "права человека". Ориентированность уголовного процесса на обеспечение " права человека" требует признания за частным лицом определенной свободы, направленной на защиту своих прав.
Диспозитивность выступает правовой формой осуществления свободы личности и средством защиты прав и интересов личности в уголовном процессе.
В сфере уголовного процесса элементы диспозитивности усматриваются в том, что существует такая категория дел как дела частного обвинения (ст.ст. 115, 116, ч. 1 ст. 129, ст. 130 УК), которые возбуждаются путем подачи заявления потерпевшим или его законным представителем.

В статье 318 УПК РФ сохранено весьма важное положение о том, что уголовное дело частного обвинения может быть возбуждено прокурором в случаях, когда потерпевший в силу беспомощного состояния или по иным причинам не может защищать свои права и законные интересы. В этих случаях прокурор направляет возбужденное им уголовное дело для производства предварительного расследования. Следует отметить, что в ч. 4 ст. 318 УПК РФ содержится новелла, согласно которой вступление в дело прокурора не лишает стороны права на примирение, прекращение уголовного дела состоится в случае, если примирение осуществилось до удаления судьи в совещательную комнату.

Уголовные дела частно-публичного (ч. 1 ст. 131, ч. 1 ст. 146, ч. 1 ст. 147 УК) возбуждаются не иначе как по жалобе потерпевшего, но прекращению за примирением с обвиняемым не подлежат. Во всех этих случаях частный интерес потерпевшего признается более значимым, чем раскрытие преступления и наказание виновного.

Однако закон существенно ограничивает диспозитивное начало уголовного процесса, допуская возбуждение уголовного дела частного и частно-публичного обвинения по усмотрению прокурора, если он считает, что дело имеет особое общественное значение или потерпевший не в состоянии защищать свои права и законные интересы в силу своего беспомощного состояния, зависимости от обвиняемого или по иным причинам. В этих случаях дело носит публично - правовой характер. Представляется, что публичное начало здесь необоснованно расширено, т. к., зачастую, это завуалированное игнорирование законных интересов психически здорового, дееспособного потерпевшего, хотя бы и находящегося в беспомощном состоянии. Указание в законе "иных причин", побуждающих прокурора возбудить дело, делает его компетенцию безбрежно - неопределенной, все же желательно бы получение согласия потерпевшего на возбуждение уголовного дела.

Диспозитивность в уголовном процессе проявляется в том, что при рассмотрении судом гражданского иска должны применятся некоторые правила гражданского процесса, если иное не предусмотрен УПК РФ. В рамках уголовно-процессуальной процедуры возможны:

а) отказ от иска и признание иска;

б) перенос рассмотрения иска в суд, действующий в порядке гражданского судопроизводства;

в) мировое соглашение сторон.

Развитие принципа диспозитивности находит свое отражение закреплении права обвиняемого ходатайствовать о вынесении приговора без проведения судебного разбирательства в случае согласия обвиняемого с предъявленным обвинением.

Представляется, что диспозитивное начало можно было бы и усилить, отнеся к делам частного обвинения некоторые из уголовных дел публичного обвинения, например, о мелких кражах, автотранспортных происшествиях без тяжелых последствий и некоторые другие дела, где частный интерес дороже публичного.

В целом, конечно, хотелось бы отметить, что в рамках доклада, все же, невозможно рассмотреть такую важную, с точки зрения уголовного процесса, проблему как соотношение публичности и диспозитивности, мы лишь немного прикоснулись к рассмотрению проблем правового регулирования в уголовном процессе, но динамика развития законодательства в этой области обнадеживает и позволяет рассчитывать на то, что в перспективе оптимальное соотношение интересов общества и личности будет найдено.

§2. Процессуальное положение стороны защиты как выразителя интересов частных в уголовном процессе

Российская адвокатура вступила в период радикальной реконструкции. Какой она станет, зависит от многих обстоятельств, в том числе от ясного понимания всеми участниками этого процесса роли и места адвокатуры в обществе. И думается, не случайно, как и в ходе великой судебной реформы XIX века, сегодня все чаще звучат рассуждения по поводу публично-правового характера нашей деятельности.

В самом деле, это ли не коренной вопрос самого смысла существования адвокатуры: кому служит адвокат – клиенту, обществу или государству? И пусть теоретически ответ на него, в принципе, ясен, практикой он, увы, подтверждается далеко не всегда.

Еще на заре становления нашего сообщества один их первых исследователей адвокатской деятельности в России Евгений Васильевич Васьковский, проштудировав массу изданий, включая зарубежные, пришел к выводу о публичной природе адвокатуры. Вслед за коллегами, полагавшими, что адвокат – “общественный деятель”, а его профессия – “общественная должность”, автор известной книги “Организация адвокатуры” (СПб., 1893) констатировал, что как в уголовном, так и в гражданском процессе адвокат действует не сам по себе, а в качестве уполномоченного обществом и в его интересах. Более того, по убеждению Васьковского, адвокатура представляет собой также “фактор правосудия и элемент судебной организации”, то есть служит таким образом и государству. А иначе, считает он, и быть не может. Поскольку “признав адвокатуру служением частным лицам, мы обратим адвоката в наемного софиста, готового защищать правого и неправого, смотря по тому, кто больше даст, имеющего в виду торжество своего клиента, а не истины, играющего роль попеременно то союзника, то врага правосудия, а потому деятеля, опасного для государства и общества”[4].

Что ж, общество действительно заинтересовано в том, чтобы в суде побеждал не более сильный, а правый. Только как заранее оценить правоту одной из сторон? Об этом можно судить лишь по решению суда, вступившему в законную силу. И то если априори признать, что в нем воплощены истина и справедливость. А это, как известно, бывает не всегда. Увы, это обстоятельство большинство дореволюционных авторов явно игнорировало.

Не лучше обстояло дело и позднее. Тезис о публично-правовом характере адвокатской деятельности по-прежнему скорее постулировался, нежели доказывался. Так один из знаковых юристов-теоретиков советского периода Михаил Соломонович Строгович писал: “Функция защиты – публичная, общественная, имеющая государственное значение. Защитник – судебный деятель, участвующий в отправлении судом социалистического правосудия... поэтому защитник в своих действиях на суде не связан целиком волей своего подзащитного и определяет свою линию защиты так, как он это считает отвечающим задачам советского правосудия. В противном случае деятельность защитника на суде из содействия правосудию может превращаться в противодействие ему, что было бы грубейшим извращением задач советской адвокатуры”.

Как видим, налицо все та же идеализация суда, к слову, особенно неприемлемая именно в отношении социалистического правосудия, и все те же заклинания вместо доказательств. Впрочем, вполне объяснимые. Поскольку как в отдаленные от нас времена, так и в недавние суд представлял государство, откровенно противостоящее личности. Но признать это не представлялось возможным. Однако, как не вспомнить, сколь негативно воспринималось властью любое отклонение адвоката от служения правосудию в пользу служения личности. Будь то реакция царедворцев на защиту Веры Засулич или репрессии партноменклатуры в отношении адвокатов, “чересчур активно” защищавших советских диссидентов.

Собственно, нынешний взгляд на публично-правовой характер адвокатуры и адвокатской деятельности, по-моему, как раз и обусловлен общественным прогрессом последних десятилетий и эволюцией законодательства, отразившего смещение вековых акцентов во взаимоотношениях государства и личности. Хотя, мне кажется, этот воистину исторический сдвиг еще не стал предметом серьезного научного анализа.

Тем не менее вспомним. Деление интересов на частные и публичные, как и соответствующие им отрасли права, восходит еще к Древнему Риму. “Публичное право, -- утверждал Ульпиан, -- относится к положению римского государства. А частное – к пользе отдельных лиц”. И само собой подразумевалось, что нет и не может быть ничего объединяющего эти два интереса, эти две отрасли права. Однако ничто не вечно под Луной. Дрогнул и этот казавшийся незыблемым догмат. Ныне действующая Конституция РФ содержит множество положений, подчеркивающих заинтересованность государства в защите не только публичных, но и частных интересов граждан. Это и объявление России правовым государством (ст. 1), что предполагает торжество права и равную защиту интересов общества и личности, и включение в обязанность государства признания, соблюдения и защиты прав и свобод человека и гражданина (ст. 2). В экономической сфере это признание и защита “равным образом” форм собственности -- частной, государственной, муниципальной и др. (ст. 8 ч. 2). Это, наконец, гарантия судебной защиты прав и свобод человека и гражданина (ст. 46) и т. д.

С другой стороны, не нужно быть особенно проницательным, чтобы увидеть, как с внедрением в нашу жизнь принципов рыночной экономики, с возрождением частной собственности и предпринимательства частные и общественные интересы начали теснейшим образом переплетаться. Только предприятие, дающее прибыль своим хозяевам, обеспечивает граждан рабочими местами, а государство – налоговыми поступлениями. И столь же стремительно стали размываться границы, отделяющие частное право от публичного. И мы уже не можем согласиться с утверждением, что к отраслям публичного права относятся “международное публичное право, конституционное право, административное право, финансовое право, уголовное и уголовно-процессуальное право и ряд других”. Ибо любое из них ныне содержит положения, которые могут использоваться и при защите частного интереса. Разделы Конституции России, определяющие статус личности, нормы УПК РФ и КоАП РФ – ярчайшее тому подтверждение.

Отсюда бесспорен вывод: пока адвокат осуществляет свои функции в рамках закона и способствует утверждению права (не забудем, оно не всегда идентично закону), он действует в интересах как частного лица, так и общества, и государства. Он как бы становится слугой сразу трех высоких особ. И эта его деятельность не может оцениваться иначе как публично-правовая. И напротив, если адвокат ставит перед собой цели, противоречащие праву, либо использует противозаконные средства и способы защиты, его деятельность перерастает в антиобщественную, угрожающую в том числе и коренным интересам частного лица (подзащитного). Относительно последнего замечания можно привести массу доводов. Но я ограничусь одним: серьезному защитнику вовсе небезразлично, как сложится судьба его подопечного после суда – раскается ли он в содеянном, будет ли до конца дней своих замаливать грехи или продолжит преступный путь. Ибо только такая позиция сочетает заботу как о личном, частном интересе, так и о публичном, общественном[5].

Увы, ошибочные представления о природе адвокатуры, непонимание ее роли в обществе и государстве обнаруживаются не только у отдельных коллег. Ими часто грешат и чиновники, и законодатели. Действующие Налоговый и Трудовой кодексы РФ, да и наш новый адвокатский закон во многом несут на себе отражение как раз былых подходов, а значит, неизбежно рождают неоправданные проблемы.

Наиболее животрепещущая связана с участием государства в обеспечении доступной для населения юридической помощи. Такая помощь, как известно, продекларировна Конституцией России (ст. 48) и, стало быть, государство приняло на себя роль гаранта предоставления гражданам такой помощи, в том числе бесплатной. Но ведь с этой ролью оно пока явно не справляется. Из года в год, как свидетельствует статистика, в десятках районов страны нет ни одного адвоката, и государство ничего не сделало, чтобы изменить ситуацию. Первое упоминание о необходимости открыть в забытых богом местностях юрконсультации можно найти в только что вступившем в силу законе “Об адвокатской деятельности...”. Но в каких формулировках? Оказывается, это бремя должны взвалить на себя сами же адвокаты, их палаты в субъектах Российской Федерации!

А оплата государством участия адвокатов в делах по назначению следствия или суда? Ее уровень не позволяет коллегам из глубинки даже подписаться на юридические издания или приехать на семинар в областном центре. А установленные государством ставки оплаты адвокатских помещений? В Москве, например, они следуют в перечне тарифов сразу после... казино и других увеселительных заведений! Вот это и есть следствие глубокого непонимания властью публично-правовой функции адвокатуры, а отсюда и своего участия в реализации конституционных норм.

В результате адвокатура оказалась заложницей собственного преклонения перед Законом. Опираясь на корпоративную солидарность, коллегии адвокатов изобретают всевозможные формы оказания материальной поддержки тем собратьям, кто честно исполняет свой конституционный долг: спешит к следователю или в суд для участия в процессе. Но позвольте, как же можно мириться с такой несправедливостью? И опять мы сталкиваемся с принципиально неверной трактовкой властью характера адвокатской деятельности. Она открыто отождествляет адвокатуру с доходным бизнесом. Оттого и принимает за норму, когда преуспевающий адвокат спонсирует малоимущего коллегу.

Но адвокатура никогда не являлась и не является коммерческой организацией. Это особый институт гражданского общества, встроенный в силу специфики своих задач в правоохранительную систему государства. Оказывая юридическую помощь, адвокат производит лишь особый интеллектуальный продукт, основную часть себестоимости которого составляют его собственный интеллект, помноженный на полученное образование, и такие личные качества, как трудолюбие, целеустремленность, упорство. И стало быть, применительно к его труду совершенно нельзя говорить ни о прибавочной стоимости, ни о прибыли, подлежащей налогообложению в порядке, установленном для индивидуальных предпринимателей.

Что же в итоге? Во-первых, полагаю, то, что в эффективном функционировании адвокатуры как публичного института заинтересованы не только частные физические и юридические лица, но и общество, и государство. А во-вторых, возложив на адвокатуру определенные публичные обязанности, государственная власть должна взять на себя обеспечение реализации этих обязанностей. Причем не только путем законотворчества, но и мерами экономического и организационного характера. При невыполнении этого условия ставится под сомнение такая важнейшая конституционная гарантия, как обеспечение каждому гражданину квалифицированной юридической помощи, а значит, и сама надежда граждан на справедливость.

§3. Потерпевший в уголовном процессе как лицо, отстаивающее частные интересы

В отличие от УПК РСФСР, провозглашавшего ключевой задачей уголовного судопроизводства быстрое и полное раскрытие преступлений и изобличение виновных, т.е. пресловутую «борьбу с преступностью», российский УПК (при всех своих недостатках, о которых говорится в настоящем выпуске обзора) называет назначением судопроизводства, во-первых, защиту прав и законных интересов потерпевших от преступлений, во-вторых, защиту личности от незаконного и необоснованного обвинения, незаконного и необоснованного ограничения ее прав и свобод.

Место потерпевшего в уголовном процессе объявлено центральным. И хотя можно спорить, насколько механизмы, содержащиеся в УПК, отвечают заявленным ценностным ориентирам, несомненно, что приоритеты определены новым Кодексом в полном соответствии с Конституцией, обязавшей государство обеспечивать потерпевшим доступ к правосудию и компенсацию причиненного ущерба.

Таким образом, гарантированное право потерпевшего - это возмещение вреда, причиненного преступным посягательством.

6 июня 2003г. принят в первом чтении проект ФЗ № 307533-3 «О государственной защите потерпевших, свидетелей и иных участников уголовного судопроизводства» внесенный Президентом РФ. Альтернативный законопроект № 197371-3 «О государственной защите потерпевших, свидетелей и других лиц, содействующих уголовному судопроизводству», ранее внесенный группой членов Совета Федерации и депутатов Государственной Думы, отклонен[6].

В чем же зерно законопроекта, внесенного Президентом? Основывается он (равно как и депутатский), с одной стороны, на презумпции добросовестности защищающих органов, с другой - на требовании максимальной прозрачности защищаемых. Устанавливается, что защищаемые ответственны перед своими государственными охранниками.

Однажды попав в положение защищаемого, человек, как это следует из проекта, становится полностью зависимым от правоохранительных служб, прежде всего - от их добросовестности. Защищаемые лица обязаны, согласно ст. 23 проекта, «немедленно информировать органы, обеспечивающие государственную защиту, о каждом случае угрозы или противоправных действий в отношении их» (именно не вправе, а обязаны). Органы же, осуществляющие меры безопасности, самостоятельно избирают эти меры из предусмотренного законом набора, «вправе при необходимости изменять и дополнять» их, «требовать … выполнения законных распоряжений, связанных с применением указанных мер» (ст. 24). Поскольку к мерам безопасности относится не только примитивная охрана, но и переселение защищаемого лица, изменение его внешности, «временное помещение в безопасное место» (ст. 6), полномочия государственных защитников простираются достаточно далеко.

Роль защищаемого пассивна. Хотя определяется, что меры безопасности осуществляются на основании письменного заявления или согласия защищаемого, выраженного в письменной форме (ст. 16), императивного права отказаться от защиты он не имеет. Защищаемый может лишь просить об отмене применяемых мер (ст. 23). Ситуация, аналогичная возбуждению уголовного дела: если поспешное заявление в милицию запустило маховик уголовного расследования, остановить его заявитель не в состоянии. Что же касается родственников и знакомых защищаемого лица, то они и вовсе могут оказаться объектами принудительной защиты без их согласия, а лишь с ведома защищаемого лица (ст. 23). То, что точка зрения на проблемы собственной безопасности свидетеля или потерпевшего может не совпадать с отношением к этому его родственников, в расчет не берется. Не прописана и обязанность органов в полном объеме информировать защищаемых о применяемых мерах безопасности.

Можно с уверенностью утверждать, что продвигается законопроект не для защиты граждан, вовлеченных в орбиту уголовного судопроизводства, а для расширения полномочий и увеличения объемов финансирования правоохранительных органов. Подтверждение тому - неопределенно широкий круг субъектов, которые могут претендовать на государственную защиту. Это - свидетели, потерпевшие и их представители, частные обвинители, подозреваемые, обвиняемые, их защитники и законные представители, осужденные и оправданные, эксперты, специалисты, переводчики, понятые, гражданские истцы и ответчики, их представители. Кроме того, меры защиты могут применяться в отношении неопределенно широкого круга «близких лиц» защищаемого лица (ст. 2). Очевидно, что если в клетке сидит опасный преступник, по одному только уголовному делу может выстроиться очередь обеспокоенных в своей безопасности. Столь же очевидно, что обеспечить необходимой защитой всех опасающихся преследований невозможно.

Не секрет, что милиция «крышует» сегодня организованную преступность. Происходит это, понятно, за деньги «крышуемых». Теперь предлагается продолжать ту же музыку, но уже с использованием бюджетного финансирования. Не трудно догадаться, кто выиграет тендер на привилегию быть защищаемым, ведь спрос должен, по логике вещей, значительно превышать правоохранительное предложение.  

С другой стороны, желающих защититься путем включения в «программу» может оказаться совсем немного. Закон вступает в силу со дня официального опубликования, никаких сроков для утверждения Правительством порядка защиты сведений не устанавливается. Следовательно, программы защиты свидетелей могут начать работать без каких-либо правовых гарантий конфиденциальности. Чем это чревато, легко догадаться.

Кажется, лучше подвергаться опасности, чем быть подверженным навязчивым и сомнительным предложениям безопасности.

Глава III. Пути нахождения баланса частных и публичных начал в российском уголовном процессе

§1. Публичный интерес в современном уголовно-процессуальном законодательстве не соответствует действительным интересам общества

С принятием Конституции РФ 1993 г. в обществе произошли существенные изменения в определении взаимоотношений человека и государства. Государство признало, что охрана личности, её неотъемлемых прав и свобод является приоритетной задачей органов государственной власти (ст. 45 Конституции РФ). В свете проводимых правовых реформ, основывающихся на принципе приоритетности прав и свобод человека и гражданина, изменяется и совершенствуется всё отраслевое законодательство, в том числе и уголовно процессуальное.

Основой современного российского уголовного процесса остаётся принцип публичности, который пронизывает всю систему процессуальных действий и отношений, содержит в себе обязанность государственных органов и должностных лиц в пределах своей компетенции совершать в определенных правовых формах все процессуальные действия, необходимые для реализации задач уголовного судопроизводства, не ставя совершение этих действий в зависимость от воли потерпевшего или иных участников процесса.

Однако, насколько широко сегодня действие частных начал в уголовном процессе? К примеру, Особенная часть УК РФ содержит 360 статей, объединяющих более 520 составов преступлений. Из этого количества волеизъявление потерпевшего играет роль лишь по 8 со ставам - ст. 115, 116, ч. 1 ст. 129, ч. 1, ч. 2 ст. 130, ч, 1 ст. 131, ч. 1 ст. 146, ч. 1 ст. 147 УК РФ. Сюда же можно также отнести и преступления, предусмотренные главой 23 (против интересов службы в коммерческих и иных организациях), когда для возбуждения дела в определенных случаях требуется заявление или согласие этой организации - 10 со ставов. Итого получается, 18 составов в Особенной части УК требуют волеизъявления потерпевшего, его желания на возбуждение или не возбуждение уголовного дела. Это чуть более 3% от общего числа всех запрещенных уголовным законом деяний.

Для гуманизации действующего уголовного процесса России необходимо освобождение его от избытка публичности и подчинение всего уголовного судопроизводства интересам человека. Гуманистическим уголовный процесс становится тогда, когда в нем оптимально учитываются и обеспечиваются общественные интересы, права и законные интересы личности.

Понятие законности является одним из важнейших в правовой науке, однако, его определение как требования неуклонного и точного исполнения законов и основанных на них подзаконных актов всеми гражданами, организациями и должностными лицами, порождает ряд теоретических и практических проблем.

Так, в литературе справедливо отмечается, что такое понятие законности отождествляется с общеобязательностью, которая является объективным свойством права. В результате теоретическое понятие законности теряет собственно научный смысл и больше выполняет (путем призывов “к законности”) идеологическую функцию обеспечения эффективность предписаний нормативных актов, иногда не соответствующих праву. О чем свидетельствует, например, употребление такого термина, как “внедрение законности”.

В настоящее время и в теории права, и в науке уголовного процесса существует тенденция к выработке новой трактовки понятия законности [1], но мнения юристов значительно расходятся. В теории права можно выделить два концептуальных подхода. Сторонники первого определяют сущность законности через систему нормативных требований (как должное: принцип, идеал, требование), другие рассматривают ее сквозь призму процесса и конечного результата правомерного поведения (как сущее: режим, состояние). Попытка объединения подходов была предпринята Н.Н. Вопленко в 80-х годах путем выделения психологической практической и идеологической сфер законности. В настоящее время с позиций концепции различения права и закона, приобретающей все большее число сторонников, содержание законности можно уточнить следующими признаками:

1. Речь должна идти о соблюдении не предписаний нормативных актов, а правовых норм, то есть права в целом, в том числе и правовых обычаев.

2. Законность должна характеризовать не только поведение лиц, но и соответствие закона праву.

3. Законность как правовой режим (сущее) в определенной мере отражается в общественном правосознании и становиться принципом позитивного права (должным), то есть имеет объективную и субъективную стороны.

Таким образом законность можно определить как правовой режим, заключающийся в соблюдении всеми правосубъектными участниками общественной жизни правовых норм, отраженный через общественное правосознание в системе нормативных критериев поведения, являющихся принципом законодательства.

Однако такое формальное определение с трудом может быть использовано в уголовном процессе и нуждается в дальнейшей разработке. Исходя из понятия права, как развивающейся системы, вытекает историчность содержания законности. Развитие от розыскного к состязательному уголовному процессу подразумевает различное содержание в них законности.

В розыскном идеальном типе судопроизводства движущей силой служит односторонняя воля органа расследования, а для решения вопроса об уголовной ответственности применяется не имеющий в себе каких-либо гарантий административный метод правового регулирования. Полное господство публичного и отсутствие личного начала (даже у судьи) предполагает детально регламентированные правила поведения, ограничивающие произвол должностных лиц с одной стороны и обеспечивающие приоритет публичных интересов с другой, например, формальная система доказательств. Соответственно, содержанием режима законности выступает следование детальным предписаниям, а под принципом законности понимается инструктивность.

Развитие и правовое закрепление прав личности приводит к появлению судебного метода правового регулирования, идеальный тип состязательного уголовного процесса сочетает публичные и частные интересы. Появляются кроме органа юстиции стороны, процессуальные функции которых разделены на обвинение, защиту и разрешение дела, а суд имеет приоритетную, активную роль. Для обеспечения справедливости возникает уголовно-процессуальная форма, в которой обеспечивается независимость суда, прежде всего от сторон, и их формальное равенство, при котором возможен спор обвинения и защиты как движущая сила процесса. Таким образом, независимость суда и равенство сторон является содержанием принципа законности в состязательном уголовном процессе. В англоязычной правовой науке и законодательстве этому соответствует понятие “должной правовой процедуры”.

Конституция РФ провозглашает (ст. 23), что судопроизводство в России осуществляется на основе состязательности и равноправия сторон. Данное положение является одним из важнейших принципов российского уголовного процесса, то есть должным, идеальным, нормативным критерием процессуального законодательства, поведения должностных лиц и граждан (что особенно важно, например, при нетипичных ситуациях правоприменения). Настоящий принцип законности означает должное, недостижимый идеал, к которому стремиться и закон, и его применитель. Реальная независимость суда и фактическое равенство сторон на практике недостижимы, но режим законности предполагает систему условий и гарантий, их обеспечивающих.

§2. Предложения по совершенствованию законодательства в целях развития правовой конвергенции и установления баланса публичных и частных начал в российском уголовном процессе

Одним из основных положений концепции судебной реформы в Российской Федерации явилась идея о расширении частных начал в уголовном судопроизводстве. Это обусловливает необходимость раз работки и внесения дополнений и изменений в уголовно процессуальное законодательство, направленных на предоставление личности больших возможностей по обеспечению и защите своих прав и законных интересов. Говоря о необходимости расширения частных начал, некоторые исследователи предлагают пересмотреть перечень дел частного и частно-публичного обвинения, включив в него ряд дополнительных составов преступлений. Это предложение заслуживает внимания и поддержки. Возьмем, например, автотранспортные преступления, ответственность за которые предусмотрена ст. 264 УК РФ. Часть 1 этой статьи относится к преступлениям не большой тяжести, а ч. 2 - к тяжким. Рассматриваемое деяние характеризуется неосторожной формой вины. Дела этой категории, как известно, относятся к делам публичного обвинения, что вряд ли является справедливым. Практика свидетельствует о том, что для подавляющего большинства потерпевших по делам указанной категории более важным является вопрос о возмещении вреда, причиненного здоровью или автотранспортному средству. Вопрос о привлечении виновного к уголовной ответственности здесь нередко отходит на второй план. Зачастую в качестве обвиняемых и потерпевших по таким делам проходят члены одной семьи, родственники, близкие и знакомьте лица. Поэтому по этим делам часто поступают заявления о прекращении уголовного преследования. Позитивен тот факт, что 8 декабря 2003г. декриминализирован состав преступления предусматривавший причинение средней тяжести вреда здоровью (ранее ч. 1 ст. 264 УК РФ).

Некоторыми авторами справедливо обосновывается необходимость шире учитывать мнение потерпевшего при назначении наказания, особенно если потерпевший выступает за смягчение наказания подсудимому. По утверждению Ф. И. Багаутдинова, статистика свидетельствует, что по 20 % дел публичного обвинения потерпевший высказывался относительно наказания подсудимому. Причем по 6 % дел он просил о назначении максимальной меры наказания, а по остальным - о смягчении положения подсудимого (14 %) - Поэтому мы поддерживаем мнение авторов, которые рекомендуют включить в перечень обстоятельств, смягчающих наказание, требование потерпевшего о смягчении наказания подсудимому

На мой взгляд, частное начало в уголовном судопроизводстве есть правовая форма реализации свободы личности в демократическом государстве. Перспектива развития свободного волеизъявление личности в сфере осуществления уголовно-процессуальной деятельности должна состоять в расширении частного начала. В уголовном процессе оно выступает средством обеспечения и защиты прав и интересов личности при осуществлении уголовно-процессуальной деятельности, так как гарантирует участникам процесса и другим лицам возможность самостоятельного отстаивания своих законных интересов в уголовном деле[7].

Представляется, что расширение частных начал, возможно, и путем совершенствования, дальнейшего развития института деятельного раскаяния. Речь может идти, например, о принятии соответствующих примечаний к конкретным составам, предусмотренным УК РФ, - об установлении определенных условий или требований к лицу, совершившему преступление, при соблюдении или исполнении которых оно освобождается от уголовной ответственности. Это уже предусмотрено, например, в ч. 2 ст. 75 УК РФ: лицо, совершившее преступление иной категории (т.е. небольшой тяжести), может быть освобождено от уголовной ответственности в случаях, специально предусмотренных соответствующими статьями Особенной части УК РФ.

В уголовном законе предусмотрено также освобождение от уголовной ответственности и в случае добровольной сдачи, выдачи оружия и боеприпасов, наркотических веществ (примечания к ст. 222, 223 и 228 УК РФ). Остаётся неясным, почему нашим законодателем не введено подобное положение к ст. 234 УК РФ в отношении незаконного оборота сильнодействующих или ядовитых веществ.

Полагаю, что практика своеобразного поощрения правонарушителя за отказ от продолжения преступной деятельности или за совершение определенных восстановительных действий может быть расширена. Конкретные составы преступлений должны содержать стимулирующие восстановительно-компенсационный процесс условия. Считаю также, что возможна разработка примечаний и к некоторым другим составам преступлений[8].

Например, ст. 164 УК РФ предусматривает уголовную ответственность за хищение предметов или документов, имеющих особую историческую. Научную, художественную или культурную ценность. Вполне возможно, дополнение примечания к этой статье примерно такого содержания[9] в случае возврата таких предметов или документов лицо освобождается от уголовной ответственности’, думается, что это поможет в ряде случаев возврату похищенных особо ценных предметов и документов[10].

Новый УПК РФ отмечает, что уголовное судопроизводство имеет своим назначением защиту прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений, а также защиту личности от не законного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения её прав и свобод (ч. 1 ст. 6).

Следовательно, можно прийти к выводу, что в этой модели уголовного судопроизводства защищающая функция юстиции получила приоритет над карательной. Другими словами, вопрос, что опаснее для общества: безнаказанность виновного или осуждение невиновного косвенно решен в пользу последнего варианта. А этот вопрос отнюдь не праздный. От ответа на него зависят критерии выбора оптимального построения конкретных уголовно-процессуальных институтов, дело в том, что традиционное представление, что процессуальные гарантии личности в уголовном судопроизводстве одновременно служат и гарантиями достижения истины, далеко не всегда соответствует реальному положению вещей.

Усиление требований к процессуальной форме получения и закрепления доказательств, расширение прав стороны защиты отнюдь не упрощают процесс установления истины по уголовному делу. Напротив, это заставляет вспомнить забытое представление о том, что «уголовное право - это меч, разящий правонарушителей, а уголовный процесс - щит, оберегающий личность от государственной репрессии»[11].

Заключение

Расширение состязательных начал в уголовном судопроизводстве, укрепление диспозитивности, уважение чести и достоинства личности, в связи с принятием нового УПК РФ, заставляют нас по-новому взглянуть на процесс реформирования уголовно-процессуального законодательства.

Таким образом, на защиту мною выносятся следующие положения:

1. Для построения уголовного судопроизводства на основе принципа состязательности необходимым и одновременно достаточным является выделение трех процессуальных функций: обвинение, защита и разрешение дела судом.

2. Отстаивается положение, согласно которому признание лица потерпевшим не должно находиться в зависимости от усмотрения должностных лиц, ведущих процесс. Наделение лица правами потерпевшего должно зависеть от субъективного отношения лица к совершенному в отношении него противоправному деянию. Любое лицо, заявившее как о совершении в отношении него преступного деяния, так и о своем желании защищать нарушенные права процессуальными средствами, должно сразу признаваться в качестве потерпевшего.

3. Осуществление прокурором надзора за деятельностью органов предварительного расследования есть деятельность, осуществляемая в рамках функции обвинения. Прокурор, как лицо ответственное за обоснованность обвинения, заинтересован в том, чтобы органы, осуществляющие предварительное расследование, не допускали нарушений закона. Любое допущенное при производстве следственных действий нарушение влечет признание полученных сведений не имеющими доказательственного значения. Естественно, что обвинение в таком случае становится менее обоснованным.

4. Предлагается закрепить в УПК правило, согласно которому отказ от обвинения, заявленный государственным обвинителем на предварительном слушании либо в подготовительной части судебного заседания и поддержанный потерпевшим, порождает у суда обязанность по прекращению уголовного дела. Заявление государственного обвинителя и потерпевшего об отказе от поддержания обвинения, сделанное после начала судебного разбирательства, влечет вынесение судом оправдательного приговора, при этом, суд вправе не обосновывать подобное решение ни чем иным, кроме как ссылкой на заявленный отказ от обвинения.

5. Отстаивается идея о наделении потерпевшего правовым статусом частного обвинителя по всем категориям уголовных дел. Только таким образом потерпевшему представляется возможность отстаивать свою позицию как перед судом, так и перед прокурором. Потерпевший, в таком случае, должен выступать в качестве сообвинителя.

6. Предлагается более сбалансированный механизм участия прокурора в производстве по делам частного обвинения. Прокурор может вступить в дело частного обвинения по собственной инициативе только в том случае, если докажет беспомощность потерпевшего или наличие зависимости потерпевшего от обвиняемого. В случае беспомощного состояния потерпевшего прекращение дела за примирением сторон невозможно без согласия прокурора. В случае наличия зависимости потерпевшего от обвиняемого прекращение дела за примирением возможно и вопреки воле прокурора, если у суда не возникло сомнений в реальности мирового соглашения. В случае, если к прокурору с просьбой о возбуждении уголовного дела обратилось лицо, находящееся в беспомощном или зависимом положении, прокурор вправе возбудить уголовное дело частного обвинения, однако без согласия прокурора оно не должно подлежать прекращению. Об этом должно быть сообщено заявителю, который может забрать поданное заявление и обратиться к мировому судье для рассмотрения его дела в общем порядке.

7. Предлагается распространить правила состязательности и на разрешение споров, возникающих между прокурором, как представителем публичной власти, и потерпевшим, выражающим частный интерес, при осуществлении ими функции обвинения.

Теоретическая значимость работы. Результаты данного исследования могут быть полезны в дальнейшем реформировании российского уголовно-процессуального законодательства. При этом, основа построения судопроизводства в будущем видится в создании механизма, позволяющего учитывать при принятии решений не только интересы государства, но и интересы конкретного индивида.

Список использованных источников

1. Законодательные и ведомственные акты

1.           Конституция РФ. М., 1994. 46 с.

2.           Уголовно-процессуальный кодекс РФ. М., 2001. 196 с.

3.           Уголовный кодекс Российской федерации. М., 1996. 168 с.

4.           Кодекс об административных правонарушениях РФ. М. 2002. 92 с.

5.           Федеральный закон «О прокуратуре». М. 1996. 40 с.

6.           Федеральный закон «Об организации адвокатской деятельности». М.

7.           Федеральный закон «Об обязательном страховании гражданской ответственности владельцев транспортных средств». М., 2002. 25 с.

8.           Бюллетень Верховного Суда РФ №11 1996. М., 1996. 135 с.

2. Книги и монографии

9.           Бойков А.Д. Современные тенденции развития уголовно-процессуального законодательства и некоторые вопросы теории. М.: ., 1986. С. 20125 с..

10.      Розин Н.Н. Уголовное судопроизводство. Изд.: "Право". (3-е пересмотренное). СПб., 19161996. 380 с.С. 1-18, 268-270, 291-299;

11.      Смолькова И.В. Частная жизнь граждан: основания и пределы уголовно-процессуального вмешательства. М.: ., 1997. С. 5.167 с.

12.      Нерсесянц В.С. Право и закон. М.: ., 1983. С. 13-27, 78-93.280 с.

13.      Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-изд. Т. 1. С. 158.698 с.

14.      Таганцев Н.С. Русское уголовное право: Лекции. Часть Общая. Т. 1. М.: ., "Наука". 1994. С. 32-36, 178. 230 с.

15.      Мюллерсон Р.А. Права человека: идеи, нормы, реальность. М. 1991. С. 44.67 с.

16.      Алексеев А.И., Ястребов В.Б. Профессия - прокурор. М.: ., Юрист, 1998. С. 14-23.256 с.

1.Божьев В.П. Уголовно-процессуальные правоотношения. М.: ., 1975. С. 98

17.      Васильев Л.М. К вопросу о функциях следователя в уголовном процессе // Публичное и частное право: проблемы развития и взаимодействия, законодательного выражения и юридической практики: Материалы всероссийской научно-практической конференции / Отв. ред. В.Д. Перевалов. Екатеринбург: УрГЮА, 1999.

18.      Вл. Случевский. Учебник русского уголовного процесса. Судоустройство-судопроизводство. СПб., 1910. Цит. по: Хрестоматия по уголовному процессу России. М.: ., 1999. С.65347 с.

1.Володина Л.М. Взаимодействие частного и публичного в уголовном процессе // Публичное и частное право: проблемы развития и взаимодействия, законодательного выражения и юридической практики: Материалы всероссийской научно-практической конференции / Отв. ред. В.Д. Перевалов. Екатеринбург: УрГЮА, 1999.

19.      Воронин В.В. Современная сущность, особенности и проблемы российского судопроизводства по делам частного обвинения. - Оренбург, 2001. С.33.160 с.

1.Гуськова А.П. Адвокат, его полномочия в уголовном процессе / Актуальные вопросы судебно-правовой реформы: Сборник научных статей. Оренбург, 1996.

1.Гуськова А.П. Актуальные вопросы защиты прав и законных интересов граждан, участвующих в уголовном судопроизводстве // Защита прав и законных интересов граждан, участвующих в уголовном процессе, как приоритетное направление в судопроизводстве. Сборник научных трудов. Москва - Оренбург, 1999. С.79.

1.Гуськова А.П. Проблемные вопросы уголовно-процессуальных функций в российском праве.// Проблемные вопросы законотворческой и правоприменительной деятельности в России на рубеже нового тысячелетия. Сборник научных статей. Оренбург: 2001. С.6.

20.      Дорошков В.В. Частное обвинение: правовая теория и судебная практика. - М.,; Издательство НОРМА, 2000. 93 с. С. 34-38.

21.      Катькало С.И., Лукашевич В.3. Судопроизводство по делам частного обвинения. Л., 1972. С. 13-23, 25-29, 67-73.113 с.

1.Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации. / Под ред. И.Л. Петрухина. М., 2002. 290 с.

22.     

23.      Комментарий к УК РФ под общей редакцией Ю.И. Скуратова и В.М. Лебедева. Издание 2-е, измененное и дополненное. М., 1998. 489 с.

24.      Ларин А.М. Защита прав человека и гражданина в головном судопроизводстве // Конституция Российской Федерации и совершенствование механизма защиты прав человека. М.: ., 1994. С. 13.65 с.

25.      Ленский А.В., Якимович Ю.К. Производство по делам частного обвинения в уголовном процессе России. - М.: Юристъ.,, 1998. С.48. 209 с.

26.      Масленникова Л.Н. Методология познания публичного и частного (диспозитивного) начал в уголовном судопроизводстве. М.: ., 2000. С. 33-45.170 с.

27.      Седаш Е.А. Частное начало в Российском уголовном судопроизводстве: Автореф. дисс. канд. юрид. Наукнаук.: Саратов. , 2000. С. 4-1233 с.

28.      Уголовно-процессуальное право Российской Федерации: Учебник // Отв. ред. П.А. Лупинская. М.: ., Юристъ, 2003. 296 с.

3. Научные статьи.

29.      Абабков А. Защитить права потерпевшего // Российская юстиция. 1997. №3. С. 24-29.

30.      Александров А.С. Субсидиарный уголовный иск // Государство и право.  2000. №3. С. 32-40.

31.      Васильев Л.М. К вопросу о функциях следователя в уголовном процессе // Публичное и частное право: проблемы развития и взаимодействия, законодательного выражения и юридической практики: Материалы всероссийской научно-практической конференции. Екатеринбург, УрГЮА: 1999. С. 58-64.

32.      Володина Л.М. Взаимодействие частного и публичного в уголовном процессе // Публичное и частное право: проблемы развития и взаимодействия, законодательного выражения и юридической практики: Материалы всероссийской научно-практической конференции. Екатеринбург, УрГЮА: 1999. С. 77-85.

33.      Гуськова А.П. Адвокат, его полномочия в уголовном процессе // Актуальные вопросы судебно-правовой реформы: Сборник научных статей. Оренбург: 1996. С. 17-25.

34.      Гуськова А.П. Актуальные вопросы защиты прав и законных интересов граждан, участвующих в уголовном судопроизводстве // Защита прав и законных интересов граждан, участвующих в уголовном процессе, как приоритетное направление в судопроизводстве. Сборник научных трудов. Москва – Оренбург: 1999. С. 5-12.

35.      Гуськова А.П. Проблемные вопросы уголовно-процессуальных функций в российском праве // Проблемные вопросы законотворческой и правоприменительной деятельности в России на рубеже нового тысячелетия. Сборник научных статей. Оренбург: 2001. С. 8-14

36.      Григорьев М.В., Колмаков П.А. Некоторые аспекты публичного и частного интереса в уголовном судопроизводстве // Сборник научных трудов юридического факультета. Выпуск 2. Сыктывкар: СыктГУ. 2002, С. 52-56С. 52-55.

37.      Григорьев М.В. О соотношении частных и публичных начал в российском праве // Материалы XL Международной студенческой конференции «Студент и научно-технической прогресс». Новосибирск: 2002, . СибАГС. С. С. 17-1917-19.

38.      Ковтун Н.Н. Соотношение частных и публичных начал в уголовном судопроизводстве РФ: время выбора. // Государство и право. 1995. N 11. С. 66-70.

39.      Шадрин В.С. Обеспечение прав личности и предварительное расследование в уголовном процессе. // Государство и право. 1994. N 4. С. 97-100.

1.Абабков А. Защитить права потерпевшего // Российская юстиция. 1997. №3.

1.Александров А.С. Субсидиарный уголовный иск // Государство и право. - 2000. №3. С. 32

40.      Багаутдинов Ф.И. Расширение частных начал в уголовном процессе // Российская юстиция. 2002. № 2. С. 32-36.

41.      Волосова Н.Ю. Об институте сообвинения // Российская юстиция. 1998. №4. С. 15-19.

42.      Воскресенский В. Участие прокурора в рассмотрении дел // Российская юстиция. 1996. №7. С.23-28.

1.Гриненко А. Потерпевший должен

43.      иметь не меньше процессуальных прав, чем обвиняемый // Российская юстиция. 2002. №9. С.14-19.

44.      Демидов И., Тушев А. Отказ прокурора от обвинения // Российская юстиция. 2002. №8. С. 24-29.

45.      Зеленин С.Р. Потерпевший в состязательном процессе // Российская юстиция. 2001. №3. С. 9-13.

46.      Ковтун Н.Н. Соотношение частных и публичных начал в уголовном судопроизводстве РФ: время выбора // Государство и право. 1995. №11. С.33-42.

47.      Кореневский Ю. В. Государственное обвинение: какая реформа нужна // Законность. 2001. №4. С. 48-50.

48.      Ларин А.М. О принципах уголовного процесса и гарантиях прав личности в проекте УПК // Российская юстиция. 1997. №9. С. 35-39.

49.      Михайловская И.Н. Права личности — новый приоритет УПК РФ// Российская юстиция. 2002. №2. С. 2-7.

50.      Петрова Н.Е. Наделить потерпевшего правом уголовного преследования // Российская юстиция. 2002. №12. С. 23-27.

51.      Петрухин И.Е. Некоторые аспекты освобождения от уголовной ответственности.// Российская юстиция. 1999, № 9. С 25-27.

52.      Сердюков С.Г. Обвиняемому надо разъяснять возможность смягчения наказания// Российская юстиция. 2002. №6. С. 58-6360.

53.        Юношев С. Укрепление правового статуса потерпевшего и его представителя // Российская юстиция. 1998. №11. С. 33-37.

54.      Эльдаров М. Потерпевшему дать права частного обвинителя // Российская юстиция. 1997. №8. С. 25-28.

4. Интернет сайты.

55.      Щербаков А. Ограничить право прокурора возбуждать дела частного обвинения. / http://www.jurqa.hut.ru/all.docs/u/a/mse1ve49.html.

56.      Прокуратура в русле судебной реформы: беседы с заместителем главного военного прокурора генерал-лейтенантом юстиции Александром Ивановым.. - http://www.redstar.ru/2002/05/25_05/7_01.html.

57.        Петрухин И.Л. Публичность и диспозитивность в уголовном процессе/ . http://jurqa.hut.ru/all.docs/u/a/ rw4nzss1.html.

58.        Макарова З.В. Защита потерпевшего в уголовном процессе - обязанность государства. / http://uvest.garant-ural.ru/Uuv3(6)99/03.htm.

59.      Интервью с начальником управления Генеральной прокуратуры России по обеспечению участия прокуроров в рассмотрении уголовных дел судами Анкудиновым О.Т. / Оригинал статьи: http://www.mediatext.ru/docs/4822.

60.      Виницкий Л. Уравнять права сторон в уголовном процессе  .  http://jurqa.hut.ru/all.docs/u/a/kuusdo5f.html.

61.      Багаутдинов Ф.И., Васин А.Е., Уголовное преследование и правозащитная функция суда. / http://jurqa.hut.ru/all.docs/u/a/vhpq2w14.html.

62.      Багаутдинов Ф.И., Васин А.Е. Последствия отказа прокурора от обвинения в суде / http://jurqa.hut.ru/all.docs/u/a/mkl3qvpr.html.

63.      Аликперов Х.В. Государственное обвинение: нужна реформа / .  http://jurqa.hut.ru/all.docs/u/a/d3jzhmxe.html.

64.      Алексеева Л.Б. Принцип состязательности и презумпция невиновности в судебном следствии по проекту нового УПК РФ /. http://www.legislature.ru/monitor/upk/alekseev.html.

---

[1]См.: М.В. Григорьев. О соотношении частных и публичных начал в российском праве // Материалы XL Международной студенческой конференции «Студент и научно-технической прогресс». Новосибирск: : СибАГС, 2002, СибАГС. С. 17-19.

[2] См.: Масленникова Л.Н. Методология познания публичного и частного (диспозитивного) начал в уголовном судопроизводстве. М., .: 2000. С. 33.

[3] [3]См.: Петрухин И.Л. Публичность и диспозитивность в уголовном процессе / // http://jurqa.hut.ru/all.docs/u/a/ rw4nzss1.html.

[4] См.: Гуськова А.П. Адвокат, его полномочия в уголовном процессе // Актуальные вопросы судебно-правовой реформы: Сборник научных статей. Оренбург, : 1996. С. 34.

[5] Гуськова А.П. Адвокат, его полномочия в уголовном процессе / Актуальные вопросы судебно-правовой реформы: Сборник научных статей. Оренбург, 1996г.., С. 22.

[6] Президентский контроль // Информационный бюллетень. М.: 2003. С. 23.

[7] См.: Григорьев М.В., Колмаков П.А. Некоторые аспекты публичного и частного интереса в уголовном судопроизводстве // Сборник научных трудов юридического факультета. Выпуск 2. Сыктывкар:, СыктГУ,. 2002,. С. 52-56.

[8] См.: Сердюков С.Г. Обвиняемому надо разъяснять возможность смягчения наказания // Российская юстиция. 2002. № 6. С. 60.

[9] Подробнее см.: Багаутдинов Ф.И. Расширение частных начал в уголовном процессе // Российская юстиция. 2002. № 2. С. 32.

[10] Подробнее см.: Петрухин И.Е. Некоторые аспекты освобождения от уголовной ответственности // Российская юстиция. 1999. № 9. С. 25.

[11] См.: Михайловская И.Н. Права личности — новый приоритет УПК РФ // Российская юстиция. 2002. № 2. С. 2-7.

МиниМинистерство образования и науки Российской Федерации Сыктывкарский государственный университет Юридический факультет Кафедра уголовного права и процесса «Допустить к защите»                                                              

 

• 14:21 05 Июля 2016
  Российско-китайский медуниверситет откроет магистерскую программу по TCM
• 01:21 05 Июля 2016
  На форуме МГУ Россия и Китай обсудят научно-образовательное сотрудничество
• 11:00 04 Июля 2016
  Реморенко: "ЕГЭ-туризм" в России сходит на нет
• 10:52 04 Июля 2016
  Летняя российско-австрийская школа откроется в Москве
• 15:31 01 Июля 2016
  В СПбГУ могут воссоздать географический факультет

Заказать уникальную работу