База знаний студента. Реферат, курсовая, контрольная, диплом на заказ

Справедливость представляется как существование при минимуме социальных (общественных) ограничений, связанных с функционированием аппарата управления, распределения и пр., и при максимуме возможностей (как материального, так и культурного плана), при том, что уровень таких возможностей и степень их доступности для всех членов общества одинаковы.

В философии Древнего Востока и Древней Греции справедливость рассматривалась как внутренний принцип существования природы, как физический, космический порядок, отразившейся в социальном порядке. Справедливость является важнейшей категорией социально-философской мысли, морального, правового и политического сознания. К категории справедливости неоднократно обращались и такие мыслители, как Г. Спенсер, Дж. Локк .

Дж. Роулс в своей работе «Теория справедливости» формулирует два принципа понимания справедливости:

1) каждый человек должен иметь равные права в отношении наиболее обширной схемы равных основных свобод, совместимых с подобными схемами свобод для других.

2) социальные и экономические неравенства должны быть устроены так, чтобы:

                (а) от них можно было бы разумно ожидать преимуществ для всех,

                (б) доступ к положениям и должностям был бы открыт всем».

Аристотель разделял справедливость:

·                    

·                    

В ч. 1 ст. 6 Конвенции о защите прав и основных свобод человека закреплено положение о том, что каждый при установлении обоснованности уголовного обвинения, выдвинутого относительно него, имеет право на справедливое и открытое рассмотрение на протяжении разумного срока независимым и беспристрастным судом, созданным на основании закона. В ч. 2 и 3 этой статьи изложены минимальные процессуальные гарантии, которые предоставляются тому, кого обвиняют в совершении преступления (презумпция невиновности, равный характер соперничества сторон и равенство средств доказывания, право на правовую помощь). Статья 2 Протокола № 7 к Конвенции фиксирует право осужденного на представление жалобы, а ст. 3 - на компенсацию за незаконное осуждение.

Настоящий смысл ст. 6 Конвенции, сформулированной в слишком оценочной форме, выясняется лишь после ее отображения в решениях Европейского суда по правам человека, практика которого отмечается откровенно прецедентным характером.

Понятие «уголовное обвинение» в контексте Конвенции приобретает самостоятельное значение. Если согласно с национальным законодательством предъявленное лицу обвинение принадлежит к «сфере уголовного права», то для цели Конвенции оно будет считаться «уголовным». Однако если по национальному законодательству лицо обвиняется в правонарушении, которое не является преступлением, Суд должен рассмотреть вопрос, не принадлежит ли это обвинение к «сфере уголовного права» в том понимании, которое предоставляет этому сроку Конвенция. При этом Суд должен учитывать природу органа, который рассматривал дело, характер правонарушения и/или строгость наказания за его совершение (решение по делу Енгеля от 8 июня в 1976 г.). Потому совершенные в Украине некоторые административные правонарушения могут быть признаны Судом уголовными в соответствии с содержанием ст. 6 Конвенции и в таком случае судопроизводство должно осуществляться с сдерживанием предусмотренных ею процессуальных гарантий.

Право обвиняемого на рассмотрение дела «независимым и беспристрастным судом, созданным на основании закона» включает три элемента:

1) наличие суда, созданного на основании закона и в соответствии с критериями независимости и непредубежденности;

2) наличие у суда компетенции относительно рассмотрения уголовного обвинения и принятия решения, которое имеет принудительную силу выполнения;

3) доступность суда (решение по делу ле Конта, ван Левена и где Мейера от 23 июля в 1981 г.).

Суд должен быть независимым от исполнительной власти и от сторон, судьи должны быть неизменяемыми на протяжении срока их полномочий и действовать по процедуре, которая гарантирует принятие справедливого решения по каждому уголовному делу. В то же время должна быть внутренняя независимость, невзирая на возможность существования института дисциплинарной ответственности судей (решение по делу Бомартена от 24 ноября в 1994 г.).

Требование непредубежденности судей в чем-то совпадает с требованием их независимости, особенно относительно сторон. Так, на пример, рассмотрев дело Пирсака, Суд отметил разницу между объективными и субъективными факторами, которые нужно применять при определении непредубежденности судей. Он определил непредубежденность как «отсутствие предубеждения или предубежденности», подчеркнув, что первый элемент связан со «стремлением установить личное убеждение судьи по данному делу», а второй - с «определением того, предоставил ли он достаточные гарантии, чтобы исключить любое законное сомнение относительно этого» (решение от 1 октября в 1982 г.).

Личная непредубежденность членов суда резюмируется до тех пор, пока не будет доказано противоположное. Что же касается видимой объективной непредубежденности, то Суд в некоторой степени пошел за английской поговоркой: «Отправление правосудия должно не только осуществляться, но и быть видимым». Судьи обязаны вызывать доверие у участников судебного разбирательства. Любой судья, относительно которого есть основания для подозрения в недостаточной непредубежденности, должен брать самоотвод (решение по делу Сайрова ди Карвале от 22 апреля в 1994 г.).

К сожалению с этим пониманием непредубежденности не сравнимы положения УПК Украины, в соответствии с которыми суд должен брать на себя инициативу относительно обвинения, а именно:

1) возбуждать уголовное дело (статье 4, 251, 276, 278, 279, 430);

2) постановлять обвинительный приговор при отказе государственного обвинителя и пострадавшего от обвинения;

3) посылать по своей инициативе уголовное дело на дополнительное расследование в случае неполноты предварительного следствия (ст. 246);

4) приносить протест (право председателя суда) против интересов осужденного из мотивов необоснованного оправдания или применения закона о менее тяжелом преступлении или строгости наказания (статье 384, 385).

Право доступа в суд допускает, что заинтересовано лицо должно иметь возможность рассмотрения нарушенного относительно него дела в суде и ему не должны препятствовать избыточные правовые или фактические преграды. Любое ограничение этого права должно быть оправданным. Государство должно обеспечивать реальный и конкретный доступ, продуманно создавая свою судебную систему и процедуру обращения в суд (решение по делу Циммермана и Штайнера от 13 июля в 1983 г.).

В уголовных делах право доступа в суд не является абсолютным, но лишь в том понимании, что физическое лицо не имеет права настаивать, чтобы обоснованность обвинения была установлена судом в случае закрытия дела из-за отсутствия состава преступления, а также не может требовать уголовного преследования третьих лиц. Практика Суда, связанная с решением вопроса о нарушении права на доступ в суд, исходит из того, что государство не может ограничить или упразднить судебный контроль в определенных сферах или относительно определенных категорий лиц.

С учетом сказанного выше в Украине необходимо расширить доступ в суд. Судебный контроль нужно распространить на узловые точки дознания и досудебного следствия, где имеет место вынужденное ограничение конституционных прав и основных свобод человека. В частности, во время досудебного следствия такие процессуальные действия, как

·                    

·                    

·                    

·                    

должны осуществляться лишь по мотивированному решению суда. Это связано с тем, что судья в отличие от прокурора не является стороной по делу, а потому должен быть беспристрастным (решение по делу Хубера от 23 октября в 1990 г.).

В уголовно-процессуальном законодательстве Украины не установлено предельного срока рассмотрения уголовных дел в суде первой инстанции. Однако, независимо от этого, судьи должны сдерживать разумные сроки, особенно тогда, когда обвиняемый находится под стражей. Относительно таких дел в ч. 1 ст. 6 Конвенции закреплено требование относительно права «на судебное разбирательство в течение разумного срока или на освобождение», который гарантируется ч. 3 ст. 5 Конвенции. Содержание понятия «разумный срок» определяется характером дела. Период, о котором идет речь в ч. 1 ст. 6 Конвенции, охватывает не только время к началу суда, но и общую длительность судебного разбирательства, к принятию решения судом первой инстанции (решение по делу Дьюера от 27 февраля в 1980 г.).

Во время определения разумного срока нужно также учитывать

·                    

·                    

·                    

Определение степени сложности дела зависит от характера, тяжести и количества совершенных обвиняемым преступлений, рассматриваемых в рамках одного дела; от отдаленности во времени исследуемых событий от судебного процесса; от трудностей, которые возникают в связи с собиранием доказательств (большое количество свидетелей, экспертиз и тому подобное).

Нередко при принятии решения относительно избыточной длительности судебного разбирательства Суд анализирует «оперативность работы национальных органов расследования и судов, а также поведение обвиняемого» (решение по делу Ноймайстера от 27 июня в 1968 г.) и не признает доводы государства об отсутствии надлежащих кадров или о высокой нагрузке судей достаточными для оправдания длительного срока (решение по делу где Кубе от 26 октября в 1984 г.).

Национальные суды должны осуществлять контроль за тем, чтобы все участники судебного разбирательства делали все возможное для недопущения задержки срока рассмотрения дела (решение по делу Капуано от 25 июня в 1987 г.). Отсутствие такого контроля со стороны судей или нарушения последними разумного срока может быть основанием для привлечения судей к дисциплинарной ответственности. Представляется, что это положение должно достать закрепление в законодательстве Украины о дисциплинарной ответственности судей.

Суд считает, что любое нежелание лица, обвиняемого в совершении преступления, сотрудничать или любые препятствования относительно его участия в осуществлении правосудия должны браться во внимание при определении разумности срока.

Исследователи отмечают, что такое понимание Конвенции вряд ли соглашается с презумпцией невиновности и дает основания для споров. В связи с этим при реальном осуществлении обвиняемым своих прав, которые в соответствии с национальным законодательством дают ему возможность оспаривать обвинение, добиваться освобождения или отказаться от сотрудничества с органами, которые проводят уголовное преследование, более длительное судебное разбирательство и содержание этого лица под стражей, по мнению Суда, являются оправданными.

Презумпция невиновности является одним из основных принципов ст. 6 Конвенции. Рассмотрев дело Барбера, Мессеге и Хабардо, Суд сформулировал содержание права считаться невиновным. Он заключается в следующем:

1) при выполнении своих обязанностей члены суда не должны выходить из предубеждения, что обвиняемый совершил преступление, в котором он обвиняется;

2) бремя доказывания виновности лица несет сторона обвинения;

3) любое сомнение относительно виновности должно толковаться в интересах обвиняемого;

4) сторона обвинения должна сообщить обвиняемому о возбужденном относительно него деле для того, чтобы он мог подготовить и осуществить свою защиту;

5) сторона обвинения должна предоставить доказательства, достаточные для осуждения обвиняемого (решение от 6 декабря в 1988 г.).

Среди основных требований ст. 6 Конвенции, которые не сформулированы четко, но является важным для понимания ее действия, наиболее существенным является принцип «равенства исходных условий», в соответствии с которым все стороны судебного разбирательства должны иметь равную возможность выражать свое мнение. Ни одна сторона не должна пользоваться существенными преимуществами сравнительно с противоположной стороной (решение по делу «Dombo Beheer BV» от 27 октября в 1993 г.).

Следует учесть, что, предусмотренная УПК Украины, процедура внесения прокурором протеста на приговор суда, который вступил в законную силу, не отвечает отмеченному принципу, поскольку сторона защиты не имеет права делать этого.

Одной из важных процессуальных гарантий, установленных ч. 3 ст. 6 Конвенции, является право обвиняемого защищать себя лично или пользоваться помощью защитника. Существует абсолютное право каждого обвиняемого пользоваться услугами защитника на свой выбор, если у него есть достаточные для этого средства. Государство не может ограничивать это право, но может устанавливать требования к лицам, которые допускаются к судебному разбирательству как защитники, а также правила деонтологической этики, которой они обязаны придерживаться. В нескольких своих решениях Суд признал допустимой возможность ограничения (до трех) количества таких защитников, а также отстранение от участия в рассмотрении дела тех, относительно которых существует серьезное подозрение в поддержке той преступной организации, в состав которой входили обвиняемые.

Если у обвиняемого нет средств, решать вопрос о том, будет он защищать себя самостоятельно или воспользуется помощью защитника, то это должны решать органы, которые осуществляют уголовное судопроизводство. Предоставление обвиняемому бесплатной правовой помощи Конвенция связывает с «интересами правосудия», которые в прецедентной практике толкуются широко и должны приводиться в действие в любой момент, когда отмеченному лицу нужна правовая помощь.

Рассмотрев дело Артико, Суд отметил, что назначение защитника компетентным органом эх officio может быть недостаточно для обеспечения эффективной защиты, поскольку обвиняемый имеет право на «конкретный и реальный», а не на «теоретически видимую» защиту (решение от 13 мая в 1980 г.). Нередко же бесплатная правовая помощь в действительности может оказаться тщетной. Нельзя возлагать на государство ответственность за любые погрешности назначенного судом защитника. Независимо от того, осуществляется защита этим лицом или другим защитником, ее ведение является делом обвиняемого и защитника. Однако если профессиональные недостатки назначенного защитника или его неспособность эффективно представлять интересы обвиняемого являются очевидными, суд или органы досудебного следствия обязаны вмешиваться. Они могут или заменить защитника, или вынудить его добросовестно исполнять свои обязанности, или принять другие меры, например, отложить рассмотрение дела, чтобы позволить защитнику подготовиться к защите.

По мнению Суда, обвиняемый может свободно общаться со своим защитником, в том числе и за пределами слышимости для третьего лица. Хоть это право прямо не предусмотрено в Конвенции, оно является одним из условий справедливого судебного процесса, поскольку лишение обвиняемого возможности получать от защитника конфиденциальные инструкции приводит к потере практической полезности правовой помощи в целом (решение по делу С. от 28 ноября в 1991 г.).

Согласно п. d) ч. 3 ст. 6 Конвенции обвиняемый обладает абсолютным правом вызова свидетелей. Соответственно же к внутреннему законодательству суд имеет право отказаться заслушивать свидетелей, если их показания будут тщетными. Однако право обвиняемого требовать вызов и допрос свидетелей защиты «на тех же условиях», что и свидетелей обвинения, является одним из выражений общего принципа равенства средств, которое выплывает из принципа справедливого судебного разбирательства.

Использование в ходе судебного разбирательства заявлений, ранее сделанных свидетелями органам расследования или правосудия, само по себе не является несовместимым с п. d) ч. 3 ст. 6 Конвенции при условии сдерживания прав стороны защиты. Как правило, это предусматривает то, что обвиняемый может иметь возможность отрицать показания свидетеля обвинения и ставить ему вопрос во время дачи показаний или позже (решение по делу Костовски от 20 ноября в 1989 г.).

Неспособность обвиняемого понимать язык, которым осуществляется судопроизводство,, или разговаривать на нем вызвана как незнанием этого языка, так и физическим изъяном (например, глухотой и/или немотой), может быть истолкована для цели Конвенции как его право на бесплатную помощь соответствующего переводчика (п. е) ч. 3 ст. 6). Обвиняемый должен быть поставлен в такие условия, в которых он мог бы полноценно принимать участие в процессе (самостоятельно или с помощью переводчика).

Обязательство, которое возлагается на органы расследования и суды, п. е) ч. 3 статьи 6 Конвенции, не ограничивается отмеченным выше, а допускает и контроль за качеством перевода с возможностью замены переводчика. Предусмотрено также освобождение обвиняемого от оплаты услуг последнего, даже при принятии решения не в его пользу (решение по делу Людике, Белькасема и Коха от 28 ноября в 1978 г.).

Для УПК Украины имеют значение статьи 2 и 3 Протокола № 7, которые закрепляют возможность исправления очевидных и существенных судебных ошибок после принятия окончательным приговором законной силы, в силу новых обстоятельств как фактического, так и правового характера.

Уголовно-процессуальное законодательство нашего государства не определяет понятие новых обстоятельств, которые возникли после принятия приговором законной силы, а вновь выявленные обстоятельства отводит лишь к фактам, которые существовали на момент постановления приговора, но были неизвестны суду (ст. 397). Представляется, что в УПК Украины нужно предусмотреть основания пересмотра дел в связи с вновь возникшими обстоятельствами как фактического, так и правового характера (принятие нового закона, признания положенного в основу приговора закона неконституционным и тому подобное), а также закрепить понятие окончательного приговора. Из содержания Протокола № 7 выплывает, что приговор становится окончательным, когда стороны использовали все средства для его обжалования или когда закончились отведенные для этого сроки. Доступными внутригосударственными средствами защиты можно признавать те, которые не являются привилегиями. Рассмотрев дело «Кучеренко против Украины», Суд признал, что в нашем государстве стороны исчерпали все национальные правовые средства обжалования судебного решения после его рассмотрения кассационной инстанцией (решение от 4 мая в 1999 г.).

Право обвиняемого на пересмотр дела высшей судебной инстанцией полностью реализовано закрепленной в УПК возможностью обжалования приговора в высший суд в кассационном порядке. Исключением являются лишь уголовные дела, рассмотренные Верховным Судом Украины по первой инстанции. В соответствии с ч. 2 ст. 2 Протокола № 7, если дела по первой инстанции рассматриваются высшим судом, обвиняемый лишается права на обжалование решения. Следовательно, предусмотренный УПК порядок не противоречит Конвенции. Однако существует необходимость в четком определении в нем дел, подведомственных каждому суду. Ведь приведенное в Протоколе № 7 правило исключает возможность высшего суда принимать к своему рассмотрению дело, подведомственное низшему суду. И это нужно учитывать при кодификации уголовно-процессуального законодательства Украины.

Список литературы:

1.     

2.     

3.     

4.      Європейський досвід застосування ст. 6 Конвенції про захист прав і основних свобод людини у кримінальному судочинстві». О.Толочко.// Право України, 2001, № 6 стр. 41-44

5.      Юристъ» 2002г.

6.     

Справедливость представляется как существование при минимуме социальных (общественных) ограничений, связанных с функционированием аппарата управления, распределения и пр., и при максимуме возможностей (как материального, так и культурного плана),

 

• 14:21 05 Июля 2016
  Российско-китайский медуниверситет откроет магистерскую программу по TCM
• 01:21 05 Июля 2016
  На форуме МГУ Россия и Китай обсудят научно-образовательное сотрудничество
• 11:00 04 Июля 2016
  Реморенко: "ЕГЭ-туризм" в России сходит на нет
• 10:52 04 Июля 2016
  Летняя российско-австрийская школа откроется в Москве
• 15:31 01 Июля 2016
  В СПбГУ могут воссоздать географический факультет

Заказать уникальную работу