Федеральное агентство по образованию
Государственное образовательное учреждение высшего
профессионального образования
КУБАНСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ
Кафедра психологии личности и общей психологии
ТЕМА
Эмпатия в психотерапии
Работу
выполнила студентка 5 курса
Факультет
управления и психологии
Специальность
«психология»
О.А. Маркина
Работу
проверила Воронкина С.И
Краснодар 2011г.
Введение
Содержание понятия «эмпатия» определяется как способность приобщаться к
эмоциональной жизни другого человека, переживать его состояния как свои собственные,
сочувствовать ему. Именно эмпатия проявляется в тех эмоциональных ситуациях,
когда, говоря словами В. А. Сухомлинского, «человек сердцем ощущает тончайшие
движения сердца другого человека и отвечает на них собственными душевными
движениями».
Всегда существует потребность в сопереживании и сочувствии другим людям,
в «эмоциональном созвучии» с ними. Ориентация в эмоциональном настрое других
людей предстает как необходимое условие нашей жизни. Появляется возможность для
обобщения — в психологии эмпатия рассматривается и как свойство личности, и как
эмоциональная форма познания другого человека, и как потребность.
Эмпатия не окончательная детерминанта поведения человека. Она зависит от
направленности личности в целом, от ее мировоззрения и уровня нравственного
развития.
эмпатия клиент психотерапия
Природа
эмпатии и ее роль в психотерапии
В
клиент-центрированной терапии Карла Роджерса и психоаналитической Я-психологии
Хайнца Кохута эмпатии принадлежит ключевая роль. Роджерс считал эмпатию
основополагающей установкой терапевта в терапевтических отношениях и ключевым
условием изменения личности клиента. Кохут отстаивал позицию, что основным
инструментом в психоаналитическом исследовании является именно эмпатия
аналитика. Кроме того, Кохут поместил эмпатическую откликаемость окружения
ребёнка в центр своей теории нарциссического развития Я. Благодаря их влиянию
эмпатия была признана большинством терапевтических школ в качестве
основополагающего навыка терапевта, необходимого для создания терапевтического
климата.
Эмпатия
- это сложное явление, которое с трудом поддается определению. В связи с этим
имеет смысл начать с такого определения, которое разделяется большинством
авторов. Начальной точкой может послужить утверждение Мид (1934) о том, что
эмпатия предполагает способность занимать позицию другого. Иначе говоря,
эмпатия подразумевает принятие роли другого и понимание чувств, мыслей и
установок другого человека.
Для
образного представления акта эмпатии часто привлекаются такие метафорические
описания как способность "прогуляться в ботинках", "влезть в
шкуру" или "увидеть ситуацию глазами" другого. Эти метафоры
действительно содержат важный элемент эмпатического процесса, а именно
разделение внутреннего опыта другого человека. Однако, эмпатия - это не просто
отождествление с переживанием другого индивида.
Клиент-центрированная точка зрения
Как известно базовое положение теории
личности Роджерса состоит в том, что мысли, чувства и поведение человека
мотивировано и направляется конструктивной силой, а именно врожденной
тенденцией организма к актуализации. Нарушения же личности возникают вследствие
интроекций условного принятия от родителей и других значимых других. Эти
интроекции условного отношения создают несоответствие между организмическим
переживанием и Я-концепцией. Когда Я оказывается под гнетом условий ценности
человек становится тревожным и уязвимым.
Соответственно цель терапевтических
отношений состоит в исправлении данного положения дел. В рамках постепенно
разворачивающегося терапевтического процесса терапевт становится для клиента
новым значимым другим, а его безусловное принятие, эмпатия и подлинность
создают условия для актуализации организмических переживаний клиента и
внутренней реорганизации его Я-концепции.
Наиболее известное определении эмпатии
Роджерса звучит следующим образом: эмпатия - это способность встать в ботинки
другого, изнутри воспринимать внутреннюю систему координат другого, как если бы
терапевт был этим другим, однако без потери условия "как если бы".
Иначе говоря, с клиент-центрированной точки зрения эмпатия - это процесс
контактирования с внутренним миром другого посредством воображения, настройка
на вчувствование и постижение нюансов его переживания и личностного смысла.
Роджерс следующим образом описывает
задачу терапевта: "Вы являетесь надежным спутником человека в путешествии
по его внутреннему миру, его точкой опоры, указывая на возможные смыслы в его
опыте, вы помогаете ему переживать эти смыслы более полно и продвигаться в них
глубже. Быть с другим, таким образом, означает, что на какое-то время вы
откладываете в сторону собственные взгляды и ценности для того, чтобы без
бремени предрассудков войти в чужой мир. В каком-то смысле это означает, что вы
откладываете в сторону собственное Я... Эмпатия подразумевает вхождение в
приватный мир представлений другого... будучи в каждый момент чувствительным к
смене переживаемых смыслов, которые протекают в другом ... которые тот едва
осознает, но без попытки раскрыть совершенно неосознаваемые чувства"
(1980).
Эмпатическое понимание терапевта нацелено
на достижение клиентом самопринятия и доверия к собственным внутренним
переживаниям, что постепенно позволяет прервать ощущаемую им психологическую
изоляцию. Чтобы облегчить этот процесс клиент-центрированный терапевт стремится
помочь клиенту обрести собственный внутренний голос. Терапевт не указывает
клиенту путь, а скорее создает условия для познания им своего субъективного
мира, обеспечивает клиента поддержкой и заботой, чтобы он не отказался от пути,
если что-то начнет его страшить.
Психоаналитическая точка зрения
Сторонники психоаналитической традиции
видят роль терапевта главным образом в том, чтобы раскрыть, передать и помочь
пациенту ассимилировать материал, который находился вне его осознания, поэтому
они по большей части тяготеют к второму видению термина "эмпатия".
Такое представление заложил Фрейд своим комментарием о том, что эмпатическая
связь может позволить аналитику переживать в себе ассоциации и материал
первичного процесса, который блокирован от осознания пациента. Под влиянием
этого представления Олиник (1969) даже называл эмпатию "регрессивной
открытостью и восприимчивостью" а также регрессией на службе другого.
Концепция "анализирующего
инструмента" является одним из вариантов последующей разработки этой идеи
Фрейда. «Анализирующий инструмент» - понятие, введенное Исаковером, для
обозначения совместного участия анализируемого и аналитика в аналитической
ситуации; такое объединение рассматривается как уникальное рабочее орудие,
используемое для аналитического процесса. Цель такой объединенной активности -
достичь оптимальной регрессии Эго пациента, позволить аналитику увидеть
бессознательное анализируемого и соответствующим образом реагировать как
сознательно, так и бессознательно. Если аналитику и анализируемому удается
достичь сопоставимого уровня (но не эквивалентного) состояния частичной
регрессии Эго (чем-то напоминающем состояние дремы), то тогда каждому из них
становятся доступны разнообразные непроизвольные мысли, образы и восприятия.
При этом важным фактором функционирования аналитика является его способность к
эмпатии. Сообщаемые пациенту мысли, чувства и восприятия, связанные с
аналитической ситуацией, часто дополняются им самим, что облегчает выявление,
понимание и объяснение констелляций его фантазий и воспоминаний" (Мур и
Файн, 2000). Исаковер полагал, что центральной для творческого слушания
является способность аналитика входить в состояние психики, согласующееся с
уровнем регрессии пациента. Вместе с тем, ядром анализирующего инструмента
аналитика Исаковер считал самонаблюдение. В своей статье о роли супервизии в
обучении аналитической деятельности, он писал, что видит свою основную задачу в
развитии "способности аналитика к самонаблюдению, в тоже самое время когда
он наблюдает и слушает своего пациента" (1992).
Сходная мысль, подчеркивающая значение
восприимчивости аналитика, была выражена Райком в его известной идее о том, что
аналитик должен слушать пациента "третьим ухом". "Одна из
способностей третьего уха состоит в том, что оно работает двумя способами:
может уловить то, что другие люди не говорят, но только чувствуют и думают, и
может быть обращено внутрь. Оно может слышать голоса, идущие изнутри Я, которые
иным образом не слышны, потому что их заглушает шум нашего сознательного
мыслительного процесса (Томэ и Кэхеле, 1996).
Многие психоаналитические авторы для
объяснения эмпатии привлекают концепцию идентификацию. При этом обычно
подчеркивается ее частичный или пробный характер. По мнению Гринсона, разница
состоит в том, что идентификация - это по большей части бессознательный и
долговременный процесс, в то время как эмпатия предсознательна и временна.
"Цель идентификации преодолеть тревогу, вину или утрату объекта, в то
время как эмпатия используется для понимания" (1960). Гринсон также отмечал,
что поскольку эмпатия включает разделение опыта пациента, временное и частичное
участие в нем, то есть погружение в эмоциональные переживания пациента, она
подразумевает разделенность в функционировании Эго аналитика. Иначе говоря, в
этом процессе аналитик колеблется между позициями участника и наблюдателя.
В работе 1926 года Дэйч первой указала на
то, что "в эмпатии аналитик может идентифицироваться не только с
пациентом, но и с его объектами" (1974). Дальнейшее развитие эта идея
получила в теории объектных отношений, в частности в концепции проективной и
интроективной идентификации. В рамках данной статьи нет возможности для
подробного рассмотрения данной концепции; иллюстрацией же связи между
проективной идентификацией и эмпатией может послужить следующая цитата:
"Осознание и рассмотрение терапевтом собственного состояния - в силу того,
что оно непосредственно связано с спроецированными аспектами внутреннего мира
пациента (аспекты Я и внутренних объектов) и было вызвано им посредством
давления в ходе взаимодействия - становится основным "инструментом"
аналитика в эмпатическом понимании пациента. Осознание и исследование
собственного состояния, независимо от того, является ли оно согласующимся или
комплементарным с аспектами Я и внутренними объектами пациента, - лучшее
средство достижения эмпатического понимания. Это не столько вхождение в положение другого, сколько попадание в него вследствие проекции другого и
оказываемого в ходе взаимодействия давления (проективная идентификация)".
По мнению Береса и Арлоу (1974) эмпатия
требует способности сохранять стабильные репрезентации Я и объекта. Основная же
идея их работы заключалась в том, что степень эмпатической способности
аналитика покоится на его способности быть подвергнутым стимулирующему влиянию
бессознательной фантазии пациента, когда сам аналитик еще не осознает
существование и характер бессознательной фантазии пациента.
Эмпатия в терапевтической коммуникации
Рассмотрение роли эмпатии в процессе
терапевтического взаимодействия стоит начать с описания Барретт-Леннардом
(1981) цикла эмпатического реагирования, включающего следующие фазы:
Фаза предварительных условий. Терапевт имеет эмпатическую установку по отношению к клиенту, который
тем или иным образом выражает свой опыт. Эта стадия включает в себя активную
открытость со стороны терапевта к познанию переживания клиентом собственного Я
и внешнего мира.
Фаза эмпатического резонанса. Условия предварительной фазы делают потенциально возможным следующий
шаг, в котором слушатель входит в эмоциональный резонанс (настраивается на одну
волну) с переживанием и личностными смыслами клиента, которые активизируются в
его сознании. Резонирование можно определить как обращение терапевта внутрь
себя, то есть к чувствам, образам, воспоминаниям, смыслам, которые возникают в
ответ на то, что он видит, слышит, чувствует вместе с клиентом.
Фаза выражения эмпатии. Эта фаза включает в себя выражение терапевтом эмпатического отклика.
Эмпатия включает не только способность понять актуальные чувства, но и
вербальное умение передать свое понимание ясным для клиента языком.
Эмпатическая реакция может быть выражена намеренно и непроизвольно, словесно и
через невербальные сигналы.
Фаза получения эмпатии. Передача эмпатии делает возможным заключительный этап процесса
эмпатического реагирования. Адекватная эмпатия вызывает у клиента чувство, что
его услышали, поняли ту или иную личностно значимую для него область
внутреннего опыта, что как правило приводит к эмоциональному облегчению и
обретению смысла.
Фаза обратной связи. На этом этапе клиент вербально или невербально демонстрирует
результат воздействия эмпатии терапевта. Если эмпатический отклик терапевта
адекватен, это приводит к позитивным следствиям, например, терапевтическому
молчанию или углублению процесса. Неверная эмпатическая реакция терапевта может
привести к стремлению клиента более ясно донести свои переживания, а совершенно
неадекватный отклик терапевта может привести даже к негативным последствиям,
например чувствам безнадёжности, одиночества или агрессии.
Барретт-Леннард отмечает, что в реальной
сессии выделенные фазы могут быть трудно различимы. "При успешном
эмпатическом слушании один эмпатический цикл, включающий в себя выделенные
этапы, сменяется другим и так далее, однако при тщательном наблюдении и здесь
удаётся увидеть признаки смены фаз" (1981).
Коммуникация эмпатии предполагает умение
трансформировать понимание душевной жизни пациента в отклик, с помощью которого
терапевт может разделить с ним свое понимание. Умение верно (ясно, сжато,
образно и т.п.) и адекватно терапевтической ситуации (то есть, своевременно, с
учетом контекста и терапевтических задач) сформулировать эмпатическую реакцию -
это комплексная задача, вбирающая в себя навыки коммуникации и
концептуализации.
Эмпатическая реакция терапевта должна
быть согласована на вербальном и невербальном уровне. Конгруэнтность словесного
сообщения и невербальной реакции терапевта подтверждает и усиливает сказанное
им. Однако, невербальное поведение терапевта может также отрицать его
вербальное сообщение и, как следствие, запутывать пациента. Не стоит забывать о
том, что когда слова и невербальные сигналы противоречат друг другу, люди
больше верят языку тела.
Сопоставление терапевтом своего намерения
и формы вмешательства - еще один важный элемент эмпатической коммуникации.
Выбор содержания и формы эмпатического отклика предъявляет терапевту требование
осознавать свои намерения, то есть понимать, чего он хочет добиться и
формулировать свои вмешательства в соответствии с этими задачами.
Передача терапевтом эмпатического сообщения
знаменует переход к заключительной стадии эмпатического цикла. Готовность
пациента принимать точную эмпатию терапевта и использовать ее для
терапевтического продвижения, а также способность переносить неудачные попытки
эмпатической коммуникации со стороны терапевта и адаптивно реагировать них - на
мой взгляд, ключевой вклад со стороны пациента в эффективность терапевтического
взаимодействия.
Проявление эмпатии терапевтом далеко не
всегда приводит к желаемой цели. Роджерс указывал на важное условие
терапевтической коммуникации - способность пациента воспринять эмпатию
терапевта, которую он назвал открытостью новому опыту. Поскольку эмпатия - это
двусторонние отношения, способность терапевта к проявлению эмпатии в
существенной степени зависит от готовности пациента впустить другого в свой
внутренний мир. "Некоторым индивидам вследствие их хрупкой связности Я
крайне трудно вынести эмпатическую реакцию другого" (MacIsaac, 1999).
"Существуют пациенты, которые сознательно или бессознательно хотят остаться
непонятыми; они боятся быть понятыми, так как это угрожает им разрушением,
поглощением или разоблачением" (Greenson, 1960). Обретаемая благодаря
эмпатии близость может оживлять потаенный опыт прошлого, вселять надежду на
удовлетворение ранее отвергнутых потребностей развития, но одновременно и
страшить повторением опыта отвержения, утраты и наказания. Иначе говоря,
эмпатия несет в себе потенциал к исцелению раненой души, однако условием такого
исцеления является болезненное пробуждение и проработка проблематичного,
конфликтного или травматического опыта прошлого, что объясняет реакции
сопротивления. Тэхкэ привлекает внимание к тому, что порой встречаются
неожиданные негативные реакции со стороны пациента после успешно разделенного
эмпатического переживания и понимания. "Такие реакции, как правило,
происходят после особенно "хорошего часа", когда аналитик остался в
приподнятом настроении, сравнимом с переживанием себя родителем как хорошего,
заботливого и понимающего по отношению к своему ребенку, который теперь станет
радостно и благодарно сотрудничать с ним" (2001). Макисаак отмечает, что
способность провести различие между реакцией пациента на неверную эмпатию со
стороны терапевта и неспособностью пациента выносить точную эмпатию приходит с
клиническом опытом (1999).
Роджерс неизменно подчеркивал, что все
эмпатические реакции терапевта являются по сути пробными, подразумевающими
обращение к клиенту "Правильно ли это?". Поэтому чрезвычайно важным с
клинической точки зрения является вопрос о том, каким образом пациент реагирует
на эмпатические сообщения терапевта.
При оценке обратной связи пациента
следует учитывать его способность прощать эмпатические неудачи терапевта. Так
Гринберг и Эллиотт отметили, что порой клиенты вполне удовлетворены тем, что
терапевт пытается их понять, воспринимая его неточные попытки отразить их
переживания как эмпатические вследствие их намерения (1999). Вместе с тем не
стоит упускать из виду тот факт, что признание негативных чувств к терапевту
может быть трудным для пациента, так как он нуждается в терапевте. Пациенты
могут скрывать свои реакции из уважения к авторитету терапевта и страха
возмездия, поэтому обратная связь пациента имеет зачастую неявный характер.
Оценка результата воздействия эмпатии и
использование отклика пациента в качестве обратной связи - одновременно и
заключительная точка в цикле эмпатического реагирования, и момент начала нового
эмпатического акта. Эмпатический отклик терапевта выступает в качестве способа
настройки на переживания пациента. Реакция пациента на вмешательство позволяет
терапевту осуществить "подгонку" собственного опыта и более точно
настроиться на переживание пациента, создавая тем самым почву для точной
эмпатии.
Заключение
Общепринято мнение о том, что эмпатия терапевта вносит вклад в построение
отношений сотрудничества между психотерапевтом и пациентом. Поскольку
терапевтическая эмпатия предполагает уважение к внутренней системе координат
пациента и подразумевает необходимость реакции подтверждения с его стороны
логично заключить, что прямым ее следствием будет также разделение власти в
терапевтических отношениях. Существуют разные мнения по этому поводу.
Сторонники равенства в терапевтических отношениях и самораскрытия терапевта
отвечают утвердительно. Существуют и те, кто хотя и разделяют мнение о важности
сотрудничества и определенного рода партнерства в терапевтической диаде, все
таки считают, что близость (то есть, риск проявлять эту потребность) в
психотерапии имеет, по крайней мере, по большей части, односторонний характер.
Равенство в терапевтических отношениях возможно примерно в той же степени, в
какой это имеет место в отношениях между родителем и ребенком - мнение, которое
напоминает нам о роли переноса в терапевтическом процессе. Очевидно, что доступ
к приватной информации пациента, который терапевт обретает через эмпатию,
выступает в качестве источника его власти и влияния в терапевтических
отношениях. Вместе с тем, последовательная эмпатия терапевта служит своего рода
гарантией, обеспечивающей пациента верой в то, что следствием его открытости
эмпатии терапевта будет получение от него заботы, а не злоупотребление данной
ему властью.
Еще одни важный вопрос, имеющий непосредственное отношение к роли эмпатии
в терапевтической коммуникации - критичное отношение пациента к себе и своему
опыту. Смягчение критического отношения пациента к собственным переживаниям и
психическим процессам, на мой взгляд, является одной из важнейших функций
эмпатии в терапевтическом процессе. Эмпатическое обращение терапевта к
переживаниям пациента обеспечивает пациента защитой от собственного внутреннего
критика, который может уничтожить процесс обращения внутрь себя, назвав его
бессмысленным, нелепым или неуместным. Благодаря эмпатическому обращению
терапевта к источнику переживаний пациента он (через самоэмпатию) входит в
резонанс с собственным переживанием, и может более ясно выразить то, что было
до селе неясным и спутанным. Непосредственный опыт того, как сам терапевт
реагирует на ошибки и обнаружение ограничений собственных способностей - еще
один шанс смягчения самокритики пациента. Терапевты, которые признают свои
ошибки обеспечивают пациента примером того, как можно принимать свои недостатки
и обращаться с возникающими в отношениях проблемами непонимания. Конструктивное
разрешение переживаний непонимания вносит вклад в принятие пациентом
собственного несовершенства и большему доверию в отношениях с людьми.
Библиографический
список
1. Вилюнас В. К. Психология
эмоциональных явлений. М., 1976.
2. Обуховский К. Психология влечений
человека. М., 1972.
3. Джендлин Ю. (1993). Субвербальная
коммуникация и экспрессивность терапевта: тенденции развития клиент-центрированной
психотерапии. Московский психотерапевтический журнал. №3
4. Кан М. (1997). Между психотерапевтом
и клиентом: новые взаимоотношения. Б.С.Л.
5. Куртис Х. (2001). Концепция
терапевтического альянса: расширение границ Журнал практического психолога. №
1-2.
6. Роджерс К. (1994). Взгляд на
психотерапию. Становление человека. М. Прогресс.
7. Ягнюк К.В. Анатомия терапевтического
воздействия: типология техник. // Журнал практического психолога. 2001. №5-6
Федеральное агентство по образованию
Государственное образовательное учреждение высшего
профессионального образования
КУБАНСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ
Кафедра психологии личности и общей психологии
ТЕМА