База знаний студента. Реферат, курсовая, контрольная, диплом на заказ

МОУ школа № 10

Проект по литературе

Тема: «Жизнь и творчество Л.Н. Толстого».

Выполнили:

Ученицы 10 класса

Казанцева Ю.

Штыкова А.

Проверила:

Балдина О.А.

г.о. Жигулевск

2009г

Содержание

Введение. 3

1. Жизнь Л.Н. Толстого. 5

1.1 Родовое гнездо. 5

1.2 Детство. 7

1.3 Отрочество. 10

1.4 Юность. 11

1.5 Молодость на Кавказе. 13

1.6 Второе рождение Л.Н.Толстого. 14

1.7 Уход и смерть Льва Николаевича Толстого. 17

2. Творческий путь Л.Н. Толстого. 21

2.1 «Детство». «Отрочество». «Юность». 21

2.2 «Казаки». 23

2.3 «Война и мир». 27

2.4 «Анна Каренина». 32

2.5 «Воскресение». 38

Заключение. 43

Список использованной литературы.. 45

Введение

Мы выбрали для написания проекта тему: «Жизнь и творчество Л. Н. Толстого», потому что его личность и его произведения показались нам интересными, и мы захотели подробно изучить его биографию и его творческий путь.

В начале ХХ века Л. Н. Толстого называли “учителем в жизни и искусстве”. В последующие десятилетия вплоть до наших дней наследие гениального художника продолжает поражать и жизненными, и творческими открытиями. Читатель любого возраста найдет здесь ответ на свои вопросы. И не просто разъяснит себе непонятное, а “подчинится” редкостно живым толстовским героям, воспримет их как реальных людей. Вот он феномен писателя. Мудрость его постижения человека, эпохи, страны всего сущего приходит к нам в близких каждому переживаниях.

В нашем проекте встречается всё: и рассуждения, и похвала, и даже критика, но вы точно не увидите здесь безразличия по отношению ко Льву Николаевичу и его произведениям.

Цель:

Наша цель: изучить биографию и произведения Толстого, а также понять его мысли и чувства, которые он испытывал, когда работал над своими произведениями.

Задача:

Наша задача: рассказать людям о величии и таланте знаменитого писателя, подтверждая это достоверными фактами.

Проблемы:

Когда мы работали над проектом, у нас возникли следующие проблемы: каждый человек, прочитавший хотя бы некоторые романы Толстого, воспринимает их по-разному, и поэтому мы долго не могли прийти к общему мнению по поводу его романов; а также в разных источниках по-разному трактуется биография Льва Николаевича и критика его произведений, и нам пришлось достаточно долгое время искать достоверную информацию.

1. Жизнь Л.Н. Толстого

1.1 Родовое гнездо

Лев Николаевич Толстой родился 28 августа (9 сентября нового стиля) 1828г. в усадьбе Ясная Поляна Тульской губернии в одном из самых знатных русских дворянских семейств.

Род Толстых существовал в России шестьсот лет. Прадед Льва Толстого - Андрей Иванович - был внуком Петра Андреевича Толстого, одного из главных зачинщиков стрелецкого бунта при царевне Софье. После падения Софьи он перешёл на сторону Петра. П. А. Толстой в 1701 году в период резкого обострения русско-турецких отношений, был назначен Петром I на важный и трудный пост посланника в Константинополе. Ему дважды приходилось сидеть в Семибашенном замке, изображенном на фамильном гербе Толстых в честь особых дипломатических заслуг знатного пращура. В 1717г. П. А. Толстой оказал царю особо важную услугу, склонив царевича Алексея к возвращению в Россию из Неаполя. За участие в следствии, суде и тайной казни непокорного Петру царевича П. А. Толстой был награжден поместьями и поставлен во главе Тайной правительственной канцелярии.

В день коронования Екатерины I он получил титул графа, поскольку вместе с Меншиковым энергично содействовал ее воцарению. Но при Петре II, сыне царевича Алексея, П. А. Толстой оказался в опале и в возрасте 82 лет был сослан в Соловецкий монастырь, где вскоре и скончался. Лишь в 1760г., при императрице Елизавете Петровне, потомству Петра Андреевича было возвращено графское достоинство.

Дед писателя, Илья Андреевич Толстой, был человеком веселым, доверчивым, но безалаберным. Он промотал все свое состояние и вынужден был с помощью влиятельных родственников выхлопотать себе должность губернатора в Казани. Помогла протекция всесильного военного министра Николая Ивановича Горчакова, на дочери которого Пелагее Николаевне он был женат. Как старшая в роде Горчаковых, бабушка Льва Николаевича пользовалась их особым уважением и почетом (Эти связи впоследствии попытается восстановить сам Лев Толстой, добиваясь должности адъютанта при главнокомандующем Южной армии Михаиле Дмитриевиче Горчакове-Севастопольском).

В семье И. А. Толстого жила воспитанница, дальняя родственница П. Н. Горчаковой Татьяна Александровна Ергольская и была тайно влюблена в его сына Николая Ильича. В 1812г. Николай Ильич семнадцатилетним юношей, несмотря на ужас, страх и бесполезные уговоры родителей, определился в воинскую службу адъютантом к князю Андрею Ивановичу Горчакову, участвовал в военных походах 1813-1814 годов, попал в плен к французам и в 1815 году был освобожден русскими войсками, вступившими в Париж.

После Отечественной войны он вышел в отставку, приехал в Казань, но смерть отца оставила его нищим со старой, привыкшей к роскоши матерью, сестрой и кузиной Т. А. Ергольской на руках. Тогда-то на семейном совете и было принято решение: Пелагея Николаевна благословила сына на брак с богатой и знатной княжной Марией Николаевной Волконской, а кузина с христианским смирением приняла это решение. Так Толстые переехали на жительство в имение княжны - Ясная Поляна.

Легендой был окружен в семейных воспоминаниях образ прадеда Толстого по матери Сергея Федоровича Волконского. Генерал-майором он участвовал в Семилетней войне. Тоскующей жене его однажды приснилось, что некий голос повелевает ей послать мужу нательную икону. Через фельдмаршала Апраксина икона была немедленно доставлена. И вот в сражении неприятельская пуля попадает Сергею Федоровичу в грудь, но икона спасает ему жизнь. С тех пор икона как священная реликвия хранилась у деда Л. Толстого, Николая Сергеевича. Писатель воспользуется семейным преданием в "Войне и мире", где княжна Марья упрашивает Андрея, уходящего на войну, надеть образок: "Что хочешь думай,- говорит она,- но для меня это сделай. Сделай, пожалуйста! Его еще отец моего отца, наш дедушка, носил во всех войнах...".

Николай Сергеевич Волконский, дед писателя, был государственным человеком, приближенным императрицы Екатерины II. Но, столкнувшись с ее фаворитом Потемкиным, гордый князь поплатился придворной карьерой и был сослан воеводой в Архангельск. Выйдя в отставку, он женился на княжне Екатерине Дмитриевне Трубецкой и поселился в усадьбе Ясная Поляна. Екатерина Дмитриевна рано умерла, оставив ему единственную дочь Марию. С любимой дочерью и ее компаньонкой-француженкой опальный князь прожил в Ясной Поляне до 1821 года и был погребен в Троице-Сергиевой лавре. Крестьяне и дворовые уважали своего важного и разумного барина, который заботился об их благосостоянии. Он построил в имении богатый усадебный дом, разбил парк, выкопал большой яснополянский пруд.

В 1822 году осиротевшая Ясная Поляна ожила, в ней поселился новый хозяин Николай Ильич Толстой. Семейная жизнь его поначалу сложилась счастливо. Среднего роста, живой, с приветливым лицом и всегда грустными глазами, Н. И. Толстой проводил жизнь в занятиях хозяйством, в ружейной и псовой охоте, в судебных тяжбах, доставшихся по наследству от безалаберного отца. Пошли дети: в 1823 году первенец Николай, потом Сергей (1826), Дмитрий (1827), Лев и, наконец, долгожданная дочь Мария (1830). Однако появление ее на свет обернулось для Н. И. Толстого неутешным горем: во время родов скончалась Мария Николаевна, и семейство Толстых осиротело.

1.2 Детство

Левушке не было тогда еще и двух лет, как он лишился матери, но духовный ее облик по рассказам близких людей Толстой бережно хранил всю жизнь. "Она представлялась мне таким высоким, чистым, духовным существом, что часто... я молился ее душе, прося ее помочь мне, и эта молитва всегда помогала много". На мать был очень похож любимый брат Толстого Николенька: "равнодушие к суждениям других людей и скромность, доходящая до того, что они старались скрыть те умственные, образовательные и нравственные преимущества, которые они имели над другими людьми. Они как будто стыдились этих преимуществ". И еще одна удивительная черта привлекала Толстого в этих дорогих существах - они никогда никого не осуждали. Однажды в "Житиях святых" Димитрия Ростовского Толстой прочел рассказ о монахе, который имел много недостатков, но по смерти оказался среди святых. Он заслужил это тем, что за всю свою жизнь никогда никого не осудил. Слуги вспоминали, что, столкнувшись с несправедливостью, Мария Николаевна, бывало, "вся покраснеет, даже заплачет, но никогда не скажет грубого слова".

Мать заменила детям необыкновенная женщина, тетушка Татьяна Александровна Ергольская, которая была человеком решительного и самоотверженного характера. Она, по словам Л. Толстого, по-прежнему любила отца, "но не пошла за него потому, что не хотела портить своих чистых, поэтических отношений с ним и с нами". Татьяна Александровна имела самое большое влияние на жизнь Л. Толстого: "Влияние это было, во-первых, в том, что еще в детстве она научила меня духовному наслаждению любви. Она не словами учила меня этому, а всем своим существом заражала меня любовью. Я видел, чувствовал, как хорошо ей было любить, и понял счастье любви".

До пяти лет Л. Н. Толстой воспитывался с девочками - сестрой Машей и приемной дочерью Толстых Дунечкой. У детей была любимая игра в "милашку". "Милашкой", исполнявшим роль ребенка, почти всегда был впечатлительный и чувствительный Лева-рева. Девочки его ласкали, лечили, укладывали спать, а он безропотно подчинялся. Когда мальчику исполнилось пять лет, его перевели в детскую, к братьям.

В детстве Толстого окружала теплая, семейная атмосфера. Здесь дорожили родственными чувствами и охотно давали приют близким людям. В семье Толстых жила, например, сестра отца Александра Ильинична, пережившая в молодости тяжелую драму: ее муж сошел с ума. Это была, по воспоминаниям Толстого, "истинно религиозная женщина". "Любимые ее занятия" - "чтение жития святых, беседа со странниками, юродивыми, монахами и монашенками, из которых некоторые всегда жили в нашем доме, а некоторые только посещали тетушку". Александра Ильинична "жила истинно христианской жизнью, стараясь не только избегать всякой роскоши и услуг, но стараясь, сколько возможно, служить другим. Денег у нее никогда не было, потому что она раздавала просящим все, что у нее было".

Еще мальчиком Толстой присматривался к верующим людям из народа, странникам, богомольцам, юродивым. "...Я рад,- писал Толстой,- что с детства бессознательно научился понимать высоту их подвига". А главное, эти люди входили в семью Толстых как неотъемлемая часть ее, раздвигая тесные семейные границы и распространяя родственные чувства детей не только на "близких", но и на "дальних" - на весь мир.

"Помню, как казались мне красивы некоторые ряженые и как хороша была особенно Маша-турчанка. Иногда тетенька наряжала и нас", - вспоминал Толстой святочные забавы, в которых участвовали господа и дворовые вместе. В святки наезжали в Ясную Поляну и нежданные гости, друзья отца. Так, однажды нагрянули всем семейством Исленевы - отец с тремя сыновьями и тремя дочерьми. Скакали сорок верст на тройках по заснеженным равнинам, тайно переоделись у мужиков в деревне и явились ряжеными в яснополянский дом.

С детства вызревала в душе Толстого "мысль народная". "...Все окружавшие мое детство лица - от отца до кучеров - представляются мне исключительно хорошими людьми,- говорил Толстой.- Вероятно, мое чистое, любовное чувство, как яркий луч, открывало мне в людях (они всегда есть) лучшие их свойства, и то, что все люди эти казались мне исключительно хорошими, было гораздо ближе к правде, чем то, когда я видел одни их недостатки".

1.3 Отрочество

В январе 1837 года семейство Толстых отправилось в Москву: пришла пора готовить старшего сына Николеньку к поступлению в университет. В сознании Толстого эти перемены совпали с трагическим событием: 21 июня 1837 года скоропостижно скончался в Туле уехавший туда по личным делам отец. Его похоронили в Ясной Поляне сестра Александра Ильинична и старший брат Николай.

Девятилетний Левушка впервые испытал чувство ужаса перед загадкою жизни и смерти. Отец умер не дома, и мальчик долго не мог поверить, что его нет. Он искал отца во время прогулок среди незнакомых людей в Москве и часто обманывался, встречая родное лицо в потоке прохожих. Детское ощущение непоправимой утраты вскоре переросло в чувство надежды и неверия в смерть. Бабушка не могла смириться со случившимся. По вечерам она отворяла дверь в соседнюю комнату и уверяла всех, что видит его. Но, убедившись в иллюзорности своих галлюцинаций, впадала в истерику, мучила и себя и окружающих, особенно детей, и, спустя девять месяцев, не выдержала обрушившегося на нее (*83) несчастья и умерла. "Круглые сироты,- сокрушались сердобольные знакомые при встречах с братьями Толстыми,- недавно отец умер, а теперь и бабушка".

Осиротевших детей разлучили: старшие остались в Москве, младшие вместе с Левушкой вернулись в Ясную Поляну под ласковую опеку Т. А. Ергольской и Александры Ильиничны, а также немца-гувернера Федора Ивановича Ресселя, почти родного человека в добром русском семействе.

Летом 1841 года скоропостижно скончалась во время паломничества в Оптину пустынь Александра Ильинична. Старший Николенька обратился за помощью к последней родной тетке, сестре отца Пелагее Ильиничне Юшковой, которая жила в Казани. Та незамедлительно приехала, собрала в Ясной Поляне необходимое имущество и, прихватив детей, увезла их в Казань. В Казанский университет из Московского перевелся на второй курс математического отделения философского факультета и Николенька - второй после тетки опекун осиротевшей семьи. Тяжело переживала разлуку с детьми Т. А. Ергольская, оставшись хранительницей внезапно опустевшего яснополянского гнезда. Скучал о ней и Левушка: единственным утешением были летние месяцы, когда Пелагея Ильинична привозила в деревню на каникулы с каждым годом взрослевших детей.

1.4 Юность

В 1843 году Сергей и Дмитрий поступили вслед за Николенькой на математическое отделение философского факультета Казанского университета. Только Левушка не любил математику. В 1842-1844 годах он упорно готовился на факультет восточных языков: кроме знания основных предметов гимназического курса потребовалась специальная подготовка в татарском, турецком и арабском языках. В 1844 году Толстой не без труда выдержал строгие вступительные экзамены и был зачислен студентом "восточного" факультета, но к занятиям в университете относился безответственно. В это время он сдружился с аристократическими дворянскими детьми, был завсегдатаем балов, самодеятельных увеселений казанского "высшего" общества и исповедовал идеалы "комильфо" - светского молодого человека, выше всего ставящего изящные аристократические манеры и презирающего "некомильфотных" людей.

Впоследствии Толстой со стыдом вспоминал об этих увлечениях, которые привели его к провалу на экзаменах за первый курс. По протекции тетушки, дочери бывшего казанского губернатора, ему удалось перевестись на юридический факультет университета. Здесь на одаренного юношу (*84) обращает внимание профессор Д. И. Мейер. Он предлагает ему работу по сравнительному изучению знаменитого "Наказа" Екатерины II и трактата французского философа и писателя Монтескье "О духе законов". Со страстью и упорством, вообще ему свойственными, Толстой отдается этому исследованию. С Монтескье его внимание переключается на сочинения Руссо, которые настолько увлекли решительного юношу, что, по недолгом размышлении, он "бросил университет именно потому, что захотел заниматься".

Он покидает Казань, уезжает в Ясную Поляну, которая досталась ему после того, как юные Толстые по-братски поделили между собой богатое наследство князей Волконских. Толстой изучает все двадцать томов Полного собрания сочинений Руссо и приходит к идее исправления окружающего мира через самоусовершенствование. Руссо убеждает молодого мыслителя в том, что не бытие определяет сознание, а сознание формирует бытие. Главный стимул изменения жизни - самоанализ, преобразование каждым своей собственной личности.

Толстого увлекает идея нравственного возрождения человечества, которое он начинает с себя: ведет дневник, где, вслед за Руссо, анализирует отрицательные стороны своего характера с предельной искренностью и прямотой. Юноша не щадит себя, он преследует не только постыдные свои поступки, но и недостойные высоконравственного человека помыслы. Так начинается беспримерный душевный труд, которым Толстой будет заниматься всю жизнь. Дневники Толстого - своего рода черновики его писательских замыслов: в них изо дня в день осуществляется упорное самопознание и самоанализ, копится материал для художественных произведений.

Дневники Толстого нужно уметь читать и понимать правильно. В них писатель обращает главное внимание на пороки и недостатки не только действительные, но подчас и мнимые. В дневниках осуществляется мучительная душевная работа по самоочищению: как и Руссо, Толстой убежден, что осмысление своих слабостей является одновременно и освобождением от них, постоянным над ними возвышением. При этом с самого начала между Толстым и Руссо намечается существенное различие. Руссо все время думает о себе, носится со своими пороками и, в конце концов, становится невольным пленником своего "я". Самоанализ Толстого, напротив, открыт навстречу другим. Юноша помнит, что в его распоряжении находится 530 душ крепостных крестьян. "Не грех ли покидать их на произвол грубых старост и управляющих из-за планов наслаждения и честолюбия... Я чувствую себя способным быть хорошим хозяином; а для того, чтобы быть им, как я разумею это слово, не нужно ни кандидатского диплома, ни чинов..."

И Толстой действительно пытается в меру своих еще наивных представлений о крестьянине как-то изменить народную жизнь. Неудачи на этом пути найдут потом отражение в неоконченной повести "Утро помещика". Но для нас важен сейчас не столько результат, сколько направление поиска. В отличие от Руссо, Толстой убеждается, что на пути бесконечных возможностей морального роста, данных человеку, "положен ужасный тормоз - любовь к себе или скорее память о себе, которая производит бессилие. Но как только человек вырвется из этого тормоза, он получает всемогущество".

Преодолеть, изжить этот "ужасный тормоз" в юношеские годы было очень трудно. Толстой мечется, впадает в крайности. Потерпев неудачу в хозяйственных преобразованиях, он едет в Петербург, успешно сдает два кандидатских экзамена на юридическом факультете университета, но бросает начатое. В 1850г. он определяется на службу в канцелярию Тульского губернского правления, но служба тоже не удовлетворяет его.

1.5 Молодость на Кавказе

Летом 1851 года приезжает в отпуск с офицерской службы на Кавказе Николенька и решает разом избавить брата от душевного смятения, круто переменив его жизнь. Он берет Толстого с собою на Кавказ.

Братья прибыли в станицу Старогладковскую, где Толстой впервые столкнулся с миром вольного казачества, заворожившим и покорившим его. Казачья станица, не знавшая крепостного права, жила полнокровной общинной жизнью.

Он восхищался гордыми и независимыми характерами казаков, тесно сошелся с одним из них - Епишкой, страстным охотником и по-крестьянски мудрым человеком. Временами его охватывало желание бросить все и жить, как они, простой, естественной жизнью. Но какая-то преграда стояла на пути этого единения. Казаки смотрели на молодого юнкера как на человека из чуждого им мира "господ" и относились к нему настороженно. Епишка снисходительно выслушивал рассуждения Толстого о нравственном самоусовершенствовании, видя в них господскую блажь и ненужную для простой жизни "умственность". О том, как трудно человеку цивилизации вернуться вспять, в патриархальную простоту, Толстой поведал впоследствии своим читателям в повести "Казаки", замысел которой возник и созрел на Кавказе.

1.6 Второе рождение Л.Н.Толстого

Сознательная жизнь Толстого – если считать, что она началась с 18 лет – подразделяется на две равные половины по 32 года, из которых вторая отличается от первой как день от ночи. Речь идет об изменении, которое является одновременно духовным просветлением – о радикальной смене нравственных основ жизни. В сочинении “В чем моя вера?” Толстой пишет: “То, что прежде казалось мне хорошо, показалось дурно, и то, что прежде казалось дурно, показалось хорошо. Со мной случилось то, что случается с человеком, который вышел за делом и вдруг дорогой решил, что дело это ему совсем не нужно, – и повернул домой. И все, что было справа, – стало слева, и все, что было слева, – стало справа”.

Хотя повести и рассказы приносили славу Толстому, а большие гонорары укрепляли состояние, тем не менее его писательская вера стала подрываться. Он увидел, что писатели играют не свою собственную роль: они учат, не зная, чему учить, и непрерывно спорят между собой о том, чья правда выше, в труде своем они движимы корыстными мотивами в большей мере, чем обычные люди, не претендующие на роль наставников общества. Ничто не приносило Толстому полного удовлетворения. Разочарования, которые сопровождали каждую его деятельность, стали источником нарастающего внутреннего смятения, от которого ничто не могло спасти. Нараставший духовный кризис привел к резкому и необратимому перевороту в мировоззренческих взглядах Толстого. Этот переворот явился началом второй половины жизни.

Вторая половина сознательной жизни Л. Н. Толстого явилась отрицанием первой. Он пришел к выводу, что он, как и большинство людей, жил жизнью, лишенной смысла – жил для себя. Все, что он ценил – удовольствия, слава, богатство, – подвержено тлену и забвению. “Я, – пишет Толстой, – как будто жил-жил, шел-шел и пришел к пропасти и ясно увидал, что впереди ничего нет, кроме погибели”. Ложными являются не те или иные шаги в жизни, а само ее направление, та вера, точнее безверие, которое лежит в ее основании. А что же не ложь, что не суета? Ответ на этот вопрос Толстой нашел в учении Христа. Оно учит, что человек должен служить тому, кто послал его в этот мир – Богу и в своих простых заповедях показывает, как это делать.

Толстой пробудился к новой жизни. Сердцем, умом и волей он принял программу Христа и посвятил свои силы целиком тому, чтобы следовать ей, обосновывать и проповедовать ее.

Духовное обновление личности является одной из центральных тем последнего романа Толстого «Воскресение» (1899), написанного им в период, когда он вполне стал христианином и непротивленцем. Главный герой князь Нехлюдов оказывается присяжным по делу девушки, обвиняемой в убийстве, в которой он узнает Катюшу Маслову – соблазненную им некогда и брошенную горничную своих тетушек. Этот факт перевернул жизнь Нехлюдова. Он увидел свою личную вину в падении Катюши Масловой и вину своего класса в падении миллионов таких Катюш. “Бог, живший в нем, проснулся в его сознании”, и Нехлюдов обрел ту точку обзора, которая позволила по-новому взглянуть на жизнь свою и окружающих и выявить ее полную внутреннюю фальшь. Потрясённый Нехлюдов порвал со своей средой и поехал вслед за Масловой на каторгу. Скачкообразное превращение Нехлюдова из барина, легкомысленного прожигателя жизни в искреннего христианина началось в форме глубокого раскаяния, пробудившейся совести и сопровождалось напряженной умственной работой. Кроме того, в личности Нехлюдова Толстой выделяет, по крайней мере, две предпосылки, благоприятствовавшие такому преображению, – острый, пытливый ум, чутко фиксировавший ложь и лицемерие в человеческих отношениях, а также ярко выраженная склонность к переменам. Второе особенно важно: “Каждый человек носит в себе зачатки всех людских свойств и иногда проявляет одни, иногда другие и бывает часто совсем не похож на себя, оставаясь всё между тем одним и самим собою. У некоторых людей эти перемены бывают особенно резки. И к таким людям принадлежал Нехлюдов”.

Если перенести толстовский анализ духовной революции Нехлюдова на самого Толстого, то видно много схожего. Толстому также в высшей степени была свойственна склонность к резким переменам, он пробовал себя на разных поприщах. На опыте собственной жизни он испытал все основные мотивы, связанные с мирскими представлениями о счастье, и пришел к выводу, что они не приносят успокоения души. Именно эта полнота опыта, не оставлявшая иллюзий, будто что-то новое может придать жизни смысл, стала важной предпосылкой духовного переворота.

Чтобы жизненный выбор получил достойный статус, в глазах Толстого он должен был оправдаться перед разумом. При таком постоянном бодрствовании разума мало оставалось лазеек для обмана и самообмана, прикрывавших изначальную безнравственность, бесчеловечность так называемых цивилизованных форм жизни. В их разоблачении Толстой был беспощаден.

Также внешним толчком к духовному преображению Толстого мог послужить 50-летний рубеж жизни. 50-летие – особый возраст в жизни каждого человека, напоминание, что жизнь имеет конец. И Толстому оно напоминало о том же самом. Проблема смерти волновала Толстого и раньше. Толстого смерть, в особенности смерть в форме законных убийств, всегда ставила в тупик. Раньше это была боковая тема, теперь она стала основной, теперь уже смерть воспринималась как скорый и неизбежный конец. Встав перед необходимостью выяснить личное отношение к смерти, Толстой обнаружил, что его жизнь, его ценности не выдерживают проверки смертью. “Я не мог придать никакого разумного смысла ни одному поступку, ни всей моей жизни. Меня только удивляло то, как мог я не понимать этого в самом начале. Все это так давно всем известно. Не нынче завтра придут болезни, смерть (и приходили уже) на любимых людей, на меня, и ничего не останется, кроме смрада и червей. Дела мои, какие бы они ни были, все забудутся – раньше, позднее, да и меня не будет. Так из чего же хлопотать?”. Эти слова Толстого из “Исповеди” раскрывают и природу, и непосредственный источник его духовного недуга, который можно было бы обозначить как панику перед смертью. Он ясно понял, что только такая жизнь может считаться осмысленной, которая способна утверждать себя перед лицом неизбежной смерти, выдержать проверку вопросом: “Из чего же хлопотать, ради чего вообще жить, если все будет поглощено смертью?”. Толстой поставил перед собой цель – найти то, что не подвластно смерти.

1.7 Уход и смерть Льва Николаевича Толстого

В последние годы жизни Толстой нес тяжкий крест напряженной душевной работы. Сознавая, что "вера без дела мертва есть", он пытался согласовать свое учение с тем образом жизни, который вел сам и которого придерживалась его семья. В дневнике от 2 июля 1908 года он записал: "Приходили в голову сомнения, хорошо ли делаю, что молчу, и даже не лучше ли было бы мне уйти, скрыться. Не делаю этого преимущественно потому, что это для себя, для того; чтобы избавиться от отравленной со всех сторон жизни. А я верю, что это-то перенесение этой жизни и нужно мне". Однажды, возвращаясь с одинокой прогулки в лесах, Толстой с радостным, вдохновенным лицом обратился к своему другу В. Г. Черткову: "А я много и очень хорошо думал. И мне стало так ясно, что когда стоишь на распутьи и не знаешь, как поступить, то всегда следует отдавать предпочтение тому решению, в котором больше самоотречения".

Oн сознавал, какие неприятности родным и близким доставит его уход из Ясной Поляны, и ради любви к жене и детям, не вполне разделявшим его религиозное вероучение, Толстой смирялся, жертвовал личными потребностями и желаниями. Именно самоотвержение заставляло его терпеливо сносить тот яснополянский быт, который во многом расходился с его убеждениями. Надо отдать должное и жене Толстого Софье Андреевне, которая с пониманием и терпением старалась относиться к его духовным исканиям и, в меру своих сил, пыталась смягчить остроту его переживаний.

Но чем быстрее шли к закату его дни, тем мучительнее сознавал он всю несправедливость, весь грех барской жизни среди окружавшей Ясную Поляну бедности. Он страдал от сознания фальшивого положения перед крестьянами, в которое ставили его внешние условия жизни. Он знал, что большинство его учеников и последователей с осуждением относились к "барскому" образу жизни своего учителя. 21 октября 1910 года Толстой сказал своему другу, крестьянину М. П. Новикову: "Я ведь от вас никогда не скрывал, что я в этом доме киплю, как в аду, и всегда думал и желал уйти куда-нибудь в лес, в сторожку, или на деревню к бобылю, где мы помогали бы друг другу. Но Бог не давал мне силы порвать с семьей, моя слабость, может быть, грех, но я для своего личного удовольствия не мог заставить страдать других, хотя бы и семейных".

От всякой собственности лично для себя Толстой отказался еще в 1894 году, поступив так, как будто он умер, и предоставил владение всей собственностью жене и детям. Теперь его мучил вопрос, не совершил ли он ошибку, передав землю наследникам, а не местным крестьянам. Современники вспоминали, как горько рыдал Толстой, случайно наткнувшись на конного объездчика, тащившего застигнутого в господском лесу яснополянского старика-крестьянина, которого он хорошо знал и уважал.

Отношения Льва Николаевича с домашними особенно обострились, когда писатель официально отказался от гонораров за все свои сочинения, написанные им после духовного перелома.

Все это заставляло Толстого все более и более склоняться к тому, чтобы уйти. Наконец, в ночь с 27 на 28 октября 1910 года он тайно покинул Ясную Поляну в сопровождении преданной ему дочери Александры Львовны и доктора Душана Маковицкого. В дороге он простудился и заболел воспалением легких. Пришлось сойти с поезда и остановиться на станции Астапово Рязанской железной дороги. Положение Толстого с каждым часом ухудшалось. В ответ на хлопоты прибывших родных умирающий Толстой произнес: "Нет, нет. Только одно советую помнить, что на свете есть много людей, кроме Льва Толстого, а вы смотрите на одного Льва".

"Истина... Я люблю много... как они..." - это были его последние слова писателя, сказанные 7 (20) ноября 1910 года.

Вот что писал об уходе Толстого В. Г. Чертков: "У Толстого все было самобытно и неожиданно. Таковой должна была быть и обстановка его кончины. При тех обстоятельствах, в которые он был поставлен и при той удивительной чуткости и отзывчивости к получаемым впечатлениям, которые отличали его исключительную природу,- ничего другого не могло и не должно было случиться, как именно то, что произошло. Случилось как раз то, что соответствовало и внешним обстоятельствам и внутреннему душевному облику именно Льва Николаевича Толстого. Всякая другая развязка его семейных отношений, всякие другие условия его смерти, как бы ни соответствовали они тем или иным традиционным шаблонам, были бы в данном случае ложью и фальшью. Лев Николаевич ушел и умер без приподнятой сентиментальности и чувствительных фраз, без громких слов и красивых жестов,- ушел и умер, как жил,- правдиво, искренно и просто. И лучшего, более подходящего конца для его жизни нельзя было придумать; ибо именно этот конец был естественным и неизбежным".

2. Творческий путь Л.Н. Толстого

2.1 «Детство». «Отрочество». «Юность»

Л. Н. Толстому было 24 года, когда в лучшем, передовом журнале тех лет - “Современнике” - появилась повесть “Детство”. В конце печатного текста читатели увидели лишь ничего не говорившие им тогда инициалы: Л. Н.

Отправляя свое первое создание редактору журнала, Н.А.Некрасову, Толстой приложил деньги – на случай возвращения рукописи. Отклик редактора, более чем положительный, обрадовал молодого автора “до глупости” . Первая книга Толстого – “Детство” – вместе с последующими двумя повестями, “Отрочеством” и “Юностью” , стала и первым его шедевром. Романы и повести, созданные в пору творческого расцвета, не заслонили собой эту вершину.

“Это талант новый и, кажется, надежный”, - писал о молодом Толстом Н.А.Некрасов. “Вот, наконец, преемник Гоголя, нисколько на него не похожий, как оно и следовало…”, - вторил Некрасову И.С.Тургенев. Когда появилось “Отрочество”, Тургенев написал, что первое место среди литераторов принадлежит Толстому по праву и ждет его, что скоро “одного только Толстого и будут знать в России”.

Внешне незамысловатое повествование о детстве, отрочестве и нравственному облику героя, Николеньки Иртеньева, открыло для всей русской литературы новые горизонты. Ведущий критик тех лет, .Г.Чернышевский, рецензируя первые сборники Толстого (“Детство и Отрочество”, “Военные рассказы”), определил суть художественных открытий молодого писателя двумя терминами: “диалектика души” и “чистота нравственного чувства”.

С образом Иртеньева связана одна из самых любимых и задушевных мыслей Толстого — мысль о громадных возможностях человека, рожденного для движения, для нравственного и духовного роста. Новое в герое и в открывающемся ему день за днем мире особенно занимает Толстого.

Поэзия детства — “счастливой, счастливой, невозвратимой поры” сменяется “пустыней отрочества”, когда утверждение своего “я” происходит в непрерывном конфликте с окружающими людьми, чтобы в новой поре — юности — мир оказался разделенным на две части: одну, освещенную дружбой и духовной близостью; другую — нравственно враждебную, даже если она порою и влечет к себе. При этом верность конечных оценок обеспечивается “чистотой нравственного чувства” автора.

Толстой писал не автопортрет, но скорее портрет ровесника, принадлежавшего к тому поколению русских людей, чья молодость пришлась на середину века. Война 1812 года и декабризм были для них недавним прошлым. Крымская война — ближайшим будущим; в настоящем же они не находили ничего прочного, ничего, на что можно было бы опереться с уверенностью и надеждой.

Вступая в отрочество и юность, Иртеньев задается вопросами, которые мало занимают его старшего брата и, вероятно, никогда не интересовали отца: вопросами отношений с простыми людьми, с Натальей Савишной, с широким кругом действующих лиц, представляющих в повествовании Толстого народ. Иртеньев не выделяет себя из этого круга и в то же время не принадлежит к нему. Но он уже ясно открыл для себя правду и красоту народного характера. Искание национальной и социальной гармонии началось, таким образом, уже в первой книге в характерно толстовской форме психологического историзма.

С характерным, рано сложившимся чувством стиля Толстой противопоставил в повествовании столичную, светскую и деревенскую жизнь героя. Стоит Иртеньеву забыть о том, что он человек “comme il faut, оказаться в родной стихии и стать самим собой, как исчезает “иноплеменное” слово и появляется чисто русское, иногда слегка окрашенное диалектизмом. В пейзажных описаниях, в образе старого дома, в портретах простых людей, в стилевых оттенках повествования заключена одна из главных идей трилогии — мысль о национальном характере и национальном образе жизни как первооснове исторического бытия.

В описаниях природы, в сценах охоты, в картинах деревенского быта Толстой открывал читателям родную страну, Россию.

Прочитав “Отрочество”, Н. А. Некрасов написал Толстому: “Такие вещи, как описание летней дороги и грозы... и многое, многое дадут этому рассказу долгую жизнь в нашей литературе”.

В “Юности” поэтический образ дома, который, как некое живое существо, помнит и ждет Иртеньева, слит с представлением о патриархальном укладе жизни, отошедшей в прошлое вместе с детством, Натальей Савишной и maman. Но тот же дом пробуждает новые надежды героя, его мечты о душевной гармонии и полезной, доброй жизни. Дом, усадьба, родная земля олицетворяют в глазах Иртеньева родину, и трудно не видеть, как много в этом олицетворении характерно толстовского, личного. В очерке “Лето в деревне” (1858) он писал: “Без своей Ясной Поляны я трудно могу себе представить Россию и мое отношение к ней. Без Ясной Поляны я, может быть, яснее увижу общие законы, необходимые для моего отечества, но я не буду до пристрастия любить его. Хорошо ли, дурно ли, но я не знаю другого чувства родины...”.

2.2 «Казаки»

Говоря о произведениях Толстого, посвященных Кавказу, Р. Роллан писал: “Надо всеми этими произведениями поднимается, подобно самой высокой вершине в горной цепи, лучший из лирических романов, созданных Толстым, песнь его юности, кавказская поэма «Казаки». Снежные горы, вырисовывающиеся на фоне ослепительного неба, наполняют своей гордой красотой всю книгу”.

Оставив Москву и попав в станицу, Оленин открывает для себя новый мир, который сначала заинтересовывает его, а потом неудержимо влечет к себе.

По дороге на Кавказ он думает: “Уехать совсем и никогда не приезжать назад, не показываться в общество”. В станице он вполне осознает всю мерзость, гадость и ложь своей прежней жизни.

Однако стена непонимания отделяет Оленина от казаков. Он совершает добрый, самоотверженный поступок — дарит Лукашке коня, а у станичников это вызывает удивление и даже усиливает недоверие: “Поглядим, поглядим, что из него будет”; “Экой народ продувной из юнкирей, беда!.. Как раз подожжет или что”. Его восторженные мечты сделаться простым казаком не поняты Марьяной, а ее подруга, Устенька, поясняет: “А так, врёт, что на ум взбрело. Мой чего не говорит! Точно порченый!” И даже Брошка, любящий Оленина за его “простоту” и, конечно, наиболее близкий ему из всех станичников, застав Оленина за писанием дневника, не задумываясь, советует оставить пустое дело: “Что кляузы писать!”.

Но и Оленин, искренне восхищаясь жизнью казаков, чужд их интересам и не приемлет их правды. В горячую пору уборки, когда тяжелая, непрестанная работа занимает станичников с раннего утра до позднего вечера, Оленин, приглашенный отцом Марьяны в сады, приходит с ружьем на плече ловить зайцев. “Легко ли в рабочую пору ходить зайцев искать!” — справедливо замечает бабушка Улита, И в конце повести он не в состоянии понять, что Марьяна горюет не только из-за раны Лукашки, а потому, что пострадали интересы всей станицы — “казаков перебили”. Повесть завершается грустным признанием той горькой истины, что стену отчуждения не способны разрушить ни страстная любовь Оленина к Марьяне, ни ее готовность полюбить его, ни его отвращение к светской жизни и восторженное стремление приобщиться к простому и милому ему казачьему миру.

Однако не нужно думать, что в повести показано превосходство казаков над Олениным. Это неверно.

В конфликте Оленина с казачьим миром обе стороны правы. Обе утверждают себя: и эпически величавый строй народной жизни, покорный своей традиции, и разрушающий все традиции, жадно стремящийся к новому, вечно неуспокоенный герой Толстого. Они еще не сходятся, но они оба должны существовать, чтобы когда-нибудь сойтись. В конфликте между ними Толстой, верный себе, подчеркивает прежде всего моральную сторону. Кроме того, социальные противоречия, с таким блеском раскрытые в повестях о русской крепостной деревне — “Утре помещика” и “Поликушке”,—здесь были не так важны: казаки, не знающие помещичьего землевладения, живут в постоянном труде, но и в относительном довольстве. Однако даже и в этих условиях, когда социальный антагонизм не играет существенной роли, стена непонимания остается. И главное: Оленин не может стать Лу кашкой, которому неведомо внутреннее мерило хорошего и дурного, который радуется как нежданному счастью убийству абрека, а Лукашка и Марьяна не должны променивать свое нравственное здоровье, спокойствие и счастье на душевную изломанность и несчастье Оленина.

Конфликт главного героя со своей средой носит совсем иной характер. Почти не показанная в повести, отвергнутая в самом ее начале, эта московская барская жизнь все время памятна Оленину и предъявляет на него свои права — то в соболезнующих письмах друзей, боящихся, как бы он не одичал в станице и не женился на казачке, то в пошлых советах приятеля Белецкого. В станице Оленин “с каждым днем чувствовал себя... более и более свободным и более человеком”, но “не мог забыть себя и своего сложного, негармонического, уродливого прошедшего”.!

Путь идейных и нравственных исканий положительного героя Толстого не завершается с его отъездом из станицы Новомлинской. Он будет продолжен Андреем Болконским, Пьером Безуховым в романе «Война и мир», Левиным в романе «Анна Каренин» и Нехлюдовым в романе «Воскресение».

Заглавие — «Казаки» — вполне соответствует содержанию и пафосу произведения. Любопытно, что, выбирая в ходе работы разные названия, Толстой, однако, ни разу не остановился на “Оленине”.

Тургенев, считавший Оленина лишним лицом в “Казаках”, был, конечно, неправ. Идейного конфликта повести не было бы без Оленина, Но тот факт, что в жизни казачьей станицы Оленин — лишнее лицо, что поэзия и правда этой жизни существуют и выражаются независимо от него,— несомненен. Не только для существования, но и для самосознания казачий мир не нуждается в Оленине. Этот мир прекрасен сам по себе и сам для себя.

Эпически величавое описание истории и быта гребенских казаков развертывается в первых главах повести вне какой-либо связи с историей жизни Оленина, Впоследствии —в столкновении казаков с абреками, в замечательных сценах уборки винограда и станичного праздника, в войне, труде и веселье казаков — Оленин выступает как сторонний, хотя и очень заинтересованный наблюдатель. Из уроков Брошки познает он и жизненную философию, и мораль этого поразительного и такого привлекательного для него мира.

Исторически жизнь гребенских казаков сложилась так, что их столкновения с соседями-горцами, защита от нападений абреков и походы на ту сторону, за Терек, были неизбежны, Постоянная опасность и необходимость защищать плоды своего труда развили в характере казаков удаль и молодечество. Вместе с Ерошкой, который в молодые годы сам был первым джигитом, автор любуется удалью Лукашки и преисполнен уважения к храбрости врагов — горцев. Но считает, что все люди должны жить в мире. Как и многие другие самые дорогие Толстому мысли, эта мысль высказана Ерошкой: “Все бог сделал на радость человеку. Ни в чем греха нет. Хоть с зверя пример возьми. Он и в татарском камыше и в нашем живет. Куда придет, там и дом. Что бог дал, то и лопает- А наши говорят, что за это будем сковороды лизать. Я так думаю, что все одна фальшь”. Надо жить и радоваться, потому что “сдохнешь...— трава вырастет на могилке, вот и все”.

Повесть утверждает красоту и значительность жизни самой по себе. Ни одно из созданий Толстого не проникнуто такой молодой верой в стихийную силу жизни и ее торжество, как “Казаки”. И в этом смысле кавказская повесть намечает прямой переход к “Войне и миру”.

Впервые в своем творчестве Толстой создал в “Казаках” не беглые зарисовки народных типов, а цельные, ярко очерченные, своеобразные, не похожие друг на друга характеры людей из народа — величавой красавицы Марьяны, удальца Лукашки, мудреца Ерошки.

С самого начала повесть создавалась в полемике с романтическими сочинениями о Кавказе. Вместо воображаемых поэтических картин в духе Бестужева-Марлинского, “Амалат-беков, черкешенок, гор, обрывов, страшных потоков и опасностей”, рисующихся Оленину, когда он едет на Кавказ, ему предстояло увидеть настоящую жизнь, подлинных людей и окружающую их природу. Но эти действительные образы были не менее, а только иначе поэтичны. Воспроизвести поэзию реальности для Толстого — важнейшая художественная задача. “Казаки” — одна из самых поэтических его книг.

2.3 «Война и мир»

«Война и мир» — одно из немногих в мировой литературе XIX века произведений, к которому по праву прилагается наименование романа-эпопеи. События большого исторического масштаба, жизнь общая, а не частная составляют основу ее содержания; в ней раскрыт исторический процесс, достигнут необычайно широкий охват русской жизни во всех ее слоях, и вследствие этого так велико число действующих лиц, в частности персонажей из народной среды; в ней показан русский национальный быт, и, главное,— история народа и путь лучших представителей дворянского класса к народу являются идейно-художественным стержнем произведения.

Персонажи романа «Война и мир» делятся не на положительных и отрицательных, даже не на хороших и дурных, но на изменяющихся и застывших. Придворная и светская среда критикуется в романе, прежде всего потому, что люди этой среды живут “призраками, отражениями жизни” и потому неизменны.

«Война и мир» создается в 1860-х гг. Первоначально первые две части романа были напечатаны под названием «1805 год» в «Русском вестнике» (1865, №№ 1 и 2; 1866, №№ 2, 3 и 4), затем печатание в журнале приостановилось; продолжая работать над романом, Толстой предполагал его назвать «Все хорошо, что хорошо кончается»; отдельным изданием роман под своим окончательным заглавием вышел в 1867 (три тома), 1868 (четвертый том) и 1869. Для работы над источниками романа и наблюдением за печатанием его Толстой несколько раз ездил в Москву, а в сентябре 1867 выезжал в Бородино для изучения Бородинского поля в связи с описанием сражения. Работа над романом продолжалась в общей сложности около шести лет.

Эпилог романа «Война и мир» - это гимн Толстого духовным основам семейственности как высшей форме единения между людьми. В семье как бы снимаются противоположности между супругами, в общении между ними взаимодополняется ограниченность любящих душ. Такова семья Марьи Болконской и Николая Ростова, где соединяются в высшем синтезе столь противоположные начала Ростовых и Болконских. Прекрасно чувство "гордой любви" Николая к графине Марье, основанное на удивлении "перед ее душевностью, перед тем, почти недоступным" для него, "возвышенным, нравственным миром, в котором всегда жила его жена". И трогательна покорная, нежная любовь Марьи "к этому человеку, который никогда не поймет всего того, что она понимает, и как бы от этого она еще сильнее, с оттенком страстной нежности, любила его".

В эпилоге «Войны и мира» под крышей лысогорского дома собирается новая семья, соединяющая в прошлом разнородные ростовские, болконские, а через Пьера Безухова еще и каратаевские начала. "Как в каждой настоящей семье,- пишет Толстой,- в лысогорском доме жило вместе несколько совершенно различных миров, которые, каждый удерживая свою особенность и делая уступки один другому, сливались в одно гармоническое целое. Каждое событие, случавшееся в доме, было одинаково - радостно или печально - важно для всех этих миров; но каждый мир имел совершенно свои, независимые от других, причины радоваться или печалиться какому-либо событию".

Это новое семейство возникло не случайно. Оно явилось результатом общенационального единения людей, рожденного Отечественной войной. Так по-новому утверждается в эпилоге связь общего хода истории с индивидуальными, интимными отношениями между людьми. 1812 год, давший России новый, более высокий уровень человеческого общения, снявший многие сословные преграды и ограничения, привел к возникновению более сложных и широких семейных миров. Каратаевское принятие жизни во всей ее пестроте и многосложности, каратаевское умение жить в мире и гармонии со всеми присутствует в финале романа-эпопеи. В разговоре с Наташей Пьер замечает, что Каратаев, будь он жив сейчас, одобрил бы их семейную жизнь.

Как во всякой семье, в большом лысогорском семействе возникают порою конфликты и споры. Но они носят мирный характер и лишь укрепляют прочность семейных основ. Хранителями семейных устоев оказываются женщины - Наташа и Марья. Между ними есть прочный духовный союз. "Мари, это такая прелесть! - говорит Наташа.- Как она умеет понимать детей. Она как будто только душу их видит". "Да, я знаю,- перебивает графиня Марья рассказ Николая о декабристских увлечениях Пьера.- Мне Наташа рассказала". Когда между Николаем и Пьером возникает спор, едва не переходящий в ссору, именно женщины гасят его, переводят в мирное русло. "А я нынче скверно себя вел,- делится случившимся Николай Ростов.- Мы заспорили с Пьером, и я погорячился".- "По-моему, ты совершенно прав. Я так и сказала Наташе. Пьер говорит, что все страдают, мучатся, развращаются и что наш долг помочь своим ближним. Разумеется, он прав,- говорила графиня Марья,- но он забывает, что у нас есть другие обязанности, ближе, которые сам Бог указал нам, и что мы можем рисковать собой, но не детьми".

"У Николеньки есть эта слабость, что если что не принято всеми, он ни за что не согласится",- успокаивает Пьера Наташа. Так женские сердца, охраняя гармонию семейной жизни, урезонивают разгорячившихся мужчин и смягчают домашние конфликты. Первоначально Толстой даже хотел назвать свой роман "Все хорошо, что хорошо кончается". Эпилог как будто бы подтверждает мысль писателя о счастливом итоге жизни героев в новом, благополучном семействе. Однако, поразмыслив, Толстой все же пришел к другому названию – «Война и мир». Дело в том, что внутри счастливого семейства Толстой обнаружил зерно таких противоречий, которые ставили под сомнение возникший в ходе войны 1812 года гармоничный мир с народными нравственными традициями в его основе.

В конце четвертого тома, пройдя через испытания, приняв каратаевский взгляд, Пьер обретает душевное спокойствие и гармонию: "Прежде разрушавший все его умственные постройки страшный вопрос: зачем? - теперь для него не существовал". Но в эпилоге мы видим иное: потребность мысли, анализа, сомнения вновь вернулась к Пьеру. Он говорит: "Когда меня занимает мысль, то все остальное забава". Более того, Пьер занят политической борьбой. Он критикует правительство и охвачен идеей организации тайного общества из числа свободомыслящих людей его круга. Замыслы его высоки и честолюбивы: "Ему казалось в эту минуту, что он был призван дать новое направление всему русскому обществу и всему миру". И когда Наташа спрашивает Пьера, одобрил ли бы его Платон Каратаев, она слышит в ответ: "Нет, не одобрил бы". Политические увлечения Пьера - и это чувствуют Наташа и Марья - ставят под сомнение спокойствие вновь созданной семьи. Раздраженный от спора с Пьером Николай Ростов произносит пророческие слова: "Я вот что тебе скажу... Доказать я тебе не могу. Ты говоришь, что у нас все скверно и что будет переворот; я этого не вижу; но ты говоришь, что присяга условное дело, и на это я тебе скажу: что ты лучший мой друг, ты это знаешь, но, составь вы тайное общество, начни вы противодействовать правительству, какое бы оно ни было, я знаю, что мой долг повиноваться ему. И вели мне сейчас Аракчеев идти на вас с эскадроном и рубить - ни на секунду не задумаюсь и пойду. А там суди как хочешь". И хотя спор этот пока не привел к драматическим последствиям, в нем есть предчувствие будущих общественных потрясений.

Не случайно в финале романа «Война и мир» вновь возрождается память о князе Андрее. Сын его, Николенька Болконский, оказывается невольным свидетелем ссоры дяди Николая с Пьером. Мальчик боготворит Пьера, любит Наташу и чуждается Николая Ростова. "Когда все поднялись к ужину, Николенька Болконский подошел к Пьеру, бледный, с блестящими, лучистыми глазами. "Дядя Пьер... вы... нет... Ежели бы папа был жив... он бы согласен был с вами?" - спросил он... "Я думаю, что да",- ответил Пьер.

А потом Николеньке снится сон, который и завершает великую книгу. В этом сне мальчик видит себя и Пьера в касках, идущих во главе огромного войска. А впереди у них - слава. Вдруг дядя Николай вырастает перед ними в грозной и строгой позе. "Я любил вас, но Аракчеев велел мне, и я убью первого, кто двинется вперед".- Николенька оглянулся на Пьера, но Пьера уже не было. Пьер был отец - князь Андрей... "Отец! Отец! Да, я сделаю то, чем бы даже он был доволен"...

Все, что было снято и развенчано жизнью в ходе войны 1812 года - и гордые мечты о славе, и высокое болконское небо, и мучительный самоанализ в поисках истины,- все это вновь возвращается в финале романа-эпопеи на круги своя. Пьер Безухов, открывший в испытаниях Отечественной войны вселенский смысл каратаевской народной правды, уходит от него к гордым мечтам, сомнениям и тревогам. Слава вновь зовет к себе юного Болконского, мечтающего идти по стопам отца. И только верная себе Наташа Ростова остается хранительницей тех ценностей народной жизни, которые наверняка одобрил бы Платон Каратаев и которые до времени вновь ушли в мирный быт, чтобы в эпоху новых потрясений вспыхнуть пламенем и осветить великие дела.

2.4 «Анна Каренина»

На 1873—1877 падает работа над «Анной Карениной», замысел которой восходит к 1870, когда С. А. Толстая написала о Т. в своем дневнике: «Вчера вечером он мне сказал, что ему представился тип женщины, замужней, из высшего общества, но потерявшей себя. Он говорил, что задача его сделать эту женщину только жалкой и не виноватой и что, как только ему представился этот тип, так все лица и мужские типы, представлявшиеся прежде, нашли себе место и сгруппировались вокруг этой женщины». В лице Левина с его увлечением хозяйством и привязанностью к семейной жизни Т. частично изобразил самого себя; в образе Китти и отчасти Долли отражены черты С. А. Толстой. Первоначально Т. предполагал выпустить роман отдельным изданием, но в 1874 оставил это намерение и со следующего года стал печатать «Анну Каренину» в «Русском вестнике». Роман публиковался в журнале в 1875 (№№ 1, 2, 3, 4), 1876 (№№ 1, 2, 3, 4, 12) и 1877 (№№ 1, 2, 3, 4); эпилог Катковым напечатан не был, т. к. он считал неприемлемым высказанное в эпилоге отрицательное отношение Т. к добровольческому движению в пользу сербов. Заключительная часть романа была выпущена Т. отдельной книгой (1877).

Лучшие герои романа «Война и мир» хранят в семейных отношениях такие нравственные ценности, которые в минуту общенациональной опасности спасают Россию. Вспомним атмосферу родственного, "как бы семейного" единения, в которой оказался Пьер на батарее Раевского, вспомним русскую пляску Наташи и общее всем - дворовым и господам - чувство, вызванное ею. "Семейное" тут входит в "народное", сливается с ним, является глубинной основой "мысли народной".

В романе «Анна Каренина» все иначе. Роман открывается фразой о "счастливых семьях", которые "похожи друг на друга". Но интерес Толстого теперь в другом: "каждая несчастливая семья несчастлива по-своему. Все смешалось в доме Облонских". Не в родственном единении между людьми пафос нового романа, а в разобщении между ними и распаде семьи. Семейная драма между супругами Облонскими - Стивой и Долли - отзывается на судьбах многих людей, живущих под крышей их дома. Исчезли духовные связи, скреплявшие семью, и люди Облонских тоже почувствовали себя словно "на постоялом дворе".

В "Дневнике писателя" за 1877 год, подхватывая мысль Толстого, Достоевский так охарактеризовал состояние рус-ской жизни того времени: "Все как на постоялом дворе, как будто завтра собираются вон из России". Непрочность человеческих связей, исчезновение "родственного", "домашнего" из повседневного общения - весьма характерная и знаменательная особенность эпохи 70-х годов, времени бурного развития буржуазных отношений. От дома Облонских, в котором "все смешалось", мысль Толстого обращается к России, в которой "все переворотилось и только еще укладывается". "Развод" и "сиротство", крушение некогда устойчивых духовных связей - ведущая тема романа «Анна Каренина». На смену эпосу романа «Война и мир» в русский роман 70-х годов настойчиво вторгаются драматические, трагедийные начала.

Драматизм проникает и в построение романа, который состоит как бы из двух произведений, развивающихся параллельно друг другу: история семейной жизни светской женщины Анны Карениной и судьба дворянина, живущего в деревне, занимающегося усовершенствованием своего хозяйства, своих отношений с крестьянами, Константина Левина. Пути этих героев не пересекаются друг с другом на протяжении всего романа: одна-единственная встреча Левина с Анной в финале ничего не меняет в жизни героев. В литературной критике даже возникло мнение об отсутствии художественного единства в этом произведении Толстого, говорили о распаде романа на две не связанные друг с другом темы.

Толстого очень удручала такая критическая глухота, и в специальном объяснении он показал, что «Анна Каренина» - цельное произведение, но "связь постройки сделана не на фабуле и не на отношениях лиц, а на внутренней связи". Для чего Толстому потребовалось включить рассказ о жизни двух разных героев в один роман? В чем заключается "внутренняя связь" между судьбою Анны Карениной и жизнью Левина?

Истории жизни Анны и Левина воспринимаются как обособленные друг от друга лишь при поверхностном, невдумчивом чтении романа. В действительности между чередующимися попеременно эпизодами из жизни героев существует напряженная художественная связь. Например, скачки в кругу Анны сменяются косьбою в кругу Левина; Анна, играющая в крокет, и Левин, охотящийся в русских лесах и болотах... Нельзя не заметить некоторой искусственности во всех ситуациях, связанных с жизнью Анны, и путь Левина эту искусственность оттеняет. В романе нет прямого суда над Анной и людьми светского круга, но косвенно, через композиционную связь эпизодов, осуществляется суд над героями, который вершит не автор, а живая жизнь.

В сравнении с романом «Война и мир» в романе «Анна Каренина» изменяется многое. Даже в толстовской фразе сокращаются сложные синтаксические периоды, она становится короче, энергичнее. Художественная мысль писателя движется напряженно и упруго. И эта сдержанность содержательна: создается ощущение драматической замкнутости, взаимной отчужденности героев. Свертывается "диалектика души" - качество, характеризующее щедрых, чутких к живой жизни героев Толстого. В романе «Анна Каренина» такая душевная открытость и доверчивость уже невозможна: она оборачивается теперь неизбежным драматизмом. Герои нового романа Толстого - люди сдержанные, скованные, замкнутые. И даже наиболее живая и открытая миру Анна далека от Наташи Ростовой. При первой встрече с нею на вокзале железной дороги в Москве мы видим как будто бы тот же переизбыток жизненных сил, рвущихся наружу, ту же искренность и непосредственность, какие переполняли жизнелюбивую Наташу. Но порывы Анны не получают отзвука, гаснут в пустоте остывающего мира, уже лишенного человеческой чуткости и теплоты. Мы видим "сдержанную оживленность, которая играет в ее лице", видим, что она "потушила умышленно свет в глазах". Анна вынуждена постоянно сдерживать себя, подавлять рвущиеся на свободу жизненные силы. Но они не всегда подчиняются ей, вырываются из-под контроля, неуправляемые, "против ее воли", "мимо ее воли".

Анна замужняя женщина, у нее семья, маленький сын Сережа и нелюбимый муж, крупный государственный чиновник Каренин. Она долгое время терпеливо сносила жизнь в безлюбовной семье. Но настал момент, когда любовь к другому человеку прорвалась сквозь все преграды. И сразу же счастье любви омрачилось чувством ее трагической обреченности. В чем источник ее трагизма?

Анна столкнулась с тем, что светское общество поощряет тайные измены, но не прощает искреннюю и открытую любовь. К тому же, уходя от формалиста Каренина, принимающего за жизнь лишь бледные отражения ее, Анна сталкивается с человеческой нечуткостью Вронского: остающегося дилетантом и в живописи, и в хозяйственных начинаниях, и в любви. Однако дело не только в этих внешних обстоятельствах, подавляющих живое чувство Анны. Само это чувство изнутри разрушительно и обречено. Уже в момент своего пробуждения оно принимает стихийный, неуправляемый характер. Кити Щербацкая не случайно замечает "что-то ужасное и жестокое" в прелести Анны в первые минуты ее увлеченности Вронским, "что-то чуждое и бесовское". Да и первое объяснение Вронского с Анной сопровождается завываниями бури в Бологом и свистком паровоза: "Зачем я еду? - повторил он, глядя ей прямо в глаза.- Вы знаете, я еду для того, чтобы быть там, где вы,- сказал он,- я не могу иначе". И в это же время, как бы одолев препятствия, ветер засыпал снег с крыши вагона, затрепал каким-то железным оторванным листом, и впереди плачевно и мрачно заревел густой свисток паровоза. Весь ужас метели показался ей еще более прекрасен теперь". Любовь Анны как ветер, одолевший препятствия, стихийна и безрассудна. Взрыв страстей, долгое время подавляемых, не свободен от трагических последствий долгой, безлюбовной жизни с Карениным. Любовь Анны в катастрофичности своей не свободна от прошлого.

Более того, отдаваясь лихорадочно-жадной любовной страсти к Вронскому, Анна оставляет с Сережей свои материнские чувства. В отношения с Вронским не входит добрая половина ее души, остающаяся в прошлом, в бывшей семье Анны и Каренина. "Горе ее было тем сильнее,- пишет Толстой,- что оно было одиноко. Она не могла и не хотела поделиться им с Вронским. Она знала, что для него, несмотря на то, что он был главною причиной ее несчастья, вопрос о свидании ее с сыном покажется самою неважною вещью. Она знала, что никогда он не будет в силах понять всей глубины ее страданья; она знала, что за его холодный тон при упоминании об этом она возненавидит его. И она боялась этого больше всего на свете и потому скрывала от него все, что касалось сына".

В критике часто высказывалась мысль о жестокости Каренина, его называли грубым тираном, на каждом шагу оскорбляющим свою жену. При этом ссылались на слова Анны о Каренине как "министерской машине". Но ведь во всех упреках, бросаемых Анной своему мужу, есть субъективное раздражение. Это раздражение настолько сильно, что чуткая Анна тут часто изменяет самой себе: ослепленная страстной любовью к Вронскому, она не замечает всей глубины переживаний Каренина.

Раздражительность Анны свидетельствует и о другом: о каких-то скрываемых даже от самой себя добрых чувствах к брошенному мужу. В преувеличенно-резких суждениях о нем есть попытка тайного самооправдания. В полубреду, на пороге смерти Анна проговаривается о теплящемся в глубине ее души сочувствии к Каренину: "Его глаза, надо знать,- говорит она, обращаясь к Вронскому,- у Сережи точно такие, и я их видеть не могу от этого..." В материнское чувство Анны входит не только любовь к Сереже, но и ласковая доброта к Каренину как отцу любимого сына. Ложь ее в отношениях с Карениным и в том, что она живет с ним без женской любви, и в том, что, порывая с ним, не может быть совсем равнодушной к нему, как мать к отцу своего ребенка.

Душа Анны трагически раздваивается между Карениным и Вронским. "Не удивляйся на меня. Я все та же...- говорит Анна в горячечном бреду, обращаясь к Каренину. - Но во мне есть другая, я ее боюсь - она полюбила того, и я хотела возненавидеть тебя и не могла забыть про ту, которая была прежде". Страшный сон Анны, в котором Вронский и Каренин одновременно ласкают ее, является драматическим последствием противоестественных попыток "соединить в одно любовника и отца своего ребенка... то, что должно быть и не может не быть одним, но что у нее было два".

Всем содержанием романа Толстой доказывает великую правду евангельского завета о таинстве брака, о святости брачных уз. Драматична безлюбовная семья, где приглушены или вообще отсутствуют чувственные связи между супругами. Но не менее драматичен и разрыв семьи. Для душевно чуткого человека он неизбежно влечет за собой нравственное возмездие. Вот почему в любви к Вронскому Анна испытывает нарастающее ощущение непростительности своего счастья. Жизнь с неумолимой логикой приводит героев к уродливой однобокости их чувств, особо оттеняемой отношениями Левина и Кити. Кити крепче опиралась на руку Левина и прижимала ее к себе. Он "наедине с нею испытывал теперь, когда мысль о ее беременности ни на минуту не покидала его, то, еще новое для него и радостное совершенно чистое от чувственности наслаждение близости к любимой женщине".

Именно такого, духовного единения нет между Анной и Вронским. Но без него невозможны ни дружная семья, ни супружеская любовь. Желание Вронского иметь детей Анна начинает объяснять тем, что "он не дорожил ее красотой". В беседе с Долли Анна цинично заявляет: "...Чем я поддержу его любовь? Вот этим?" Она вытянула белые руки перед животом".

В конце романа читатель уже не узнает прежней Анны. Пытаясь всеми силами удержать угасающую страсть Вронского, она поддразнивает его ревнивые чувства: "Бессознательно в это последнее время в отношении ко всем молодым мужчинам Анна делала все возможное, чтобы возбудить в них чувство любви к себе". Отношения Анны и Вронского неумолимо катятся к трагическому концу. Перед смертью она произносит приговор своему чувству: "Если бы я могла быть чем-нибудь, кроме любовницы, страстно любящей одни его ласки; но я не могу и не хочу быть ничем другим".

Гибелью Анны Толстой не заканчивает романа.

2.5 «Воскресение»

С переходом Толстого на позиции патриархального крестьянства существенно изменилось и его художественное творчество. Эти перемены сказались в последнем романе писателя «Воскресение». Роман открывается описанием городской весны: "Как ни старались люди, собравшись в одно небольшое место несколько сот тысяч, изуродовать ту землю, на которой они жались, как ни забивали камнями землю, чтобы ничего не росло на ней, как ни счищали всякую пробивающуюся травку, как ни дымили каменным углем и нефтью, как ни обрезывали деревья и ни выгоняли всех животных и птиц,- весна была весною даже и в городе. Солнце грело, трава, оживая, росла и зеленела везде, где только не соскребли ее, не только на газонах бульваров, но и между плитами камней, и березы, тополи, черемуха распускали свои клейкие и пахучие листья, липы надували лопавшиеся почки; галки, воробьи и голуби по-весеннему радостно готовили уже гнезда, и мухи жужжали у стен, пригретые солнцем. Веселы были и растения, и птицы, и насекомые, и дети. Но люди - большие, взрослые люди - не переставали обманывать и мучить себя и друг друга. Люди считали, что священно и важно не это весеннее утро, не эта красота мира Божия, данная для блага всех существ,- красота, располагающая к миру, согласию и любви, а священно и важно то, что они сами выдумали, чтобы властвовать друг над другом".

Как изменился голос Толстого! Это голос судьи и пророка, голос человека, познавшего истину и ощущающего за плечами сочувствие многомиллионного деревенского люда, глазами которого он видит и оценивает городскую жизнь. Картина весны здесь символична: это суд над цивилизацией, мертвящей все живое, загоняющей в бездушные, стандартные формы живую жизнь, угрожающей уничтожением природе и человеку. Символично, что роман «Воскресение» увидел свет на страницах журнала "Нива" в 1899 году, в преддверии XX века, которому будет суждено в своей научной, технической и иной прогрессивной самоуверенности поставить мир на грань экологической катастрофы.

В чем видит Толстой главные беды научно-технической цивилизации? Прежде всего в чувстве стадности, в утрате человеческой личностью духовных забот. Почему князь Дмитрий Нехлюдов соблазнил воспитанницу в доме своих теток, Катюшу Маслову, а потом ее бросил? Потому, что "он перестал верить себе, а стал верить другим. Перестал же он верить себе, а стал верить другим потому, что жить, веря себе, было слишком трудно: веря себе, всякий вопрос надо решать всегда не в пользу своего животного "я", ищущего легких радостей, а почти всегда против него; веря же другим, решать нечего было, все уже было решено, и решено было всегда против духовного и в пользу животного "Я".

Пророческий гений Толстого чувствует железную поступь приближающегося XX века, века борьбы сословий и классов, века массовых общественных движений, в которых захлебнется человеческая индивидуальность и некогда сильный голос ее станет "тоньше писка". Эту надвигающуюся на живую жизнь власть стандарта, обезличивающую людей. Толстой схватывает буквально во всем, от описания природы до портрета человека. Вспомним, как рассказывает Толстой об утре Нехлюдова: "В то время когда Маслова, измученная длинным переходом, проходила с своими конвойными к зданию окружного суда, тот самый племянник ее воспитательниц, князь Дмитрий Иванович Нехлюдов, который соблазнил ее, лежал еще на своей высокой, пружинной с пуховым тюфяком, смятой постели и, расстегнув ворот голландской чистой ночной рубашки с заутюженными складочками на груди, курил папиросу". Какую роль играют в описании подробности обстановки и внешнего вида Нехлюдова? О чем говорят эти "гладкие белые ноги", "полные плечи", "отпущенные ногти", "толстая шея", "мускулистое, обложившееся жиром белое тело"? Все штрихи к портрету Нехлюдова подчеркивают принадлежность героя к касте господ. Личности нет: она расплылась, растворилась в теле целого барского сословия. Если в романе «Война и мир» Толстой искал в человеке индивидуальные, неповторимые признаки "особого существа", отличающегося от других, то теперь ему бросаются в глаза иные, стадные черты. В романе «Воскресение» проходят перед читателем генералы, министры, судьи, адвокаты, но Толстой с тревогой замечает, что все они являются "подробностями" одного массовидного и обезличенного существа, жадного, грубого, эгоистичного.

Духовная смерть Нехлюдова связана с отказом от себя, от внутреннего чувства стыда и совести и с растворением с общепринятым в господском кругу: "Но что же делать? Всегда так. Так это было с Шенбоком и гувернанткой, про которую он рассказывал, так это было с дядей Гришей, так это было с отцом... А если все так делают, то, стало быть, так и надо".

Встреча с Катюшей Масловой на суде пробуждает в Нехлюдове давно спавшее в нем духовное существо. Ему становится "гадко и стыдно". Нехлюдов решает искупить свою вину перед обманутой им, опозоренной и падшей женщиной: "Женюсь на ней, если это нужно". "На глазах его были слезы, когда он говорил себе это, и хорошие и дурные слезы: хорошие слезы потому, что это были слезы радости пробуждения в себе того духовного существа, которое все эти годы спало в нем, и дурные потому, что они были слезы умиления над самим собою, над своей добродетелью".

Толстой теперь не самоустраняется, не прячется в герое, как это было в романе «Война и мир». Он смело вторгается во внутренние переживания Нехлюдова, оценивает их от себя, вершит над ними суд. В первоначальном решении Нехлюдова есть нехорошее чувство господского эгоизма: ему приятно облагодетельствовать падшую женщину с высоты своего положения, он явно любуется своим благородным самопожертвованием, подавляя чувство стыда. Этот господский, самовлюбленный взгляд глубоко оскорбляет Катюшу Маслову, пробуждает в ней полузабытое чувство личного достоинства, душевный протест: "Уйди от меня. Я каторжная, а ты князь, и нечего тебе тут быть... Ты мной в этой жизни услаждался, мной же хочешь и на том свете спастись! Противен ты мне, и очки твои, и жирная, поганая вся рожа твоя. Уйди, уйди ты!"

Получив первый урок, Нехлюдов задумывается о своем положении, и чувство стыда перед Катюшей осложняется стыдом перед всеми подвластными ему крестьянами. Он едет в деревню и мечтает о том, как обрадуются и растают от умиления и благодарности eго мужики, когда он предложит им землю за невысокую цену. Увы! На лицах мужиков Нехлюдов читает не восторг, а скрытое презрение, недоверие и недовольство. Подобно Катюше, народ не дает барину удовольствия почувствовать себя благодетелем.

Возвращаясь в столицу, Нехлюдов испытывает уже стыд за себя самого, за умиление своей собственной добродетелью. Наступает новый этап в духовном воскресении героя. Он изживает в себе господский, барский эгоизм. Прежде Нехлюдов только умилялся своим благородством перед Катюшей Масловой, сама же Катюша была лишь безличным существом для приложения его благородных чувств. За собой Нехлюдов не видел трагедии Катюши, не чувствовал ее боли, ее страдания. Теперь же "он увидел только то, что он сделал с душой этой женщины".

Постепенно личный стыд перед Катюшей превращается у Нехлюдова в стыд перед массой безвинно осуждаемых и угнетаемых людей. Стыд за себя перерастает в стыд за людей его круга, за всю касту господ, к которой он принадлежит: "Начав обвинять себя в том, что было с Масловой, он обвинял себя и во всех тех жестокостях, которые, как он узнал теперь, совершались... во всех тех домах России, где одни люди мучили других".

Нехлюдов начинает понимать явную невозможность женитьбой на Катюше искупить свою вину, ибо его вина - частица общей вины всего сословия, всех людей его круга. Совесть Нехлюдова лишь тогда успокоится, когда будут устранены коренные противоречия современного общественного устройства. В романе развертывается беспримерная критика государственного бюрократического аппарата, суда, церкви, экономического неравенства. Толстой подводит читателя к выводу о неизбежности коренного преобразования всей русской жизни.

Однако в споре о путях грядущего обновления зашедшей в тупик цивилизации Толстой отвечал революционерам решительным "нет!". Не случайно и в романе «Воскресение» революционеры - духовно ограниченные люди. В финале романа утверждается мечта Толстого о бескровной и ненасильственной "революции" на путях нравственного воскресения нации, духовного прозрения ее. В Сибири Нехлюдов открывает Евангелие и читает пять спасительных заповедей из Нагорной проповеди Иисуса Христа.

Заключение

Лев Николаевич не только гневно протестует, обличает или клеймит несправедливость, пороки и несовершенства этого мира вообще и действительность в русском обществе в частности, а старается понять русского человека. Это писатель-философ. Писатель, любящий людей и умеющий увидеть светлые стороны жизни.

Толстой рисует картину целой эпохи в жизни России. Произведения писателя - отражение мельчайших деталей реальной жизни того времени. А право на оценку событий он предоставляет нам.

О Л.Н. Толстом написано множество работ как его современниками, так и его потомками. Далеко не простое творчество этого писателя требовало осмысления, которое происходило в умах людей в каждом случае по-своему. Создается впечатление, что так никто не увидел подлинного лица Л.Н. Толстого. Особенно последнего периода его жизни. Как нельзя лучше подходят сюда слова М.А. Протопопов, которые указывают на главную ошибку критики того времени: "Толстой поучителен и важен для нас не как изобразитель жизни, не как показатель ее нужд и требований, не как выразитель идеалов известной общественной группы – ничем подобным он и не был никогда: он поучителен как самостоятельный духовный мир, интересен как нравственная личность…" А ведь сам Протопопов резко отрицал идеи толстовства, но право человека на свою внутреннюю духовную жизнь неизменно признавал.

Так или иначе, но о Толстом писали. Противоречивое, наполненное страданием бытие гения русской литературы в последние годы рождало столь же разноликое суждение о нем. Это, несомненно, сказывалось на восприятии в общем толстовского учения и его произведений в новом духе.

Все произведения Льва Николаевича Толстого можно изложить всего в нескольких предложениях, но, согласитесь, что замысел произведений изменится. Ведь не зря же писатель писал свои романы в нескольких томах. Прежде чем писать проект нам пришлось прочитать несколько его произведений, и все они, без исключения, нам понравились. Для нас было загадкой то, почему Лев Николаевич практически во всех романах создает своим героям такие жестокие жизненные испытания, и почему они просто не могут быть счастливы… Но не смотря на трудности, которые возникали у нас в ходе работы над проектом, нам понравилось писать этот проект. Из него мы многое узнали о жизни и творчестве Л.Н. Толстого и надеемся в будущем продолжить работу над этой темой.

Список использованной литературы

1.Дневник Л. Н. Толстого, т. I (1895—1899), под ред. В. Г. Черткова, М., 1916

2. Дневник молодости Л. Н. Толстого, т. I (1847—1852), под ред. В. Г. Черткова, М., 1917

3. Гусев Н. Н., Жизнь Л. Н. Толстого. Молодой Толстой (1828—1862), изд. Толстовского музея, М., 1927

4. Гусев Н. Н., Летопись жизни и творчества Л. Н. Толстого, изд. «Academia», М. — Л., 1936.

5. Изучение творчества Т.: Ленин В. И., Сочинения, 3 изд., т. XII (статья «Лев Толстой, как зеркало русской революции»)

6. Леонтьев К. Н., О романах гр. Л. Н. Толстого. Анализ, стиль и веяние. (Критич. этюд), М., 1911

7. Эйхенбаум Б., Молодой Толстой, изд. З. И. Гржебина, П. — Берлин, 1922

8. Брейтбург С., Лев Толстой за чтением «Капитала» Маркса (По неиздан. матер.), в сб.: «Звенья», V, изд. «Academia», М. — Л., 1935

9. Гудзий Н. К., Как работал Л. Толстой, изд. «Советский писатель», М., 1936.

10. Сборники статей и материалов о Толстом: Международный толстовский альманах, состав. П. Сергеенко, изд. «Книга», М., 1909

11. Драганов П. Д., Граф Л. Н. Толстой как писатель всемирный и распространение его произведений в России и

за границей, СПБ, 1903

12. Толстой (1850—1860). Материалы, статьи, под ред. В. И. Срезневского, изд. Акад. наук СССР, Л., 1927

13. Тексты романов: «Война и мир», «Анна Каренина», «Воскресение», поэмы «Казаки», повестей: «Детство», «Отрочество», «Юность».

МОУ школа № 10 Проект по литературе Тема: «Жизнь и творчество Л.Н. Толстого». Выполнили: Ученицы 10 класса Казанцева Ю. Штыкова А. Проверила: Балдина О.А.

 

• 14:21 05 Июля 2016
  Российско-китайский медуниверситет откроет магистерскую программу по TCM
• 01:21 05 Июля 2016
  На форуме МГУ Россия и Китай обсудят научно-образовательное сотрудничество
• 11:00 04 Июля 2016
  Реморенко: "ЕГЭ-туризм" в России сходит на нет
• 10:52 04 Июля 2016
  Летняя российско-австрийская школа откроется в Москве
• 15:31 01 Июля 2016
  В СПбГУ могут воссоздать географический факультет

Заказать уникальную работу