План

 

1. Предпосылки и направления развития гендерных исследований в лингвистике

2. Гендерные исследования в отечественной лингвистике

3. Проблемы изучения гендерного коммуникативного сознания

4. Проблемы гендерного коммуникативного поведения

5. Параметрическая модель

Список использованной литературы

1. Предпосылки и направления развития гендерных исследований в лингвистике

 

Современная антропоориентированная лингвистика восходит своими корнями к учению о знаках, в частности, о языке как первичной по отношению к другим знаковой системе. У американского философа Ч. Морриса в начале 20 века в рамках его учения семиологии (знаки в лингвистике) мы находим разделение семиологии на синтактику, семантику и прагматику. Прагматика исследует связь знаков с субъектом и адресатом, то есть интерпретацию знаков теми, кто их использует. Данный факт требует особого внимания, так как впервые был сделан акцент на прагматическом аспекте речи.

Одной из доминантных тенденций лингвистики ХХ века стало расширение связей лингвистики с другими науками, в частности, с социологией, психологией, повышенное внимание к прагматическим аспектам речи, следствием чего стало появление междисциплинарных исследований. Смещение угла зрения в языкознании, взрыв интереса к употреблению языка в 40-50 г. ХХ века стимулировали, как ни странно, философы в трудах, содержащих анализ и выявление ошибок живой речи. В основе концепции Дж. Остина, одного из основателей нового направления в философии, лежит идея античной философии о том, что главной целью философского исследования является прояснение выражений обыденного языка. В рамках философии лингвистического анализа, философии обыденного языка выдвигалась идея о мнимости философских проблем и о возможности их разрешения путем анализа ошибок употребления языка.

В 1953 г. под влиянием «гештальт-психологии», психологии бихевиоризма возникает психолингвистика, основоположниками которой считают Ч. Осгуда и Дж. Кэрролла. В центре внимания психолингвистов - теория речевых действий: «Не только язык, но и каждый отдельный акт речи и понимания речи не простая, но, напротив, сложная психофизиологическая функция…». А.А. Леонтьев отмечает, что психолингвисты первого и второго поколения предпринимали попытку построить теорию речевого поведения индивида, вырванного не только из общества, но даже из реального процесса общения, игнорируя индивидуальные особенности восприятия и производства речи, цитирует психолингвиста третьего поколения Р. Румметфейта, который подчеркивал, что следует изучать «…высказывания, включенные в коммуникативные окружения». Между тем, Л.С. Выготский, создатель психолингвистической теории до появления психолингвистики, высказал идею обусловленности процессов речепорождения общепсихологическими, дифференциально-психологическими и социально-психологическими факторами.

Тем не менее, до появления лингвистической прагматики ученые лишь констатировали факт присутствия индивидуальных различий, однако не исследовали их. В 1970-е годы был сделан большой шаг вперед, связанный с появлением лингвистической прагматики. Т.Г. Винокур отмечает, что именно прагматика и современная психолингвистика более других стали отражать закономерности развития лингвистического познания личности. В недрах лингвистической прагматики исследователи стали акцентировать внимание на позиции говорящего, его коммуникативных намерениях, способах их языкового выражения, стратегиях и тактиках коммуникантов для достижения ими определенной цели. Н.И. Формановская пишет: «…коммуникативно-прагматический подход к языку расставляет новые акценты и в характеристиках языковых и речевых единиц, и в самом выделении таких единиц. Возникает глобальное направление, называемое коммуникативной лингвистикой, или лингвистикой общения». Ученый отмечает, что в центре лингвистической прагматики находятся оба коммуниканта, адресант и адресат общения. Исследователь вводит понятия «смысл говорящего» и «смысл адресата», понимая под ними целеустановки, интенции, иллокутивные силы, явные и скрытые намерения говорящего, возможности и способы интерпретации явных и скрытых намерений адресатом, перлокутивный эффект.

Таким образом, лингвистика конца ХХ - начала ХХI века стала характеризоваться общими принципиальным направлениям, к которым, по мнению Е.С. Кубряковой, следует отнести:

- «экспансионизм» (размывание границ, расширение пределов, выход в смежные области);

- антропоцентризм (обращенность к проблеме «человек в языке»);

- неофункциональность (рассмотрение языка как деятельности, т.е. изучение его употребления);

- экспланаторность (объяснительность).

В недрах современной лингвистической прагматики интенсифицируется интерес к генедерным параметрам личности. По мнению гендерологов, интерес был вызван как сменой научной парадигмы (переход от структурализма к прагматике), так и социальными изменениями. Т.Г. Копанева указывает на особую роль изучения гендера как параметра, дифференцирующего общество на две макросоциальные группы, в условиях быстрого развития информационных процессов, повышение роли языка в обществе. В настоящее время, отмечает автор, основными чертами коммуникации являются её умножение, ускорение, глобализация и её уплотнение (в коммуникативные процессы вовлекаются все большее количество людей). «Исследование механизмов гендерной коммуникации, её структуры и роли в современном обществе позволяет использовать результаты данного исследования в качестве выработки практических способов, форм и технологий эффективного ведения социального диалога».

Вышеперечисленные объективные причины обусловили интерес к книге феминистки Р. Лакофф «Язык и место женщины», которая и стала стартовым рывком гендерных исследований в западной лингвистике. А.В. Кирилина, делая обзор гендерных исследований (ГИ) за рубежом, выделяет несколько направлений:

1.  Социолингвистические ГИ.

2.  Феминистская лингвистика.

3.  Собственно гендерные исследования, изучающие оба пола.

4.  Исследование маскулинности.

5.  Психолингвистическое изучение пола, смыкающееся с нейролингвистикой.

Среди концептуальных подходов в ГИ отмечены два: теория социокультурного детерминизма (акцидентализм) и теория биодетерминизма (эссенциализм). Эти два подхода по-разному детерминируют гендерные различия.

Адепты социобиологической концепции гендера рассматривают поведение женщин и мужчин, в частности коммуникативное, в зависимости от генетической предрасположенности и результатов эволюции; подчеркивают гипотезу значительных различий; используя данные нейрофизиологии, говорят о психофизиологических различиях, доказывая этим различия в строении и функциях отделов мозга, следовательно, в речевых процессах; называют гендерные различия половыми различиями. Биодетерминисты утверждают, что между представителями двух гендерных групп существует глобальные различия как в физиологическом, так и в социальном плане (Пиз 2000).

Объектом анализа социодетерминистов стали гендерные социальные роли. Социодетерминисты утверждают, что общество навязывает мужчинам и женщинам определенные стереотипные гендерные модели поведения, что в действительности гендерные различия невелики, отмечают тенденцию постепенного угасания гендерных различий и изменения ситуации в направлении гендерного равенства. Согласно теории андрогинной личности С. Бем, мужественность и женственность не противопоставлены друг другу. Человек может обладать одновременно и мужественными и женственными чертами. В теории социальных ролей А. Игли большинство гендерных различий расценивает как продукты социальных ролей, поддерживающих или подавляющих различие в поведении мужчин и женщин. Социальные роли, констатирует Игли, нередко приводят к образованию социальных и гендерных стереотипов. Идея отсутствия ярких гендерных различий содержится в гипотезе равной убеждаемости Игли и Вуда и в теории равноценной эмоциональности женщин и мужчин Ш. Берн.

Социодетерминисты же выдвинули теорию когнитивного развития гендера: согласно учению Колберга, вся информация, касающаяся гендерного поведения, отражается у нас в сознании в виде гендерных схем. В них содержится все, что данный человек знает о гендере. Акцентируя наше внимание на отдельных вещах, гендерные стереотипы влияют на переработку информации.

В рамках социодетерминистского направления особо подчеркивается, что «представления о «мужественности» и «женственности», наряду с коммуникативным поведением, именно конструируются, а не просто отражаются в языке, поскольку язык представляется способом формирования сознания».

О.В. Рябов упоминает, что эссенциализм проистекает из мифологических воззрений и научную базу приобретает в концепции З. Фрейда, в частности, в его афористическом высказывании «Анатомия – это судьба»; а акцидентализм насчитывает пятьсот лет и получает научное обоснование в теории социальных ролей Т. Парсонса.

А.В. Кирилина два научно обоснованные подхода оформляет как два периода развития ГИ, один из которых пришел на смену другому: «...гендерный подход основывается на ряде методологических принципов, важнейший из которых – релятивизация пола, то есть отказ от биодетерминизма и интерпретация гендера как социально и культурно конструируемого феномена. Признание культурной обусловленности пола, его институциональности и ритуализированного характера ведет и к признанию его конвенциональности, неодинаково проявляющейся как в различных культурных и языковых сообществах, так и на различных этапах их развития. Все это позволяет подойти к феноменам мужественности и женственности не как к неизменной природной данности, а как к динамическим, изменчивым продуктам развития человеческого общества, поддающимся социальному манипулированию и моделированию и подверженным сильнейшему влиянию культурной традиции».

Однако, на наш взгляд, социодетерминистский и биодетерминистский подходы оппонируют и сегодня, ряд современных исследователей считают гендер «биологическим императивом».

Проблема определения гендера рассматривалась в рамках социодетерминистского направления. В различных формулировках понятия гендер дифференцировано отношение между понятиями гендер и пол. О.В. Рябов объясняет отношение понятий пол и гендер как целое и часть: «Пол состоит из биологического пола и социокультурного пола, в котором, в свою очередь, должны быть различаемы социальная и культурно-символическая составляющая. При этом «пол» и «гендер» соотносятся между собой не как род и вид, а как целое и часть». В другой трактовке более широким понятием является гендер, объединяющий биологический и социальный пол: «Гендер – своего рода междисциплинарная интрига, в основе которой сплетаются множество наук о человеке, о его не только биологическом, но и социально и культурно обусловленной специфике, интриги как совокупности обстоятельств, событий и действий, в центре которых находится человек, личность».

Особого внимания требует определение гендера как важной когнитивной категории, используемой при восприятии человека человеком: «в лингвистике понятие «гендер» соотносится с конструируемыми в языке и закрепленными в сознании его носителей образами, качествами и характеристиками поведения, а также с совокупностью атрибутов, которые приписываются мужчинам и женщинам в определенном социокультурном сообществе».

2. Гендерные исследования в отечественной лингвистике

Первые регулярные исследования гендерного коммуникативного поведения в России стали проводиться в конце 80 – начале 90 годов 20 века.

Специфическая черта отечественных исследований заключается в том, что «фокус исследований в отечественной лингвистике явно смещен к квантитативной социо- и психолингвистике».

Интерес к гендерному аспекту коммуникации проявлялся последнее десятилетие со все возрастающим вниманием. В ряде работ отражена специфика взаимодействия социальных процессов и гендерных отношений. Исследование механизмов гендерной коммуникации, её структуры и роли в современном обществе позволяет сделать вывод: «...чем выше уровень социального развития общества, тем меньше проявляется дифференцирование по полу в обслуживающем его языке».

Фундаментальные принципы лингвистических исследований в современной лингвистике в связи с актуализацией проблем гендера, методологические основы изысканий лингвистов-гендерологов изложены в работах сотрудников Лаборатории гендерных исследований и других ученых.

Появились статьи, которые содержат обзор работ последних лет в области гендерных исследований за рубежом, в России и регионе.

Предпринимая попытку обобщить работы лингвистов-гендерологов, Е.А. Картушина называет три направления современной гендерной лингвистики. Её классификация основана на выделении предмета моделирования лингвиста. Направления взаимосвязаны:

1.  Социолингвистические ГИ (гендерные исследования) направлены на выявление жанрового своеобразия, тематики мужского и женского коммуникативного поведения. Целью данного направления является моделирование коммуникативного поведения мужчин и женщин.

2.  Психолингвистические ГИ определяют совокупность ассоциаций, связанных с «мужественностью» или «женственностью» в коллективном сознании, с перспективой моделирования гендерной концептосферы.

3.  Лингвокультурологические ГИ нацелены на изучение конструируемых в языке представлений, связанных с мужчинами и женщинами.

Преобладающее большинство работ направлено на выявление особенностей коммуникативного поведения мужчин и женщин.

В фокусе внимания исследователей оказалась личность оратора и её речевое поведение. В результате психолингвистического эксперимента описана совокупность требований, предъявляемых женской и мужской аудиторией к оратору и к тексту, определяемых как «макрофактор оратора» и «макрофактор текста».

Основная задача, стоящая перед лингвистами-гендерологами сегодня, - накопление эмпирических данных - детерминировала появление ряда работ, в которых предметом исследования становились как общая направленность общения, так и те или иные элементы высказываний: метаязыковые компоненты, глагольные предикаты, обращение, комплимент, анекдот и т.д. Анализу, как правило, подвергались лексические единицы.

Тематическую направленность общения женщин и мужчин и характерные черты лексического состава репрезентируемого в процессе общения материала исследовала Т.В. Гомон. Ученый отмечает, что комплекс женской речи составляют темы приготовления пищи, моды, воспитания; мужчины обсуждают ремонт техники, новости спорта.

Анализируя лексический состав высказываний в целом на основе социолингвистического исследования, ученые констатируют тот факт, что словарный запас женщин меньше, чем словарный запас мужчин.

Исследователи отмечают детальность изложения, чрезмерную описательность в женских текстах и обобщенность - в мужских, основываясь на анализе письменных текстов мужчин и женщин в целях изыскания фактов для криминалистической экспертизы.

В работах М.Д. Городниковой рассматривается лингвистический аспект гендера на материале обращений. Автор приходит к выводу о том, что в обращениях гендерный фактор часто элиминируется, нарушается соотношение грамматического рода и естественного пола.

Возврат к коммуникативной культуре прошлого на материале обращений показала Н.А. Азарова. Исследователь связывает данный феномен с социальными изменениями, произошедшими в России в конце 20 века, некоторые наименования лиц женского пола, утраченные лексикой эпохи социализма, приобрели актуальность в наше время. Комплимент как фактор экспликации отношения мужчин и женщин стал объектом гендерного исследования, работы содержат данные о перлокутивном эффекте презентации комплимента; результаты компаративного исследования комплимента в русской и немецкой коммуникативной культуре.

В.И. Жельвис, представивший ряд работ о проблемах сквернословия, актуализирует и гендерный аспект проблемы: гендерно дифференцирован показатель частоты употребления инвективы, степень резкости, гендерная дифференциация выявлена и на семантическом уровне.

В работе И.В. Коноваленко в качестве объекта исследования выбраны комплимент и колкость как лексические средства реализации коммуникативной тактики мужчин и женщин при стратегии «игры на повышение» (установка на кооперацию) и «игры на понижение» (установка на конфронтацию) в ситуациях официального \ неофициального общения. В результате анализа интервью подтверждена гипотеза о характере влияния гендерного фактора, который проявляется в большинстве случаев нерегулярно или комплексно – наряду с другими факторами.

Е.С. Гриценко обращается к анализу гендерных аспектов предвыборного дискурса (на материале печатных изданий предвыборной периода), выясняет, как конструируются «мужской» и «женский» голос в предвыборном дискурсе, каким образом учитывается гендерный фактор при позиционировании читателя в предвыборных печатных материалах.

Анализ писем избирателей показал, что женщины в письмах, как правило, благодарят, жалуются, жалеют, сочувствуют, чаще и легче признают свою умственную несостоятельность и неспособность разобраться в перипетиях предвыборной агитации, следовательно, чаще конструируются как объекты (или жертвы) внешних действий или решений, как «слабое звено»; тогда как мужчины обычно анализируют, обвиняют, советуют и напутствуют, следовательно, представлены как субъекты, принимающие решения или оказывающие воздействие. Так, женщины используют форму возвратного залога в предикате (никак не успокоюсь, хочу разобраться), ментальные глаголы, направленные внутрь себя, а не во вне (поражена, не верю); у мужчин преобладает в предикате действительный залог (сказал, придумал).

В результате анализа транзитивности глагольных предикатов (модель анализа транзитивности делит глаголы на категории в зависимости от выполняемой деятельности и ролей участников) автор приходит к выводу о том, что «… с учетом современных представлений о языке как системе ориентирующего поведения, основная функция которого состоит не столько в передаче информации и осуществлении референции к независящей от него реальности, сколько в ориентации личности в её собственной познавательной области, подобные репрезентации «женского голоса» являются деструктивными. В целом проведенное исследование ещё раз подтверждает правомерность современного подхода к феноменам «мужественность» и «женственность» не как к неизменной природной данности, а как к динамичным продуктам развития человеческого общества, поддающимся социальному манипулированию и моделированию».

В стадии разработки находится проблема гендерной специфики метаязыковых компонентов. Выдвинута гипотеза о гендерной специфике метаязыковых компонентов речевых высказываний как средств управления ментальной деятельностью и внешним коммуникативным поведением собеседника. Опубликованы данные о гендерной специфике употребления вводных слов: более характерны для мужской речи вводные слова, имеющие значение констатации (конечно, очевидно); женская речь специфична тем, что в ней чаще мы находим модальные конструкции, выражающие различную степень неуверенности (может быть, по-моему, по-видимому). Характерным признаком мужской речи, по данным исследования Т.А. Гомон, является избыток абстрактных существительных, однообразие лексических средств передачи эмоций. Эвфемизмы, престижные, стилистически повышенные формы, клише, книжная лексика свойственна в большей мере женской речи

Исследование компьютерной терминологии на предмет выявления степени воздействие фактора «пол коммуниканта» на результаты речемыслительной деятельности показало, что факторы «возраст коммуниканта» и «образование коммуниканта» в большей мере обусловливают результаты интеракции коммуникантов в тех или иных дискурсивных условиях, чем фактор «пол коммуниканта». Исследование не подтверждает устоявшийся стереотип, согласно которому женщины якобы должны проявлять себя в различных сферах общения совершенно иначе, чем мужчины.

В фокусе внимания исследователей оказывается и гендерная концептосфера современного русского анекдота.

Е.М. Земская, М.М. Китайгородская, Н.Н. Розанова констатируют отсутствие резких «непроходимых» границ между женской и мужской речью. Выявленные ими особенности мужской и женской речи отмечены как тенденции употребления, симптомы первого и второго порядка.

В процессе разработки находится невербальный аспект гендерного коммуникативного поведения. Выдвигается гипотеза, суть которой в том, что, описывая КП, следует говорить не о половых или гендерных невербальных различиях, а о двух стилях коммуникативного поведения, мужском (маскулинном) и женском (фемининном), и соотносить стереотипы не с полами, а со стилями поведения.

За последние несколько лет появились работы, которые направлены на объективизацию концептов гендерных концептосфер. Описывая результаты сопоставительного изучения русской и испанской ассоциативно-вербальных сетей, Ю.Н. Караулов приходит к выводу о необходимости гендерного анализа ассоциативных ответов в каждом из языков. Ссылаясь на данные гендерных исследований ассоциативных полей на материале иностранных языков, исследователь высказывает гипотезу о том, что «молчание» - один из принципов «женской» стратегии в коммуникации. Однако данные, подтверждающие высокую ценность молчания в русской женской концептосфере, отсутствуют.

Обобщены результаты рецептивного эксперимента, выявлены доминирующие признаки концептов вежливость и грубость в сознании женщин и мужчин (Зацепина 2003).

В серии ассоциативных экспериментов Е.И. Горошко были использованы следующие группы стимулов: гендерно маркированная лексика; слова, описывающие базовые эмоции; названия основных цветов спектра и собственно сами цветоносители. Особая ценность работы заключается в комплексном подходе к анализу реакций. В частности, исследователь считает, что на ассоциативное поведение человека оказывают влияние не только гендерный, но и ряд других факторов: уровень образования, родной язык, специфические условия жизни и некоторые изменения состояния сознания человека. Введение ряда параметров представляется крайне важным, так как, именно сопоставив множество ассоциативных полей, можно обнаружить закономерности и специфику содержания и функционирования образов языкового сознания, динамику их развития. Ученый пишет о значимости категории гендер в лингвистическом описании, возможности её фиксации и отражения в структурах языкового сознания, что особенно явственно проявляется на эмоциональном и гендерном стимульном материале. Результаты экспериментов показали, что самое сильное влияние на ассоциативное поведение испытуемых оказали сначала факторы пола и условий изоляции людей от общества, затем – факторы возраста, уровня образования и родного языка. Исследователь особо отмечает, что в целом в ассоциативном поведении полов больше сходств, чем различий. Данные почти всех серий экспериментов показали, что женские реакции менее стереотипны, более разнообразны, чем мужские. Данный вывод ученый интерпретирует как признак, свидетельство большей подвижности и изменяемости женского сознания.

Ценными представляются работы ученых, которые преследуют цель вскрыть психологический механизм образования гендерных стереотипов языкового сознания. Исследователи обнаруживают ряд специфических свойств когнитивных гендерных метафор «мужественности» и «женственности»: возможность их использования в применении к объектам разного пола и не связанным непосредственно с полом, возможность метафоры отсылать реципиента к реальным мужчинам и женщинам, которым тоже начинают приписывать объединенные в метафоре признаки.

Авторы указывают на наличие специфических черт гендерного стереотипа национального языкового сознания: «Гендерные стереотипы обнаруживают как стабильность, так и определенную изменчивость, которые в разных языках могут не совпадать». Мужественность и женственность, считает А.В. Кирилина, – исторически изменчивые концепты. В результате диахронического анализа СМИ была подтверждена гипотеза о том, что среди экстралингвистических факторов, оказывающих влияние на функционирование гендерных стереотипов в массовой коммуникации, существенное влияние оказывает социальный заказ. В русском языке стереотип женственности определяется четче, нежели стереотип мужественности, в большей степени фиксируются личностные, а не биологические характеристики, зафиксирован сниженный андроцентризм русского языка. Выявлена тенденция зрелой части населения к более четким гендерным стереотипам в коммуникации и стремление молодого поколения к эгалитарности (нивелированию гендерных различий) (Беляев, Хренова 2002).

Факты, фиксирующие гендерные стереотипы, отраженные в языке, почерпнуты из анализа разных источников.

Так, в одних работах гендерные стереотипы объективизированы на основе анализа лексикографических источников (Колесникова 2002; Попов 2000). В частности, анализ компаративных устойчивых словосочетаний показал, что отражение гендерных стереотипов имеет место быть, когда «женские» коллокации указывают на отрицательные качества характера, а «мужские» - на негативное поведение (Попов 2000).

А.В. Кирилина в качестве материала, отражающего гендерные стереотипы, использует продукцию СМИ (см. выше), паремиологию (данные черпает из сопоставительного анализа русской и немецкой паремиологии). В результате паремиологического анализа А.В. Кирилиной описаны концепты «мужчина», «женщина», «мужественность», «женственность», «муж», «жена», «отцовство», «материнство». Вызывает интерес характер коннотации концепта «говорить»: «…русская паремиология фиксирует весьма отрицательное отношение к самому процессу женского говорения: слова «женщина-баба» и «говорить» встречаются в одном семантическом ряду редко: почти всегда «говорить» замещают его отрицательно коннотированные синонимы: брехать, врать, сплетничать» (Болтенко, stereotip.pdf).

Предметом исследования Е.А. Картушиной (Картушина 2003) стали словосочетания различной степени устойчивости и фразеологизации английского и русского языков, конструирующих в массовой коммуникации гендерные образы, нормы и представления о гендерном поведении, его характеристиках и оценках. Автор отмечает доминирование отрицательной коннотации и импликацию подчиненного положения в презентации женского образа («мужняя жена, трофейная вещь, игрушка в руках, птичка в клетке, аграрно-сырьевой придаток, престижное дополнение») и преобладание положительной оценки с оттенком иронии – в представлении мужского образа («отец родной, рыцарь без страха и упрека, настоящий мужчина»).

Обобщая накопленный материал, результат работы в третьем направлении, авторы подводят итог: «Факт андроцентричности естественного языка доказан во многих работах и является, по всей видимости, универсальным. Однако степень андроцентричности разных языков может быть различной и зависеть от специфики концептуализации понятий в данном языке, а также от особенностей языка» (Добровольский, Кирилина 2000).

В рамках культурологического подхода к освещению проблем гендера обсуждается гипотеза Л.Н. Гумилева о феминизации культуры и затухании «пассионарности» этноса (Митрофанова 2001).

Продуктивным оказался взгляд с позиции гендерной бинарной оппозиции на проблему национальной идентификации: исследования в области историософии обнаруживают феминные черты (беспредельность, бесформенность, материальность, телесность, природность), характеризующие «образец русскости» (Рябов 2000; 2001; 2002).

Особого внимания заслуживает монография А.В. Кирилиной «Гендер: лингвистические аспекты». Автор наметила перспективу развития, сформулировала задачи лингвистической гендерологии, первоочередной из которых является изучение речевого поведения мужчин и женщин, «где выделяются типичные стратегии и тактики, гендерно специфический выбор единиц лексикона, способы достижения успеха в коммуникации – то есть специфика мужского и женского говорения (Кирилина 1999).

 

3. Проблемы изучения гендерного коммуникативного сознания

 

В рамках когнитивной парадигмы основополагающей является мысль о том, что языковая форма представляет собой отражение когнитивных структур, то есть структур человеческого сознания, мышления и познания. Научно обоснован тезис о необходимости исследования гендера с позиции когитологии, позволяющей «выстроить соответствующие модели понимания гендерных дискурсов как ментальных пространств, заменяющие возможные миры и ситуации» (Халеева 2000, с.12).

В рамках вышеназванного подхода мы затрагиваем, в первую очередь, проблему определения языкового сознания. Обсуждению этой проблемы в лингвистике уже сотни лет, однако, когнитивный фокус зрения привнес новый, свежий взгляд. Прежде чем дать определение языкового сознания, необходимо обозначить место языкового сознания в системе когнитивных структур.

В определении языкового сознания И.А. Стернина обозначено место языкового сознания в когнитивном и коммуникативном сознании. Перечисляя виды сознания, И.А. Стернин предлагает «Сознание «вообще»... назвать когнитивным, подчеркивая его ведущую «познавательную» сторону – сознание формируется в результате познания (отражения) субъектом окружающей действительности; содержание сознания представляет собой знания о мире, полученные в результате познавательной деятельности (когниции) субъекта.

В связи с этим под языковым сознанием предлагается понимать совокупность психических механизмов порождения, понимания речи и хранения языка в сознании, то есть психические механизмы, обеспечивающие процесс речевой деятельности человека... Таким образом, языковое сознание – это часть сознания, обеспечивающая механизмы языковой (речевой) деятельности: порождение речи, восприятие речи и хранение языка в сознании» (Стернин 2004, с.45).

Далее И.А. Стернин вводит понятие коммуникативного сознания, аргументируя необходимость разграничения языкового и коммуникативного сознания тем, что речевая деятельность человека сама является компонентом более широкого понятия – коммуникативной деятельности человека.

Коммуникативное сознание, по мнению ученого, это совокупность коммуникативных знаний и коммуникативных механизмов, которые обеспечивают весь комплекс коммуникативной деятельности человека. Это коммуникативные установки сознания, совокупность ментальных коммуникативных категорий, а также набор принятых в обществе норм и правил коммуникации (Там же).

В свете нашего исследования, акцент в котором сделан на прагматической функции языка, введение понятия коммуникативное сознание представляется весьма важным.

Таким образом, соотношение когнитивного, коммуникативного и языкового сознания И.А. Стернин предлагает изобразить так:

Когнитивное сознание
Коммуникативное сознание
Языковое сознание

На сегодняшний день существует много интерпретаций понятия языковое сознание, исследователи сходятся только в том, что точного, исчерпывающего определения языкового сознания пока нет, склоняются к многоаспектной трактовке языкового сознания и определяют языковое сознание в широком и узком смысле: «В широком значении языковое сознание включает в себя отражение объективного мира в двухстороннем знаке, в котором соединены представления о предметах и явлениях объективного мира со звуко-моторными представлениями. В узком значении языковое сознание можно определить как отражение специфической языковой структуры в подсознании носителей языка. Это – совокупность законов, правил и закономерностей языка на уровне умений, проявляющееся в способности правильно выбрать и употребить языковые средства в процессе коммуникации» (Горошко 2003, с.24). Итак, вслед за Е.И. Горошко «под языковым сознанием нами прежде всего понимаются образы сознания, овнешняемые языковыми средствами: словами, словосочетаниями, фразеологизмами, текстами, ассоциативными полями и ассоциативными тезаурусами как совокупностями этих полей» (Горошко 2001).

В праве ли мы говорить о языковом сознании гендерной группы или же языковое сознание представляет собой однородное образование? А.И. Фефилов считает, что в традиционном обществе сознание практически является гомогенным, а критический компонент реализуется в отношении к другому языку/подъязыку, а также к языку специфических языковых групп, в числе которых называет женский/мужской язык. Распад традиционной культуры и социальные катаклизмы приводят к нарушению односторонности языкового сознания, возникают различные инварианты языкового сознания, ориентированные на идеалы и нормы разных социальных групп, которые могут противоречить друг другу (Фефилов 1988, с. 184). Принимая во внимание тот факт, что предметом нашего исследования стало языковое сознание периода социальных катаклизмов (90-е г.), то можно предположить, что результаты исследования фиксируют специфические признаки гендерных вариантов языкового сознания.

При обсуждении проблем языкового сознания необходимо выяснить, какие психические механизмы обеспечивают функционирование языкового сознания. Их сопоставительный анализ показал, что «...между когнитивными феноменами пролегает фундаментальное различие с точки зрения того, какова их роль по отношению к языку. Одни из них ответственны за использование языка в реальном времени, что называется он-лайн. К когнитивным феноменам он-лайн, в частности, относятся оперативная память, внимание, активация. Феномены другого типа не имеют прямого отношения к функционированию языка в реальном времени, а связаны с языком как со средством хранения и упорядочивания информации – это феномены типа офф-лайн. К феноменам второго типа относятся долговременная память, система категорий и категоризация, структуры представления знаний, лексикон и др.» (Кибрик 1994, с. 126).

Одним из наиболее интенсивно разрабатываемых вопросов в связи с разработкой парадигмы языкового сознания является проблема упорядочения единиц языкового сознания, хранящихся в долговременной памяти, то есть проблема моделирования языкового сознания. Какова структура языкового сознания и соответствующие каждому уроню системы единицы?

Ю.С. Степанов говорит о характере связи, отношений единиц языкового сознания: «дискурс – это возможный ментальный мир, или одно «описание состояния» как набор сущностей, а также отношений между ними, которые действительны в данном мире… Ядерными структурами здесь… являются «идеализированные когнитивные модели» и «фреймы» и т.д. Совокупность этих структур составляет семантическую систему, семантику ментального мира, в то время как последний является формальной моделью дискурса» (Халеева 2000, с. 13).

Сведения о строении языкового сознания, его единицах дает уровневая модель языкового сознания, построенная в рамках теории структуры речевой коммуникации (Ушакова 1989, с.11). На основании того фундаментального фактора, что речь, будучи актом коммуникации, всегда обращена к кому-либо, выделяются три разные части, которые могут быть названы звеньями, или блоками речевого механизма. Это – звено восприятия речи, звено её произнесения и особое звено, центральное по отношению к двум первым. Оно не имеет непосредственного выхода во внешний мир и потому заслуживает квалификацию внутреннеречевого, смыслообразующего. В результате экспериментальных работ, проведенных в лаборатории, выделено несколько уровней организации внутренней речи, различающихся по их специфической функциям. На относительно более низком уровне (уровне «базовых элементов») организуются структуры, соответствующие словам конкретного значения. Эти структуры сложны и включают, по крайней мере, следующие типы компонентов: а) фиксирующие впечатления от называемых предметов объективного мира (референтов), б) формирующиеся понятийные структуры, обобщающие и квалифицирующие эти впечатления, в) специфические паттерны, соответствующие звуковой характеристике слова и его моторной программе для произнесения. Названные компоненты интегрированы и образуют единицы – «базовые элементы», долговременно сохраняемые в памяти и служащие основой построения следующего уровня внутренней речи. «Базовые элементы» образуют систему взаимосвязанных структур, «вербальной сети». Связи вербальной сети, хотя и множественные, оказываются избирательными. Наиболее тесно связаны функциональные структуры, соответствующие словам, близким по значению и звучанию. Опосредствованным образом связаны, по сути, все части вербальной сети, однако структура эта сложна и неравномерна, в ней выделяются «сгущения», «разряжения», множественные пересечения (Там же, с. 13). Ю.Н. Караулов предлагает интегрировать элементы вербальной сети в более крупные единицы зоны семантического гештальта: «…большинство ассоциативных полей обнаруживает особую внутреннюю семантическую организацию своего состава, названною мною «семантическим гештальтом» и характеризующую поле как единицу знания о мире, соотнося его строение с отраженной в нем структурой реальности. Семантический гештальт складывается обычно из нескольких зон (7+-2), которые объединяют типичные для данного языкового сознания признаки предмета или понятия, соответствующего имени поля (=стимулу)» (Караулов 2002, с. 193).

Иерархически более высоким уровнем внутренней речи по сравнению с вербальной сетью является сеть грамматических структур. Она представляет нечто вроде грамматической классификации того материала, который заложен на предшествующем уровне. Динамические процессы на структурах третьего уровня обеспечивают порождение грамматически оформленных предложений. Процессами этого уровня не объясняется, однако, каким образом возникает активизация семантически нагруженных внутреннеречевых элементов (Ушакова 1989, с. 15).

Для объяснения этого требуется обратиться к рассмотрению высшего, коммуникативного уровня, где выявляется, почему, зачем и как человеку требуется сказать нечто. Обращение к коммуникативному уровню существенно потому, что циркулирование речевой продукции внутри замкнутого речевого контура не самоценно, речевой механизм должен быть открыт внешнему миру, поскольку один человек всегда сообщает другому информацию о мире, о своих мыслях, чувствах, отношениях, оценках. Этот аспект рассматривается на коммуникативном уровне, связанном с формированием уже не предложений, а текстов. Этот уровень обладает относительной самостоятельностью, поскольку связан со специфической организацией и специальным кругом проблем. Вместе с тем он не может функционировать изолированно, поскольку по необходимости опирается на работу всех нижележащих уровней (Там же).

По нашему мнению, единицы языкового сознания и их взаимосвязь на каждом уровне имеют гендерную специфику: гипотетически можно говорить о гендерной специфике вербальной сети; гендерной специфике механизма порождения предложений и текстов.

Необходимо отметить, что в последние годы появились теории языкового сознания, учитывающие гендерные различия. Так, на основе теории языковой личности Ю.Н. Караулова выработана модель языковой личности мужчин (ЯЛм) и женщин (ЯЛж) (Каменская 2002, с. 13-19).

Ю.Н. Караулов строит свою концепцию, исходя не из языковой структуры языка, которым пользуется «языковая личность», а на использовании, употреблении языка, т. е на прагматической его составляющей. Автор выделяет в структуре языковой личности мотивационный, тезаурусный и вербально-семантический уровни. На каждом из трех уровней структура складывается из специфических типовых элементов – а) единиц соответствующего уровня, б) отношений между ними и в) стереотипных их объединений.

Так, на вербально-семантическом уровне структура складывается из слов; грамматико-парадигматических, семантико-синтаксических, ассоциативных связей; ходовых словосочетаний; на тезаурусном уровне - из концептов, понятий, дескрипторов; отношений подчинительно-координативного плана; афоризмов, пословиц, поговорок; на мотивационном уровне - из коммуникативно-деятельностных потребностей личности; сети коммуникаций в обществе; прецедентных текстов. (Караулов 1987, с.48).

О.Л. Каменская считает целесообразным дополнить модель ЯЛ ещё двумя уровнями: 1) эмоциональным, объединяющим эмоции в составе ЯЛ в их концептуальном представлении, и 2) моторико-артикуляционным, единицами которого являются функциональные механизмы порождения знаков языка в отчужденной от автора форме. Автор предлагает в качестве образно-концептуального аппарата гендергетики (науки, интегрирующей частные науки о человеке, изучающие гендер), использовать модель ЯЛ мужчины (ЯЛм) и ЯЛ женщины (ЯЛж) (Каменская 2002, с.15-16).

В связи с дифференцированием понятия языковой личности по гендерному критерию предлагаем ввести определение гендерного коммуникативного сознания как совокупности коммуникативных знаний и коммуникативных механизмов, которые обеспечивают весь комплекс коммуникативной деятельности человека в рамках его гендерной роли. А коммуникативные установки сознания, совокупность ментальных коммуникативных категорий, а также набор принятых в обществе норм и правил коммуникации могут быть детерминированы гендерными стереотипами сознания.

Освещая проблемы языкового сознания, следует подробнее остановиться на одном из доминирующих механизмов языкового сознания - механизме категоризации. Коммуникативные категории – наиболее общие понятия, упорядочивающие знания человека об общении и нормах его осуществления (например, коммуникативная грамотность) (Стернин 2004, с.45). Обобщению же в процессе категоризации подвергаются коммуникативные концепты – коммуникативные понятия (более низкие по уровню абстракции, чем коммуникативные категории), которые существуют в коммуникативном мышлении человека, определяют его коммуникативную деятельность и обобщаются коммуникативными категориями (коммуникативная приветливость, сохранение лица собеседника) (Там же).

В свете изучения специфики гендерного коммуникативного сознания можно говорить о релевантных и нерелевантных в гендерном плане категориях. Релевантными в гендерном аспекте категориями предлагаем считать те категории, которые наиболее дифференцированно представлены в коммуникативном сознании мужчин и женщин. Нерелевантными в гендерном плане категориями являются категории, включающие наибольшее число тождественных концептов и их признаков. Можно предположить, что релевантными в гендерном аспекте являются категории тематическая направленность общения, эмоциональность, объем общения.

Концепты и категории, в свою очередь, входят в более общее образование – концептосферу, определяемую как совокупность концептов: «концепты - единицы ментального лексикона, концептуальной системы, всей картины мира, квант знания» (Попова, Стернин 2002, с.9). В современной когнитивной лингвистике убедительно доказана реальность существования концептосферы, говорят о национальной концептосфере как об упорядоченной совокупности концептов народа, об индивидуальной концептосфере отдельного человека, о групповых концептосферах, выделяемых на основе возрастного, профессионального, гендерного критерия (Там же, с.19). «Например, по тематическому признаку в ценностной картине мира могут быть выделены этическая, религиозная и прочие концептосферы. Одной из тематических концептосфер является гендерная концептосфера, включающая гендерные концепты или гендерные стереотипы – «культурно и социально обусловленные мнения и пресуппозиции о качествах, атрибутах и нормах поведения представителей обоих полов и их отражение в языке» (Слышкин 2002, с. 66).

Гендерная концептосфера может быть определяема, на наш взгляд, с разных позиций: с одной стороны, это гендерно специфичная упорядоченность совокупности концептов, точнее надо говорить о двух гендерных вариантах национальной концептосферы, в которых специфика состава, строения и упорядочивания концептов определяются гендерной принадлежностью индивидов; с другой стороны, гендерная концептосфера представляет собой совокупность индивидуальных концептосфер мужчин или женщин.

С точки зрения исследования гендерного параметра языкового сознания вызывает интерес гендерная специфика концептосферы, в частности, концепта общение: какой тип концепта представлен в мужском и женском языковом сознании, какова гендерная специфика ассоциативно-вербальной сети, каково содержание ядра и периферийных слоев концепта. Посредством ассоциативных экспериментов определено место концепта в национальной концептосфере. Согласно исследованию Ю.Н. Караулова, концепт общение входит в ядро русского языкового сознания (ассоциативно-вербальной сети). Автор описывает ядро языкового сознания носителей русского языка, которое состоит из семидесяти пяти концептов, объединенных в восемь зон. На пятом месте – семантическая зона думать, которая объединяет концепты, объективируемые лексемами говорить, ответ, разговор, книга, кино (Караулов 2002, с.190). Лексемы, объективирующие концепт общение в языке, являются высокочастотными (Засорина 1987).

Однако «...наряду с «культурной разработанностью» и «частотностью», ученые называют ещё один важный принцип, связывающий лексический состав языка и культуру, - это принцип «ключевых слов» (Вежбицка 2001). «Ключевые слова» - это слова, особенно важные и показательные для отдельно взятой культуры» (Там же). По мнению многих исследователей, к ключевым словам можно отнести общение, ибо «для русского коммуникативного сознания приоритетна категория «общение», которое рассматривается как приоритетная форма проведения времени в обществе, важнейшее средство формирования добрых отношений между людьми. В западных коммуникативных культурах эта категория не представлена в сознании народа столь ярко и императивно» (Стернин 2001).

 

4. Проблемы гендерного коммуникативного поведения

 

В обсуждении проблем, связанных с коммуникативным поведением, первоочередной является проблема места коммуникативных процессов в структуре деятельности.

В современной коммуникативной лингвистике традиционен деятельностный подход к освещению проблем коммуникации. Суть деятельностного подхода заключается в том, что акт речевой деятельности входит составной частью в процесс предметной деятельности: «…говоря о речевой деятельности…этим термином обозначается чаще всего не замкнутый акт деятельности, а лишь совокупность речевых действий, имеющих собственную промежуточную цель, подчиненную цели деятельности как таковой» (Леонтьев 1969, с.9).

История развития психолингвистики представляет собой эволюцию моделей коммуникации. На начальных этапах развития психолингвистики была принята информационно-кодовая модель коммуникации, в основе которой лежало представление о коммуникации как о передаче сообщения от передатчика к приемнику, а под сообщением понималась последовательность знаков – двусторонних единиц, имеющих материальную форму (означающее) и идеальное содержание (означаемое). Знаки кодируются, чтобы их можно было передать по каналу связи как сигнал, и затем декодируются на стороне приемника (Гольдин 2002, с.11).

Недостатком этой модели, по мнению многих ученых, было отсутствие учета особенностей человеческого общения, например, сложных процессов понимания.

Когнитивная модель О. Йокоямы дополняет базовую информационно-кодовую теорию различением механизмов понимания. Ученая выделяет участки знаний адресанта и адресата общения, на основе которых возможно функционирование механизма понимания: 1) индивидуальные знания каждого из участников общения, 2) совпадающие (пересекающиеся) части знаний автора речи и адресата (без такого совпадения взаимопонимание вообще невозможно), 3) актуализированные, т.е. находящиеся в данный момент в центре внимания, части этих знаний, необходимые для правильной ориентации в текущем общении. Целенаправленно влияя на состав и строение этих участков знаний, участники коммуникации управляют процессами взаимопонимания (Там же).

Дальнейшая разработка модели коммуникативного поведения шла по принципу интенсификации прагматического аспекта коммуникации, и следующим этапом стало выдвижение тезиса о том, что диалогическое единство строится не по законам грамматики, а по законам прагматики, исследование коммуникативного поведения базируется на принципах прагматического подхода в изучении функционирования языка: «… в центре внимания прагматики «я» как говорящее лицо и «ты» как адресат речи. В связи с говорящим прагматика изучает, как в высказывании выражаются его интенции, каковы явные и скрытые цели общения, каким речевым тактикам следует адресант для достижения коммуникативной согласованности с адресатом, какие формы речи избирает в тех или иных ситуациях, каким способом выражает отношения «свой-чужой», «близкий – далекий», «знакомый – незнакомый», вышестоящий – нижестоящий» и т. д. В связи с адресатом речи прагматика исследует характер интерпретации текста и типы реагирования в той или иной ситуации, перлокутивный эффект высказывания и т.д. Иначе говоря, прагматический подход к тексту позволяет увидеть в нем коммуникативные взаимодействия «я» и «ты» в многообразных проявлениях» (Формановская 1987, с.30).

Ученые акцентируют внимание на коммуникативной реакции слушающего как на конечном пункте коммуникации, эксплицирущем его эффективность\неэффективность: «Коммуникативная роль слушающего, в которую входит восприятие чужой речи и реакция на неё, имеет глобальное значение.

Результат речевого взаимодействия в его конечной фазе зависит от адресата (реципиента), так как осуществление его коммуникативной роли и есть подтверждение готовности к общению. Совершенно очевидно, что наше собственное языковое выражение оказывает на нас самих не меньшее воздействие, чем на других. Потому что мы слышим и читаем то, что пишем и говорим» (Винокур 1993, с.90).

Разработанным в теории коммуникации вопросом является вопрос о средствах коммуникации. Очевидно, что коммуникативное поведение складывается из вербальных и невербальных действий. В действительности коммуникативное поведение возможно только в единстве речевых и неречевых действий, разделить вербальное и невербальное поведение возможно только в целях исследовательского анализа коммуникативного поведения. В данной работе акцент поставлен на вербальном, речевом поведении, которое мыслится как образ речевых действий, совершаемых человеком на основе системы языка. Рассматривая речевое поведение в гендерном аспекте, можно выделить «мужской» и «женский» образ речевых действий (или гендерные коммуникативные стили).

Членение речевого поведения происходит посредством речевых актов. Определение речевого акта исходит из прагматического анализа общения и связано с понятиями функциональности и коммуникативности (имеет функционально-прагматический характер). Речевой акт в отношении к используемым в его ходе языковым средствам выступает как локутивный акт; в отношении к манифестируемой цели и ряду условий его осуществления - как иллокутивный акт; в отношении к своим результатам – как перлокутивный акт (Остин 1999, с.9).

Со ссылкой на теорию Дж. Остина Н.И. Формановская даёт определение речевого акта: «...речевой акт – это осуществление с помощью высказывания коммуникативного намерения (интенции) говорящего относительно адресата» (Формановская 1987, с.30). Далее автор поясняет, что проявление в направленном к адресату высказывании коммуникативной интенции получило название иллокутивного акта, а воздействие на адресата и характер его реакции – перлокутивного эффекта (Там же). Говорят также о ментальных коммуникативных установках, обусловливающих коммуникативное поведение социальной, профессиональной, возрастной и др. групп в стандартных коммуникативных ситуациях и коммуникативных сферах (Стернин 2001). Выявление установок, связанных с гендерной ролью, способов их реализации в иллокутивном акте и перлокутивного эффекта возможно посредством изучения и описания гендерного коммуникативного поведения.

Следующий этап анализа коммуникативных актов предполагает обсуждение проблемы их классификации с целью предоставления теоретической базы для практического сопоставления типов речевых актов в коммуникативных процессах мужчин и женщин.

В основе теории речевых актов Дж. Остина лежит дифференцирование всех высказываний на две макрогруппы. Введение понятий перформативного и констатирующего высказываний он рассматривал как очередной шаг в развитии логических представлений о границе между осмысленными и бессмысленными высказываниями. Под первым он понимал высказывание, являющееся исполнением некоторого действия, под вторым – дескриптивное высказывание, способное быть истинным или ложным. Дж. Остин предложил классификацию перформативов на основе критерия иллокутивной силы. Вердикативы определяются по признаку вынесения вердикта, решения относительно некоего факта или ценности. Экзерситивы – назначение, обоснование, приказ, принуждение, совет, предостережение. Комиссивы определяются обещаниями или другими обязательствами. Бехабитивы «имеют дело» с установками и социальным поведением. Примерами являются извинение, поздравление, похвала, выражение соболезнования, проклятие, вызов. Экспозитивы обозначают место высказывания в ходе дискуссии: «я отвечаю», «я доказываю», «я признаю», «я иллюстрирую» (Остин 1999, с.125).

В теории А.А. Леонтьева во избежание противоречивости классификации группы речевых актов выделены на основе разных критериев («физиологические» критерии, «психологические» критерии и «лингвистические» критерии). Для нас представляет интерес группа речевых актов, выделенная на основе психологического критерия функциональной направленности: а) приказ или просьба; б) вопрос; в) приветствие; г) восклицание; д) автоклики; е) констатирующие высказывания (Леонтьев 1969, с.142).

Н.И. Формановская, связывая речевой акт с этикетной ситуацией, классифицирует речевые акты на основе выделения содержания речевого сообщения: «Речевые акты можно классифицировать следующим образом: а) сообщающие информацию; б) выражающие мнение, оценку, отношение; в) запрашивающие информацию; г) побуждающие к действию; д) устанавливающие, поддерживающие, прерывающие контакт… В разных группах речевых актов выражаются существенные речевые интенции (коммуникативные намерения): уверенность\неуверенность, согласие-несогласие, обещание, уговаривание, убеждение, просьба, совет, предложение, приглашение, требование, приказ, вопрос, переспрос, приветствие, извинение, сочувствие» (Формановская 1987, с.45).

А.К. Михальская, опираясь на постулат лингвопрагматики «Слово есть дело», классифицирует речевые акты на основе целеполагания и выделяет следующие типы речевых актов: сообщение информации, убеждение, побуждение, поиск смысла, оценка, игровые речевые акты, эмотив (Михальская 2001, с.65).

В рамках коммуникативной прагматики вопрос о классификации речевых актов до сих пор остается открытым. Сложность заключается в выработке непротиворечивой классификации, опирающейся на единый принцип.

Актуальным в процессе контрастивного описания коммуникативного поведения является вопрос о выделении коммуникативных единиц. Выделяя единицы коммуникации в рамках деятельностного подхода, автор говорит о речевых операциях (с учетом конситуации и индивидуальных различий) и речевых действиях (без их учета) (Леонтьев 1969, с.144). Говорят и о коммуникативном действии – единице описания коммуникативного поведения, отдельное типовое высказывание, речевой акт, невербальный сигнал и т.д., о коммуникеме – готовой единице общения, предназначенной в данной коммуникативной культуре для реализации того или иного коммуникативного правила (Стернин 2001, с.54). Предлагают также единицу коммуникации назвать сообщением. Обмен сериями сообщений – интеракцией. Единицы общения самого высокого уровня предлагают назвать паттернами коммуникации. В качестве самых простых единиц называют такие формы коммуникативного поведения как вербальные, контекстуальные, невербальные (Вацлавик, Бивин, Джексон 2000, с.45). Н.И. Формановская, говоря о речевом поведении в рамках этикетных норм, упоминает: «На наш взгляд, целесообразно выделить единицу сообщения – устойчивую формулу – и единицу общения – диалогическое единство реплик речевого этикета с возможным горизонтальным разворотом, снабженное параязыковым сопровождением» (Формановская 1987).

Предметом сопоставительного анализа становятся факторы, параметры и признаки коммуникативного поведения. Коммуникативный признак понимают как отдельную черту коммуникативного поведения (коммуникативное действие или коммуникативный факт); параметр коммуникативного поведения как совокупность однородных, однотипных коммуникативных признаков, характеризующих коммуникативное поведение народа; коммуникативный фактор – совокупность сходных коммуникативных параметров, наиболее обобщенная единица описания коммуникативного поведения (Стернин 2001).

В процессе сопоставительного описпния коммуникативного поведения мужчин и женщин обнаруживаются гендерно маркированные признаки, параметры и факторы коммуникативного поведения.

Признак гендерного коммуникативного поведения - отдельная черта коммуникативого поведения, характерная в большей степени для коммуникативного поведения представителей одной гендерной группы, чем для другой. Безэквивалентный признак характеризует коммуникативное поведение представителей только одной гендерной группы.

Параметр гендерного коммуникативного поведения - совокупность однородных, однотипных коммуникативных признаков, характеризующих коммуникативное поведение одной гендерной группы в большей степени, чем другой.

Фактор гендерного коммуникативного поведения - совокупность сходных коммуникативных параметров, наиболее обобщенная единица описания коммуникативного поведения гендерной группы.

В процессе сопоставительного анализа целесообразно ввести понятие индекса гендерной дифференциации, показателя количественных и качественных различий. Различия на уровне признаков будут качественными: например, для мужчин характерна самопрезентация посредством фамилии, для женщины – не характерна. На уровне параметров и факторов всю совокупность качественных различий признаков посредством индекса гендерной дифференциации можно свести к количественному показателю. Индекс гендерной дифференциации указывает на степень релевантности коммуникативного фактора, параметра или признака в процессе гендерного описания и находится с ней в отношениях прямой пропорциональности.

Тематика работы предполагает введение понятий, отражающих специфику влияния гендерного фактора на процессы коммуникации. Предлагаем ввести в целях описания гендерного коммуникативного поведения ряд терминов:

Гендерное коммуникативное поведение - это поведение человека в процессе общения, регулируемое гендерными стереотипами и коммуникативными нормами и традициями, соответствующими социальной гендерной роли.

Гендерные коммуникативные нормы – это нормы, наиболее жестко предписанные для соблюдения представителями гендерных групп (например, мужчинам: уступать место женщинам, не употреблять инвективу в присутствии дам; женщинам: предлагать угощение во время приема гостей и т.д.).

Гендерные коммуникативные традиции – менее жестко регламентированные коммуникативные правила, адресованные представителям той или иной гендерной группы.

Принципы гендерного коммуникативного поведения – основные правила, которыми руководствуются мужчины и женщины в процессах коммуникации.

Гендерные стили коммуникативного поведения – обобщенные формулировки совокупности признаков коммуникативного поведения одной гендерной группы в противопоставлении синтезирующим определениям характера коммуникативного поведения другой гендерной группы. Необходимо отметить, что под термином стиль понимается разновидность употребления языка, отличающаяся от других подобных разновидностей особенностями состава языковых единиц и особенностями их организации в единое смысловое и композиционное целое (Горшков 2001, с.35).

Гендерлект – социально ограниченная форма существования языка, обусловленная гендерной дифференциацией общества.

Смешанная группа общения – группа общения, состоящая из коммуникантов, представителей разных гендерных групп.

Однородная группа общения - группа общения, состоящая из коммуникантов, представителей одной гендерной группы.

Гендерные коммуникативные императивы – коммуникативные действия, необходимые в силу принятых норм и традиций в конкретной ситуации общения, предписанные гендерной ролью.

Гендерные коммуникативные табу – коммуникативные традиции избегать определенных языковых выражений, действий или затрагивания определенных тем общения в тех или иных коммуникативных ситуациях в смешанной группе общения.

Гендерные коммуникативные барьеры (могут быть разновидностью социальных, ролевых, когнитивных) - типичные трудности, возникающие в общении с представителями другой гендерной группы в связи с действием гендерных стереотипов и препятствующие успешной коммуникации.

Гендерная роль – разновидность социальной роли, поведение человека, обусловленное его гендерной принадлежностью.

Гендерные коммуникативные роли совпадают с традиционными коммуникативными ролями, выделяемыми Э.Берном (Берн 1999): «ребенок», «родитель», «взрослый», - но актуализируются в общении с представителями противоположной гендерной группы.

Гендерные коммуникативные игры – типовые ситуации общения между мужчинами и женщинами.

 

5. Параметрическая модель

Параметрическая модель описания гендерного коммуникативного поведения разработана на основе модели описания национального коммуникативного поведения И.А. Стернина (Стернин 2003) и адаптирована к исследуемому материалу. Структура модели содержит уровни единиц разной степени обобщения: факторы, параметры, признаки. Например, факторами коммуникативного поведения являются установление коммуникативного контакта, общительность, регулятивность и др. Факторы объединяют наиболее обобщенные признаки - параметры, например, фактор объем общения интегрирует параметры: развернутость монолога, развернутость диалога, возможность регламента процесса общения. Наиболее детальная характеристика коммуникативного поведения представлена в признаках, например, для женского коммуникативного поведения характерно использование эмоциональных характеристик в самопрезентации; для мужского коммуникативного поведения данный признак не характерен.

Описывая признаки коммуникативного поведения мужчин и женщин, мы используем метаязыковые средства: так, признак может быть не характерен, не очень характерен, характерен, очень характерен; степень проявления признака может быть низкая, невысокая, средняя, высокая. Так, признак коммуникативного поведения номинируется как очень характерный (или степень проявления признака характеризуется как высокая), если он подтвержден множеством примеров из текстов; как характерный, если подтвержден четырьмя-пятью примерами; как не очень характерный (или степень проявления признака расценивается как средняя), если продемонстрирован 2-3 примерами; не характерен (степень проявления признака низкая), если примеры единичны или вовсе отсутствуют.

Сопоставляя признаки коммуникативного поведения мужчин и женщин посредством ранжирующих метаединиц, мы получаем определенные соотношения, информирующие нас о степени генедрных различий. Для оформления степени гендерных различий введём понятие индекс гендерной дифференциации.

Индекс гендерной дифференциации – числовой показатель гендерных различий, амплитуда которого колеблется в пределах от 0 до 1, в целях удобства и ясности мы будем пользоваться тремя величинами индекса гендерной дифференциации:

0 – признаки коммуникативного поведения мужчин и женщин совпадают;

0,5 – а) для одной гендерной группы признак характерен или проявляется в высокой степени – для другой гендерной группы данный признак не очень характерен или степень его проявления средняя; б) для одной гендерной группы признак не характерен или проявляется в низкой степени – для другой гендерной группы данный признак не очень характерен или степень его проявления средняя;

1 – в коммуникативном поведении одной группы данный признак представлен безэквивалентно.

Индекс гендерной дифференциации (ИГД) может быть вычислен как на уровне признака, так и на уровне параметра, фактора и всего материала. Например, ИГД фактора представляет собой средний показатель ИГД параметров, которые формируют данный фактор.

Необходимо отметить, что индекс гендерной дифференциации – величина вероятностная, отражающая обобщенный результат сопоставления мужского и женского коммуникативного поведения.

Ситуация, условия общения, индивидуально-личностные характеристики коммуниканта и другие факторы могут детерминировать процесс общения и модифицировать индекс гендерной дифференциации; однако индекс отражает определенную закономерность коммуникативных процессов.

Приводим номенклатуру используемых факторов и параметров. Полный вариант модели описания гендерного КП содержится в Приложении 1.

Установление коммуникативного контакта

Необходимость приветствия

Необходимость этапа настройки собеседника на восприятие информации

Возможность подключения к общению

Возможность планирования общения

Возможность предварительного этапа общения

Настойчивость при вступлении в коммуникативный контакт

Поддержание коммуникативного контакта

Мастерство поддержания контакта в деловом общении

Умение поддержания контакта в фатическом общении

Стремление поддержать контакт в общении «по душам»

Частотность приемов захвата внимания собеседника в проблемной беседе

Толерантность к молчанию

Характер выхода из коммуникации

Возможность внезапного прерывания контакта

Плавность выхода из контакта

Возможность перебивания собеседника

Допустимость длительных пауз в общении

Необходимость прощания

Общительность

Доля общения в структуре деятельности

Стремление к расширению круга общения

Допустимость общения с незнакомыми

Активность в общении

Роль и функции молчания в общении

Коммуникативная самоподача

Характер самопрезентации

Допустимость самопохвалы, саморекламы, демонстрации личных успехов окружающим Демонстрация знакомства со статусными лицами

Частотность демонстрации успехов родственников

 Допустимость преднамеренного искажения информации о себе с целью повышения своего статуса

Допустимость самокритики

Коммуникативный демократизм

Приоритетность неформального общения

Стремление к упрощению этикетных норм поведения

Стремление к паритетности

Приоритетность установления дружеских отношений с окружающими

Стремление к неформальному общению в формальной обстановке

Соблюдение норм речевого этикета

Вежливость к незнакомым

Вежливость обращения к знакомым

Характер выражения приглашения

Соблюдение норм гостевого этикета

Легкость выражения просьбы

Легкость выражения извинения

Степень комплиментарности речи в общении с мужчиной

Степень комплиментарности речи в общении с женщиной

Коммуникативная доминантность

Использование средств коммуникативного доминирования

Использование средств коммуникативного подчинения

Регулятивность

Допустимость модифицирующих речевых актов в официальной ситуации общения Допустимость модифицирующих речевых актов в неофициальной ситуации общения

тремление к модификации картины мира собеседника

Характер регулятивных высказываний

Соотношение прямых и косвенных форм регулятивных высказываний

Обсуждение разногласий

Категоричность общения

Допустимость эмоционального спора

Коммуникативные роли женщин и мужчин в споре

Готовность вступить в спор

Ориентация на сохранение лица собеседника

Готовность к критике собеседника

Использование антиконфликтной тематики общения

и коммуникативных средств профилактики конфликта

Стремление к победе в споре

Сосредоточенность спора на решении проблемы

Тематическая направленность общения

Возможность обсуждения профессиональной тематики

Возможность обсуждения проблем личной жизни

Возможность разговора о третьих лицах

Возможность обсуждения проблем общественной жизни

Возможность обсуждения хобби

Допустимость откровенного разговора по душам

Характер обсуждения бытовых тем

Коммуникативная эмоциональность

Уровень эмоциональной сдержанности

Стремление к гиперболизации выражения своих чувств

Частота в использовании эмоциональных языковых средств в общении

Необходимость демонстрации положительной эмоции в общении

Искренность проявления эмоции

Допустимость высокоэмоционального разговора

Возможность позитивной эмоциональной реакции на речь собеседника

Возможность негативной эмоциональной реакции на речь собеседника

Коммуникативная оценочность

Стремление к вербальной оценке лиц, предметов, ситуаций

Соотношение позитивных и негативных оценок

Степень объективности оценки

Доля эмоций в оценке

Предмет оценки при оценивании качеств мужчин и женщин

Ориентация на собеседника

Внимательное слушание

Внимание к содержанию речи собеседника

Контроль соответствия поданного материала уровню адресатов общения

Возможность вербального разделения переживаний собеседника

Учет интересов собеседника во временной организации процесса общения

Степень отчетливости артикуляции

Коммуникативная реакция

Характер коммуникативной реакции на искаженную информацию

Степень позитивного восприятия похвалы, комплимента

Степень негативной коммуникативной реакции на критику

Характер восприятия обращение

Возможность позитивного восприятия совета

Уровень толерантности при нарушении собеседником норм этикета

Коммуникативная мобильность

Мобильность интонационного строя речи

Мобильность звучания

Мобильность темпа речи

Тематическая мобильность

Мобильность оценки

Мобильность коммуникативной роли

Объем общения

Развернутость монолога

Развернутость диалога

Возможность регламентирования процесса общения

Коммуникативные ожидания

Потребность в вежливом обращении

Коммуникативное ожидание комплимента

Потребность в совете

Потребность в эмоциональном отклике и сочувствии

Аргументированность

Характер речевого воздействия на собеседника

Использование логических аргументов

Применение психологических приемов в аргументации

Возможность использования «технических» приемов аргументации

Коммуникативный контроль

Внимание к своей собственной речи

Степень контроля речи собеседника

Возможность коррекции речи собеседника

Вопросы как форма коммуникативного контроля

Список использованной литературы

1.  Стернин И.А. Когнитивная структура коммуникативных категорий // Человек в информационном пространстве. – Воронеж – Ярославль, 2004. – С. 45-48.

2.  Попова З.Д., Стернин И.А. Общее языкознание. – Воронеж, 2004.

3.  Остин Дж. Как производить действия при помощи слов. – М.: Идея-Пресс, Дом интеллектуальной книги, 1999. – 332с

4.  Жельвис В.И. Стратегия и тактика брани: гендерный аспект проблемы // Доклады Первой Международной конференции «Гендер: язык, культура, коммуникация». – М., 2001. – 180-187.

План 1. Предпосылки и направления развития гендерных исследований в лингвистике 2. Гендерные исследования в отечественной лингвистике 3. Проблемы изучения гендерного коммуникативного сознания 4. Проблемы гендерного коммуникативного

 

• 14:21 05 Июля 2016
  Российско-китайский медуниверситет откроет магистерскую программу по TCM
• 01:21 05 Июля 2016
  На форуме МГУ Россия и Китай обсудят научно-образовательное сотрудничество
• 11:00 04 Июля 2016
  Реморенко: "ЕГЭ-туризм" в России сходит на нет
• 10:52 04 Июля 2016
  Летняя российско-австрийская школа откроется в Москве
• 15:31 01 Июля 2016
  В СПбГУ могут воссоздать географический факультет

Заказать уникальную работу