Книга Виктора Суворова "Ледокол"

Книги Виктора Суворова «Ледокол» и «День «М»» наделали много шума как в России, так и за её пределами, ибо в них излагается не совсем обычная концепция начала Второй мировой войны. В интересе читающей публики к его книгам не было бы ничего зазорного, если бы точка зрения автора в полной мере отвечала историческим фактам и не посягала на фундаментальные вехи истории. То, что автор делает заявку на пересмотр ключевых моментов послевоенного устройства Европы, вытекает из его вступительной главы к книге «Ледокол»: «Но, разоблачая фашистов, мы должны разоблачать и советских коммунистов… чтобы поставить советских коммунистов к стене позора и посадить их на скамью подсудимых рядом с германскими фашистами, а то и впереди». Я вполне могу согласиться с А.Солженицыным, который уже давно предлагал садить сталинский режим за преступления против собственного народа. Но В. Суворов идёт гораздо дальше, призывая к пересмотру решений Нюрнбергского трибунала и этим, образно говоря, «колеблет мировые струны» истории XX века.

           

До сих пор считалось: чтобы колебать мировые струны, надо иметь серьёзные основания. Имеет ли В. Суворов основания для этого? Выдерживают ли его аргументы серьёзную критику? Давая ответы на поставленные вопросы, хотелось бы избежать естественных человеческих эмоций, сосредоточившись на фактах и заслуживающих доверии интерпретациях. Я решил проверить факты интерпретации Виктора Суворова в свете мнений западных историков и политиков, не связанных с советской историографией, таких как, например, У. Черчилль «Вторая мировая война». Также я использовал материалы Нюрнбергского процесса (опубликованные на Западе) и некоторые другие, в основном западные, источники.

Поставки хлеба.

На странице 560 Суворов пишет о поставках хлеба, нефти и сырья из России в Германию. «Большая часть германских экспертов тогда (и современных историков сейчас) считали, что советское нападение готовилось на 1942 год. Гитлер не представлял, насколько опасность велика и близка. Гитлер несколько раз откладывал срок начала войны против Советского Союза. Давайте представим, что Гитлер ещё раз отложил войну против Сталина, а Сталин 6 июля 1941 года нанёс удар и одновременно объявил всеобщую мобилизацию – День «М». Оценим действия Сталина с этой точки зрения, и они сразу перестанут казаться глупыми. Возьмём тот же пример с поставками хлеба. Кроме хлеба, Советский Союз снабжал Германию нефтью, лесом, многими видами стратегического сырья… Выяснилось, осенью 1940 года Германия требовала, а советская сторона находила причины хлеб поставлять в минимальных количествах. А потом вдруг с весны 1941 года зерно и многие другие виды продовольствия и сырья начали гнать в Германия в возрастающих количествах, требуя всё больше вагонов…» И далее, на странице 561: «С одной стороны, мы демонстрируем свою трогательную наивность, а в результате пропускная способность главной германской магистрали резко снижена. В случае советского удара германское командование не могло в полной мере использовать магистраль для эвакуации, переброски подкреплений и манёвра резервами. Так что не так глупы были те, кто в Москве планировал поставки в Германию.»

Это, конечно, великолепная идея В. Суворова – «завалить» Германию хлебом, нефтью и лесом настолько, чтобы парализовать пути снабжения войск. По своей глубине эта идея напоминает русскую народную сказку «Волшебный горшок», в которой герой был наделён сказочной способностью: «что начнёт делать с утра, то не кончит до вечера». Он начинает с утра варить кашу, наедается сам, кормит своих близких, друзей, но горшок всё продолжает «производить» кашу. Она заполняет весь его дом, вытекает из окон и дверей на улицу, сливается в овраг, речку и т.д. И только с наступлением вечера этот «вечный двигатель» прекращает свою работу. Что «реально» в сказке, то оказывается «сказочным» и малоправдоподобным в жизни, уже хотя бы потому, что все эти ресурсы ограничены, и они были остро необходимы самому СССР для удовлетворения его собственных нужд. Снабжать потенциального врага сырьём, хлебом и горючим во всё возрастающих количествах накануне предполагаемого дня «М» - значит, совершать непоправимую ошибку, которая чревата последствиями. Кроме того, если к этому добавить соображения о двухколейной сети железных дорог в Европе, наличие тупиков и запасных путей на железнодорожных станциях, то всё это делает идею Суворова просто утопичной.

Зато Черчилль в «Истории Второй мировой войны» с возмущением пишет близорукости советских вождей, которые во время воздушной битвы за Великобританию поставляли Германии столь необходимое ей сырье: "До того момента, пока Россия не подверглась нападению Германии, ее правительство, по-видимому, ни о чем не заботилось, кроме как о себе. Впоследствии это настроение, естественно, стало проявляться еще ярче. До сих пор советские руководители с каменным спокойствием наблюдали крушение фронта во Франции в 1940 году и наши безуспешные попытки создать в 1941 году фронт на Балканах. Они оказывали нацистской Германии значительную экономическую, а также и другую менее существенную помощь. Теперь, когда они были обмануты и застигнуты врасплох, они сами оказались под пламенеющим немецким мечом. Их первым порывом было - затем это стало их постоянной политикой - потребовать всевозможной помощи от Великобритании и ее империи... Не колеблясь, они стали в настоятельных и резких выражениях требовать от измученной и сражающейся Англии отправки им военных материалов, которых так не хватало ее собственной армии. Они настаивали, чтобы Соединенные Штаты переадресовали им максимальное количество различных материалов, на которые рассчитывали мы... Мы не позволяли этим довольно печальным и постыдным фактам влиять на наш образ мыслей и старались видеть только героические жертвы русского народа, которые ему приходилось нести в результате действий, навлеченных на него его правительством".

Черчилль приводит в своей книге и другие интересные детали: "Как писал впоследствии в своем докладе о военной экономике рейха заведующий экономическим отделом германского военного министерства генерал Томас, "русские выполняли свои поставки до самого кануна нападения, и в последние дни доставка каучука с Дальнего Востока производилась курьерскими поездами". Здесь речь идет о том самом каучуке, просьбами о срочной поставке которого пестрят почти все письма Сталина Черчиллю и Рузвельту в период, начиная с 22 июня 1941 года.

Мы готовы согласиться с Суворовым, что Сталин и его окружение преследовали свои эгоистические цели, но все же не такие иррациональные, чтобы в преддверии мифического наступления в день "М" "заваливать" будущего противника зерном, сырьем и горючим. И хитроумный замысел парализовать пути снабжения германской армии вряд ли выдерживает серьезную критику. Единственная логика, при которой Сталин не выглядит глупцом и невеждой, это та, что он пытался любой ценой, хотя и тщетно, отсрочить нападение Гитлера. И поскольку германская сторона все время сетовала на несвоевременность советских поставок, то он просто старался выбить у Гитлера "козыри из рук". Как мы знаем, эта азартная "игра" Сталина чуть было не закончилась крупным поражением для него и для страны.

2. Анализируя известное сообщение ТАСС 13 июня 1941 года, Суворов на стр. 218 замечает: "Советские историки после первых моих публикаций закричали: да, выдвижение советских войск происходило, но советские историки давно дали удовлетворительное (оборонительное) объяснение этой акции, поэтому не надо искать никакого другого объяснения, все и так понятно..."

На стр. 222 он продолжает: "А теперь подведем итог тому дню (13 июня). На словах - "британские поджигатели войны" хотят столкнуть в войне СССР и Германию. На деле - Советский Союз тайно ведет переговоры с этими самыми "поджигателями войны" о военном союзе против Германии".

Прочитав эти "обличительные слова", хочется в смятении воскликнуть: "О, бедный Гитлер! Он попал в ловушку прожженных политиканов Сталина и Черчилля - как ему не повезло". Хотя у нас нет сомнений в том, что Сталин тоже был хищником, но в той ситуации нам представляется, что он стал жертвой главного европейского хищника той поры - Гитлера. В противном случае, если следовать логике Суворова, то можно принять за "чистую монету" слова Геббельса, произнесенные им по радио утром 22 июня 1941: "Создался известный нам заговор между евреями и демократами, большевиками и реакционерами с единственной целью - помешать созданию нового народного Германского государства, с целью снова довести Германский рейх до бессилия и бедствия... Никогда германский народ не испытывал вражды к народам России. Однако, иудейско-большевистские правители Москвы пытались в течение 20 лет разжечь пожар, не только в Германии, но и всей Европе. Не Германия когда бы то ни было пыталась навязать национал-социалистическую доктрину России, а иудейско-большевистские правители Москвы непрерывно пытались навязать свое господство нашему народу и другим народам Европы... Ныне наступил тот час, когда необходимо выступить против этого заговора еврейско-англосаксонских поджигателей войны и точно также против еврейских властителей большевистского московского центра. В настоящее время начинается поход, который по своей величине и объему является самым большим походом в истории". Хотя фразеология, употребляемая Суворовым, очень близка к той, что используется в этом отрывке, мы далеки от мысли проводить какие-либо аналогии. Просто автор должен быть осторожен в выборе выражений, чтобы не оказаться в лагере злейших врагов своей страны.

Развёртывание Фронтов.

На стр. 266 Суворов рассказывает о развертывании Сталиным фронтов в феврале 1941 года: "Официально они (фронты) созданы после германского вторжения - как реакция на вторжение. Но заглянем в архивы и будем поражены: начиная с февраля 1941 года эти названия уже фигурируют в документах, которые были в то время совершенно секретными. Часть документов рассекречена и пущена в научный оборот. Цитирую: "В феврале 1941 года военным советам приграничных округов были направлены... указания о немедленном оборудовании фронтовых командных пунктов".

И на стр. 322: "Коммунистические историки уверяют нас, что 22 июня 1941 года между СССР и Германией существовал мир, который якобы 22 июня был нарушен Германией. Эта смелая гипотеза фактами не подтверждена. Факты говорят об обратном. Развернув в феврале 1941 года командные пункты фронтов, Советский Союз фактически вступил в войну против Германии, хотя об этом и не заявил официально".

Следуя логике Суворова, именно Советский Союз, развернув в феврале 1941 года командные пункты фронтов, несет ответственность за начало войны с Германией. Логика эта довольно странная, ибо к февралю 1941 года в распоряжении советской разведки уже находился подписанный Гитлером план Барбаросса.

На стр. 305 того же "Ледокола" мы читаем: "Кто-то из советских разведчиков имел выход к настоящим секретам Гитлера. Маршал Советского Союза А.А.Гречко свидетельствует (в "Военно-историческом журнале"): "...через 11 дней после принятия Гитлером окончательного плана войны против Советского Союза (18 дек. 1940 г.) этот факт и основные данные решения германского командования стали известны нашим разведывательным органам".

Стоит вчитаться только в первые строки этого плана (именуемого также Директивой #21), чтобы понять, какую смертельную угрозу этот план нес для СССР: "Германские вооруженные силы должны быть готовы сокрушить Советскую Россию в ходе быстрой кампании еще до окончания войны против Англии... Я прикажу произвести сосредоточение армии против Советской России, вероятно, за 8 недель до предполагаемого начала операций. Приготовления, требующие много времени, должны быть начаты сейчас - если это еще не сделано - и должны быть завершены к 15 мая 1941 года". Далее следует изложение конкретных целей германских войск: "Основная масса русской армии в Западной России должна быть уничтожена смелыми операциями с помощью глубоких танковых клиньев; следует воспрепятствовать отступлению боеспособных частей на просторы русской территории" и т.д. А теперь, уважаемый читатель, вообразите, что агентурные сведения об этом коварном плане лежат в Генеральном штабе или на столе в кабинете Сталина. Как, спрашивается, командование армии и Сталин должны были реагировать на эту незамаскированную угрозу? Вне сомнений, Сталин, зная об этом плане, имел право развернуть после этого не только командные пункты фронтов, но и должен был предпринять еще ряд гораздо более решительных и далеко идущих шагов. И если он их не предпринял, то вовсе не потому, что готовил наступление против Германской армии - а в силу целого ряда других (нередко трудно объяснимых) причин и условий.

Продажа вооружения.

 На стр. 562 Суворов пишет о продаже нового вооружения Германией Советскому Союзу: "Советский нарком черной металлургии И.Ф.Тевосян посетил германские танковые заводы в мае 1941 года, и ему было показано ВСЕ (а он плевался, узнав, что в Германии нет танков с противоснарядным бронированием, нет танков с дизельными двигателями, нет танков с широкими гусеницами, нет танков с мощными пушками, Тевосян этому отказывался верить). Если бы Сталин напал на Гитлера в июле, как бы мы сейчас оценили визит советского министра на секретные танковые заводы, где от него ничего не скрывали?"

И на стр. 563: "А самолеты Гитлер продавал не только те, что стояли на вооружении Люфтваффе, но и те, что находились в разработке. Гитлер продал самолеты так, что советская сторона имела год на их изучение. Для изучения и покупки германской авиационной техники Сталин направлял в многократные длительные командировки своих лучших летчиков-испытателей и авиаконструкторов, включая своего референта по вопросам авиации А.С.Яковлева. Вот его рассказ: "Признаться, меня тоже смущала откровенность при показе секретнейшей области вооружения... Сталина, как и прежде, очень интересовал вопрос, не обманывают ли нас немцы, продавая авиационную технику. Я доложил, что теперь, в результате этой третьей поездки, создалось уже твердое убеждение в том (хотя это и не укладывается в сознании), что немцы показали истинный уровень своей авиационной техники". И тут же реакция Сталина: "Организуйте изучение нашими людьми немецких самолетов. Сравните их с новыми нашими. Научитесь их бить".

Когда читаешь все это, то поневоле снова возникают мысли о серьезности этого повествования. Ведь Суворов - профессиональный разведчик, и он, наверно, знаком с таким термином, как "деза" - дезинформация, и должен знать, что нацисты были большими мастерами в этом деле. Принимать за правду показные манипуляции нацистов следует с большой осторожностью, даже если имеются отдельные свидетельства в пользу интерпретации Суворова. Материалы германского Адмиралтейства, фигурировавшие на Нюрнбергском процессе, свидетельствуют, скорее, об обратном. Уже в начале 1940 года Гитлер запретил Адмиралтейству передавать русским планы корабля "Бисмарк", которые он им раньше обещал. Он рекомендовал также затягивать продажу недостроенных кораблей. "Если мы будем иметь быстрые успехи на театре войны (во Франции. - Э.Г.), - сказал он 26 января 1940 года, - то мы можем совсем отделаться от этого обещания".

В целом Гитлер и генералы относились весьма скептически к качеству технической вооруженности советской армии и потенциалу советской промышленности, считая, что разрыв между технологическим уровнем Германии и России не будет преодолен в течение нескольких лет. В архивах Нюрнберга есть протокол совещания у Гитлера, состоявшегося 3 февраля 1941 года. В своем докладе на нем генерал Гальдер так обрисовал ситуацию: "Россия имеет 100 пехотных дивизий, 25 конных и 30 танковых. Наши силы - почти такие же по численности, но значительно выше по качеству. Советские пехотные дивизии имеют по несколько танков, но эти танки низкого качества. Русская артиллерия многочисленна, но ее материальная часть и командование стоят на низком уровне". Резюмируя все это, можно сказать следующее: даже если немцы и демонстрировали свою новейшую технику накануне войны, то они были твердо уверены в том, что за оставшийся до войны год "технологический барьер" советской промышленности преодолеть не удастся. Если сопоставить эти факты и заявления, то становится ясным, что делать вывод об "открытости" и "миролюбии" нацистов (как то интерпретирует Суворов) было бы просто ошибкой, тем более что последующие события дали ясную картину истинных целей и намерений Гитлера.

«Баранья проблема».

 На стр. 307 Суворов повествует о почти анекдотической истории: "Голиков докладывал Сталину, что Гитлер не готовится к войне против Советского Союза. Оказывается, Голиков докладывал Сталину правду. Гитлер действительно к войне против Советского Союза не готовился. Голиков знал, что Сталин документам не верил (Голиков тоже не верил). Поэтому, считал Голиков, надо найти какие-то ключевые индикаторы, которые безошибочно покажут момент начала приготовлений Гитлера к войне против Советского Союза. Голиков такие индикаторы нашел. Всем резидентам ГРУ в Европе было приказано следить за баранами, внедрить свою агентуру во все ключевые организации, прямо или косвенно связанные с "бараньей проблемой..." Все это анализировалось сотнями советских экспертов и немедленно докладывалось Голикову, а Голиков информировал Сталина, что Гитлер подготовку к вторжению в СССР еще не начинал, а на всякие концентрации войск и на документы германского Генерального штаба внимания обращать не следует".

И еще на стр. 308: "Голиков считал (совершенно обоснованно), что для войны против Советского Союза нужна очень серьезная подготовка. Важнейшим элементом готовности Германии к войне против Советского Союза являются бараньи тулупы. Их требуется огромное количество - не менее 6 миллионов".

Прочтя эти отрывки, хочется еще раз задать автору вопрос: господин Суворов, вы это серьезно? Вдумайтесь еще раз в тот факт, что на столе у Голикова лежат агентурные сведения о Директиве #21, в которых сказано, что кампания в России должна быть краткосрочной и закончена до зимы, а главный разведчик все муссирует "версию с баранами". Немецкие войска разгромили Польскую армию в течение нескольких недель; Французская армия, считавшаяся одной из сильнейших на континенте, не продержалась и месяца, а Голиков все продолжает докладывать Сталину о неготовности Германской армии к войне потому, что, дескать, цены на баранину не снижаются.

Анализируя эти анекдотические истории, я подумал было, что автор просто иронизирует или прибегает к сарказму. Но нет, на стр. 309 Суворов без тени иронии пишет: "Сталину не за что было наказывать Голикова. Голиков сделал все, что было в человеческих силах, и даже больше, чтобы вскрыть подготовку к вторжению, но такой подготовки не было. Была только концентрация огромного количества (? - Э.Г.) германских войск. Не вина Голикова в том, что он не увидел приготовлений к вторжению. Серьезных приготовлений (? - Э. Г.), которых он ожидал, не было, поэтому он их и не увидел". Многие мемуаристы отмечают, что Голиков докладывал Сталину только то, что тот хотел от него услышать. Так что история с баранами может рассматриваться как некий надуманный автором курьез. Не можем же мы всерьез полагать, что "специалист по баранам" Голиков "за деревьями не увидев леса", обрек страну на тяжелейшую войну в условиях давно планируемого и легко просчитываемого "вероломного нападения".

Высадка в Англии.

На стр. 296 Суворов пишет следующее: "Сталин терпеливо ждал последнего аккорда германо-британской войны - высадки германских танковых корпусов на Британских островах. Блестящую десантную операцию на Крите Сталин, да и не только он, расценил как генеральную репетицию для высадки в Англии".

И еще на стр. 297: "Если бы Сталину удалось убедить Гитлера в том, что СССР - нейтральная страна, то германские танковые корпуса были бы несомненно высажены на Британские острова".

Черчилль в своей книге о Второй мировой войне сказал по этому поводу довольно веско: "Лично я из чисто военных соображений не возражал бы против германской попытки вторжения в Англию весной или летом 1941 года. Я считал, что противник понес бы при этом самое сокрушительное военное поражение, которое когда-либо приходилось испытать какой бы то ни было стране в ходе военной операции. Но именно по этой причине я был не настолько наивен, чтобы ожидать этого. Во время войны противник делает не обязательно только то, что вам нравится". И выходит так, что наивным оказывается Суворов, ибо он почему-то игнорирует мнение германских и мировых экспертов, которые справедливо считали, что десантная операция "Морской лев" могла быть успешной лишь при условии полного господства на море и в воздухе. На море британское господство было неоспоримым, а после воздушной битвы за Англию стало ясно, что и в воздухе Германия тоже не может рассчитывать на подавляющее господство. Именно в силу этих причин (а не потому, что Сталину не удалось убедить Гитлера, что СССР - нейтральная страна) нацистам пришлось отменить операцию "Морской лев".

7. На стр. 297 Суворов пишет: "Имел ли кто-нибудь в истории столь благоприятную ситуацию для "освобождения" Европы? А ведь эта ситуация не сложилась сама. Ее долго, упорно и настойчиво из маленьких кусочков, как тончайшую мозаику, складывал Сталин. Это Сталин помогал привести Гитлера к власти и сделать из Гитлера настоящий Ледокол Революции. Это Сталин толкал Ледокол Революции на Европу. Это Сталин требовал от французских и других коммунистов не мешать Ледоколу ломать Европу. Это Сталин снабдил Ледокол всем необходимым для победоносного движения вперед..."

Что касается Гитлера, как Ледокола Революции, то здесь комментарии излишни - заключив пакт с Гитлером в 1939 году, Сталин всемерно способствовал разрушению Европы. Правда, сам Гитлер, как мы полагаем, даже и не догадывался о роли, которую ему "уготовил" Сталин. Выступая с позиции силы, Гитлер всегда верил, что только он сам будет диктовать Европе свои правила (и Сталину тоже). То ли Сталин плохо рассчитал, или Гитлер "перестарался", но известно, что Сталин сам "угодил" под этот ледокол и "чуть было это не обошлось ему ценою в голову" (слова А.Солженицына).

В материалах Нюрнбергского процесса сохранился ряд интересных высказываний Гитлера о Сталине. "В наши дни, - говорил Гитлер, - есть три государственных человека: Муссолини, Сталин и я. Муссолини наиболее слабый, так как он не мог справиться с реакционной оппозицией королевского дома и церкви. Только Сталин и я являемся полными хозяевами наших решений и можем смотреть в будущее". Из показаний свидетелей в Нюрнберге также известно, что хвалебные речи Сталину были ежедневным рефреном Гитлера. Но самое любопытное - он не видел в "исключительных" качествах советского вождя оснований для беспокойства. "Сталин, - повторял Гитлер в своей обычной манере, - рассудителен, осторожен и хитер. Пока он жив - опасаться нечего. Но ситуация изменится, как только он умрет, так как евреи, сейчас оттесненные на вторые и третьи роли, постараются взять реванш". И Кейтель, и Йодль на процессе подтвердили, что Гитлер всегда считал, что Сталин боится Германии и предпочтет соглашение конфликту.

Катастрофические результаты.

На стр. 566 Суворов замечает: "Гитлер ударил первым, и поэтому сталинская подготовка войны обернулась для Сталина катастрофой. В результате войны Сталину достались всего только Польша, Восточная Германия, Венгрия, Югославия, Румыния, Болгария, Чехословакия, Китай, половина Кореи, половина Вьетнама. Разве на такой скромный результат рассчитывал Сталин?"

Касаясь катастрофических для Сталина результатов Второй мировой войны, следует заметить, что такая интерпретация, скорей всего, говорит, о том, что в своих попытках развенчать вождя автор несколько "перестарался". Сталина можно обвинить во многом, но по части территориальных завоеваний он был вне конкуренции, ибо расширил пределы своей "империи" до таких горизонтов, что она занимала четверть суши и имела население, равное трети населения Земли. В своих мемуарах советский дипломат Бережков, правда, повествует об одной истории, которая косвенно указывает на то, что Сталин лелеял еще большие амбиции. После Потсдамской конференции, когда поднимались тосты за победу, то Черчилль в своем вступлении, желая "подыграть" Сталину, отметил, что в 1941 году немецкие армии стояли у стен Москвы, а сейчас, вот, Советская армия - уже в Берлине. В своем ответном тосте Сталин проронил свою знаменитую фразу, что, мол, "в прошлом веке царь Александр - даже до Парижа дошел". И все же, несмотря на сталинские амбиции, назвать результаты войны катастрофическими для Сталина - значит, сознательно, или впадая в заблуждение, удаляться от истины.

9. На стр. 327 Суворов пишет: "Гитлер считал советское вторжение неизбежным, но он не ожидал его в ближайшие недели. Германские войска отвлекались на проведение второстепенных операций, а начало "Барбароссы" откладывалось. 22 июня 1941 года операция наконец началась. Сам Гитлер явно не осознал, как крупно ему повезло. Если бы "Барбароссу" перенесли еще раз, например с 22 июня на 22 июля, то Гитлеру пришлось бы покончить с собой не в 1945 году, а раньше".

И на стр. 565: "У Сталина не просто было больше танков, пушек и самолетов, больше солдат и офицеров. Сталин уже перевел свою промышленность на режим военного времени и мог производить вооружение в любых потребных количествах... Тайная мобилизация была столь колоссальна, что скрыть ее не удалось. Гитлеру оставался один шанс - спасать себя превентивным ударом. Гитлер упредил Сталина на 2 недели. Вот почему день "М" не наступил".

Точка зрения Суворова о качественном уровне Советской армии, достаточном для ведения обширных наступательных операций против Германии, в корне отличается от мнения большинства экспертов в военной области с обеих сторон конфликта. Как Сталин ни старался скрыть от остального мира плачевное состояние армии, но "разведка доносила точно" о слабости гиганта на Востоке. В материалах Нюрнбергского процесса имеется документ, выпущенный 31 декабря 1939 года Генеральным штабом Германской армии. Он гласит: "Количественно Советская армия представляет гигантский военный аппарат. Все построено на массе. Организация, снаряжение и методы командования - плохи. Принципы командования хороши, но командный состав слишком молод и неопытен. Части войск неодинаковы по качеству, кадрам не хватает индивидуальности. Простой солдат хорош, грубоват, нетребователен. Боеспособность войск в серьезной битве сомнительна. Русская армия не является равноценным противником армии, располагающей современным вооружением и хорошо управляемой". Эта заключение не расходилось с оценками Гитлера, который неоднократно говорил: "Русская армия сильно ослаблена внутренним кризисом. Россия еще несколько лет не будет способна к наступательной войне".

Суворов считает: Гитлеру, чтобы избежать поражения, пришлось прибегнуть к превентивному удару. Гитлер же в начале сороковых годов о своем поражении даже не помышлял и никакой опасности со стороны Советского Союза не видел. В своей книге "Тайны войны - по материалам Нюрнбергского процесса" французский историк Раймонд Картье подробно осветил вопрос, почему Гитлер решился на военную кампанию в России. Он пишет, что Гитлер, образно говоря, носил в себе "бациллу войны" и, считая себя великим стратегом, мечтал осуществить то, что не удалось совершить Наполеону. После победы во Франции Гитлер, не имея для своей армии других противников на европейском континенте и не желая демобилизовать армию, решился на свою авантюру против России. Сталин в создавшейся ситуации мог избежать войны единственным способом - продемонстрировав силу и боеспособность своей армии.

Увы, в 1940 году случилось как раз противоположное, и для всего мира явилась сюрпризом советско-финская война, в которой армия 200-миллионной страны, по существу, не сумела одолеть сопротивление армии 3-миллионной Финляндии. Странно то, что на 567 страницах своей книги Суворов не нашел места для анализа этой неудачной кампании, крайне важной для понимания военной и политической ситуации накануне начала войны. Видимо, автор избирательно компоновал свои книги, включая в них только те факты, которые отвечали его гипотезе, что, безусловно, является их слабым местом. В своей новой книге "Последняя республика" Суворов выдвигает идею, суть которой заключается в том, что Красная Армия "совершила чудо", преодолев "неприступную" линию Маннергейма, но эти аргументы вряд ли способны изменить тягостное мнение современников и потомков о Финской войне. И все дело здесь в том, что не Суворов должен сейчас доказывать нам (в защиту собственной гипотезы), что действия Красной Армии были успешными - это обязан был в 1940 году Сталин доказать Гитлеру или вообще не ввязываться в эту авантюру. В истории, как и в серьезной шахматной партии, сделанные ходы назад не возвращаются.

Среди западных экспертов мнение о боеспособности Советской армии тоже было не слишком высоким. Вот что пишет Черчилль в своей книге "Вторая мировая война": "Сейчас это может показаться неправдоподобным, но в начале войны почти все авторитетные военные специалисты полагали, что русские армии вскоре потерпят поражение и будут в основном уничтожены. То обстоятельство, что Советское правительство допустило, чтобы его авиация была застигнута врасплох на своих аэродромах и что подготовка русских к войне была не самой совершенной, с самого начала поставило их в невыгодное положение".

Случается, что мнение экспертов бывает ошибочным, однако последующие неудачи начала и первого года войны наглядно продемонстрировали весьма низкую боеспособность Советской армии. Ей приходилось проходить "учебу" не на маневрах, а в тяжелейших боевых условиях. "Великий вождь" любил повторять слова: "Наше дело правое - победа будет за нами". Хотя в конце концов он оказался прав, но за эту "учебу" было заплачено десятками миллионов человеческих жизней, и это заставляет говорить нас о "горечи великой победы". Уже после войны, во время торжественного приема в Кремле по случаю победы, Сталин не удержался и в "порядке самокритики" поднял тост за терпение русского народа, который не прогнал своих руководителей после первых неудач в войне...

10. Суворов утверждает в книге, что накануне войны Советская армия имела танки и самолеты, сопоставимые по качеству с немецкими и в гораздо большем количестве. На стр. 514 он пишет: "Чингисхан покорял мир не силой оружия, но силой маневра. Ему были не нужны почти неуязвимые, неповоротливые рыцари. Для глубокого стремительного маневра в тыл противника ему были нужны огромные массы почти незащищенных, легко вооруженных, но исключительно подвижных войск. На основе именно этой философии создавались советские танки БТ. Их было много. Только танков серии БТ Сталин имел больше, чем все страны мира вместе взятые имели танков всех типов. Танки БТ обладали исключительной скоростью и подвижностью, огромным запасом хода. Они не имели тяжелой брони и мощного оружия. Их роль в ходе внезапного вторжения: не ввязываться в затяжные бои, обходить очаги сопротивления, выходить в глубокий тыл противника, захватывать незащищенные жизненно важные центры".

И на стр. 515: "...танки БТ имели уникальную способность сбрасывать гусеницы и использовать автострады противника для рывка в глубину его территории. Эта возможность могла быть реализована только на автострадах Германии, Италии, Франции".

Приходится заметить, что Суворов еще раз выдвигает почти "маниловскую идею": промчаться на танках - "галопом по Европам". Но ведь сначала надо было преодолеть сопротивление Германской армии в Польше с ее плохими дорогами и с сосредоточенной на ее территории 2,5-миллионной группировкой немецких войск, имеющей в своем составе несколько танковых армий (оснащенных мощными танками). В начале сороковых годов многие, просмотрев фильм "Три танкиста", могли заблуждаться относительно реальной мощи советской танковой армады. Однако после первых поражений в начале войны стало ясно, что танки БТ являются прекрасной мишенью для противника. Считать танки БТ способными противостоять немецким танкам - это еще одна утопия Суворова. Дойти до Берлина на таких танках было просто невозможно; это, вероятно, понимал и Сталин, и потому он не рвался в бой, а терпеливо ждал, пока другие танки: Т-34, ИС и КВ войдут в серию и начнется их массовый выпуск. Воображаемый автором день "М" не состоялся и не мог состояться 6 июля 1941 года по причине того, что приготовления армии к войне были еще далеко не закончены.

11. В главе "Война, которой не было" Суворов пишет: "Надо вспомнить, что Гитлер постоянно и глубока недооценивал Сталина, мощь Красной Армии и Советского Союза в целом. Гитлер понял, что Сталин готовит вторжение, но не оценил сталинского размаха. Вдобавок советской разведке удалось ввести в заблуждение германскую разведку относительно сроков советского нападения. Большая часть германских экспертов тогда (и современных историков сейчас) считали, что советское нападение готовилось на 1942 год. Гитлер не представлял, насколько опасность велика и близка. Гитлер несколько раз откладывал срок начала войны против Советского Союза".

Автор продолжает на стр. 327: "Давайте представим себе, что Гитлер еще раз перенес срок начала "Барбароссы" на 3-4 недели. Давайте попытаемся представить себе, что случилось бы в данном случае..." Далее Суворов рисует головокружительную картину успехов Советской армии при условии, если бы ей удалось застать в "день "М" Германскую армию врасплох" (как это удалось Гитлеру 22 июня 1941 года).

Подобные "обратные" аналогии довольно сюрреальны. Дело в том, что Германская армия до того времени, в отличие от советской, имела значительный и к тому же успешный опыт войны в Европе. Опыт военной кампании в Финляндии, как мы отметили выше, как раз, наоборот, свидетельствовал о низкой боеспособности Советской армии. А ведь в Польше, как мы говорили, было сосредоточено около 150 немецких дивизий, приближавшихся по численности к полному населению Финляндии. Воевать против такой мощной, хорошо оснащенной в техническом отношении армии было бы не просто, даже если бы ее удалось на первых порах застать врасплох.

Можно также гадать об исходе бомбардировок приграничных немецких аэродромов и влиянии этих действий на господство в воздухе. Известно, впрочем, что, несмотря на войну на Востоке, Гитлер продолжал бомбардировки Англии, и поэтому половина авиации была сосредоточена на аэродромах во Франции, недоступных для бомбардировочной авиации СССР. Так что, даже в том случае, если Германия потеряла бы всю свою авиацию на Востоке, она могла перебросить авиацию с Запада и тем восполнить потери.

Разумеется, здесь гораздо более важен другой вопрос, как бы реагировал остальной мир, если бы Сталин нарушил советско-германский договор и первым напал на Германию. Можно не сомневаться, что такой опрометчивый шаг привел бы к серьезному осложнению отношений СССР с Великобританией и США (а также встревожил бы Японию, которая буквально накануне заключила с СССР пакт о ненападении). В этой ситуации Сталин вряд ли мог рассчитывать на безусловную помощь Черчилля и Рузвельта (в случае неуспеха наступательных операций и переноса войны на советскую территорию). Хотя Черчилль и провозгласил: "Если бы Гитлер вторгся даже в ад", то он "по меньшей мере благожелательно отозвался о сатане в Палате общин", но еще неизвестно как отреагировали бы парламентарии на акт агрессии со стороны "сатаны" по отношению к Германии. Недоброжелателей у Сталина в английском истеблишменте было достаточно, чтобы заблокировать жизненно необходимые поставки для СССР. Черчилль неоднократно повторял, что помощь СССР в значительной мере обусловлена именно тем фактом, что Советский Союз стал жертвой "неспровоцированной агрессии".

Военные, дипломатические и экономические осложнения, которые последовали бы за мифическим нападением СССР на Германию, наверняка привели бы и к трениям внутри страны. В каких бы тисках репрессий не пребывал народ в СССР, но мнение собственного народа о действиях правительства тоже было немаловажным фактором. Сомнительно, чтобы волна массового патриотизма, которая охватила всю страну после "вероломного нападения", могла родиться в противоположной ситуации; да и превратить захватническую войну в отечественную Сталину едва ли бы тогда удалось. Я уже не говорю о том, что для гитлеровской пропаганды нападение СССР на Германию явилось бы "лакомым кусочком", и число "власовых", "красновых" и им подобных предателей возросло бы многократно... Резюмируя изложенное в этом параграфе, можно заключить, что, несмотря на все минусы, связанные с вероломным нападением Германии, плюсов в противоположной ситуации было бы еще меньше.

12. В нескольких главах книги Суворов рисует довольно одиозный образ Гитлера как жертвы "коварства" Сталина. На стр. 565 автор пишет: "Коммунисты 50 лет уверяли нас в том, что Сталин верил Гитлеру. Статистикой сии уверения не подтверждаются. Дело обстояло как раз наоборот. Гитлер поверил Сталину и подписал пакт, который создал для Германии заведомо проигрышную ситуацию войны против всей Европы и всего мира. Пакт поставил Германию в положение единственного виновника войны... Гитлер слишком долго верил Сталину. Имея Сталина у себя в тылу, Гитлер беззаботно воевал против Франции и Британии, бросив против них все танки, всю боевую авиацию, лучших генералов и подавляющую часть артиллерии. Летом 1940 года на восточных границах Германии оставалось всего 10 дивизий, без единого танка и без авиационного прикрытия. Это был смертельный риск, но Гитлер этого не осознавал. В это время Сталин готовил топор. Гитлер прозрел слишком поздно. Удар Гитлера уже не мог спасти Германию".

Эти интерпретации хода событий, по нашему мнению, столь далеки от реальности, что серьезно опровергать их просто смешно. Материалы Нюрнбергского процесса уже 50 лет назад высветили истинные намерения Гитлера и его приспешников в отношении Европы, России и всего мира; они оказались столь чудовищными, что "юродствование" по поводу "заблудшей овечки", над которой был занесен топор, просто неуместны. Поэтому, не вступая в полемику с Суворовым по этому вопросу, хочется привести один трагикомический эпизод, который ясно раскрывает подлинные цели и намерения гитлеровской верхушки.

Рассказывает У. Черчилль: "Когда в августе 1942 года я впервые посетил Москву, я услышал от Сталина краткий отчет о переговорах (Молотова с Риббентропом в ноябре 1939 года. - Э. Г.), который в основных чертах не отличается от германского отчета, но, пожалуй, был более красочным. "Некоторое время назад, - сказал Сталин, - Молотова обвиняли в том, что он настроен слишком прогермански. Теперь все говорят, что он настроен слишком проанглийски. Но никто из нас никогда не доверял немцам. Для нас с ними всегда был связан вопрос жизни или смерти". Я заметил, что мы сами это пережили, и поэтому понимаем что они чувствуют. "Когда Молотов, - сказал маршал, - отправился в Берлин повидаться с Риббентропом в ноябре 1940 году, вы пронюхали об этом и устроили воздушный налет". Я кивнул. "Когда раздались сигналы воздушной тревоги, Риббентроп повел Молотова по длинным лестницам в глубокое, пышно обставленное бомбоубежище. Когда они спустились, уже начался налет. Риббентроп закрыл дверь и сказал Молотову: "Ну вот мы и одни здесь. Почему бы нам сейчас не заняться дележом?" Молотов спросил: "А что скажет Англия?" "С Англией покончено, - ответил Риббентроп. - Она больше не является великой державой" "А в таком случае, - сказал Молотов, - зачем мы сидим в этом убежище и чьи это бомбы падают?"

Книга Виктора Суворова "Ледокол" Книги Виктора Суворова «Ледокол» и «День «М»» наделали много шума как в России, так и за её пределами, ибо в них излагается не совсем обычная концепция начала Второй мировой войны. В интересе читающей п

 

• 14:21 05 Июля 2016
  Российско-китайский медуниверситет откроет магистерскую программу по TCM
• 01:21 05 Июля 2016
  На форуме МГУ Россия и Китай обсудят научно-образовательное сотрудничество
• 11:00 04 Июля 2016
  Реморенко: "ЕГЭ-туризм" в России сходит на нет
• 10:52 04 Июля 2016
  Летняя российско-австрийская школа откроется в Москве
• 15:31 01 Июля 2016
  В СПбГУ могут воссоздать географический факультет

Заказать уникальную работу