База знаний студента. Реферат, курсовая, контрольная, диплом на заказ

Курсовая работа

Образ Китая и китайцев в отечественной периодике 2000–2005 гг.

Уссурийск, 2008

Введение

На нашей Земле существует более двухсот государств. В каждом их этих государств формируется своеобразная культура, быт, менталитет, складывается определенный «узор» исторических, экономических, политических связей с другими государствами. Ни одно из них не стоит на месте, спады в развитии сменяются подъемами и наоборот. Один исторический фон сменяется другим, меняя приоритеты и направления во взаимодействии между соседними странами, между мировыми центрами силы. Иногда такое многообразие культур и цивилизаций становится основой для их взаимообогащения, а иногда и основой конфликтов, порождая «столкновение цивилизаций».

Вся совокупность самобытной истории, культур, традиций и современных реалий влияет на то, как один народ воспринимает другой, влияет на форму отношений между отдельными странами, в результате которых за одними закрепляется статус надежных союзников, верных друзей, а другие относятся к категории потенциальных врагов. В каждом государстве рождается неповторимый образ той или иной страны, нации, народности.

Так и в России, отдельные страны воспринимаются по-разному, по-разному мы относимся к многочисленным народам. Нетрудно выделить иностранцев из толпы россиян, но иностранец иностранцу рознь. Например, нам сложно будет спутать француза и мусульманина, можно выделить ряд черт присущих американцам, определенным образом мы воспринимаем цыган, евреев и т.д. Но особое место в нашем мировоззрении занимает образ Китая и китайцев. На такую ситуацию повлияло территориально-соседское расположение двух стран, постоянное соприкосновение культур и народностей, которое в свою очередь породило проблему массового заселения китайцами Дальнего Востока. На специфику этого образа оказали воздействие и исторические предпосылки: сталкивание интересов России и Китая по поводу границы в царский период советско-китайские отношения и эпоха их противостояния после принятия решения о развертывании «культурной революции» в Китае распад СССР и новое обустройство постсоветского общества окончательное установление границы между Россией и Китаем.

В начале XXI в. Россию и Китай, как страны с переходной экономикой, формирующие социально ориентированную рыночную систему, сближает их совместная позиция в том, что мир должен быть многополярен, подход к созданию пространства свободной торговли и инвестиций. В целях развития внешнеэкономических связей России и КНР важным стимулом является совпадение хозяйственных интересов, необходимость проведения реформ, близкий технологический уровень производства, а развитие приграничных и межрегиональных связей отвечает интересам обеих стран, создавая атмосферу стабильности и добрососедства.

Хорошие отношения с Китаем жизненно важны для России. И мы, и китайцы, хотим построить экономически сильные, процветающие государства. Для этого нам необходимы благоприятные внешние условия. Нас роднит и близость морально-этических ценностей – долг, честь, искренность, способность самопожертвованию, социальная справедливость, вера в дружбу. Сейчас мы за многообразие моделей развития, потому что сами уважаем выбор других, мы одинаково не любим, когда нам что-то пытаются навязать против нашей воли. Все это наложило свой отпечаток на образ Китая в России.

На образ Китая также повлияла внешняя политика России, где возрастает значение Азии. СМИ этого периода подчеркивалось, что мы и дальше будем идти по пути последовательного развития двусторонних связей с ведущими азиатскими государствами, в первую очередь с Китаем. В сегодняшнем мире, в связи с ростом международного терроризма, и борьбой с ним азиатское направление становится еще более актуальным, а вместе с ним и тема Китая в отечественной периодике. Это связано, так же с наличием вблизи государственных границ РФ и ее партнеров по СНГ потенциальных очагов локальных войн и вооруженных столкновений, представляющих угрозу национальной безопасности страны. Содействие урегулированию конфликтов в регионе политико-дипломатическими, международно-правовыми, экономическими и другими невоенными средствами – важная составляющая внешней политики России. Несмотря на взаимную заинтересованность, между Россией и Китаем существуют еще и различные трения, недоговоренности, непонимание. Так, чрезмерное, на наш взгляд, присутствие китайцев на ДВ влечет за собой враждебность, настороженность, негативность эмоций во взглядах на нашего соседа. То есть все это прямым образом сказывается на образе Китая. Опасность противоречий «накаляет» международное сотрудничество и делает тему Китая еще более актуальной в России.

Курсовая работа написана на основе публикаций журналов «Международная жизнь» и «ПОЛИС» («Политические Исследования»). Почему выбраны эти периодические издания? Для первого журнала характерно рассмотрение вопросов и проблем внешней политики, дипломатии, национальной безопасности. Журнал издается в Москве с августа 1954 г., выходит ежемесячно на русском и английском языках. Главный редактор – Б.Д. Пядышев. На страницах этого журнала дается объективная оценка важнейшим событиям текущего времени в жизни российского общества. В совет журнала входят следующие государственные и научные деятели: И.С. Иванов – министр иностранных дел России, С.С. Лавров – постоянный представитель России при ООН, А.С. Дзасохов – Президент Республики Северная Осетия, А.В. Торкунов – ректор Московского института международных отношений, А.В. Головин – директор департамента МИД России и другие.

Научно и культурно-просветительский журнал «ПОЛИС» издается с 1991 г. и выходит шесть раз в год. Его политический директор И.К. Пантин. На страницах журнала отражаются основные направления исследований отечественных политологов, публикуемые материалы посвящены проблемам и перспективам российской демократии в современном мире, неисчерпаема проблема политического самоопределения России. Авторитетные политики, журналисты, ученые принимают участие в обсуждении этих вопросов. Учредители журнала: некоммерческое партнерство «редакция журнала «ПОЛИС», институт сравнительной политологии РАН, общероссийская общественная организация «Российская ассоциация политической науки».

Журналы публикуют материалы «круглых столов», дискуссий на различные темы, международных конференций, печатают данные госсовета России, саммита ООН и многое др.

Целью курсовой работы является раскрытие и анализ образа Китая и Китайцев в современном российском общественном сознании. Рассмотрение различных аспектов внутриполитической и международной жизни нашей страны требует решения следующих задач:

– определить, как начал складываться образ и как он менялся на протяжении столетий;

– выяснить, какие факторы, явления, процессы непосредственно оказывали специфическое воздействие на образ Китая;

– проследить, как правительство России, курс государства, личность Президента влияет на общественное мнение;

– выявить, как наши внутренние проблемы способствуют формированию негативного отношения к китайцам;

– подумать над тем, почему самосознание дальневосточника отличается от самосознания москвича;

– отметить, как происходило решение пограничных вопросов и, как его результаты отражались на восприятии друг друга населением двух стран;

– ответить на вопрос: может ли экономическая заинтересованность России в отношениях с Китаем «заслонить» собой неприязнь к китайцам?

Хронологические рамки исследования охватывают вторую половину XVII в. – XXI в.

1. Путь к современным российско-китайским отношениям

Председатель КНР Цзян Цзэминь заявил о необходимости международного сотрудничества на рубеже тысячелетий: «Большие страны должны уважать малые страны, сильные должны поддерживать слабых, а богатые – помогать бедным.». В своем обращении он говорит о том, что Китай последовательно проводит независимую внешнюю политику и развивает дружественные отношения и сотрудничество со всеми странами на базе принципов мирного сосуществования. По его словам, китайский народ любит мир и никогда не будет стремиться к гегемонии. В речи прозвучало обращение ко всем народам мира: «Давайте работать рука об руку и поворачивать колесо истории в направлении светлого будущего». Эту историческую миссию на рубеже веков понимали и в России, и были согласны с Китаем, что мы должны идти в ногу с историей и осуществлять реформы так, как этого требуют принципы справедливого географического распределения, с тем чтобы дать возможность всем странам, особенно развивающимся, выражать свою волю.

Но такое понимание было не всегда, а складывалось на протяжении веков. Восприятие друг друга населением двух стран менялось в различные периоды истории. Поэтому для того чтобы понять и проследить эволюцию образа Китая в российском общественном сознании, нужно проанализировать представления об этой стране на протяжении столетий в различных исторических ситуациях. Кроме этого, такой анализ может помочь прояснить современные намерения и ожидания россиян по отношению к Китаю, и, тем самым, облегчить прогнозирование его будущих внешнеполитических шагов в Северо-Восточной Азии.

За последние три с половиной века соотношение сил между Россией и Китаем кардинально менялось лишь дважды. И эти геополитические сдвиги влияли на образ Китая и китайцев в России. Но они не просто отражались в изменении нашего отношения к китайскому народу, а каждая новая система взглядов всегда вбирала в себя предшествовавшие, они как будто накладывались друг на друга. Поэтому необходимо проследить, как менялся образ этой страны, начиная с давних для нас дней.

Со второй половины XVII до середины XIX в. оба государства были примерно одинаково сильны. Но поскольку Россия была крайне заинтересована в стабильности на слабо защищенных восточных границах, чтобы иметь свободу рук на западных, она пошла на заключение Нерчинского договора и придерживалась его положений. То есть, Россия остерегалась конфронтации с Китаем, исходя из того, что российские интересы на ДВ слишком не значительны, чтобы ради них идти на конфликт с мощной державой. Правительство полагало, что России следует не растрачивать силы на востоке, а продвигаться в западном направлении.

Во второй половине XIX в., вследствие упадка Китая, баланс сил изменился в пользу России. Тогда сторонники союза с Китаем увидели в нем противовес другим державам, претендовавшим на доминирование в дальневосточном регионе (Япония, Великобритания). Такая ситуация сохранялась вплоть до XX в. Даже при правлении Мао Цзэдуна, когда Китай стал единым и начал укрепляться, он уступал по мощи Советскому Союзу. Перелом наступил в 1980–1990-е гг. Ускоренное развитие Китая и распад СССР привели к тому, что на рубеже столетий восточный сосед впервые превзошел Россию по экономическим показателям и, возможно, по общему влиянию в мире.

Это была краткая характеристика этапов русско-китайских отношений, а что касается образа Китая в России, то начало его истории формирования можно отнести к XVIII в., когда императрица Екатерина II подчеркивала принадлежность России к цивилизованному европейскому миру, движущемуся по пути прогресса. На это оказывали влияние геополитические концепции европейских просветителей, для которых было характерно противопоставление прогрессивной Европы застойному Востоку. Соответственно, Китай рассматривался как символ отсталости. В XIX в. широкое распространение получила концепция особого пути России. Впервые в российской общественной мысли образ Китая стал играть определенную роль в спорах между сторонниками и противниками прозападной ориентации. К концу XIX в. Китай стал для России политической проблемой номер один, т. к. появилась угроза массовой китайской миграции на российском ДВ. Страх перед «желтой опасностью» испытывали как жители самого ДВ, который лишь в 1860 г. окончательно отошел к России, так и российское правительство, пытавшееся стимулировать заселение русскими «восточных территорий».

После наступления кризиса официальных идеологий и морали в России возникает увлечение китайской культурой, которая носит форму моды на плохо понятый восточный мистицизм, буддийский иррационализм. Это стимулировало приток информации, открывший доступ к достижениям китайской культуры. Сейчас даже сформировался буддистский тип политической архитектуры на основе изучений русских политологов. То, что на китайской почве выросло немало философских нормативных систем (конфуцианство, даосизм и др.), они связывали с тем, что Китай никогда не имел «сакрального языка». Синтез философских систем обеспечивал Китаю огромный ресурс внутренней социальной устойчивости: поскольку не было четко обозначенной «дороги в небо», изменения доминирующего нормативного контекста могли осуществляться легко и безболезненно для масс. Многие правители мира прислушивались к двум старцам, великим архитекторам политической системы Китая: Лао Цзы рекомендовал умному правителю «держать головы подданных пустыми, а желудки – полными»; Конфуций же советовал иметь в государстве как можно меньше мудрецов и уделял большое внимание выработке критериев «благородного мужа», благодаря чему система ценностей правящего слоя была довольно устойчивой. Чиновники же отбирались на государственную службу с помощью сложной системы экзаменов.

Возможно, прислушивались к этому не случайно, т.к. на месте разрушенных волной народного гнева империй, после некоторого периода смуты, вновь возникали в принципе те же самые конструкции. Такой череды империй не знает ни одна другая страна мира. Желание обладать громадным ресурсом устойчивости и самовоспроизводства испытывали многие государства. В связи с этим, опыт Китая стали называть показательным. Влияние политической культуры советского периода прослеживается в современном образе Китая, поэтому XX в. стоит отдельной эпохой в истории формирования взглядов на Китай в России. В то время образ Китая широко использовался во внутриполитических дискуссиях.

В. Ленин и его сторонники, говоря о социалистической революции, утверждали, что наша стана идет по тому же пути, что и Запад. Их оппоненты возражали, что в России под влиянием монголо-татар в свое время существовала азиатская деспотия, типа египетской или китайской, и что она может возродиться. Возникла концепция «азиатского способа производства», в основе которого лежит деспотизм, всевластие государственного аппарата, чиновничий произвол.

После 1917 г. большевики начали пропагандировать новый взгляд на Китай. В его основе лежала коммунистическая идея об объединении мирового пролетариата и угнетенных народов в борьбе с империализмом. Сторонники этой концепции настаивали на необходимости заключения союза с восточными странами, чтобы противостоять нездоровому влиянию Запада. Источником дружественных чувств к Китаю стал его статус второго по величине социалистического государства, произошла смена представлений о Китае с «недемократического противника» свободной России на образ полезного партнера и союзника в противовес Западу. Вплоть до 1950-х гг. Китай рассматривался с позиций нерушимой советско – китайской дружбы. Однако, представление об угрозе «демографического» вторжения сохранилось. В конце 30-х гг. это и побудило И. Сталина заняться «очисткой» ДВ от китайцев; это влияло и на политику Н. Хрущева даже во времена «великой дружбы». И дружбе приходит конец.

В период «большого скачка» в закрытых внутрипартийных документах китайское правительство стали критиковать за «левацкий» уклон и отход от советской модели социализма. Дружба переходит в отчуждение и из-за таких обстоятельств, как отказ Москвы от ранее данного обещания предоставить Китаю технологии по производству ядерного оружия; несогласия китайской стороны с решениями XX съезда КПСС; выдвижение китайцами «левацкой» линии международного коммунистического движения; различные позиции в отношении индокитайского пограничного конфликта. Но самое главное это то, что Китай считал себя великой державой и не мог в течении долгого времени оставаться на вторых ролях. А в союзе с СССР он был обречен именно на такую роль. Поэтому в КНР принято решение о развертывании «культурной революции». Наступает эпоха острого противостояния в советско-китайской «дружбе». В отношениях с соседями для Китая важнейшими оставались погранично-территориальные проблемы. В свое время Мао Цзэдун объявил Нерчинский договор и другие договоры с царской Россией «грабительскими» и заявил о «реестре» в 1,5 млн. кв. км, что привело к военным столкновениям в районах острова Даманский. «Культурная революция» Мао Цзэдуна была задумана им как борьба против СССР, который квалифицировался как главный враг КНР и остального мира. Мао Цзэдун реализовал стратегию «наведения мостов» с США и Западом, понимая, что заслужить их доверие можно только в случае, если Китай будет играть роль противовеса Советскому Союзу. Правда, позже, когда Китай добился нужных сдвигов в отношениях с США, он начинает искать пути налаживания отношений с СССР.

В период враждебных отношений между китайскими и советскими правительствами у нас издавались десятки журналов, выходили сборники, сотни газетных статей по антикитайской кампании. Советская власть стремилась доказать правоту своего курса. Но в этой кампании, критиковавшей деспотическую власть, диктатуру партийной бюрократии, развал экономики, бесправие граждан, можно было разглядеть завуалированную антисоветскую направленность. Картины китайского общества, рисовавшиеся отечественными исследователями, вызывали прямые ассоциации с обществом советским. Таким образом, некоторые китаеведы смотрели на СССР как на «новое издание» «восточной деспотии», указывая на наличие всеохватывающей госсобственности, на экономическое бесправие и отсутствие свободы частной собственности.

Все же сходство китайской и советской идеологий было весьма прозрачным. Предполагалось, что китайская традиция долгое время препятствовала экономическому и социальному развитию страны и была неспособна породить капитализм. Сторонники этой концепции настаивали, что рывок в общественном развитии может быть достигнут только через отвержение ретроградной традиции и принятии западных ценностей. Опять стала наблюдаться тенденция к сближению с западным миром.

Эту картину дополняла тема войны с Китаем. Она проникает в художественные произведения авторов, не испытывающих симпатию к властям. Впервые в истории российско-китайских отношений осознание опасности соседства с обширной, многонаселенной и враждебной страной дошло до самых глубин массового сознания. Кроме этого, политическое и военное руководство СССР распространяло представление о том, что Китай, якобы, готов бросить на слабозаселенный советский ДВ десятки млн. вооруженных солдат. Это делалось как из соображений действительной опасности, так и для того, чтобы оправдать выделение громадных средств на создание мощной военной группировки на советско-китайской границе. Советская общественность переживала по поводу войны с Китаем, хотя некоторые ее представители приходили к выводу, что ситуация чрезмерно драматизируется советской пропагандой.

В конце 70-х гг. среди советских китаеведов углубился раскол, который был вызван политической стабилизацией и началом экономических преобразований в Китае. Одни, во главе с О. Рахманиным, настаивали на том, что Пекин перешел на позиции империализма, а маоисты «превратились в главных поджигателей мировой войны». Другие утверждали, что современный Китай, а у власти тогда находился Дэн Сяопин, стал развиваться в «правильном направлении», что он представляет интересы всего мирового социализма. А советское правительство тем временем предпринимало новый курс. Оно осознало необходимость нормализация отношений с Китаем, т.к. Россия не была готова к конфликту со столь сильной державой и искала естественных союзников в противостоянии с Западом. Такие представители власти, как Л. Брежнев, Ю. Андропов, сделали ряд шагов к оздоровлению отношений с Пекином. Улучшению атмосферы в отношениях СССР и Китая способствовали выступления М. Горбачева во Владивостоке в 1986 г. и в Красноярске в 1988 г. В мае 1981 г. встреча на высшем уровне М. Горбачева с Дэн Сяопином ознаменовала нормализацию как межгосударственных, так и межпартийных отношений.  Отношение к Китаю во время перестройки изменилось так, что даже китайские реформы стали пропагандироваться.

В 1989 г. общественное мнение раскололось на новые части, поводом послужило подавление студенческих волнений в Китае. Консерваторы продолжали поддерживать китайское правительство. Представители демократических движений резко осудили действия китайского руководства. Третья часть общества склонялась к более сдержанным оценкам, т. к. опасалась нового обострения отношений с Китаем.

Распад СССР тоже отразился на образе Китая, сами представления россиян о себе и о внешнем мире изменились. Вообще, в 90-х гг. разговоры о Китае вызывали в нашей стране и на Западе много эмоций. Спорили о приемлемости «китайского пути» для России, о том ожидает ли КНР судьба Советского Союза или ей суждено стать сверхдержавой XXI в. Различия в отношении к этой стране стали прослеживаться не только между различными группировками в Москве, но и между московскими и региональными элитами. Это происходило в результате снижения степени централизации, появлением у регионов собственных интересов. Особую остроту «китайский вопрос» приобрел в приграничных регионах ДВ и Сибири. Одни предполагали вместе с западным миром противостоять «китайской угрозе», другие выступали за новый союз с Китаем против США, третьи говорили, что с Китаем «нам вообще не по пути».

Со сменой правительства меняется и политика государства, что тоже оказывает влияние на образ Китая. Так, эпоху Б. Ельцина по отношению к Китаю отличал идеализм, а эпоху В. Путина – реализм и прагматизм. При Б. Ельцине между Китаем и Россией быстрее развивались политические отношения, а при В. Путине – больше экономические. Ельцину было необходимо добиться стабилизации внутриполитической жизни в стране, поэтому международные проблемы (противостояние США) были в центре российско-китайского стратегического взаимодействия. Путин же более стремился укрепить государство, удвоить ВВП, бороться с бедностью, поэтому на первом плане оказывается региональное двухстороннее сотрудничество, а борьба с полярностью теряет свое ведущее положение. Так же повышается экономическая заинтересованность России в сотрудничестве с Западом и российское руководство не хочет обострять отношения с США. Таким образом, со сменой президента китайско-российские стратегические отношения претерпели существенные изменения.

Все современные представления о Китае можно разделить на три группы, настроения которых нельзя просто не заметить, и те, кто заинтересован в развитии российско-китайских отношений должны их учитывать.

Прокитайской позиции придерживаются сторонники КПРФ, государственники – патриоты, выступающие за антизападный союз с Китаем по геополитическим соображениям, и некоторые специалисты-востоковеды. Они говорят о Китае как о стране, сумевшей сохранить социальную ориентацию и при этом создать мощное государство с эффективной экономикой. Ими подчеркивалось, что Китай реализовал те цели, которые были не по силе СССР: благодаря разумной политике Китай смог достичь внутренней стабильности, укрепил государство, повысил уровень благосостояния и культуры населения и добился уважения со стороны Запада, в то время, как разрушенная чрезмерным либерализмом Россия ничего не добилась кроме внутреннего кризиса. Историческая роль Китая в современном мире определяется тем, что он способен возглавить борьбу «мировой периферии» со «сверхразвитым центром» за установление нового миропорядка, строящегося на социалистических основаниях. На их взгляд Китай разумен и миролюбив, он не заинтересован в ослаблении стратегической роли нашей страны на ДВ, а напротив, нас неумолимо сводит вместе единая историческая судьба.

К приверженцам антикитайской позиции, относятся радикальные западники, которые стремятся превратить Россию в часть западного мира; крайние националисты, видящие в Китае угрозу самобытности страны. Одни из них не считают внутреннюю политику Китая успешной, акцентируя внимание на том, что экономические реформы не привели к изменению политического режима в стране. Они критикуют пекинские власти за нарушение прав человека и сохранение жестокого идеологического контроля. Другие же находят внутреннее положение Китая исключительно благополучным, поэтому мощный сосед вызывает у них опасения. Так, В. Жириновский заявил: «Сегодня у России два главных противника – США и Китай, которые хотят нас уничтожить». Китаефобы выступают против приграничного сотрудничества, доказывая, что степень безопасности границы снижается по мере наращивания активного экономического взаимодействия. Их психология – «психология богатого соседа, который может поживиться в доме неудачливого односельчанина». Аргументировали свои опасения они следующими фактами: миграция китайцев приняла массовый характер, она не поддается контролю, китайцы создали на российской территории сложнейшую нелегальную сеть, китайские бизнесмены выкачивают из России ресурсы и твердую валюту «подобно гигантскому насосу».

«Золотая середина» между этими двумя непересекающимися течениями – это сторонники сбалансированной политики. Сюда относятся исследователи и политики, считающие, что Россия занимает особое положение между Западом и Китаем, и она должна извлекать выгоду из своего срединного положения. Очевидно, такая позиция является наиболее разумной, т. к. для России важно сотрудничество как с Западом, так и с Китаем. Уровень наших отношений с КНР не должен уступать нашим связям с Западом, но не должен и превосходить их. Отсюда становится ясно, что тесный союз с Китаем невыгоден для России, потому что может привести к конфронтации с Западом. И исторический опыт свидетельствует о том, что тесные союзы «не выдерживают горячих объятий» и быстро распадаются.

Хотелось бы отметить, что история советско-китайских отношений достаточно убедительно показала, что у государств действительно нет постоянных друзей, но есть постоянные интересы. Не надо заидеологизированной дружбы прежних времен, о чем китайцы сказали первыми, не надо непосильных обязательств, не надо экстрасимпатий, вызывающих со временем раздражение и отчужденность. Если великим державам удается закрепиться на позиции взаимовыгодного, продуманного партнерства, то это и будет самым важным, самым перспективным завоеванием двух народов и стран-соседей, несущим надежды как им самим, так и всему миру. Впервые идея формирования многополюсного мира и нового международного порядка прозвучала в российско-китайской совместной декларации от 23 апреля 1997 г. И сейчас Москва и Пекин подтверждают свою приверженность формированию нового справедливого и рационального миропорядка, основанного на примате международного права, многосторонних подходах, равенстве и взаимном уважении. Они призывают все страны мира к широкому диалогу по проблеме международного порядка XXI в., поскольку от результатов этого диалога в немалой степени зависит будущее мира, способность человечества идти по пути прогресса и находить ответы на возникающие вызовы и угрозы.

Итак, эволюция образа Китая в России прошла долгий и трудный путь, претерпела колоссальные изменения. Этот путь на протяжении долгих веков был противоречив, неравномерен и непрерывен. На этом пути были взлеты и падения, встречались различные препятствия, преодоление которых закаливало дух и мощь обоих государств. «Дорога сама не прокладывается, дело само не делается», – эту китайскую мудрость процитировал Президент В. Путин, выступая вечером 16 мая 2001 г. в Кремле на официальном обеде в честь Председателя КНР Цзян Цзэминя.

2. «На границе тучи ходят хмуро»…

 

2.1 Оформление линии границы. Ее влияние на политико-экономическое сотрудничество

Нездоровая ситуация на границе прямо сказывается на состояние взаимоотношений. Напряженность на границе – это своего рода «мина замедленного действия», которая становится препятствием для мирного урегулирования пограничных вопросов». В обыденной жизни очень трудно избавиться от стереотипов и предрассудков по поводу того, что считать «своим», а что «чужим». И исторический опыт свидетельствует: любые изменения в привычном положении границы приобретают ярко выраженную эмоциональную окраску у жителей той или иной страны, даже если это изменение сделано мирным путем. Обычно сыпятся упреки властям в том, что либо «слишком мало уступлено», либо «слишком мало получено». Отсчет истории наших пограничных отношений с Китаем мы ведем с 1689 г., когда был заключен Нерченский договор. Именно с него начинается государственное оформление российско-китайской границы. После этого следовало множество уточняющих договоров с царской Россией. Но все они объявлялись китайской стороной «грабительскими». Это дало толчок к военным столкновениям в районах острова Даманский и озера Жаланшколь в 1969 г.

Но все же, несмотря на это, среди наших исследователей и политологов достаточно распространено мнение о том, что характерной особенностью территориального размежевания в первых договорах было то, что оно складывалось не в результате войн, а как следствие признания обеими сторонами взаимных территориальных пределов. Последующие договоры с Советским Союзом считались продиктованными желанием сторон вместе противостоять внешним угрозам. Но только лишь в 1991-1994 гг. Росссия и Китай стали за столом переговоров концентрироваться на самом существенном- на рассмотрении вопросов прохождения линии границы. Несмотря на остроту дискуссий стороны нащупали верную «путеводную нить».

Начались переговоры. И в 1991 г. была установлена согласованная на большей части протяженности граница (98%). Здесь наша сторона пошла на территориальные уступки. В 1995 г. подписано российско-китайское соглашение о сотрудничестве по охране границы. Спустя два года было заключено соглашение о взаимном сокращении вооруженных сил в районе границы. К 1999 г. границу обозначили на местности. Ее протяженность составила 4 195,2 км на востоке и 54,7 км на западе.

Летом 2000 г. во время визита Президента России В. Путина в Китае были подписаны Пекинская декларация и совместное заявление по вопросам противоракетной обороны. Приезд Председателя КНР Цзян Цзэминя в Россию 15-18 июля 2001 г. ознаменовался подписанием договора о Добрососедстве, дружбе и сотрудничестве между РФ и КНР. Договор заключен на 20 лет с автоматическим продлением. Стороны обязуются развивать отношения партнерства и стратегического взаимодействия в соответствии с нормами международного права, не применять в своих взаимоотношениях силу или угрозу силой, уважать выбор пути развития друг друга, поддерживать друг друга в вопросах защиты государственного единства и территориальной целостности. Утверждалось, что Россия и Китай будут укреплять доверие в военной области, способствовать укреплению безопасности каждой из сторон и упрочнению региональной и международной стабильности.

Но в этом договоре не было обязательств по совместной обороне в случаях агрессии. Отмечалось только, что у сторон отсутствуют территориальные притязания, что установленные границы будут соблюдаться. Однако, «отсутствие территориальных притязаний» для китайской стороны не имеют буквального смысла. Китайское правительство никогда не считало, что у них были или есть к России территориальные претензии, а лишь «справедливое требование восстановления законных прав Китая». Большая часть верхушки китайского общества склонна «сваливать» вину за пограничные проблемы Китая на царскую Россию и СССР. Некоторые китаеведы считают, что «живучесть националистических взглядов в китайской научной и публицистической литературе не может не настораживать».

Сегодня мы конечно не можем отрицать то, что соглашения с Китаем о границе 1991–1994 гг. принесли большую пользу России и Китаю в политическом, экономическом и международном аспектах, т. к. произошел исторический поворот к нормализации двусторонних отношений, обращенных в будущее и основывающихся на взаимном уважении, равноправии, взаимопонимании и взаимодоверии. Если ранее о российско-китайской границе говорили исключительно как о «разъединяющей меже», то с 2001 г. имели место высказывания о том, что граница – это «полоса, соединяющая две великие страны, два великих народа с их уникальными возможностями и культурами». Таким образом, в международной практике был создан достойный пример решения сложных и деликатных проблем, который будет служить ориентиром для воспитания новых поколений народов двух стран в духе добрососедства и дружбы.

Все же, в этот период еще не поддавались решению два участка границы: в районе острова Большой в верховьях Аргуни; в районе островов Тарабаров и Большой Уссурийский при слиянии Амура и Уссури. Довольно распространенным стало мнение, которое объявляло договоренности по двум участкам российско-китайской границы, оставшимися несогласованными, чуть ли не актом предательства интересов России. В то же время в самом Китае кое-кто толкует о «чрезмерной уступчивости» Пекина Москве в связи с подписанными пограничными документами. Значительная часть элиты правительства России высказывалась в силу того, что найденный вариант пограничного урегулирования не наносит ущерба интересам сторон, что такая ситуация открыла дополнительные возможности для решения проблем гидрологической направленности, природоохраны, судоходства, налаживания сотрудничества в приграничье. Они пытались доказать необоснованность убеждений некоторых «разжигателей» тревоги, китаефобии, исходя из того, что «у нас уже есть печальный опыт советско-китайской конфронтации 60–70-х гг. прошлого века, дорого обошедшийся обеим сторонам, и мы не имеем права его повторять».

На двух неразрешенных участках история российско-китайской границы не заканчивается. И своеобразной кульминацией предыдущих пограничных соглашений стал октябрьский визит Президента В. Путина в Пекин в 2004 г. 14–16 октября 2004 г. было осуществлено подписание министрами иностранных дел России и Китая пакета важных документов по российско-китайской границе. Закрепляются взаимоприемлемые решения по двум оставшимся участкам границы. Почти сорокалетние переговоры с Китаем по пограничным вопросам закрылись. Это является крупным прорывом в истории российско-китайских отношений. Политическая воля и решимость руководства двух стран не откладывать более завершения пограничного урегулирования получили воплощение в историческом компромиссе, который исходит из коренных долгосрочных интересов государств-соседей и ориентирован на длительную перспективу здорового, предсказуемого и мирного развития двусторонних отношений. В. Матяев по этому поводу заключил: «Москве и Пекину не удалось упустить исторический шанс». Но если с точки зрения правительства был достигнут компромисс, то среди рядовых граждан бытует мнение об односторонних уступках нашей стороны Китаю.

В целом же окончательное решение пограничных вопросов естественно привносит дополнительную стабильность в отношения России с Китаем. Укрепляются важные политические предпосылки для ускоренного подъема российских приграничных регионов. Китай главным направлением отношений с Россией выбирает развитие приграничной торговли. Однако, наряду с ростом взаимной заинтересованности усиливаются и трения между государствами. В условиях действия крупных межправительственных контактов по энергетике, поставкам углеводородного сырья, вооружений руководство Китая стремиться к массированному продвижению товара на межрегиональном уровне. Логично, что и российская сторона должна увеличивать объем торговли по линии приграничных связей. Но с нашей стороны ощутимого движения навстречу не происходит. По этим причинам в частных беседах руководители северо-восточной части КНР нередко говорят о охлаждении отношений на межрегиональном уровне, что может сказаться на всем комплексе российско-китайских связей.

К сожалению, современное состояние российско-китайских отношений характеризуется неудовлетворительным развитием торгово-экономических связей исходя из их потенциальных возможностей. Далеко не всегда учитываются национальные интересы России. Для наглядности такой картины будет уместен пример экспорта российского леса в Китай. При средней сложившейся, по оперативным данным, экспортной цене леса на пограничной станции китайцы, только перемещая лес на свою сторону, сразу взвинчивают цену в два раза больше чем изначальная. «Здесь комментарии излишни кто и как наживается на этой ситуации» – парировал глава администрации читинской области Р. Гениатулин.

Конечно же, юридическое решение проблемы межгосударственной границы является важнейшим стабилизирующим фактором в наших отношениях, но, несмотря на это проблема «нависания» мощного государства над нашими восточными границами остается в силе. Доктрина «китайской угрозы» относится к числу факторов сдерживающих развитие стратегического партнерства между нашими странами. Эта доктрина продолжает существовать, во-первых, в силу того, что остается проблема разницы потенциалов между перенаселенными северными и северо-восточными провинциями Китая и нашим все более пустеющим ДВ. Во-вторых, подливают масло в огонь газеты и журналы, в которых весьма часто мелькает мысль о китайской нелегальной иммиграции как результате сознательной политики китайского правительства. Результатом обвинений в адрес Китая в том, что он чуть ли оккупирует Сибирь, стал отъезд более миллиона наших граждан из восточных регионов. Все это вызывает напряженность в российско-китайских отношениях, которая пока в открытых формах почти не проявляется.

Можно предположить, что опасность ситуации заключается не только в том, что на ДВ приезжает слишком много китайцев, а еще и в том, что уезжает слишком много россиян. Но мы по-прежнему не готовы, не хотим признать себя страной, потенциально осваивающейся Китаем. Поэтому мы смиряемся с любым азиатским демографическим присутствием на ДВ (корейским, вьетнамским, таджикским), лишь бы оно не было китайским. Китай понимает наши страхи и старается Россию лишний раз не раздражать. Но страх все равно есть, и вызван он тем, что на ДВ мало русских.

Доктрина «китайской угрозы» не пользуется поддержкой правительства РФ, т. к. оно вполне осознает Китай как «мощного игрока и близкого соседа» и, что без сотрудничества с ним трудно надеяться на успех нашей политики во всей восточной Евразии.

Некоторые российские ученые проводили разъяснительные работы, чтобы установить откуда этот шум по поводу китайской экспансии. Они пришли к выводу, что это попытка отдельных представителей деловых кругов, в частности прозападной ориентации, сформировать, а точнее возродить в центре предубеждение, что «китайцам у себя тесно и они решили заселить российский ДВ и Забайкалье». Их цель – не допустить сближения российской и китайской экономик. По-видимому, они не понимают всю значимость китайского рынка для России, а вот Запад и США прекрасно понимают это и стремятся препятствовать тому, чтобы Россия боролась за китайский рынок. Поэтому без ломки устоявшихся психологических стереотипов торгово-экономические связи РФ и КНР рискуют оказаться замороженными.

Тему «китайской угрозы» поднимали и противники прихода Китая на российский нефтяной рынок. В очередной раз сыпались обвинения, что Китай якобы заселяет наши земли нелегальными эмигрантами, скупает по дешевке наше сырье, а теперь еще и хочет завладеть нашей нефтью в связи с проектированием нефтепровода из Сибири в Китай.

Многие исследователи-китаеведы утверждали, что нет никаких данных о какой-либо организованной китайской кампании по заселению российских земель. По официальной статистике на территории России постоянно проживает не более 35–40 тыс. китайцев. Временно приезжают в качестве туристов и занимаются мелким бизнесом около 350 тыс. китайцев. Значит граждан КНР в нашей стране не более 400 тыс., причем большинство приехало легально и не имеет желания остаться у нас навсегда. Для сравнения, в Китай в так называемые «шоптуры» в 2003 г. выезжало более 800 тыс. российских граждан. Никаких заявлений о «русской экспансии» китайская сторона не делала. Масштабы проблемы в России явно преувеличены, по крайней мере, речь идет не о «миллионах китайцев» на ДВ.

Это, конечно, не означает, что нашим сравнительно малозаселенным районам Сибири и ДВ ничего не угрожает. Просто опасность эта исходит не от соседей, а, в первую очередь, от нас самих. Если мы сами не стабилизируем собственное население, не закрепим его на Востоке нашей страны, не сможем добиться там экономического подъема, то через несколько десятилетий там, как сказал В. Путин, даже исконно русское население будет говорить в основном на японском, китайском и корейском языках.

Эффективное решение столь масштабной задачи тесно переплетается с другими болезненными темами нашей политической и социально-экономической жизни. Например с проблемой коррупции, готовностью наших продажных чиновников нанести ущерб национальным интересам в обмен на соответствующую мзду. Это сильно сказывается на масштабах нелегальной иммиграции. Чаще всего мелкие китайские торговцы задерживаются в России свыше предусмотренного срока для завершения своих деловых операций. Эти нарушения нередко возникают из-за неоперативности в работе соответствующих российских служб в регионах.

«Китайцы не будут объявлять нам войну, они и так могут нас «взять числом», – так предположил Д. Рогозин. Он приводит следующие доводы: за Уралом проживают уже тысячи китайцев, многие из которых, либо попали в страну нелегально, просто перейдя границу (тысячи ее километров не охраняются вообще), либо переехали как туристы, либо опять же остались в России через фиктивные браки. Они постепенно меняют этническую и культурную картину региона. Поэтому взять под контроль границу нам просто необходимо, чтобы было понятно, что куда ввозиться и вывозиться. Это важно для развития бизнеса и торговли. «А то у нас, что ни день, то сообщение о том, что обнаружен контрабандный состав с лесом, вывезенный из России. Это же как надо охранять границу, чтобы целый состав с лесом по железной дороге можно было вывезти так, что никто не заметит»! – восклицал Д. Рогозин.

Значит, для решения этой проблемы необходимо навести порядок у себя дома, добиться выполнения российских законов, выработать четкую политику в области миграции, наладить координацию между различными ведомствами, усилить борьбу со сращиванием китайской и нашей организованной преступности. Без взаимодействия с китайской стороной в этих вопросах не обойтись. С этой целью на московской встрече в верхах было принято решение создать совместную российско-китайскую группу по проблемам миграции. Планируется усилить сотрудничество между правоохранительными органами России и Китая с нелегальной миграцией и другими видами трансграничной преступности.

Кроме того, многие заявляют, что разумное регулирование временного пребывания иностранцев на территории не приносит никакого вреда, только пользу. На их взгляд, необходимо экономически привязать к региону дешевую китайскую рабочую силу, специалистов, привлекать уже идущие в Россию китайские инвестиции. К сожалению, своих высококвалифицированных и дисциплинированных рабочих рук у нас становиться все меньше и меньше.

Действительно, для многих регионов России и для ДВ в частности, характерны структурная безработица, перекошенность рынка труда. Это возможно регулировать с помощью китайских трудовых ресурсов. За исключением советского опыта привлечения вьетнамских и корейских рабочих, которых было сравнительно немного, у России такого опыта нет. Нам его надо приобретать, т.к. районы Сибири и ДВ испытывают острый дефицит рабочей силы в сельском хозяйстве, строительстве, коммунальных службах, в сфере услуг и т.д. Без создания стабильной и надежной основы для привлечения по договорам рабочей силы из соседних дальневосточных стран Россия не сможет решить не только проблемы социально-экономического развития этих богатых регионов, но и даже поддержания нынешнего уровня жизнедеятельности, т. к. численность населения этих районов ежегодно заметно сокращается. Китай является одним из главных партнеров России в рамках этого вопроса. Но несмотря на то, что России нужны китайские рабочие руки, весьма значительна опасность постепенной оккупации этой части России из-за наплыва китайских рабочих.

Нелегальная рабочая сила из Китая создает юридические и социальные проблемы.

И опять же, это уже проблема российской дипломатии и для российских властей, отвечающих за соблюдение внутреннего правопорядка. Обсуждение проблем китайской нелегальной иммиграции с китайскими партнерами позволяет говорить о том, что китайская сторона, во-первых, признает наличие проблемы, и во-вторых, готова согласиться с ужесточением российских действий в отношении китайцев, нарушающих российские законы на территории России, поскольку сами китайские власти рассматривают подобные действия своих граждан как противоправные.

Однако мрачный прогноз о том, что районы ДВ станут «территорией массового китайского заселения», может теоретически стать явью, если правительство и Москва будут игнорировать интересы населения восточных районов России и безответственно относиться к собственным планам развития нашего ДВ. Таким образом, проблемы приграничных территорий являются значимыми, но не включены в список приоритетов правительства.

Из анализа газет и журналов нам представляется следующая картина: все то, что касается проблем «китайской экспансии» на ДВ, на самом деле является отражением наших внутренних неурядиц, несовершенства миграционного законодательства, неумения обратить китайское присутствие на нашей территории в экономические, налоговые преимущества и выгоды. Влияние Китая, несомненно, будет расти и дальше, но каким оно будет по отношению к России, зависит уже от нас самих. Пока же мы только пожинаем плоды собственной бесхозяйственности и безответственности на границе.

Китайцев много и в Америке, и во Франции. И везде пребывание китайцев является выгодным для этих стран, места их проживания являются районами развития, источником рабочей силы. М. Титаренко писал по этому поводу: «Китайский народ в настоящее время повсюду уважают. Попробуйте затронуть хоть одного китайца, в Китае поднимется шум, т. к. в Конституции КНР записано, что Китай всем своим авторитетом защищает честь и достоинство своих граждан и выходцев из Китая». Возможно, и нам бы не помешало поучиться этой дальновидной и мудрой политике. Может быть, если бы у нас была нормальная демографическая политика на дальневосточных регионах, то и проблем особых бы не было. То есть проблемы наши вполне решимы. В первую очередь нужно обеспечить ускоренное, по сравнению с другими районами нашей страны, развитие ДВ. Если же мы не сможем это сделать, то нас ждут серьезные трудности. Причем, без сотрудничества с Китаем стабильного развития Сибири и ДВ не может быть.

На развитие российско-китайских региональных отношений немало важно влияние синологии – китаеведения. Наша наука синология «прилично отстает от времени». Современные китайцы знают о нас намного больше, чем мы о них. В связи с этим ожидается, что российское посольство и торговое представительство в Китае, будут более полно информировать приграничные с Китаем регионы о происходящих процессах, давать свои прогнозы, рекомендации по осуществлению сотрудничества.

Формированием у наших соотечественников адекватного восприятия Китая и китайцев необходимо заниматься постоянно.

Сегодня, когда на верхних этажах власти в Москве и Пекине степень взаимопонимания и взаимодоверия значительно возросла, то в отношении рядовых граждан двух стран этого не наблюдается. Прослеживается слабость массовой социальной базы отношений. В нашем обществе распространены антикитайские настроения, идущие еще от периода «культурной революции» в Китае и острой конфронтации на межгосударственном и идеологическом уровнях. Понятно, что схожие проблемы есть и в Китае. Усилению синофобии на уровне бытового сознания способствует и тенденциозное освещение китайской темы в некоторых российских СМИ. Это было особенно заметно по публикациям в период пика распространения в КНР атипичной пневмонии.

В то же время, судя по опросам общественного мнения, энтузиазм по поводу сотрудничества с Китаем в большей мере характерен для руководителей разного уровня и предпринимателей, чем для населения в целом. Население Приморья тяготеет больше к Японии, а Москва развивает связи преимущественно с Китаем. Это вызывает сильные антикитайские настроения региональных властей, которых раздражают и китайцы в России, и русские в Китае. Когда еще граница не была окончательно установлена, то «прозрачность» границы казалась им криминальной по самой своей сути. «Неоконченность» границы нередко называли государственным преступлением.

К числу препятствий для положительного восприятия Китая в России и России в Китае относится отсутствие стабильности в российской международной политике. Причина здесь в том, что в Москве, столице государства, две трети которого лежат в Азии, несмотря на многочисленные декларации о важности Востока, продолжают рассматривать США и Запад как центр мира. Поэтому, дружа с Западом, мы порой забываем о Китае и наших собственных интересах на ДВ, а как разойдемся в чем-либо с Западными столицами, начинаем искать поддержку в других частях света, в том числе и в Пекине. Такие отношения не могут быть основой для прочного сотрудничества с сильным восточным соседом. Вредят они и нашим позициям на переговорах с Западом. Также они влияют на то, что региональные власти не могут полностью положиться на Москву, не доверяют ей, бояться предательства национальных интересов. И относительная свобода перемещения в приграничной полосе воспринимается ими как прямая угроза целостности России и личной безопасности жителей региона.

Россия для стран Азии остается цивилизационно чуждой, европейски ориентированной, стремящейся к сближению с Азией исключительно ради усиления своих позиций в отношениях с США, ЕС. Для европейцев же географическое присутствие в Европе – недостаточное основание чтобы считать Россию европейской страной. Обширные российские территории на Азиатском континенте не делают Россию в глазах азиатских народов азиатской страной. Для них Россия представляет интерес только как источник сырья и обладатель территории, способной как-нибудь решить демографические проблемы Восточной Азии. Поэтому российский ДВ значим для нее даже в нынешнем состоянии.

При отсутствии «образа России» в мире, становиться неясным и образ ее части. Поэтому населением ДВ особенно болезненно воспринимается мощный сосед – Китай.

Необходимо улучшить положение российского Дальнего Востока. Его развитие зависит от признания России в АТР, а с другой стороны – это признание зависит от развития этой части страны. Требуется улучшить образ страны и ДВ: сегодня они воспринимаются как зона нестабильности и непредсказуемости. Ситуацию накаляют «особенности национальной политики и экономики» в Приморье, которое является окном России в АТР и «театром абсурда», зоной беззакония одновременно. Россия не должна ориентироваться только на экспорт сырья, она должна допустить соседей к разработке восточносибирских и дальневосточных ресурсов, которые она сама не в состоянии освоить. Москва должна ориентировать ДВ на большую самостоятельность с опорой на собственные ресурсы и экономически заинтересованных соседей. Дальнему Востоку следует помочь не начальственными окриками, а созданием льготных условий для этой далекой от Москвы, но равноправной российской территории, ключевой для национальных интересов России в Восточной Азии. В центральной же России граждане нашего государства на китайцев реагируют более спокойно, чем жители Дальнего Востока. В чем причина этого? Только лишь политические игры оказывают решающее значение на образ Китая в России или что-то еще?

2.2 Национальный комплекс

 

В последнее десятилетие в центре внимания российской политической науки оказалась тема о природе «национального самосознания» и его соотношение с «политическим национализмом». Политические пристрастия населения региона и ориентации его лидеров отражаются в так называемом национальном комплексе, который у нас находиться в стадии становления, или незавершенном национализме. Его изучение поможет нам более точно уяснить сущность данного явления, понять механизмы его зарождения и развития, и ответить на поставленный вопрос: откуда же такая неприязнь к китайцам, и почему она значительнее на ДВ?

Возможно, эта неприязнь исходит из 1970-х гг., когда Китай рассматривался как «вероятный противник», а приграничные конфликты превратились чуть ли не в обыденное явление. Но причина не только в этом. Ведь в советские годы отношения с Японией тоже складывались не лучшим образом, а сегодня неприязни как не бывало. По частоте негативных упоминаний в региональных СМИ Китай «опережает» Японию более, чем в семь раз. И дело здесь, безусловно, не просто в разнице восприятия богатого и бедного соседа. Бедным и слабым современный Китай назвать трудно. Здесь присутствует нечто другое, мало связанное с самим Китаем и его гражданами. Скорее это «нечто» корениться в особенностях психологии жителей дальневосточной окраины. Эта психология складывалась долгие столетия, а на рубеже веков приняла выраженные формы.

С тех самых пор, как далекий от Москвы ДВ начал осваиваться русскими, жители этого региона ощущали себя гарнизоном осажденной крепости. Этому способствовали такие исторические события, как Албазинская осада и Нерченский договор, русско-японская война и блокада Владивостока, интервенция, резня в Хабаровске и гибель Николаевска в после революционные годы.

Когда Япония и Китай стали «вероятными противниками», а ДВ – «передовой», «первым рубежом обороны России», то экономика региона была направлена в первую очередь «на оборону». Добывающая промышленность и сельское хозяйство играли подчиненную роль, они должны были «кормить и снабжать» военные заводы и самих военнослужащих. Отсюда и самосознание форпоста на ДВ.

После того, как дальневосточный регион вступил в фазу устойчивого роста, то наряду с «притоком» населения, наблюдался и его «отток» на Запад, в европейскую часть России. Лишь незначительная часть переселенцев ехала на ДВ, чтобы остаться там навсегда. Волны переселенцев не столько заселяли регион, сколько «протекали» через его территорию. В силу постоянного «оттока» населения коренных дальневосточников было слишком мало (около 6–7%), чтобы они могли диктовать приезжающим нормы социальной жизни. Прибывшие с «запада», из европейских областей страны всегда обладали более высоким статусом, чем коренные жители или старожилы. Это происходило из-за того, что новые переселенцы воспринимались как носители той ментальности, которую предстояло укрепить и укоренить на этой территории. А сама эта территория осмыслялась как осваиваемая Россией, а не совсем Россия. И новые переселенцы обычно ехали сюда ради хозяйственного освоения региона – это добыча пушнины, серебра, золота и т.д. Бесспорным является то, что это приоритетное направление пользовалось максимальной государственной поддержкой, и поэтому переселенцы оказывались в привилегированном положении.

Очередная переселенческая волна совпадала со сменой «начальства». Вплоть до конца 80-х гг. высшие посты в регионе занимали люди «из столицы», приезжавшие со своей «командой», своей политикой, своими представлениями. Отработав положенный срок, столичное начальство уезжало. Сюда приезжали «работать», а не «жить». Поэтому здесь преобладала установка на временное проживание. Эта установка делала излишним развитие социальной сферы и заботу о красоте городов. В условиях непрерывной миграции населения «неофициальные» отношения не успевали оформиться в культурные традиции, складывалась, так называемая проточная «проточная культура», ориентированная на постоянную изменяемость.

Основой «проточной» культуры служили простейшие сетевые структуры, в которые включались и переселенцы с различных частей России, и старожилы. Разветвленная социальная сеть становилась условием выживания дальневосточника. Поэтому каждый вновь прибывший немедленно включался в ту или иную из сетей, где он черпал взаимоподдержку в рисковых ситуациях, обмен услугами, где в каждой из социальных сетей была своя власть и сила, имелся свой предприниматель, бандит и т.д. Персональный состав участников сети постоянно менялся. «Община» была лишена личной окраски. У дальневосточников того периода даже не было постоянных ценностных ориентаций, личностные ценностные пристрастия и нормы поведения откладывались «на потом». Такая имперсональность делала «проточную» общность устойчивой к смене состава жителей региона. А существует она постольку, поскольку постоянно пополняется. Между тем такая культура обеспечивала хоть какую-то устойчивость в жизни дальневосточника. Ведь если бы ее не было, то навряд ли смогли ужиться рядом, скажем, выходец из украинской глубинки, москвич и «коренной» житель Дальнего Востока, каждый из которых являлся носителем иных культурных традиций. Механизм «проточности» сглаживал противоречия, культурные различия между отдельными группами новых поселенцев, а также между ними и «местными» жителями, уже освоившимися на территории.

Следует отметить, что статус «простого советского человека» позволял предотвращать потенциальные конфликты, как ранее общая приверженность «православию, самодержавию, народности». Вместе с тем официальные нормы «одомашнивались», их всегда можно было слегка подкорректировать на уровне личных контактов. Именно поэтому даже самые грозные указы касающиеся «порядка» на ДВ, никогда не работали. Возможно, это и породило сегодняшний «хаос» на нашей границе.

На рубеже 80–90-х гг. централизованная система организаций переселенческих потоков распалась буквально на глазах. Остались в прошлом комсомольские путевки и распределение, легкость в получении жилья «на востоке» и «дальневосточные надбавки», ослабли материальные стимулы переселенцев. С обрушением ВПК, который выступал главным «потребителем» высококвалифицированных переселенцев, строительство жилья замерло. Начался отток населения. Исчезла сама проточность. То, что строилось не одно столетие, рухнуло и не сложилось ничего нового. Осталась огромная территория и люди, лишенные уверенности в будущем. Между тем миграция с ДВ не стала массовой. Инфляция 1991–1992 гг. уничтожила многие сбережения. Поэтому смогли уехать лишь не многие, хотя собиралось большинство. Большая часть населения региона оказалась отрезана от «большой земли». До столицы собственного государства жителю ДВ сегодня добраться сложнее, чем до столицы Японии и Китая. Хотя и это доступно далеко немногим.

В результате формируется сообщество, состоящее из людей, которые не могут, не желают, но должны жить вместе. Они приехали на время, но «застряли» навсегда, они хотели заработать, но обеднели. Они разные и чуть ли не единое, что их связывает, – это русский язык и ощущение брошенности. Жители ДВ не имеют возможности войти в чужой мир, отыскать там свое место. Желания для построения своего – просто нет. Примерно половина населения региона родилась за его пределами, только каждый шестой мог насчитать более трех поколений предков дальневосточников. Европейская Россия, «запад» по местному выражению, была исторической родиной, с которой мечтали воссоединиться. Если раньше, существовавшие между дальневосточниками различия гасились «проточностью», откладывались «на потом», то теперь выяснилось, что это «потом» может не наступить. И культурные противоречия актуализировались.

Вместе с тем, если в 90-е гг. самосознание «русской крепости», форпоста Европы в Азии преобладало над чувством «обиды» на Москву, то к началу XXI в. соотношение меняется. В общественных опросах явно слышны безрадостные нотки, особенно в ходе интервьюирования на отдаленных территориях. Так, в Николаевск-на-Амуре 68% опрошенных не видят условий для жизни в районе. Жители Хабаровска демонстрируют высокий уровень тревожности и неуверенности в завтрашнем дне.

Следует отметить, что ДВ мыслится, прежде всего, как русская территория. При всей культурной разнородности переселенцев они были носителями русской культуры. В освоении региона и заключался смысл их пребывания на его землях, и пока этот сверхсмысл сохранялся, различия могли с легкостью нивелироваться структурой описанной выше. Стоило же ему оказаться под угрозой, как возник «образ врага». Нельзя было вернуть ни государственные заказы, ни «московские снабжения», ни бронирование квартир, поэтому проявляется попытка осознать себя как целое путем противопоставления себя кому-либо. Стали искать подходящую кандидатуру. Америка была чересчур далеко, и потому в культурном отношении она выполняла функцию не столько «всеобщего врага», сколько «тридевятого царства» – некоего запредельного мира. Японцы же оказались для «образа врага» слишком хорошими противниками. Воюя с Россией за «северные территории», Япония активно «покупала» жителей дальневосточной окраины. Японцы первыми стали приглашать к себе делегации дальневосточников, они спонсировали всевозможные народные гуляния, японские машины стали основным средством передвижения жителей региона. Но японцы оставались «дальними другими». Их было сравнительно мало, и они подчеркивали свою чужеродность, привычно «протекали» через регион, не вызывая раздражения.    Значительная часть жителей ДВ видела в Японии недостижимый постиндустриальный идеал.

На такой хорошо «возделанной почве» получил широкое распространение миф о «китайской угрозе». Однако этот миф, особенно в сочетании с чувством «обиды» и «брошенности», не столько сплачивал население региона, сколько оправдывал стремление «вырваться» из него. Китайцы в этих условиях оказались «крайними». Дело тут не в том, что в них были заинтересованы меньше, чем в японцах. Просто здесь совместился целый ряд факторов, и китайцы идеально подошли под «образ врага». Одним из главных факторов стал страх перед сильным соседом, который еще вчера был символом отсталости. Сегодня «знаки поменялись». Отсталым предстает теперь российский ДВ. Такое соседство невольно наводит на мысль о собственной неполноценности. А от этого один шаг до откровенного неприятия, и когда страх усиливается, то возникают опасения «тайного заговора». Различия в бытовых нормах перерастают во взаимное отторжение. Несовпадение этнических норм порождает подозрения в «нечестности». Поэтому вопреки явной заинтересованности России в союзе с Китаем воинственность заявлений региональных лидеров продолжала нарастать. Мотив местных властей, служащий оправданием подобной «воинственности», – нелегальные китайские мигранты, которые якобы «тайно» захватывают регион, проникают во все поры дальневосточного общества и вытесняют местных работников. Тот факт, что, начиная с 1994 г., когда был восстановлен визовый режим, отмененный в годы перестройки, нелегальная миграция неуклонно снижалась, не изменил картину. Региональные власти предприняли ряд шагов против незаконного пребывания китайцев:

на туристические компании была возложена ответственность за возвращение туристов, приезжие без правильно оформленных приглашений высылались обратно, определялись гостиницы, в которых дозволялось жить иностранцам, и места, где они могли торговать. В Приморском крае несколько раз проходила операция «Иностранец», направленная на выявление нелегальных иммигрантов. Почти естественными стали рейды спецподразделений МВД «по проверке паспортного режима» в общежитиях, где проживают китайцы, вымогательства на рынке, антикитайские нормативные акты и выступления по СМИ. Все это приводит к сокращению приграничной торговли. Местная пресса в погоне за сенсациями постоянно публиковала различные криминальные истории, связанные с китайскими торговцами, рассказывала о китайских браконьерах и контрабандистах, о захвате в Китае российских «челноков». Газеты и журналы заполнились статьями о том, что Китай под видом экономического сотрудничества стимулирует переселение избыточного населения своих северо-восточных провинций на российский ДВ и в Сибирь с тем, чтобы в последствии заявить претензии на эти территории.

Китайцы, в отличие от японцев или американцев, оказались «ближними другими», теми, кто вторгается в наше пространство и осваивает его по каким-то своим правилам. Они живут рядом, сидят в тех же ресторанах, ездят в тех же автобусах, и все-таки они другие. По-другому себя ведут, по-другому питаются, одеваются. Казалось бы, идет восстановление «проточной» общности. На смену «западным» потокам пришли «восточные». Они как и раньше несут с собой другую культуру и инновации. Они трудятся в наиболее значительных отраслях: строительство, лесное хозяйство, добывающий комплекс и т.д. Наверное, такой расклад всех бы устраивал, будь дальневосточные земли ничьими и, если бы, обосновавшиеся в регионе мигранты, утрачивали связи с Китаем. Но нарастающий поток этнической однородности переселенцев с их устойчивыми культурными ценностями, размывает «русскость» ДВ.

На такой почве и сложилась у нас устойчивая идентификация: «мы» – это те, кто не любит и боится китайцев, те, кто лучше них, но, по непонятным причинам, беднее. «Мы» – хорошие, «они» – плохие. Идентификация в качестве антикитайца предстает весьма эффективной. Постепенно у нас формируется нечто целое, вобравшее в себя и исходный образ региона-крепости, и образ первопроходцев, российский ДВ снова изображается как оплот европейской культуры в Азии, «передовая» столкновения цивилизаций. Самое поразительное, что подобная ситуация не порождает конфликтов, вооруженных столкновений, во всяком случае – пока. Это, как правило, из-за того, что кроме взаимной неприязни существует и взаимная заинтересованность.

Отношение к Китаю в разных регионах Сибири ДВ неодинаково и во многом зависит от степени заинтересованности данного региона в экономических отношениях с этой страной, а также от позиции местной администрации. Антикитайские настроения наиболее сильны в Приморском и Хабаровском краях. В Сахалинской и Амурской областях ситуация несколько иная. Между тем опросы общественного мнения показывают, что позиция населения далеко не полностью совпадает с позицией региональной администрации. Так, во время опроса 1995 г. на юге Приморья о своем «хорошем» отношении к восточному соседу заявили более половины опрошенных, а о плохом – всего 13%. Статистические данные одного из недавних опросов общественного мнения свидетельствуют, что население России в целом положительно относиться к расширению сотрудничества с КНР. Так, 56% россиян видят в Китае дружественное государство, и лишь 18% находят его недружественным (применительно к США соответствующие цифры – 32% и 53%, а к Японии – 56% и 27%). 40% россиян считают, что партнерские отношения с КНР важнее, чем с США, тогда как противоположного мнения придерживаются только 28%.

Несомненно, и в Сибири, и на ДВ есть немало людей уверенных во взаимовыгодном характере российско-китайского экономического сотрудничества. Публикуются объективные статьи по истории российско-китайских контактов, выходят работы, посвященные российско-китайским отношениям. Даже бытовая неприязнь к китайцам нивелируется экономической заинтересованностью. Необходимость контактов с соседями диктует свои законы. Ни одна из современных дальневосточных территорий не мыслит своей жизни без южного соседа. Большинство россиян-дальневосточников носят китайскую одежду, пользуется китайскими лекарствами, смотрит антикитайские выступления по местных лидеров по китайским телевизорам. но речь идет не только о китайском ширпотребе, заполонившем весь мир. Русский ДВ и Северный Китай связаны множеством нитей, каждая из которых важна и для Китая, и для России. Во многих дальневосточных городах открыты клиники «традиционной китайской медицины». Поездка в китайский Далянь считается лучшим способом провести отпуск. Если житель Хабаровска или Владивостока хочет вкусно и недорого поесть, он отправляется в Китайский ресторан.

Да и для китайцев из северных провинций Амурская область, Приморье, Хабаровский край стали «родными». Огромное количество фирм и фирмочек работают на русский рынок. Дальневосточный экспорт леса давно уже превратился в китайский. Если, пересекая границу Хабаровского края и Еврейской автономной области мы наткнемся на возделанные участки земли, можно не сомневаться – их возделали китайские арендаторы. И в самом Китае охотно нанимают специалистов из России. Немало зданий в Харбине, Даляне, Мудандзане построены по проектам российских архитекторов. В Китае открываются гостиницы с характерными названиями «Москва», «Ленинград», «Россия» и т.д., где организуется отдых «челноков» с учетом специфики их работы, горячее питание по минимальным ценам. Обслуживание туристов из России – один из основных источников дохода местного населения. Создана сеть ресторанов, особенно значительная в провинции Хейлудзян, где кухня, обслуживание, интерьер рассчитаны на русских клиентов. В них отражены идеальные представления о Китае как о стране загадок, восточной сказке. Сама рецептура блюд ориентирована на европейские вкусы, но предлагает максимум «экзотических ингредиентов».

Возникают особые виды деятельности, свойственные только приграничью. Например, «помогаи» – это китайцы, которые выполняют при русских «челноках» роль проводников, носильщиков, охранников. Для многих жителей приграничных регионов китайская торговля – единственная возможность заработать. В Амурской, Иркутской областях, Хабаровском крае и Приморье, наряду с «китайскими ресторанами» для русских, появляются китайские рестораны для китайцев. Многие общежития техникумов и вузов улучшают свое материальное положение, преобразуя отдельные этажи под гостиницы для китайских торговцев, представляя им складские помещения. «Гости» из Китая помимо крупных помимо крупных бизнесменов, государственных чиновников и «челноков», представлены еще одной группой – гастарбайтеров, которым при найме на работу нередко отдается предпочтение перед российскими, например, при строительстве и ремонте квартир. Считается, что они более прилежны, не пьют, не предъявляют претензий к условиям труда.

Таким образом, создается особое пространство взаимодействия, не русское и не китайское, которое позволяет жителям приграничных территорий контактировать, осуществлять совместную деятельность, жить рядом, но не вместе.

Бесспорным является то, что и Китай заинтересован в нас, и наше элементарное существование без экономического взаимодействия с Китаем будет значительно осложнено. Интерес двух стран друг к другу насчитывает уже не одно столетие. И очень важно не потерять его. Но кроме интереса, есть еще и неприязнь к китайцам. Она тоже передавалась от поколения к поколению долгое время. Сегодня выделяют два направления российско-китайского сотрудничества. Первое из них – углубление доверия. Здесь надо воздействовать на молодое поколение, не рассматривать в учебниках наши государства как враждебные, добиваться окончательных решений при рассмотрении вопросов, исполнять договоренности. Второе – концентрация на стратегических проблемах, таких как соразвитие китайской и российской экономик. Для развития обоих направлений главным препятствием становится идеология наших двух государств. Если мы будем следовать только идеологическим моментам (слухи о грядущей китайской экспансии, о том, что Россия может превратиться в сырьевой придаток Китая), то мы можем упустить уникальный шанс расширить экономическое сотрудничество, которое выгодно двум странам. Но идеология эта есть и ее никуда не денешь.

Конечно, было бы хорошо, если бы удалось воспитать у соседей толерантное отношение друг к другу. Но понятно, что в ближайшие годы этого не произойдет. Значит, нужно просто учиться жить рядом. «Ведь чем дольше люди живут бок о бок, тем меньше шансов, что они возьмутся за оружие. Когда ружье очень долго висит на стене, оно может совсем заржаветь и …не выстрелить».

3. Восприятие современного Китая и его достижений

Вот и закончился XX в. Он оставил у нас за спиной рождение и слом идеологий, мировые войны с атомными бомбами, сброшенными на мирные города, вдохновляющий взлет техники и науки и многое другое. И как это и должно быть на рубеже веков всех интересовала одна и та же тема – будущего. Многие умы России и всего мира были заняты подведением итогов и составлением прогнозов на будущее, чтобы попытаться дать ответ на вопрос: «Что век грядущий нам готовит»?

На пороге XXI в. концепция «многополюсности» мира приобретает широчайшую популярность. Это новое явление международной жизни характеризуется усилением взаимозависимости государств, новым измерением фактора мощи. Прежнее соперничество суверенных государств приняло форму борьбы против угрозы господствующей «однополюсности». Уолтс по этому поводу писал: «Всем, кроме жертв близорукости, на горизонте видна многополярность… Китай и Япония уже идут по этому пути». Однополярный мир признается нестабильной системой.

В современном мире наблюдается усиление взаимозависимости государств и возрастает роль знаний и новых технологий. Ни одна страна, ни одна национальная экономика мира не может успешно развиваться без сотрудничества с заграницей, без глубокой интеграции в мировые рынки. Наглядным и убедительным примером правильности и актуальности этого направления служит двадцатилетний опыт Китая в проведении политики экономической открытости, что позволило привлечь свыше 400 млрд. долларов инвестиций и создать мощные стимулы социально-экономического развития страны. И это еще далеко не предел. Так, по китайским прогнозам к 2050 г. страна будет как минимум «средних размеров державой». И во второй половине века она раскроет свой глобальный потенциал.

Неслучайно в СМИ этого периода то и дело встречались версии о наступлении «века Китая». За последние два десятилетия страна преобразилась. Такое «превращение золушки в принцессу» – редкий случай для мировой истории. Китай стали называть несомненным кандидатом в будущий мировой полюс. К тому же, по своим демографическим и географическим показателям он уже является великой державой и региональным центром влияния.

Хотелось бы отметить, что вплоть до XIX в. Европа и Азия были разделены гигантским пространством и цивилизационными барьерами, т. к. не существовало всемирной системы международных отношений. В силу этого можно считать, что Китай был в своем огромном АТР единственной супердержавой, соизмеримой по степени могущества с Римской империей. Причем, Китай приобретал роль сверхдержавы на протяжении двух тысяч лет несколько раз. Рим и Китай обладали не только экономической и военной мощью, высоким уровнем организации общественной жизни и государства, но культурным преобладанием в своих регионах.

Многие аналитики предположили, что, если КНР удастся избежать серьезных внутренних конфликтов и спада в экономическом росте, то Китай сможет составить серьезную конкуренцию США. Арена соперничества переместиться из Атлантики и Европы в Азию и на Тихий океан, а Китай и США станут примерно равновеликими полюсами биполярного мирового порядка. Из истории нам уже известен случай биполярного миропорядка: результатом идеологического противостояния США и СССР стала холодная война. По мнению индийской газеты «Хиндустан Таймс», геополитическая картина мира останется биполярной, но будет определяться противостоянием США не с Россией, а с Китаем.

Отчетливо можно проследить тот факт, что на пороге нового века меняется баланс мощи между крупными государствами, представляющими различные цивилизации. Так, Ю. Кашлев писал: «К 2020 г. Китай станет самой крупной экономикой мира. Это не означает, что по своему военно-политическому весу или по уровню жизни Китай превзойдет США и Европу. Но он уже не даст Вашингтону единолично командовать миром».

США никогда не были в состоянии играть роль единого организующего центра. Для этого у державы нет ни мощи, ни морального авторитета, зато присутствует национальный эгоизм. Претензии США единолично или с небольшой группой своих союзников решать судьбы мира, как это всегда бывало в прошлом, побуждают другие крупнейшие державы к сближению и попыткам противопоставить этой тенденции концепцию многополярности. Еще на конференции в Гарварде в 1997 г. исследователи отмечали, что элиты стран, в которых проживают две третьих мирового населения (Россия, Китай, Индия), воспринимали США как величайшую внешнюю угрозу своим обществам. Участник из России определил американскую политику как «принудительное сотрудничество». Китаец же заметил, что руководство КНР считает политику Вашингтона главной угрозой миру и стабильности.

Кроме этого главенство США требует утверждения всемирной роли английского языка. Реальность же нам показывает уменьшение во второй половине XX в.числа говорящих по-английски с 9,8% земного населения до 7,6%. Между тем, журнал «Полис» приводит статистические данные того, что доля землян, говорящих на всех диалектах китайского языка, равна 18,8%.

Возможная перспектива соперничества США и КНР у многих российских экспертов вызвала опасения в том, что Россия может оказаться в эпицентре весьма сложного переплетения интересов. К моменту, когда это возникнет, Россия должна стать самым мощным нейтральным государством. «Присоединиться к тому или другому государству было бы неправильным выбором» – писал главный редактор газеты «Международная жизнь» В. Третьяков.

Но, чтобы подняться на уровень мощного нейтрального государства, сейчас России нужно активное взаимодействие и с Азией, и с Европой. Односторонняя направленность развития контактов может принести нам немало бед. Рисуя приоритеты России, А. Пушков подчеркивал, что нам следует вдохновиться опытом Китая, которому удалось не теряя самостоятельности во внешней политике, обеспечить приток западных и американских инвестиций в свою экономику. И теперь США хорошо подумает, прежде чем идти на коллизию с Пекином.

Несомненно, что политика экономической открытости нужна России для социально-экономического развития страны. Важную роль здесь играют визиты российского Президента В. Путина в Китай, Японию, Индию, КНДР, Вьетнам и др. Надуманные страхи, что Россию хотят «развалить, растащить», по сути, мало обоснованны. Если России не подняться экономически, она сама рискует стать причиной собственного разрушения и отката на обочину мирового развития. Слабая Россия может вызвать у Китая желание раздела ее территории, чтобы укрепиться за счет России для борьбы с Западом. Но при преодолении внутреннего кризиса, Россию можно рассматривать как естественного союзника Китая.

Важно помнить, что Китай наш сосед и партнер, т. к. нам нужны иностранные инвесторы. Российско-китайское взаимопонимание в ООН, в совете безопасности является важным шагом, стабилизирующим ситуацию не только в Азиатском регионе, но и на Ближнем Востоке. В отношении проводимой в Чечне операции против террористов Китай поддержал позицию России в ее суверенном праве решать свои внутренние дела. Россия, имея в виду вопросы о Тайване, Тибете, так же против вмешательства во внутренние дела Китая. В вопросе войны с Ираком Китай и Россия до самого последнего момента искали мирного выхода из кризиса, выступая за урегулирование проблемы политико-дипломатическими средствами. Россия является одним из поставщиков вооружений для армии КНР. В западной прессе по этому поводу высказывались, что Россия вооружает своего будущего противника. Что подтверждает их опасения, по поводу сближения Китая с Россией. Обозначилось повышение интереса Китая к проектам строительства газо- и нефтепромыслов на территории России. Намечается строительство трансконтинентальной железнодорожной магистрали.

К 2000 г. Китай вложил в экономику России примерно 100 млн. долларов и добился успехов в экспорте в Россию микроэлектроники и техники связи. В общем итоге за 2000 г. объем российско-китайской торговли возрос на 40% и превысил 8 млрд. долларов. Премьер-Министр М. Касьянов оценил товарооборот с Китаем в 2003 г. в 13–14 млрд. долларов. К этому времени Китай все еще оставался третьим торговым партнером России после Германии и США. А в 2004 г. Китай стал четвертым торговым партнером России, важным рынком для нашей продукции и источником товаров, позволяющим наполнять российский рынок, причем не только Сибири и ДВ, относительно дешевой потребительской продукцией. В 2005 г. Президент России и Председатель КНР с удовлетворением констатировали, что объем двусторонней торговли достиг новой рекордной отметки в 21 млрд. 230 млн. долларов. Они заявили, что высокие темпы роста товарооборота сохранятся также в будущем.

Согласованная позиция Москвы и Пекина является крайне важной сегодня не только для наших государств, но и для всего мира в целом. Мы выступаем против укрепления военных блоков, попыток оттеснить ООН от решения проблем международного мира, против силового давления. Благодаря этому стало возможным создание в июне 2002 г. новой международной структуры – Шанхайской организации сотрудничества. ШОС нужна для решения таких задач современности, как глобализация, опасность распространения ядерного оружия и ракетных технологий, международный терроризм, национальный сепаратизм, религиозный экстремизм, наркоопасность, организованная преступность.

В КНР находят отклик идеи диалога цивилизаций, взаимообогащение культур и систем ценностей, а к попыткам унифицировать ценности, культуру, поведенческие установки различных народов в соответствии с западными стандартами здесь относятся отрицательно. В Пекине не скрывают, что рассматривают попытки Запада привить китайскому населению свою идеологию, как циничное стремление ослабить КНР, подорвать морально политическое единство ее общества – связующую силу китайского патриотизма. Китайцы очень дорожат своей независимостью и самостоятельностью, которая далась их стране ценой больших жертв и усилий, поэтому они проявляют высокую осторожность и избирательность. Так, в последнее время в Китае выведен из обращения термин «духовное загрязнение», вызывавший острое неприятие на Западе, однако установка на противодействие этому явлению сохранилась.

Не случайно, что китайские представители, настроенные антиамерикански, в беседах с российскими коллегами и в переговорах с американскими ведут себя гораздо мягче, если это не касается самых принципиальных для Китая проблем. Такому подходу учится и Москва. Нам нужно четко определить необходимость широкого сотрудничества и с Западом, и с Востоком, так и границу уступок, на которые ради этого сотрудничества можно пойти.

Сегодня политический диалог России и Китая по степени своей интенсивности вышел на уровень, не имеющий аналогов в истории наших отношений. Высшие руководители двух стран вышел встречаются много раз в год, обсуждают по «горячей линии» злободневные проблемы, обмениваются посланиями. Президент В. Путин на периодических встречах с китайской стороной отмечал, что между нами «практически нет проблем», «российско-китайские отношения развиваются в позитивном ключе», «имеют хорошую динамику».

Министр иностранных дел РФ И. Иванов сравнивает Россию и Китай с такими растениями, как сосна и бамбук: «Разные и непохожие, они тесно сплетаются корнями, поддерживая друг друга и создавая гармоничную живую систему». Сосна и бамбук – это символ верной дружбы. В китайской культуре с дуэтом сосны и бамбука часто соседствует слива – высокий художественный образ, воспетый поэтами разных эпох и запечатленный в произведениях живописи гохуа. Во время встречи с И. Ивановым член госсовета КНР Тан Цзясюань сказал: «Российско-китайским отношениям, подобно цветам прекрасной сливы, не страшны никакие заморозки».

На российско-китайском саммите 2005 г. стороны продемонстрировали, что многообразие культур и цивилизаций должно быть основой для их взаимообогащения, а не для конфликтов. Концепция «навеки друзья, никогда не враги» получила широкую поддержку в обеих странах. В. Путин и Ху Цзиньтау отметили важность сотрудничества в гуманитарной сфере, которое может стать мощным рычагом укрепления общественной базы российско-китайских отношений. Проведение в 2006 г. Года России в Китае стало знаменательным событием. Уже сейчас началась тщательная подготовительная работа по проведению в 2007 г. Года Китая в России. Целью этих мероприятий является придание новой жизненной энергии сотрудничеству двух стран в политической, научно-технической, топливно-экономической, гуманитарной и других областях.

За последние несколько лет проведено немало заметных культурно-политических акций, наиболее важными из которых стали Дни культуры Китая в России, и России в Китае. В рамках культурных мероприятий по празднованию шестидесятилетия Победы в Великой Отечественной войне и окончания Второй Мировой войны с успехом прошли гастроли российских и китайских артистов. Наши страны на взаимной основе проводят национальные кинонедели. Активизировались связи в области образования здравоохранения, спорта и туризма.

М. Титаренко очень убедительно показал, почему односторонняя направленность губительна для России: «Россия на стыке крупных мировых цивилизаций – славянской, китайской, японской, исламской, католической. Они все как в огромном котле варятся, воздействуют на нас. Культура наша содержит элементы культур и Европы и Азии. Поэтому односторонняя ориентация на ту или иную сторону ведет к обеднению, самоизоляции, обрезанию части собственных корней».

Характерно, что, становясь все более открытыми и превращая лучшие достижения мировой культуры в неотъемлемую часть своей собственной, все эти страны стоят перед проблемой сохранения национальных традиций в связи с наплывом извне низкопробной массовой культуры. Отсюда можно заключить, что Россия во многом учла опыт Китая. Она пожертвовала политическими, экономическими свободами ради решения задачи ускоренной модернизации, тогда как могла выбрать свободу и вместе с ней отставание.

Из проведенного анализа на первый взгляд может показаться, что сейчас просто «золотое время» в отношениях России и Китая. Значит образ Китая в нашей стране должен быть исключительно положительным. Китай должен восприниматься россиянами как верный друг и надежный товарищ, а китайцы должны стать желанными и почетными гостями в нашей стране. Но этого, отнюдь, не происходит. Может все дело в том, что власти руководствуются взглядами меньшинства, подчас забывая об интересах населения в целом. Ведь переговоры глав правительств действительно в последнее время проходят в атмосфере дружбы, взаимного доверия и сотрудничества. Но почему-то эта атмосфера не распространяется за пределы отношений на высшем уровне.

Поэтому, наряду с теми, кто сегодня высказывается в пользу «сердечного союза» с Китаем, есть немало тех, кто сомневается в возможности России и Китая образовать стойкий союз между собой, или опасаются этого. Они исходят из того, что Китай, стремясь сохранить за собой статус важного геополитического игрока, будет сосредоточен на укреплении себя в экономическом плане, в военной области. В таком случае РФ не может быть реальным, равным конкурентом Китая на мировых рынках. Есть также мнение, что лет через десять Россия превратиться в приличную и прочную промышленную державу. Китай уже является индустриальной державой, а когда две индустриальные державы сталкиваются на международных рынках, то между ними возникает огромное число противоречий. Но это дело будущего, а что касается настоящего, то у нас уже сейчас есть ряд положений вызывающих непонимание и отчуждение у сторон.

Например, Китай поддерживает все международные договоры о нераспространении и ограничении вооружений, когда это касается других стран. Но в то же время ревностно относится к какому-либо применению этих договоров, задевающему китайские интересы. Следит китайское руководство за ядерными силами России, и за «ядерным будущим» Японии. Но все, что связано с обороной Китая, скрыто завесой секретности. Ядерные силы воздушного и морского базирования Китая рассчитаны пока что на защиту границ страны, но силы наземного базирования способны достигать цели внутри России и Америки. Согласно американским источникам, по объему расходов на оборону Китай занимает четвертое место после Японии и эти расходы составляют более 5% его ВВП (самый высокий уровень среди ведущих стран мира).

Есть мнения, что Китай ставит вполне посильную для себя цель – достигнуть в ближайшие 15–20 лет превосходства над Россией и равенства с США. А для чего это Китаю нужно – остается тайной. Предпримет ли это государство некие попытки агрессии, а если предпримет, то по отношению к кому?

Журнал «Международная жизнь» констатировал, что в Китае высший приоритет в соответствии с экономическими интересами отдан странам Запада, и только потом уже дружественным соседям, среди которых и Россия, и странам развивающегося мира.

Представитель Японии Вей-Бин Джанг утверждал, что сейчас есть основания говорить о сближении Китая с западным миром. «Быть современным, значит быть рациональным. И т. к. конфуцианство рационально, то будет происходить конвергенция Китая и западной цивилизации».

При таком стечении обстоятельств остается только гадать, какое же будущее у российско-китайских отношений. С темпами экономического роста Китая, когда его ВНП ежегодно увеличивается на 6–7%, маловероятно, чтобы завтрашний Китай был похож на сегодняшний. А если принять во внимание растущие потребности развивающегося Китая, граничащего с практически пустынной, но богатой нефтью частью нашей страны, то возникает опасность предстоящего изменения географической карты.

Существуют проблемы и в области энергетического сотрудничества и торговли. Сорвалось строительство нефтепровода «Ангарск-Дацин», на который в Китае возлагал большие надежды. Не всех удовлетворяет объем взаимных инвестиций. Китайских инвесторов отпугивают плохой инвестиционный климат, высокие риски, большие сроки окупаемости долгосрочных капиталовложений в российскую экономику. В свою очередь российские бизнесмены смотрят на Запад, а не на Восток. Торговля между двумя странами хоть и растет, но медленно, по сравнению с объемом американо-китайской торговли, который более чем на порядок выше. Большую часть российского экспорта составляет сырье и военная техника. Китайскими производителями в настоящее время фактически освоен выпуск обычных видов машин и оборудования, традиционно предлагаемых для экспорта российскими производителями. По некоторым позициям китайские аналоги таких машин значительно выигрывают по цене и конкурентоспособны не только на местном рынке, но и на рынках третьих стран. Усиливается конкуренция со стороны компаний США, Японии, стран ЕС, Кореи, которые активно учувствуют в создании в Китае совместных предприятий.

Можно предположить усиление влияния США и ЕС в Черноморско-Каспийском бассейне. Китай тем временем будет планомерно осваивать собственное «ближнее зарубежье»: ШОС на деле расшифровывается как Китай в центре Азии. Россия, таким образом, имеет шанс получить более стабильных и процветающих соседей, но при этом лишится привычных стран-клиентов и буферов.

Следует обратить внимание еще на то, что в последнее время менее развитые страны обнаруживают увеличение разрыва между ними и богатыми странами. Особенно острый период вынужденного неравенства, по оценкам экспертов, начнется после 2015–2020 гг. Исходное неравенство стартовых позиций различных стран все более усугубляют эту пропасть в уровнях дохода. Разрыв в доходах между развитыми и развивающимися странами, который в 1983 г. составлял 43:1, уже через десять лет вырос до 62:1. По-видимому, одни государства будут подтягиваться к «группе лидеров» (например, США, Европа и Китай), а другие будут выпадать из нее.

Такая перспектива лишает Россию уверенности в завтрашнем дне. Ведь она заинтересована в поддержке богатого и сильного соседа. Однако вообще любые суждения о Китае противоречивы, и, возможно, Китай не так уж богат и успешен, как это кажется.

Ни для кого не секрет, что механизм расслоения срабатывает и в самих развитых странах, внутри которых усугубляется разрыв общества на привилегированную верхушку и массу, которой нечем оплачивать медицинскую страховку. Так и в Китае, одно дело находиться где-нибудь в Шанхае, и совсем другое – в какой-нибудь китайской глубинке. Уровень жизни подавляющего числа людей в Китае все еще весьма низок. Технологическую продвинутость отдельных отраслей вполне можно подвергнуть критике, по ряду позиций страна не только не поднимается вверх, но и сползает на более низкие строчки в мировых масштабах. Осуществить модернизацию слишком перенаселенного Китая, более 70% населения которого проживает в деревне, в одночасье и без определенных потерь невозможно. У страны, кроме золотовалютных резервов, есть еще огромный долг с краткосрочным пиком выплат. Кроме этого Китай не может обеспечить сам себя ресурсами для постоянного экономического роста. Это налагает сильные ограничения на внешнюю политику Китая. Например, Россия для Китая является источником топлива и сырья и выступает как обширный рынок сбыта.

Значит не все так гладко в Китае, как нам кажется на первый взгляд. Это лишний раз подтверждает, что в нашей политике не должно быть односторонней направленности. Мы не должны ориентироваться только на Китай, который сегодня еще друг, а завтра неизвестно кем будет для нас, который повышает свою мощь во многом благодаря России, но внутренняя ситуация которого не такая уж благополучная для его жителей. Несомненно, все это сказывается на образе Китая и китайцев в отечественной периодике, влияет на характер взаимоотношений на высшем уровне, воздействует на психологию людей.

Заключение

На страницах современных российских журналов довольно часто появляются статьи, посвященные Китаю, его истории и современным достижениям, международной позиции и вкладу в мировую экономику. Это свидетельствует о большой значимости для нас российско-китайских отношений, и указывает на уникальность образа Китая и Китайцев в отечественной периодике.

Этот образ складывался по крупицам на протяжении долгих столетий. А фундамент образа был заложен в 1689 г., подписанием Нерчинского договора. Некоторые из его элементов, образовавшиеся давным-давно, живут до сих пор. Например, прокитайские и китаефобские настроения в обществе. Так же прослеживается влияние политической культуры советского периода в тоне и характере публикаций. Современный образ Китая сформировался на базе исторических и заимствованных представлений, реинтерпретированных в соответствии с советской политической культурой и реальной геополитической ситуацией. По мере того, как выросшее поколение в постсоветском окружении становилось социально активным, влияние культуры советского времени постепенно отмирает, но усиливается влияние досоветской и иностранной культур. Но пришедшие от туда представления существуют не сами по себе, а соединяются с новой российской культурной системой.

Нет точно определенного отношения к Китаю, а есть целая сеть переплетающихся взглядов, теорий, концепций. Некоторые из них какое-то время играют доминирующую роль в обществе, затем они заменяются новыми или возрождаются уже отжившие представления. На смену этих концепций влияют многочисленные факторы, например, такие как определенная историческая ситуация, особый менталитет народов, экономические и политические потребности общества и, наконец, несомненно, оказывает влияние тот курс государства, который реализует правительство.

Так, если в XVIII в. Россия стремилась сблизиться с Западным миром, а Китай не вызывал интереса у российского правительства, то и воспринимался он как символ застойного Востока. Когда же большевики определили курс на поиски союзников в борьбе с западным империализмом, то Китай стал рассматриваться с позиций великой дружбы как «полезный партнер». Но стоило Китаю пойти против интересов СССР, как правительство обвиняет китайцев в «левацком уклоне» и пропагандирует тему войны с Китаем. В этот момент приграничные конфликты превращаются чуть ли не в обыденное явление. «На закате» СССР со сменой правительства меняется и отношение к Китаю. Власти понимают, что к конфликту с сильной уже к тому времени державой Россия не готова. Начинают пропагандироваться китайские реформы, появляется усиленный интерес к опыту Китая, тенденция его применения в нашей стране. Особенно это получило распространение после распада Советского Союза. Строя «вторую сверхдержаву» китайские руководители, в свою очередь, стараются избежать тех ошибок, которые были свойственны руководству СССР, а именно, китайская экономика не строится более на автаркичной основе, она интегрируется в мировую экономику. Этому подходу учится и Москва.

Со сменой Президента образ Китая тоже претерпевает различные модификации. Первый Президент России Б.Н. Ельцин поставил перед собой задачу добиться стабилизации внутриполитической жизни в стране, поэтому международные проблемы были в центре российско-китайского взаимодействия. Российско-китайские саммиты воспринимались как доказательство самостоятельности внешней политики РФ и своего рода вызов Америке. Именно на встречах с китайскими руководителями Россия провозглашала свою приверженность идеям многополярного мира, в свою очередь, КНР поддерживала действия РФ в Чечне. Ельцин четырежды побывал в Китае, и Председатель КНР Цзян Цзэминь тоже несколько раз посетил Москву. Еще более частыми и прочными стали контакты при Президенте В. Путине. Но акцент в них уже сместился с политических на экономические аспекты. Противостояние США теряет свое лидирующее значение в наших отношениях, т. к. Президент понимает экономическую заинтересованность России в сотрудничестве и с Западом и с Востоком, и он не хочет обострять отношения ни с одной из сторон. Своей задачей В. Путин ставит укрепление государства, удвоение ВВП через региональное двухстороннее сотрудничество. Поэтому повышается активность России на восточном направлении. Так же, В. Путин направил усилия на улучшение образа России в мире. Признание России в АТР зависит в первую очередь от развития дальневосточной части страны. Поэтому Президент за привлечение китайских инвестиций в российскую экономику и использование китайской рабочей силы на ДВ, он признает, что Россия не должна ориентироваться только на экспорт сырья, а должна допустить соседей к разработке восточносибирских и дальневосточных ресурсов, которые сама она не в состоянии освоить. Так изменилось отношение к Китаю с приходом к власти нового Президента.

Особенность образа Китая заключается в том, что на протяжении долгого и трудного пути к современным российско-китайским отношениям, он никогда не был единым, всегда существовали мнения, коренным образом отличающиеся друг от друга. На образ Китая оказывают значительное влияние геополитические реалии, такие, как географическое положение, размер территории, численность населения, баланс сил и т.д.

Сегодня мы, несомненно, должны признать, что оживление торгово-экономических связей с Китаем означает решение важной внутренней задачи – социального и хозяйственного оздоровления пограничных с Китаем и удаленных от Москвы районов Восточной Сибири и ДВ. Кроме того, современный мир очень неспокоен. Многие страны страдают от бедствий войны и беспорядков. Сепаратизм, терроризм, экстремизм постоянно наносит урон мировому сообществу. Наркотики, окружающая среда, беженцы и другие глобальные проблемы создают суровые условия для выживания. И здесь китайское направление нашей дипломатии существенно укрепляет уверенность и стабильность общему положению России в бурный период начала XXI в.

Кроме необходимости углубления российско-китайских двусторонних отношений, существует еще и потенциальная опасность, исходящая от Китая, что тоже накладывает неизгладимый отпечаток на образ этой страны. Как правило, при осознании того, что наш полупустой Дальний Восток граничит с мощным государством, в умах многих дальневосточников возникает образ «надоедливых и опасных китайцев», которые встречаются на каждом шагу, а ширпотреб которых, выдаваемый за изделия мировых фирм, заполонил весь мир. По мере роста численности нелегальных мигрантов в России повышается уровень тревожности и неуверенности в будущем, особенно у дальневосточников. Это происходит под воздействием многих факторов: приграничного сотрудничества, особенностей в развитии пограничных регионов, национального самосознания дальневосточника. Выяснить истоки неприязни к китайцам поможет рассмотрение вопросов истории ДВ и Китая, анализ собственных стереотипов и предрассудков.

Итак, образ Китая в российском приграничье представляет собой некий сплав пережитков традиционной политической культуры, происков российских националистов, старинных комплексов, проявления ксенофобии, и еще сюда входит нечто полностью инспирированное местными властями в политических целях. Особенно сильны были антикитайские настроения в период неоконченности линии границы, или в периоды не совсем благополучные для российского общества. Но, как говориться, нет дыма без огня. Поэтому в основе такого восприятия лежат вполне объективные современные реалии, и местные власти пытаются играть на антикитайских настроениях, то именно потому, что они широко распространены.

Причем, в последнее время китайская сторона стала лучше понимать эти обстоятельства и заявила о готовности поддерживать усилия российских властей по пресечению нелегальной эмиграции. Такая позиция Китая в сочетании с заинтересованностью обоих государств в углублении двусторонних связей позволяет нам верить, что тенденция к сотрудничеству сохраниться как преобладающая.

В то же время интересы правительства не всегда сходятся с интересами россиян в целом. При широте контактов на высшем уровне связи между отдельными предприятиями по-прежнему слабы, недостаточно развивается сотрудничество между российским ДВ и югом Китая. Главы правительств двух стран расширяют экономическое сотрудничество, признавая его выгодным обеим странам. но россияне не с таким энтузиазмом воспринимают своего важного партнера. Характерно, что, несмотря на снижение шума вокруг концепции «китайской угрозы», она по-прежнему находит отклик среди определенной части российских граждан, сдерживая развитие двусторонних отношений между РФ и КНР. Так, хотя на ДВ и в Сибири ощущается нехватка рабочей силы, Россия неохотно привлекает сезонных рабочих из Китая, опасаясь недовольства местного населения.

Следует отметить, что, несмотря на оценку В. Путиным развития российско-китайских отношений в «позитивном ключе», сегодня о высшей точке отношений с Китаем говорить не приходится, до пика отношений еще далеко.

Рассмотрев внутриполитическую ситуацию в самом Китае можно утверждать, что, каким бы образом не складывались наши отношения, как бы не пропагандировалась ситуация, в образе Китая в нашей стране есть немало «теневых сторон» и «подводных камней». Ведь никому с достоверностью не известно, какие планы вынашиваются за стенами Пекина. Опасения на счет того, как может измениться курс Китая в отношении России действительно есть, и они далеко не являются продуктом богатой фантазии Россиян. Возможно, что пока КНР будет решать проблемы Тайваня и заниматься ликвидацией иных потенциальных вызовов, он будет оставаться благожелательно настроенной по отношению к России державой. По существующим прогнозам, у России есть 30–40 лет для того, чтобы стать необходимой своим соседям и на территории ДВ сформировался полноценный геополитический и геоэкономический регион.

Проанализировав образ Китая в России, можно предположить, что вероятность тесного альянса нашей страны с Китаем не велика. В то же время шансы националистов и приверженцев прозападного толка на серьезное увеличение влияния антикитайских настроений так же не значительны, т. к. большая часть населения страны видит многие плюсы взаимовыгодного сотрудничества с Китаем.

Очень многое в отношении к китайцам зависит от ситуации в самой России. Так, ослабление нашей страны, ухудшение жизни ее общества способно возродить старинные комплексы и способствовать росту ксенофобии. Ослабить страхи поможет укрепление российской государственности, стабилизация экономики. А для этого нам опять же, жизненно важно сотрудничество с другими странами, в частности с Китаем.

Отечественная периодика 2000–2005 гг. убедительно показывает, что сейчас очень актуален вопрос обращения в историческое прошлое. И чтобы понять настоящее приходится заниматься изучением дел давно минувших дней.

Итак, проанализировав изменения образа Китая в российском общественном сознании на протяжении исторического отрезка времени, можно заметить, что на наше отношение к соседу-государству оказывает воздействие международная обстановка XXI в. и исторические процессы предшествующих эпох, внутренняя ситуация в самой России и современное состояние Китая, развитие общественной мысли, цели и задачи, которые выдвигают главы правительств, самосознание народов и многое другое.

Собрав воедино все факты у нас получился образ Китая сильного и слабого одновременно, столь необходимого для России и значительно опасного, образ Китая, который действительно заинтересован в сотрудничестве с РФ, но до поры до времени.

Список литературы

1.  Афанасьев Е., Барский К. Цветам сливы любые заморозки нипочем // МЖ. – 2003. – №7. – С. 17–28.

2.  Бляхер Л. Политические мифы ДВ. Мифологема вторая. // ПОЛИС. – 2004. – №5. – С. 28–38.

3.  Бляхер Л. Потребность в национализме или национальное самосознание на ДВ России. // ПОЛИС. – 2004. – №3. – С. 44–54.

4.  Богатуров А. Вхождение в новую геополитику. // МЖ. – 2005. – №1. – С. 141–142.

5.  Вей-Бин Джанг. Механизмы эволюции политической структуры общества. // ПОЛИС. – 2003. – №3. – С. 23.

6.  Внуков К. История не заканчивается, но меняется. // МЖ. – 2004. – №11–12. – С. 30–31.

7.  Воскресенский А. Стратегическое взаимодействие России и Китая и проблемы двусторонних отношений. // ПОЛИС. – 2004. – №5. – С. 160–161.

8.  Гениатулин Р. Основы новой архитектуры Безопасности. // МЖ. – 2003 – №3 – С. 24–28.

9.  Дун Сяоян. Проблемы и перспективы развития российско-китайских отношений. // ПОЛИС. – 2004. – №5. – С. 159.

10.  Иванов И. Россия и мир на рубеже тысячелетий. // МЖ. – 2000. – №6. – С. 4–8.

11.  Игрунов В. Переосмысляя современность. // ПОЛИС. – 2003. – №3. – С. 18–19.

12.  Иноземцев В. Мир, в котором мы живем. // МЖ. – 2004 – №6 – С. –7–10

13.  Кашлев Ю. Международные отношения и информационная революция // МЖ. – 2003 – №1 – С. –118–128

14.  Кокошин А. Россия – сверхдержава. Великая или региональная Держава? // МЖ. – 2002 – №9–10 – С. –36–64

15.  Коктыш К. Социокультурные рамки институционализации политических практик // ПОЛИС. – 2002 – №5 – С. –20–33

16.  Колосов В. Геополитическая картина мира в СМИ // ПОЛИС. – 2003 – №3 – С. –33–49

17.  Коркунов И. Российско-китайское сотрудничество в АТЭС // МЖ. – 2000 – №10 – С. – 106–108

18.  Лосюков А. Большой договор, большие перспективы // МЖ. – 2001 – №8 – С. –3–9

19.  Лукин А. Образ Китая в российском общественном сознании // ПОЛИС. – 2004 – №6 – С. – 70–86

20.  Лукин А. Россия, США, Китай и война в Ираке // МЖ. – 2003 – №4 – С. –96–114

21.  Лукин А. ШОС: проблемы и перспективы // МЖ. – 2004 – №3 – С. –113–125

22.  Маргелов М. Российско-китайские отношения на высшей точке развития? // МЖ. – 2003 – №9–10 – С. – 28–46

23.  Матяев В. Россия-Китай. Об одной незабытой годовщине // МЖ. –2004 – №9 – С. –60–67

24.  Матяев В. Не упущен исторический шанс // МЖ. – 2004 – №11–12 – С. – 33–40

25.  Олисов И. Китай в мировых процессах // МЖ. – 2002 – №3 – С. 116–125

26.  Пушков А. Россия в новом мировом порядке: рядом с Западом или сама по себе? // МЖ. – 2000 – №10 – С. –33–44

27.  Рогачев И. Российско-китайский саммит 2005 г. // МЖ. – 2005 – №7–8 – С. –28–41

28.  Рогозин Д. Гигант на Востоке. Прошлогодние раскаты слышны в 2004 г. // МЖ. – 2004 – №1 – С. – 31–32

29.  Сергеев В. Воспроизводство иерархий // ПОЛИС. – 2003 – №3 – С. – 6–13

30.  Симония Н. Российская внешняя политика в условиях современных вызовов // МЖ. –2002 – №6 – С. –21–33

31.  Соловьев Э. Геополитический анализ международных проблем современности // ПОЛИС. – 2001 – №6 – С. – 123–124

32.  Ся Ишань. Проблемы и перспективы развития российско-китайских отношений // ПОЛИС. – 2004 – №5 – С. 156–157

33.  Титаренко М. Де-факто дезавуирован так называемый «Реестр Мао Цзэдуна» // МЖ. – 2004 – №11–12 – С. – 29–30

34.  Титаренко М. Россия в Азии // МЖ. – 2000 – №2 – С. – 30–36

35.  Титаренко М. Стратегия соразвития России и АТР // МЖ. – 2001 – №4 – С. – 77–93

36.  Торкунов А. История не заканчивается, но меняется // МЖ. – 2004 – №11–12 – С. – 30

37.  Тренин Д. Южный вектор // МЖ. – 2005 – №5 – С. – 96–105

38.  Третьяков В. Прагматизм внешней политики В. Путина // МЖ. – 2002 – №5 – С. – 19–25

39.  Уткин А. Векторы глобальных перемен // ПОЛИС. – 2000 – №1 – С. – 38–53

40.  Уткин А. Что век грядущий нам готовит? // МЖ. – 2001 – №1 – С. – 56–66

41.  Федотов В. Поднебесная стала неизбывной моей привязанностью // МЖ. – 2000 – №5 – С. – 99–112

42.  Цзян Цзэминь. Россия и мир на рубеже тысячелетий // МЖ. 2000 – №10 – С. – 29–32.

Курсовая работа Образ Китая и китайцев в отечественной периодике 2000–2005 гг. Уссурийск, 2008 Введение На нашей Земле существует более двухсот государств. В каждом их эт

 

• 14:21 05 Июля 2016
  Российско-китайский медуниверситет откроет магистерскую программу по TCM
• 01:21 05 Июля 2016
  На форуме МГУ Россия и Китай обсудят научно-образовательное сотрудничество
• 11:00 04 Июля 2016
  Реморенко: "ЕГЭ-туризм" в России сходит на нет
• 10:52 04 Июля 2016
  Летняя российско-австрийская школа откроется в Москве
• 15:31 01 Июля 2016
  В СПбГУ могут воссоздать географический факультет

Заказать уникальную работу