База знаний студента. Реферат, курсовая, контрольная, диплом на заказ

СОДЕРЖАНИЕ

Введение

ГЛАВА 1. Музейное дело в РСФСР в 1917 – 1945 гг.

§ 1. Становление музейного дела в 1917- начале 1920-х гг.

§ 2. Развитие музейного дела в 1920-1930-е гг.

§ 3. Музейное дело в военных условиях 1941-1945 гг.

ГЛАВА 2. Музейное дело в РСФСР в 1945-1991 гг.

§ 1. Музейное строительство во второй половине 40-х – 50-е гг. XX в.

§ 2. Дальнейшее развитие музейного дела в 60-80-е гг. XX в.

§ 3. Состояние музейного дела в начале 1990-х гг.

Заключение

Список использованных источников

Приложения

ВВЕДЕНИЕ

Музейное дело – вид деятельности, включающий комплектование, учет, хранение, охрану, изучение и использование музеями культурного наследия страны и рефлексию этих процессов. Музейное дело объединяет музейную политику (музейное законодательство, музейное строительство, организацию управления музеями), музееведение, музейную практику (научно-фондовую, экспозиционную и научно-просветительскую работу).[1]

Музейный мир развивался во времени и пространстве, ведь само возникновение музея могло произойти лишь на определенном этапе освоения человечеством пространства и времени. Это освоение включало в себя проявление линейной перспективы в живописи, новые географические открытия, достижения естествознания и астрономии и многое другое. В России это произошло позднее, чем в Европе. Только концом XVII века исследователи датируют начало истории коллекционирования в России. Но лишь к XVIII веку сложилось мировосприятие, при котором стало возможно появление музеев. Музей оказался уникальным социальным организмом, который как бы аккумулировал пространство и время и зримо представлял множественность ритмов истории.

Под музейным миром понимается часть культурного пространства, в котором функционируют объекты истории, культуры, природы, признанные обществом ценными и подлежащими сохранению и передаче будущим поколениям в качестве овеществленного культурно-исторического опыта. Музейный мир охватывает не только подлежащие сохранению и включению в современную культуру объекты, но и всю совокупность учреждений, людей, идей, выполняющих эти задачи. В процессе включения объектов в современную культуру, их актуализации, в рамках музейного мира формируется особая историко-культурная среда, активно влияющая на культуру настоящего и будущего.

Современный музейный мир России – это прежде всего 1871 музей системы Министерства культуры Российской Федерации, среди которых 86 музеев федерального подчинения, 1715 местного и 70 крупнейших ведомственных музеев. В них сосредоточено 50 млн. единиц хранения.[2]

Исторические факты свидетельствует о том, что основы музейной деятельности начали формироваться уже в Древней Руси: происходило собирание, хранение и демонстрация узкой публике музейных предметов, в которых наряду с экономическими и эстетическими аспектами видели объекты изучения. Первые домузейные собрания несли на себе отпечаток общественных отношений, отражали духовные, культурные и идеологические интересы правящей верхушки и нередко служили средством укрепления ее власти.[3]

Перемены, произошедшие в собирательстве и музейном деле связаны с именем и реформаторской деятельностью Петра I, который отличался жаждой знаний, чувством современности, стремление поднять Россию до просвещенного уровня, поднять на новую ступень экономического и культурного прогресса. В начале XVIII века царь Петр сам основал три музея, определив на длительную перспективу пути культурного развития страны. Первый петровский музей – «кабинет диковинок», знаменитая Кунсткамера, собравшая биологические, анатомические и этнографические достопримечательности была открыта для посетителей в 1719 году.[4]

Также можно напомнить, что в начале XVIII века в России были собраны богатейшие частные коллекции, главными зрителями и исследователями которых были владельцы этих коллекций. Немногочисленные посетители, которые допускались к осмотру собраний, как правило, не имели достаточных знаний о выставленных предметах, не были готовы к их восприятию. Однако, в последствие, именно эта большая работа, проведенная коллекционерами в XVIII вв., легла в основу и содействовала дальнейшему развитию российского музея как социального института в следующем, XIX в. А тогда в XVIII веке в России происходило первичное формирование музея как социального института, а в целом музейная политика и музейное дело имели в своей основе просветительские и научные цели.

Далее, ни в XVIII, ни в первой половине XIX века про музеи нельзя было сказать, что они занимают важное место в культурной жизни страны. Они начали служить ученым, но для широкой публики музеи оставались собранием диковин, не понятных для неподготовленной публики. Отбор и презентация музейных предметов находились на низком уровне. Мотивация посещения музеев представителями низших сословий коренным образом отличалась от того, что приводило туда монархов, знать, ученых и др. В своем большинстве простые люди интересовались «хлебом насущным», у них не было ни времени, ни сил посещать музеи для получения знаний либо эстетического удовлетворения. Стремление к искусству и наукам приглушалось более прагматическими заботами, за исключением талантливых и высоко образованных личностей. К тому же то, что люди могли увидеть в большинстве крупных музеев, мало касалось их жизни, эффект от осмотра чудесных и редких предметов был не более, чем кратковременная вспышка восхищения.[5]

Вместе с тем в первой половине XIX века в музейной работе произошли определенные перемены. Увеличилось количество публичных музеев, расширилась география их размещения, начался процесс дробления некоторых комплексных крупных музеев на меньшие специализированные учреждения, уделялось больше внимания их воспитательной функции. Все чаще устраивались промышленные и сельскохозяйственные выставки, на базе которых создавались музеи. Тенденции, наметившиеся в музейном деле в первой половине XIX века, получили развитие в последующий период.

Во второй половине XIX — начале XX века в развитии музеев произошли важные перемены. Начали решаться вопросы систематизации, каталогизации, реставрации, активизировалась исследовательская и выставочная деятельность музеев. Происходил раздел между публичными представлениями экспонатов и исследовательским собирательством. Ведущей тенденцией в этот период становится демократизация большинства музеев, выразившаяся в расширении участия общественности в их создании и деятельности. Возникли новые профили музеев и выставок (например, почтовые, промышленно-технические, сельскохозяйственные), которые посещали уже широкие массы населения.

Тенденция к представлению музейных предметов как диалога с посетителями музея или выставки на рубеже XIX и XX вв. становится преобладающей. Образуются различные музейные «школы», в разных манерах представляющие музейные экспонаты публике.

В конце XIX в. возникает термин «музеология» как определение специфической отрасли знаний, связанных со всеми аспектами жизнедеятельности музея. Появляются специальные музеологическая литература и периодика. В музеях появились штатные должности хранителей («консерваторов») музейных собраний, реставраторов.[6]

В самом конце XIX — начале XX века связи с популярностью музеев и ростом их посещения возникла необходимость искать средства экспонирования, доступные широкому кругу посетителей. Решающее значение для развития музейной деятельности во второй половине XIX — начале ХХ в. имело общественно-просветительное движение, использующее наглядный и предметный музейный материал для просвещения народа, расширение научных знаний.

Таким образом, в конце XIX – начале XX века в России уже сложилось развитое музейное дело.

После Октябрьской революции Советское государство превратило музей во всенародное достояние. Правительственными распоряжениями, декретами, постановлениями СНК РСФСР 1917-18 были национализированы крупнейшие частные музеи, установлен порядок охраны музеев и памятников, регистрации и принятия их на государственный учёт, запрещен вывоз произведений искусства за рубеж (декрет от 19 сентября 1918). То есть в судьбе русских музеев начался новый период развития.

Данная дипломная работа посвящена развитию музейного дела в РСФСР в период с 1917 до 1991 г. История музейного дела тесно связана с развитием просвещения и многих отраслей науки, является неотъемлемой частью истории отечественной культуры, а ведь именно в выбранный для исследования период были разрушены старые российские и заложены новые советские культурные традиции, именно в ту пору музей начинает играть важную роль в идеологическо-просветительской работе и в научной жизни страны, обретает новые цели и задачи, обусловленные сменой и становлением общественного строя.

Сегодня уже очевидно, что политические, экономические, культурные процессы протекают, как правило, в разных ритмах. Факты свидетельствуют, что, например, 1917 год явился важным рубежом в политической и экономической истории страны, но для истории музейного дела таким рубежом стал конец 1920-х годов. А следующий этап, наступает лишь в конце 1980-х годов.

Выбранная для дипломной работы тема особенно актуальна сейчас, в период становления рыночной в России, когда музейное дело находится в сложном положении, когда музейные работники, лишенные государственной поддержки, вынуждены судорожно искать новые формы существования, когда для многих музеев стоит вопрос элементарного выживания, сохранения своих ценностей для будущих поколений. Тогда как музейные фонды могли бы стать основой для возрождения российской культуры именно сейчас, когда необходимо воссоздавать вокруг себя разрушенную нравственную среду, завоевывать у абсурда территорию и подчинять ее здравому смыслу, отбивать, хоть поодиночке, у нечистой силы души наших соотечественников, прежде всего самых маленьких, возрождать традиционные промыслы и ремесла, восстанавливать музыкальный и художественный вкус, поддерживать одаренных людей, влиять на общественное отношение всеми доступными методами, чтобы вновь поставить на твердую историческую национальную почву перевернутую пирамиду ценностей...

Поэтому цель дипломной работы исследовать первые и последующие шаги советской власти в развитии музейного дела страны, проследить исторический путь становления музеев РСФСР за довольно большой период между Великой Октябрьской революцией и до распада СССР:

- рассмотреть как происходило становление музеев в первые годы советской власти, приводя конкретные исторические примеры деятельности тех или иных музеев и личностей, с ними связанных;

- исследовать развитие музейного дела в последующий период, то есть начиная с 20-х годов и до Великой Отечественной Войны в РСФСР;

- изучить цели и задачи, поставленные перед советским музеем политической властью страны;

- исследовать дальнейшие этапы музейного строительства, важнейшие события в музейной истории, государственную политику в этой области, состоявшиеся и неосуществленные проекты музейных деятелей.

Дипломная работа будет состоять из следующих частей:

Введение включает в себя в общем виде сформулированную цель и задачи дипломной работы, а также анализ исследований по теме.

 Первая часть дипломной работы посвящена истории музейного дела первых лет образования РСФСР, в ней будут определены новые тенденции развития советского музея, как то - политизация и превращение музеев в идеологическое орудие большевиков. Здесь же рассказано об истории становления музейного дела в РСФСР с начала 20-х годов и до 1945 года, когда происходило формирование административно-командных основ партийно-государственного руководства музейным делом, дельнейшая идеологизация музейной науки. Здесь будут приведены типичные примеры политической «чистки» и культурного разорения, происходившего в Эрмитаже в обозначенный период времени. Музей Эрмитаж является самым крупным и знаменитым музеем нашей страны, который посещают ежегодно несколько миллионов человек со всего мира, находящийся в центре внимания, и события, происходящие в нем можно считать ярким примером новых форм взаимодействия музея и общества, музея и власти. Поэтому для достижения поставленных целей курсовой работы наиболее целесообразно приводить эпизоды именно из его истории.

Вторая часть рассказывает об основных этапах, событиях и участниках музейного дела в послевоенный период до 1991 г. В ней очень подробно прослеживается путь послевоенных музеев, от периода восстановления после существования в страшные военные годы, когда стране, в целом, было «не до жиру», но музеи сохранялись и действовали, через время так называемой «оттепели», время всплеска заинтересованности историей и культурой до момента распада СССР.

В заключении подводятся итоги всей дипломной работы.

Необходимо особо выделить значимость источников, использованных для раскрытия темы.

Основным источником в процессе работы над дипломной работой была «Российская музейная энциклопедия», выпущенная в 2001 году в России.

Это первое не только в России, но и в мире издание, дающее полную картину формирования и современного состояния музейного дела целой страны. Российская музейная энциклопедия РМЭ представляет собой 2-томник общим объемом 140 печатных листов. В работе над ним участвовали более 1000 авторов из научных центров и музеев России и стран ближнего зарубежья.

Разработка концепции и подготовка рукописи осуществлены сектором музейной энциклопедии Российского института культурологии МК РФ. Сектор - научно-исследовательское подразделение, созданное в 1986 г. для разработки концепции и подготовки к изданию первой отечественной музейной энциклопедии. Сектор занимается разработкой фундаментальных проблем теории и истории музейного дела, а также исследовательских и прикладных проектов в данной области. Книга издана Российским институтом культурологии, издательствами «Прогресс» и «Рипол Классик» при участии компьютерной фирмы «КОДИС» и финансовой поддержке Минкультуры России и Института «Открытое общество». Ряд музеев России предоставил для нее иллюстративный материал.

1495 статей энциклопедии посвящены вопросам теории музейного дела, истории формирования музейных собраний, биографиям музейных деятелей, коллекционеров, реставраторов.

1700 цветных и черно-белых репродукций и фотографий превращают издание в каталог шедевров, хранящихся в российских музеях.

Музейный мир каждого из 89 регионов России представлен в энциклопедии картами и кратким очерком истории изучения и музеефикации культурного наследия, формирования музейной сети. Наиболее значимым музеям региона посвящены отдельные статьи.

Эту книгу ждали давно. Не только научные работники и студенты, библиотекари и учителя, журналисты и искусствоведы. Ее явно не хватало всем, кому дорога культура России.

Работа над энциклопедией продолжалась более десяти лет А идея создать музейную энциклопедию родилась еще в начале 80-х. Лет через пять сотрудники НИИ культуры (ныне - Российский институт культурологии) занялись анализом научных и информационных условий для создания крупного справочного издания в области музееведения. После широкого обсуждения концепции будущей энциклопедии начался сбор методических материалов для статей, на что потребовалось несколько лет. Два года ушли на подбор иллюстраций, уточнение важнейших понятий, терминов. Но... пришли другие времена, и работа над книгой усложнилась: многие теоретические положения устарели, обозначились и новые тенденции в развитии мирового музейного дела. Зато исчезли многие идеологические табу.

И, похоже, что авторам, удалось сохранить "необходимое равновесие между соблазном "все переписать по-новому" и стремлением бережно и уважительно сохранить все ценное".

Даже в кратких терминологических статьях виден системный подход к анализу и интерпретации фактов. А вообще здесь пять крупных блоков информации: исторический, теоретический, музеографический, биографический, прикладное музееведение. Это дает возможность воспроизвести картину музейного мира России во всей ее полноте.

Другим важным источником при разработке темы дипломной работы послужила книга "Музейное дело в России". Книга вышла в свет в 2003 году, написана авторскими коллективами специалистов Кафедры музейного дела Академии переподготовки работников искусства, культуры и туризма и Сектора музейной энциклопедии Российского института культурологии. Книга адресована в первую очередь музейным работникам и представляет цельную картину истории и современного состояния музейного мира России и основных направлений музейной деятельности.

Работа представляет собой фундаментальное, оригинальное, в своем роде уникальное междисциплинарное исследование, имеющее, несомненно, более чем значительную, теоретическую и практическую ценность.

В книге ясно и последовательно прослеживается принцип историзма. И дело не только в том, что раздел 1 посвящен истории музейного дела в России. Само изложение материала и его анализ на протяжении всей монографии выстраивается в стройную и ясную картину, где настоящее, сопр... далее »»икасаясь с прошлым, позволяет наметить контуры будущего. Раздел 1 дает прекрасное представление о развитии музейного дела в России. К числу несомненных достоинств этого раздела относится объективность и отсутствие даже намека на политизацию, уважительное отношение к историческому прошлому нашей страны на всех этапах ее истории. В этом отношении особо следует выделить главу "Музейный мир на рубеже тысячелетий". Хотя автор оговаривается, что повествование носит эмоциональный характер, но кажется, что ему удалось нарисовать объективную картину музейного дела, тенденций его развития, объективных и субъективных трудностей на его пути и, главное, перспектив.

Говоря о разделе "Музейное дело сегодня и завтра", хотелось бы отметить три его особенности, которые определяют его ценность как теоретическую, так и практическую.

Во-первых, в нем внятно и в соответствии с современным научным подходом дается представление о сущности формирующейся на наших глазах дисциплины, каковой является музееведение. Представляется, что формулировка вполне адекватна и, главное, делает упор на человеческий фактор при определении сущности этой дисциплины.

Во-вторых, авторы взвешенно и без личных пристрастий раскрывают содержание предмета музееведения и различные к нему подходы.

В-третьих, в разделе охватываются почти все формирующие и определяющие деятельность современного музея компоненты - от научно-исследовательской работы и комплектования музейных фондов до музейной социологии и современных информационных технологий.

Авторы вполне справились с задачей, о которой они сказали в Заключении - осмыслить генерацию культуры будущего как "миссию музея в современном обществе". В книге подкупает то, что она создана на базе обширной литературы и на основе личной деятельности и опыта ее авторов, т.е. это не взгляд со стороны, а результат труда заинтересованных в развитии своей науки специалистов. Именно это делает труд интересным монографическим исследованием, которое полезно не только для профессионалов в области музейного дела, но и добротным учебным пособием. Анализ источников позволяет сделать вывод о довольно хорошей изученности темы отечественными исследователями.

ГЛАВА 1. МУЗЕЙНОЕ ДЕЛО В РСФСР В 1917-1945-е ГОДЫ

§ 1. Становление музейного дела в 1917 – начале 1920-х гг.

Период между мировыми войнами, охватывающий четверть века, вобрал в себя множество событий мирового значения, центром которых стала Европа. Именно здесь с интервалом в два десятилетия произошли две мировые войны. Резко обнажился новый идейно-политический раскол в Европе — либеральная демократия встретилась с агрессивным вызовом тоталитаризма и фашизма. Октябрьская революция 1917 г. вырвала Российскую империю из единого мира, уведя ее народы на путь неизведанного социального эксперимента.

Своим путем развивалось музейное дело в Советском Союзе. Тенденция развития музейного дела в России и Европе были общими, но создание музеев в России началось позже. Одной из существенных особенностей музейного дела в России стало значительное влияние государства на всех этапах музейного строительства.

После Февральской революции 1917 года ценности царских дворцов и музеев были объявлены национальной собственностью, образованы художественно-исторические комиссии для их приёма и охраны. Тогда же творческая интеллигенция обсуждала вопрос о создании в качестве руководящего органа Министерства искусств с отделом художественных памятников и музейного дела в России. Шагом на этом пути стала организация совещательного органа при временном правительстве (так называемое «Особое совещание»). В его состав входила музейная комиссия, начавшая работу по сохранению культурного наследия. Деятельность её была прервана Октябрьской революцией 1917 года.[7]

В дни восстания в октябре 1917 г. пострадали многие культурные и художественные ценности российской столицы. Несмотря на предпринимаемые меры в Зимнем дворце происходили, по свидетельствам очевидцев, «разгромы, проводимые воинскими частями и толпой неизвестных лиц, не допускающих никого к исполнению служебных обязанностей».

Проверка описи предметов музейного значения выявила не только разрушения, но и кражу некоторых вещей, в том числе коллекции оружия и монет Александра III, подписного портрета-миниатюры Петра I и др.

Вскрывшиеся факты кражи ценных в художественном и историческом отношении предметов вызвали немедленные меры со стороны петроградских революционных властей: 10 ноября было подготовлено обращение о розыске похищенного в Зимнем дворце, опубликованное в газетах «Правда» и «Солдатская правда» Часть украденного была обнаружена в антикварных лавках, ломбардах, на рынках.

Кражи, грабежи и разрушения в дни революции коснулись не столько музеев, сколько бывших дворцов, в которых размещались органы Временного правительства, а также усадеб дворян и помещиков.

30 октября (12 ноября), чтобы избежать дальнейших разорений, А.В. Луначарский подписал распоряжение об объявлении Зимнего дворца государственным музеем, а дальнейшую заботу о его сохранности возложил на художественно-историческую комиссию и комиссара по охране художественных ценностей Б.Д. Мандельбаума. Им же был отдан приказ и о сохранении других дворцов Петрограда, Гатчины, Царского Села и Петергофа, чтобы не утратить в стихии народного бунта памятники усадебной культуры.

Художественно-историческая комиссия, состоявшая в ведении бывшего министерства двора, по сути, являлась единственным существовавшим органом в области охраны памятников и музейного дела. В середине ноября было решено подчинить ей комиссию пригородных дворцов и разрешить набирать для работы сведущих лиц.

30 ноября 1917 г. состоялось первое объединенное заседание художественно-исторических комиссий Петрограда, Гатчины, Царского Села, на котором обсуждался вопрос, поднятый Совнаркомом, о возвращении Украине исторических реликвий, вывезенных Екатериной II в Петербург после ликвидации гетманства. Члены комиссии опротестовали это решение и сформулировали основные принципы музейного дела нового государства:

- в основе жизни государственных музеев лежит принцип их неприкосновенности;

- среди музеев Эрмитаж занимает исключительное место центральной русской сокровищницы мирового значения;

- сделавшись отныне неотъемлемым достоянием народа, Эрмитаж принадлежит всему народу, выразителем воли которого должно стать Учредительное собрание;

- всякое мероприятие, до отчуждения музейных сокровищ относящееся, хотя бы и вызванное вескими политическими соображениями, но предвосхищающее волю Учредительного собрания, является неправомерным.

В этом документе были сформулированы основные взгляды дореволюционных музейных деятелей на музейное дело новой России: отношение к музейным ценностям как национальному достоянию, демократизация музейного дела как необходимое условие его развития, неприкосновенность коллекций музеев.[8]

Такие же события происходили и в Москве, где действовала художественная комиссия, образованная в марте 1917 г. Московской городской думой. В нее входили И.Э. Грабарь, Р.И. Клейн, С.И. Щукин, С.В. Бахрушин и др. В марте 1918 г. при Народном комиссариате просвещения была образована Коллегия (позже отдел) по делам музеев и охране памятников искусства и старины. В состав Коллегии, которой руководила Н.И. Троцкая, вошли известные деятели российской науки и культуры — И.Э. Грабарь, А.М. Бенуа, В.А. Городцов, Г.С. Ятманов, М.М. Покровский и др. На периферии с декабря 1918 г. организовывались губернские подотделы по делам музеев при местных отделах народного образования. Такая система государственного управления музейным делом развивалась и в дальнейшем. Менялись названия центральных и местных органов, их сотрудники, но именно такая структура стала основой для проведения грандиозных по масштабам и существу преобразований — принудительной национализации и использования в пропагандистских целях историко-культурного наследия бывшей Российской империи.

Потом в государственную собственность было решено экспроприировать крупнейшие общественные и частные собрания. В 1918—1920 гг. за подписью Ленина вышли декреты и постановления о национализации собраний П.М. и С.М. Третьяковых, С.И. Щукина, И.А. Морозова, И.С. Остроухова, а также Троице-Сергиевой лавры. Одновременно в эти годы происходила национализация имущества, которое хранилось в поместьях аристократов, в том числе в Архангельском Юсуповых, Кусково и Останкино Шереметьевых, Никольское-Урюпино Голицыных (всего более 500). Отдельный декрет запрещал вывоз и продажу за границу предметов, которые имели историко-культурную ценность. Контроль за выполнением этих декретов был поручен Всероссийской чрезвычайной комиссии.

В 1918 году вышел также ряд декретов СНК: “Об объединении деятельности художественных и культурно-исторических музеев при НКП”, “О запрещении вызова и продажи за границу предметов особо художественного и исторического значения”, “О регистрации, приеме на учет и сохранении памятников искусства и старины, находящихся во владении частных лиц, обществ и учреждений” В первую очередь большевистским правительством были национализированы бывшие царские дворцы Петрограда, Москвы и пригородов.

3-й съезд Советов в январе 1918 принял постановление о развитии музейного дела в стране. В соответствии с ленинской концепцией культурной революции в постановлении подчёркивались значение сохранения культурного наследия, необходимость превратить культурные ценности "в музеи для общенародного пользования и сделать их источником воспитания". В программе, принятой на 8-м съезде РКП (б) в марте 1919, записано: "Открыть и сделать доступными для трудящихся все сокровища искусства, созданные на основе эксплуатации их труда и находившиеся до сих пор в исключительном распоряжении эксплуататоров".[9]

В первые дни после революции советскому правительству было естественно опереться в своей работе по сохранению культурного наследия на старых специалистов, хотя многие из них и не поддерживали революционных идей и большевистскую власть. Они были, по словам члена художественно-исторической комиссии В.А. Верещагина, «одушевлены сознанием приносимой нами пользы». Вклад старой русской интеллигенции в спасение национальных сокровищ огромен, они оставались на своем посту, как отмечал Луначарский, «в самые тяжелые моменты, пережитые государством».

Но в музеи начинают приходить и новые большевистские кадры. Можно привести пример первых послереволюционных кадровых перипетий Эрмитажа. В августе 1917 года комиссаром Эрмитажа был назначен Н. Н. Пунин (назначение вызвало шок в музейной среде — Пунин поддерживал футуризм). Большевики продолжали внедряться в Эрмитаж: по настоянию Луначарского, директор музея Д. И. Толстой поставил на обсуждение вопрос о его предстоящей реорганизации. Реорганизация по-коммунистически начинается с перевыборов научного состава с участием представителей других организаций и рабоче-крестьянских комиссий... А летом 1918 года граф Толстой под нажимом увольняется с должности директора и эмигрирует во Францию. Тем не менее и после революции основной научный и хранительский персонал Эрмитажа в большинстве своем состоял из сотрудников высочайшей квалификации. Были, разумеется, и молодые ученые, ярчайшим представителем которых являлся В. Ф. Левинсон-Лессинг, пришедший в Эрмитаж в 1921-м и проработавший здесь более полувека.

Первые итоги деятельности большевиков в области музейного дела подытожила Всероссийская музейная конференция, проходившая в Петрограде в 1919 г. На ней была разработана программа развития музейного дела, которая была естественным продолжением музейного строительства в дореволюционной России, результатом музееведческой мысли многих передовых музейных деятелей. Курс на превращение музеев в культурные центры, объединенные в определенную систему, опирающиеся в своей работе на научные исследования и широко открытые массам для их приобщения к культурному наследию, к творческой деятельности, был не только объективно научно обоснованным, но и отражал наиболее передовые тенденции развития музейного дела за рубежом. На конференции группой художников было сделано предложение о создании музеев живописной культуры. В экспозициях произведения искусства предполагалось показывать в исторической последовательности и с учетом изменения художественной формы (материала, цвета, пространства, времени, техники и др.). Программа, принятая на конференции, ставила своей целью создать единую сеть музеев Советской России, подчиненную государственному руководству и контролируемую со стороны общественности.[10]

В 1920 г. работали специальные комиссии по преобразованию центральных музеев Советской России. В результате этой деятельности был преобразован Румянцевский музей, прекративший свое существование и передавший коллекции Историческому музею, Третьяковской галерее, Музею изящных искусств и вновь созданному на основе его этнографических коллекций Российскому этнографическому музею. К 1921 г. Румянцевский музей состоял из ряда структурных частей: библиотеки, отдела рукописей и старопечатных книг, отдела живописи и гравюрного кабинета, насчитывающего свыше 250 тыс. листов, отдела этнографии и отдела древностей. Музей фактически был поглощен собственной библиотекой, насчитывавшей 2, 5 млн. томов книг и брошюр, имевшей читальный зал на 500 человек, специальные залы, научные и технические отделы, справочное бюро, переплетную мастерскую. Кроме того, в 1919 г. в ведение библиотеки и отдела рукописей были переданы фонды Сергиево-Посадской библиотеки и библиотеки Лавры, насчитывавшие 300 тыс. томов, а также библиотека бывшей Российской старообрядческой общины. Планируемое создание в Москве центральных музеев русского и западного искусства подталкивало к изъятию и передаче другим музеям части собраний Румянцевского музея, тем более что помещений в зданиях музея не хватало ни для коллекций, ни для библиотеки.

Идея создания музея народного искусства и быта модифицировалась в создании музеев Декоративного искусства (Оружейная палата), Бытового (Исторический музей) и Этнографического (впоследствии Музей народоведения). В 1920 г. Оружейная палата, реорганизованная в Музей древнерусского художественного мастерства, провела выставки эмали и ткани.[11]

Зимой 1919/20 г. был основан музей «Старая Москва». Это был музей-хранилище в здании бывшего Английского клуба. В 1920—1921 гг. музей собрал 500 картин и рисунков, 6 тыс. гравюр, 8 тыс. книг и 4 тыс. альбомов и карт. Музей не имел постоянной экспозиции. Впоследствии здание Английского клуба было передано московскому Музею Революции, а фонды музея «Старая Москва» — Историческому музею, где они составили обширную самостоятельную коллекцию.

В 1920 г. в Москве были открыты музеи, организованные Комиссией декоративного искусства: Музей мебели (45 залов с мебелью XVII—XIX вв.) в здании дворца Нескучного сада, Музей фарфора, Музей игрушки и Бытовой музей 40-х гг. XIX в. Состоялось открытие Толстовского музея, переведенного в новое, специально подготовленное помещение и пополненное значительным количеством новых экспонатов. Был организован сбор военно-исторических материалов, которые предназначались для будущего Военно-исторического музея. Материалы хранились в бывшем дворце Юсупова.[12]

Принципиально новым направлением в музейном деле явилось создание музеев нового типа. После Великой Октябрьской социалистической революции были ликвидированы церковные музеи, самоликвидировались музеи воинских частей царской армии. Однако все коллекции прекративших существование музеев были поставлены на учёт, сохранены и переданы государственным музеям. Политика Советской власти в области науки и культуры требовала развития сети исторического музея, как важного фактора в образовании и воспитании народа. Повсеместно создавались исторические музеи и музеи революции. В 1919 был основан Музей Революции в Петрограде, он разместился на втором этаже Зимнего дворца. В создании музея участвовали видные деятели государства, науки и культуры: М. Горький, А. В. Луначарский, академик С. Ф. Ольденбург (до революции - один из лидеров партии кадетов), революционеры - народники В. Н. Фигнер и М. В. Новорусский, А. И. Морозов. По замыслу создателей Музей Революции должен был стать первым в России музеем, полностью и всесторонне освещающим ход и развитие революционных движений в мире. В первые 10 лет существования ставилась цель сформировать коллекции, отражавшие историю классовой борьбы в России и на Западе (от восстания Е.Пугачёва до начала социалистического строительства в СССР, от Великой Французской Буржуазной революции до создания Коммунистического Интернационала). 11 января 1920 г. музей принял первых посетителей.

В 1922 году создается Историко-революционный музей Красной Москвы, превратившийся позднее в Музей Революции (1924). Музеи Красной Армии в Москве (1919) и Петрограде (1920) сосредоточивали материалы о вооружённой защите социалистического государства. Музеи революции создавались и в губернских городах. Сложившаяся в первые годы Советской власти сеть исторических музеев отличалась большим разнообразием. Она включала, кроме упомянутых историко-революционных музеев, исторические музеи национальных районов, историко-культурные заповедники, историко-археологические, историко-бытовые, историко-художественные музеи. Возникали историко-этнографические и историко-бытовые музеи: в Печерах (1921), Саратове (музей «Волгаря», 1924), в Останкине (1917), Ораниенбауме (1917), Архангельском (1918), Гатчине (1918), Новом Иерусалиме (1920), Троице-Сергиевой лавре (1920), Волоколамске (1921), Алупке и Евпатории (1921). Историко-культурные заповедники: на о. Мудьюг Архангельской губернии (1918), Киево-Печерский (1926); историко-художественные и историко-археологические музеи: в Кашине (1918), Рязани (1918), Моршанске (1918), Торжке (1918), Кашире (1919), Рыбинске (1919), Калязине (1920).

Всего на территории РСФСР за 1918—1920 гг. было создано 246 музеев, из них 22 — в Петрограде, 38 — в Москве, 186 — на местах. При этом большую часть этих музеев составляли музеи научно-просветительного характера.[13]

Как известно, в дореволюционной России музеи в большинстве своем находились в ведении какой-либо общественной организации: Императорского географического общества, русского исторического общества, археологического общества, а в провинции - в ведении ученых архивных комиссий, статистических, церковных комитетов и т.п. Кроме того, были музеи, находившиеся в частных владениях. Законодательной базы об охране памятников истории и культуры, за исключением особо оговоренных случаев, не было. Не было и центрального учреждения, которое занималось бы сохранением культурного наследия, и выдвигались требования о разработке законодательства об охране памятников и создании центрального государственного органа, который бы занимался охраной культурных ценностей.

Революция явилась переломным этапом в развитии музейного дела. Потребность создания специального органа, ведающего музеями, была осознана в России в начале XX века и зафиксирована в решениях Предварительного съезда музейных деятелей 1912 г. Стихийность формирования музейной сети, параллелизм, отсутствие учета музеев рассматривались как последствия разобщенности управления. После Февральской революции в июне-июле 1917 г. для сохранения культурного наследия страны были учреждены художественно-исторические комиссии, находившиеся в ведении Министерства Императорского двора. Идея централизованного управления музеями была реализована после Октябрьской революции - в Наркомпросе 28 мая 1918 г. был создан отдел по делам музеев и охране памятников. Параллельно ему существовало музейное подразделение в научном отделе, ведавшее естественно-научными музеями и техническими музеями. Отдел по делам музеев и охране памятников искусства и старины занимался разработкой программы музейного строительства, управлением развития музейной сети, созданием и контролем за исполнением музейного законодательства, а также организацией музеев и выставок, формированием и учетом Государственного музейного фонда, проведением экскурсий, реставрацией памятников и т.д. Его деятельность основывалась на принципах коллегиальности, к работе привлекались опытные специалисты-искусствоведы, художественные, музейные деятели, архитекторы, реставраторы. Местные органы управления музейным делом формировались тогда же при отделах народного образования (ОНО) местных Советов. Будучи автономными в пределах своей территории, они действовали под руководством Наркомпроса.

В решении I Всероссийской конференции по делам музеев, проходившей в Петрограде в феврале 1919 г., подчеркивалась задача музеев: использовать свои собрания для развития науки и коммунистического воспитания народа.

В июне 1919 г. отдел разделился на девять подотделов, среди которых был создан подотдел по провинциальным музеям и провинциальной охране памятников. Важным было и то, что 7 декабря 1918 г. в губернии при отделах народного образования начали создаваться подотделы по делам музеев и охране памятников. Организация и строительство музейной сети в стране не являлись самоцелью. Перед музеями ставили задачи, которые безотлагательно требовалось решить новой власти:

1. музеи становились идеологическими, научно-просветительными учреждениями (прежде всего);

2. создание источниковой базы науки и организация самостоятельных исследований в области краеведческой работы;

3. изучение истории Октябрьской революции и гражданской войны и создание музеев соответствующего профиля;

4. разработка и внедрение новых подходов в теории музейного строительства и создание музейных экспозиций.

С ноября 1920 г. после создания при Народном Комиссариате просвещения Главполитпросвета начался жестокий контроль этого органа за работой музейного отдела. Последний после реорганизации Наркомпроса в 1920 г. преобразовался в Главмузей в составе Академического центра.

С созданием Главмузея завершился процесс формирования государственных структур управления музейным делом в центре. Музейный отдел Главнауки стал единственным органом, курирующим все музеи, подведомственные Наркомпросу. Ряд музеев находился под управлением отраслевых наркоматов и других органов управления. Однако Наркомпрос уже не стремился собрать под свое крыло все музеи, так как для этого не хватало сил и средств.

По значению все музеи были разделены на три категории: центральные, сфера деятельности которых не была ограничена территориально, областные, функционировавшие в пределах губернии или области, и местные, в задачу которых входило собирание и демонстрация материалов узкоместного значения. При систематизации музейной сети были определены следующие профили музеев: историко-культурный, историко-бытовой, историко-революционный, военно-исторический, историко-археологический, историко-этнографический, сельскохозяйственный, политехнический, комплексный (краеведческий), мемориальный.

Большая группа музеев СССР, которая существовала в данный период имела местное значение и подчинялась Центральному бюро краеведения. Возникновение и деятельность этих музеев были тесно связаны с краеведческим движением, которое в 20-е гг. XX в. занимало огромное место в общественной и культурной жизни провинции. Омская газета “Рабочий путь” в апреле 1923г. писала об образовании при омском географическом обществе краеведческого общества: “У губнаробраза и других правительственных учреждений создалось убеждение, что деятельность местного отдела географического общества совершенно не энергична и малоплодотворна, им нужна какая-то новая организация, которая могла бы проявить больше активности и работоспособности. Задачи географического общества - преимущественно научно-исследовательского характера, тогда как общество краеведения ставит свою работу шире: это будет прежде всего популяризация науки, приближение ее к трудящимся массам. Будет принимать непосредственное участие в обслуживании культурно-просветительных нужд края, в деле музейного строительства края, устройстве разного рода выставок и в охране памятников старины, науки, искусства и природы”.[14]

Разные по масштабам краеведческие общества и кружки (от столичных до уездных и сельсоветов) имели общие задачи: выявление, изучение и сохранение памятников природы и культуры, широкое распространение знаний о «малой родине». Краеведы 20-х гг. выступали преемниками родиноведческого движения начала столетия, а в ряде случаев краеведческую работу на местах направляли те же люди, которые отдавали ей силы и до первой мировой войны. В результате создания новых и реорганизации старых в стране возникла широкая сеть краеведческих музеев (только на территории РСФСР в конце 1927 г. их количество приблизилось к 300).

При всех изъянах (неприспособленные помещения, скромное финансирование, отсутствие штатных должностей) краеведческие музеи сыграли важную роль в повышении культурного уровня общества. Они были формой проявления демократической самодеятельности населения, рассказывали о традициях, национальных корнях, консолидировали общество. Значительны заслуги краеведов в развитии вспомогательных исторических дисциплин, разработке методов атрибутирования и описания музейных предметов. Именно результаты труда краеведов, проводивших на базе собранных материалов конкретные исследования, позволили советской исторической науке в годы господства социологической вульгаризации сохраниться как таковой. Наконец, нельзя забывать о формировании краеведами новых традиций народного образования.

В этот период музейная сеть СССР состояла не только из музеев системы Наркомпроса и Центрального бюро краеведения, но и музеев различных организаций и ведомств. После 1917 г. практика создания ведомственных музеев была распространена, что объяснялось потребностью в отраслевых музеях, обслуживающие ведомства в историческом, научно-просветительском и учебном плане, а также ограниченными финансовыми возможностями центральных органов управления. Ведомственный музей в 1920-е гг. не был регламентирован, понятие «ведомственный музей» распространялось практически на все музеи, не входившие в систему Наркомпроса, независимо от их правового статуса и учредителя – ведомства, учреждения или общественной организации. Связь с органами управления музеями они осуществляли только по методической линии. Музейная деятельность ведомственных музеев не подлежит никаким общим оценкам. В каждом отдельном случае научный уровень того или иного ведомственного музея был обусловлен квалифицикацией и финансовыми возможностями его создателей. Специфика деятельности ведомства или организации определяла степень открытости их музеев для общества. При всех отрицательных сторонах (разбросанность музеев этой группы по разным ведомствам, использование разной учетной документации, повторение ошибок других при построении своих экспозиций и т. д.) следует отметить факт появления оригинальных учреждений, не имевших унылого отпечатка наркомпросовской унификации и дополнявших музейную сеть собраниями природоведческого, технико-экономического, сельскохозяйственного и других профилей.

Таким образом, коренное преобразование общественного и государственного строя России, её экономики и культуры после октября 1917 г. определило новые условия и направления музейного дела в России. На первом этапе (1917-1923 гг.) решались задачи спасения и сохранения культурных ценностей, находившихся в особой опасности в годы революции и Гражданской войны.

В послереволюционный период произошла национализация музейных коллекций. Вскоре многие музеи приобрели новый статус государственных общедоступных музеев, в том числе Эрмитаж, Третьяковская галерея, Музей изящных искусств и др. После 1917 г. был издан ряд актов, положивших начало формированию государственной музейной сети. В 1918-20-е гг. в РСФСР было создано 246 музеев, более 100 из них на основе национализации и конфискации культурных ценностей. Появились музеи принципиально-нового типа, например, Музей Революции в Петрограде. Появляется много новых музеев, в основном научно-просветительного характера.

В 1918-1920 гг. впервые складывается государственная система управления музейным делом и охраной памятников в России, состоящая из центрального органа в Наркомпросе РСФСР и объединенных под его руководством органов в губерниях и областях. С 1920 г. создается Главмузей (подведомственный Наркомпросу) управляющий музейным делом в центре РСФСР. Музейный отдел Главнауки стал единственным органом, курирующим все музеи, подведомственные Наркомпросу. Ряд музеев находился под управлением отраслевых наркоматов и других органов управления. Отличительной чертой этих государственных органов являлось сочетание в них политического контроля со стороны власти в привлечением к руководству большого числа специалистов-профессионалов.[15]

В первые годы после революции работниками музея оставались специалисты из числа старой русской интеллигенции, многие из которых не поддерживали новую власть, но музейное дело начинало нести людские потери, приходили новые работники-большевики, уступающие в уровне образования и профессиональной квалификации прежним музейным сотрудникам.

Впервые в истории России вырабатывается законодательство по музейному делу и охране памятников, направленное на преобразование памятников истории и культуры в общенародную государственную собственность, на их учет, охрану и использование; были изданы декреты о запрещении вывоза и продажи за границу предметов особого художественного и исторического значения (13 сентября 1918), о регистрации, приёме на учет и о хранении памятников искусства и старины, находившихся во владении частных лиц, обществ и учреждений (5 октября 1918). На основе последнего была объявлена первая государственная регистрация всех монументальных и вещественных памятников искусства и старины. В 1917-20 гг. было обследовано и взято на учет 520 усадеб, 1500 церквей, около 200 монастырей. Частично удалось спасти от гибели, расхищения, вывоза за рубеж движимые памятники. К 1920 г. только в РСФСР под охрану государства перешло почти 500 тысяч предметов искусства и старины. Они пополнили центральные музеи Москвы, Петрограда и провинции, послужили основой Государственного музейного фонда.

В 1918 возник Государственный музейный фонд (структурное подразделение органов управления музейным делом, осуществляющее хранение, инвентаризацию и перераспределение предметов музейного значения между музеями страны) на основе коллекций и отдельных предметов, вывозимых из дворцов и усадеб, учреждений дореволюционной поры, частных квартир. Начали создание Государственного музейного фонда сотрудники художественно-исторических комиссий, затем Петроградской и Всероссийской музейной коллегий, эмиссары отдельных музеев Наркомпроса. Возглавляли и организовывали работу подотделов фонда В.И.Ерыкалов в Петрограде, И.Э.Грабарь в Москве. Первоначальными хранилищами являлись Зимний дворец и Кронверк в Петрограде, здание Английского клуба в Москве, затем сеть хранилищ расширили за счет использования особняков Мятлевых, Бобринских и др. в Петрограде, домов Берга, Гиршмана, Зубалова в Москве.

В ноябре 1918 г. в Москве открылась Первая выставка национального музейного фонда, в которой демонстрировалось 288 произведений живописи. Быстрое пополнение Государственного музейного фонда и невозможность в условиях Гражданской войны развернуть его коллекции привели к созданию на его основе ряда историко-бытовых экспозиций ансамблевых: Музея быта в Нескучном саду, дома Хомяковых на Собачьей площадке в Москве, дворцов-музеев Юсуповых, Строгановых, Шуваловых, Шереметевых в Петрограде.

Подотделы Государственного музейного фонда занимались учетом и регистрацией предметов музейного значения в частных коллекциях. Все предметы, попавшие в хранилище фонда, проходили экспертизу, разделялись на разряды для хранения (фарфор, мебель, книги, нумизматика и т.д.) и заносились в инвентарные книги. Из этих хранилищ пополнялись коллекции центральных и местных музеев, часть предметов передавались в антикварную торговлю. Полная статистика деятельности Государственного музейного фонда на данный момент отсутствует.

Необходимо отметить проведение в Петрограде в 1919 году Всероссийской музейной конференции, где была разработана программа развития музейного дела, дающая курс на превращение музеев в культурные центры, объединенные в определенную систему, опирающиеся в своей работе на научные исследования и широко открытые массам для их приобщения к культурному наследию. Конференция явилась связующим звеном между дореволюционным и советским этапами музейного дела в России, на ней были высказаны и получили развитие идеи и замыслы, с которыми музейные теоретики и практики пришли к 1917 году. Для первых лет советского периода музейного дела в России характерны коллегиальность в решении насущных вопросов, дискуссии по основным вопросам организации музейной деятельности, которые велись на совещаниях, конференциях, на страницах журналов « Музей», «Художественная жизнь», «Экскурсионное дело» и др.[16]

Рубеж 1917 года перешагнуло большинство обществ краеведческого характера (к моменту октябрьской революции в России их насчитывалось около 300, включая близкие по задачам учёные архивные комиссии, церковно-археологические комитеты, другие провинциальные научные общества), а краеведческое движение получило государственную поддержку. Продолжали активную работу возникшие до революции естественно-исторические краеведческие общества: Архангельское, Костромское, Вологодское, Ярославское и др. Краеведение Сибири и Дальнего Востока в начале XX века развивалось на солидной базе, заложенной деятельностью Русского Географического общества в Омске, Иркутске, Якутске, Тобольске, Чите, Владивостоке и др. Ряд местных обществ истории, археологии и этнографии, археолого-этнологические комиссии образовались на базе упраздненных губернских ученых комиссий (в Ставрополе, Симферополе, Нижнем Новгороде и др.) и возглавлялись бывшими председателями этих комиссий.[17]

Следовательно, можно сделать вывод, что в первые годы советской власти произошли прогрессивные изменения в организации музейного дела России, но вместе с тем, с началом государственного руководства музейным делом, закладываются зерна последующей политизации и превращения музеев в идеологическое орудие.

§ 2. Развитие музейного дела в 1920-1930-е гг.

Годы Гражданской войны до предела разорили страну. Нуждались в ремонте музейные здания, не было топлива, многие музеи не финансировались. Очень низка была заработная плата музейных работников. В 1922 впервые в советских музеях вводится входная плата. Ряд музеев был закрыт. Начался новый период в истории музейного дела России, продлившийся до конца 1920-х гг. и характеризующийся стремлением систематизировать и стабилизировать музейную сеть страны. Усилилось влияние государства на развитие музейного дела. [18]

Массовая национализация культурных ценностей выявила неспособность государства освоить их, обеспечить сохранение и уход. В сентябре 1923 ВЦИК рассмотрел вопрос «О концентрации музейного имущества Республики» и создал специальную комиссию для реорганизации музейной сети путём её сокращения и перевода некоторых музеев на положение филиалов (в результате к 1925 г. сеть сократилась более чем вдвое и состояла из 100 музеев и 42 филиалов на государственном бюджете и 143 музеев на местном бюджете).[19]

Тогда же в 1923 г. декретом ВЦИК и СНК «Об учете и регистрации предметов искусств и старины» было предложено провести перерегистрацию собраний и отдельных памятников и выделить предметы, имеющие исключительное музейное значение и подлежащие государственному охранению, для которых устанавливается постоянный государственный контроль и регистрация. Принимаются постановления, регулирующие деятельность музеев, в том числе «О специальных средствах на содержание культурных ценностей РСФСР» (1923), направленные на улучшение бедственного материального положения музеев и памятников.

Одновременно выпускались секретные распоряжения, касавшиеся вывоза и продажи за границу части национализированных культурных ценностей. С 1923 года музеям была разрешена продажа имущества, «не имеющего историко-художественного значения», что сделало возможной реализацию хранящихся в музеях и Государственном музейном фонде музейных предметов через аукционы и антикварные магазины (в конце 1920-х – начале 1930-х гг. это привело к невосполнимым утратам).

Важнейшим актом в отношении недвижимых культурных объектов стал декрет ВЦИК и СНК «Об учете и охране памятников искусства, старины и природы» (1924), надолго определивший порядок обращения с памятниками и лёгший в основу позднейших государственных актов. Декрет и изданная в его исполнение инструкция были шагом вперед по сравнению с предшествующими актами. Однако декретом допускалась переделка, слом и использование национализированных памятников по разрешению Наркомпроса. Обязанность охраны возлагалась на областные и губернские исполкомы при участии губотделов по делам музеев (губмузеи). Последовавшая вскоре ликвидация губмузеев как специальных органов охраны памятников отрицательно сказалась на судьбе последних. Возрастание роли идеологических факторов во всех областях жизни нашло отражение в повышении внимания к памятникам революционных событий (циркуляр Президиума ВЦИК «О выявлении и охране памятников революционных движений», 1927), сопровождавшемся усилившимся сносом древних сооружений.[20] К 1930 г. из ранее зарегистрированных 10 тыс. недвижимых памятников искусства и старины под охраной оставалось около 1,2 тысячи, а к 1935 – только около 600.[21]

Понятие музея было одним из ключевых, неразрывно связанным с идеей патрификации (воскрешения предков) и с понятием храма в философско-утопическом учении выдающегося русского философа Н.Ф.Федорова («Музей, его смысл и назначение» и др.). К сожалению, философия музея была и остается наименее разработанной областью музееведения.[22]

Неординарная ситуация, сложившаяся в музейном деле в 1920-е гг., стимулировала развитие музееведческой мысли. Вопросы музея обсуждались на музейных и краеведческих конференциях, на страницах музееведческих периодических изданий, разрабатывались специально созданные подразделения в структуре органов государственной власти и научных учреждений (комиссией по музееведению при подотделе провинциальных музеев Отдела по делам музеев и охране памятников искусства и старины Наркомпроса РСФСР, 1919; Отделом теоретического музееведения Исторического музея, 1919 – 1-я половина 1930-х гг.; Методической комиссией музейного отдела Главнауки, 1925-28гг.; Комиссией по музееведению при государственной академии истории материальной культуры, 1920-е гг.; Московским институтом историко-художественных изысканий и др.).

В эти годы сформировалось представление о музеях России как единой системе, назначение которой – сохранение культурного наследия и приобщение к нему. Объектом изучения стал не столько отдельный музей, сколько система в целом, роль её в развитии государства, преимущества централизации музейного дела. С идеей централизации была связана теоретическая разработка понятия «музейная сеть», первых классификационных схем (например, у Ф.И.Шмита – группировка по общественному назначению, профилю, географическому принципу, подчиненности). Из признания приоритетности просветительского музея (музея для «масс») логично вытекало преобладание прикладного исследования, посвященного методике музейного дела, прежде всего работе с музейной аудиторией (А.В.Бакушинский, Н.П.Анциферов, Н.А.Гейнике, В.А.Герд и др.). Были изданы инструкции и во многом повторявшие их методические пособия по вопросам фондовой, экспозиционной и научно-просветительской, главным образом экскурсионной работы, заложены основы теории экспозиции, разработаны принципы экспонирования, не утратившие значения до сих пор: построение экспозиции в расчете на определенные категории посетителей, раскрытие информационного потенциала экспозиции; учет психологии восприятия экспозиции, театрализация, как средство раскрытия исторического процесса и др. (Шмит, А.У.Зеленко, Н.М.Дружинин).

Ошибочные методологические установки Первого Всероссийского музейного съезда (Москва, 1930), вульгарно-социологическая трактовка задач музейных учреждений в 1930-е гг. препятствовали постановке проблем музееведения. Исследователи направляли свои усилия на обоснование роли музея как непосредственного инструмента социалистического общества.[23]

Для экспозиционной работы музеев 1920-х гг. характерны поиски форм экспозиций, максимально доступных для пришедшего в музей массового посетителя. Таковы экспериментальные историко-бытовые выставки ансамблевого характера «Крестьянское искусство» в историческом музее в Москве (1921), фондовые выставки Историко-бытового отдела Русского музея, «Десять лет борьбы и строительства» в музее Революции СССР (1927) и др. Делались попытки построения новых экспозиций «по социально-экономическим формациям», создания целостного представления об эпохе. В научно-просветительской деятельности музеев основное внимание уделяется экскурсиям музейным и массовой просветительской работе.

В конце 1920-х годов представление о музее как научном центре, ведущем на базе своих исследований просветительскую работу, сменяется отношением к музею как «плацдарму для организованного мышления масс», как политпросветкомбинату, являющемуся оружием пропаганды установленных партией и государством концепций. Задачи углубления культурной работы вступают в противоречие с упрощенными представлениями о культуре, нарастает политический нажим на музейное дело в России.

История существования от создания до закрытия (а это всего 9 лет) Музея живописной культуры красочно отображает вышесказанное. Музей живописной культуры был открыт в Москве в 1919 году по решению Отдела изобразительного искусства Наркомпроса РСФСР как показательно-педагогический музей современного искусства, его задачей было документировать эволюцию художественных изобретений в области материала, цвета, пространства, формы и техники живописи. До июля 1923 подчинялся непосредственно РОСИЗО, затем перешел в ведение отдела науки Наркопроса. В 1923-24 гг. стал филиалом Третьяковской галереи. Заведовали музеем В.В.Кандинский (1919-20), А.М.Родченко (1921-22), П.В.Вильямс (1922-23), Л.Я. Вайнер (1923). Музей живописной культуры стремился пропагандировать современное искусство в широких народных массах, поднять уровень художественной культуры в стране. Музей живописной культуры предполагалось утвердить как тип центрального и местного музея; позднее подобные музеи были открыты в Петрограде, Смоленске, Пензе, Уфе, Витебске, Оренбурге, Рязани.

Коллекция музея живописного искусства сложилась путем энергичных покупок в основном произведений русского авангарда через закупочную комиссию РОСИЗО; в дальнейшем пополнялась за счет обмена с другими музеями и из Государственного музейного фонда. В состав коллекций музея входили работы О.В.Розановой, К.С.Малевича, В.Е.Татлина, П.В.Кузнецова, Н.А.Удальцовой, Л.С.Поповой, А.А. Экстер, П.П. Кончаловского, И.И.Машкова, В.В.Рождественского, Р.Р.Фалька, А.В. Лентулова, А.В.Куприна и др.Зарубежное искусство было представлено работами французских мастеров П.Пикассо и А.Дерена.[24]

Первоначально развеска в московском Музее живописной культуры по принципу контраста формы, письма независимо от школы. Но она не отвечала педагогическим задачам музея – демонстрации различных живописных средств. В 1923 г. проведена реорганизация музея, в основе которой лежала идея создания музея нового типа – музея-лаборатории. Экспозиции музея-лаборатории делились на 2 группы: А («объемную») и Б («плоскостную»), в каждой из которых можно было проследить различную постановку и решение художниками тех или иных проблем. Картины одних и тех же художников (Машков, Малевич, Попова и др.) попадали в обе группы.

Научно-исследовательская работа музея-лаборатории проводилась Формально-исследовательским отделом, который занимался выработкой и утверждением новых методов в области искусства. Отдел собирал и изучал коллекции по технологии живописных материалов, анализу композиций, изучению воздействия цвета и формы, связи определенного цвета с определенной формой и фактурой. Разрабатывалось применение законов психологии восприятия при построении экспозиций и выставок. Исследовались методы современного дизайнерского искусства и его связь со станковой живописью. Вокруг музея объединились молодые художники – будущие организаторы Ощества художников-станковистов (ОСТ). Первая выставка остовцев проходила в музее. Широкий резонанс имела организованная Музеем живописной культуры выставка «15 лет левого течения в русском искусстве» (1925). В 1925 г. при Формально-исследовательском отделе организуется исследовательская лаборатория, расширившая спектр научно-исследовательской работы музея. В музее живописной культуры устраивались лекции, доклады: Малевич прочел 2 цикла лекций по новому искусству под общим названием «От Сезанна до супрематизма», художник А.А.Борисов – «О ритмике плоскости», художник С.Б.Никритин – «О проекционизме» и др. [25]

Несмотря на тот факт, что первоначальные, поставленные перед музеем задачи выполнялись, и на энергичные протесты специалистов и культурной общественности Москвы и Ленинграда, в конце 1928 г. Музей живописной культуры был закрыт, фонды распределены между Третьяковской Галереей и Эрмитажем.

Изменения политики в области культуры, в том числе музейного дела в СССР, были связаны со вступлением на рубеже 20–30-х гг. XX в. в так называемый реконструкционный период. Музеи в традиционном смысле этого слова стали ненужными. В то время, когда государство взяло курс на бюрократизацию и нивелировку жизни, музеи повествовали о своеобразии, традициях, национальных корнях. Если власть призывала к классовой борьбе, музеи красноречиво свидетельствовали об исторической преемственности, консолидировали общество. В целом они содействовали подъему интеллектуальной жизни страны, что не соответствовало планам построения социалистического государства.

В этой связи, проследим историю музейного дела России в области краеведческого движения и краеведческих музеев в послереволюционный период. Необходимо напомнить, что под термином «краеведение» понимается изучение природы, населения, хозяйства, истории и культуры какой-либо территории, «края», главным образом силами местного населения. Краеведение опирается на междисциплинарные научные связи и учитывает выводы не только научных теорий, но и первичные наблюдения, житейскую практику; предполагает освоение местного исторического опыта и определение новых тенденций, исходя из местных условий и традиций.

В первое послереволюционное десятилетие значительна роль краеведов в сохранении памятников истории и культуры, частных коллекций (особенно в покинутых имениях), пополнении собраний государственных музеев, архивов, библиотек, организации новых музеев. Краеведческая тематика занимает немалое место в программах обучения в провинциальных вузах. Появляются труды о предмете и задачах краеведения, его методике. В 1921 г. в Москве состоялась Всероссийская конференция научных обществ по изучению местного края с участием краеведом разных регионов, видных ученых и государственных деятелей. Были определены направления деятельности, избрано Центральное Бюро краеведения (ЦБК) во главе с С.Ф.Ольденбургом. ЦБК возглавило координационно-методическую работу по многообразным исследованиям, просветительским, учебным программам, организовало издание журналов «Краеведение», а затем и «Известия ЦБК». Развитию краеведения уделяли внимание, оказывая и материальную поддержку, органы государственной власти, пресса. В первое послереволюционное десятилетие число краеведческих объединений значительно увеличилось. Их основными задачами являлись изучение родного края и выявление новых возможностей для развития его производительных сил, сохранение и изучение памятников культуры и защита природы, распространение знаний об отечестве. К середине 1927 г. состоялось более 100 научных краеведческих конференций. Отличительная черта краеведения 1920-х, «золотого десятилетия» его истории, - тесная творческая взаимосвязь с академической и университетской наукой. Краеведение приобрело невиданный, ни ранее ни позднее, научный потенциал. В разработку краеведческой проблематики (и в общеметодологическом и в конкретном планах) были вовлечены крупнейшие ученые Москвы, Петрограда-Ленинграда, университетских городов: историки М.М.Богословский, С.В.Бахрушин, В.И.Пичета, языковеды Н.М.Каринский, Н.Я.Марр, Д.Н.Ушаков, литературовед Н.К.Пиксанов, географы и геологи Д.Н.Анучин, А.П.Павлов, Ю.М.Шокальский, А.Е.Ферсман, А.А.Борзов, библиограф Н.В.Здобнов и др. На местах – М.И.Смирнов (Переславль-Залесский), В.И.Смирнов (Кострома), В.П.Бирюков (Шадринск), Е.К.Штукенберг (Пенза), К.А.Соловьев (Дмитров) и др. Плодотворно работали общества «Старая москва», по изучению Петербурга-Ленинграда, русской усадьбы и др.; они исследовали и музеефицировали усадьбы, здания монастырей. Широко развернулась и экскурсионная работа, связанная с культурологической проблематикой, созданием представлений об «образе», «душе» города (труды И.М.Гревса, Н.П.Анциферова), «культурного гнезда». В годы господства в исторической науке социологической вульгаризации ученые в трудах именно краеведческой проблематики сумели достигнуть многого в изучении истории города, торговли, промышленности (М.Н.Тихомиров, живописец А.М.Васнецов, П.Н.Миллер в Москве, С.И.Архангельский в Нижнем Новгороде, А.Н.Вершинский в Твери и др.), сельского быта и изменений, происходящих в деревне (Н.Я.Феноменов, К.В.Сивков и др.), революционного движения (Н.М.Дружинин), культуры провинции (П.М.Дульский в Казани, С.Д.Яхонтов, А.А.Мансуров в Рязани, А.М.Путинцев в Воронеже и др.), взаимосвязи общества и природы (Д.О. Святский, В.П. Семенов-Тян-Шанский). Много было сделано для развития источниковедения и архивоведения (С.Н.Черновым, И.Л.Маяковским), библиографии, методики этнографических наблюдений (В.В.Богдановым, Ю.М.Соколовым и др.) и археологических исследований, для выявления, описания, атрибутирования памятников истории и культуры, музейных предметов, совершенствования приемов их реставрации. В краеведении формировались те научные направления, которые позднее назовут историей повседневности и экологией культуры; краеведческие изыскания особенно помогли в познании сложной проблемы «общее и особенное в истории и культуре». Большое внимание уделялось повсеместному внедрению краеведения в школьное образование. Особенно заметно содействовало краеведение подъему культуры в национальных регионах страны и изучению прошлого этих народов (труды П.Н.Луппова об Удмуртии и др.). В ряде городов создаются институты краеведения, готовятся издания энциклопедического типа (в Новосибирске – Сибирская советская энциклопедия). Краеведение воспринималось как «характернейшее явление Советской России». Его признавали «массовым научно-культурным» движением и важной сферой культурно-просветительской политики государства. В краеведение были вовлечены и «старая» интеллигенция (в том числе видные ученые и общественники, и даже церковные деятели), и те, кто воспитывался на идее социалистических преобразований. О краеведческом движении говорили на партсъездах и съездах Советов, краеведческие общества характеризовали как «органы самопознания страны» (определение А.В.Луначарского), а работу их – как «работу государственного исторического значения» (слова М.Горького).[26]

В тесном сотрудничестве с краеведческим движением происходило развитие местных музеев. Вопросы содержания и ведущих направлений их деятельности, места в культурной жизни региона регулярно обсуждалось на краеведческих конференциях, в краеведческой периодике, появились теоретические работы Н.И.Романова и др. Деятельность местных музеев проходила в контакте с краеведческими обществами, характер которого определялся региональными особенностями. В Татарии, например, где были сильны традиции научных обществ, ведущих начало от дореволюционных обществ Казанского университета, музеи функционировали как отделения Общества изучения Татарстана и Татарского бюро краеведения. В Центральном Черноземье, напротив, краеведческие общества создавались при музеях (или по их инициативе), возникших до революции и обладавших влиянием на культурную жизнь региона. Одной из распространенных форм сотрудничества, как и в предыдущий период, были совместные экспедиции, способствующие формированию музейных коллекций (естественно-научных, археологических, этнографических, историко-бытовых). В экспозиционной работе местных музеев получают дальнейшее развитие элементы историко-бытовой и тематической экспозиции. Основными формами просветительской работы остаются экскурсии и лекции.

Материально положение местных музеев было тяжелым. В 1923 г. музеи бывших губернских ученых архивных комиссий и статистических комитетов, а также образцовые музеи «краеведческого характера» получили значение общегосударственных, были включены в соответствующие списки и поступили в ведение Главнауки Наркомпроса. Кроме того, в их число вошли, как наиболее органично сложившиеся, Казанский, Вятский, Пермский, Вологодский, Нижегородский, Астраханский, Смоленский, Уфимский и др. музеи. Из государственного бюджета финансировалась лишь научная обработка и охрана музейных коллекций, прочие виды работ – из местных средств; остальные местные музеи передавались на местный бюджет. Управление ими осуществлялось губернскими комитетами по делам музеев и охраны памятников при отделах народного образования. Согласно списку 1925 г., в сеть музеев государственного значения вошли губернские, областные и республиканские музеи, а также уездные музеи, обладавшие особо ценными коллекциями (Енисейский, Минусинский). Большинство уездных музеев финансировалось из местного бюджета, наиболее крупные получали незначительные государственные дотации.

Несмотря на недостаток средств, местные музеи продолжали издательскую деятельность, как правило, совместно с краеведческими обществами; к середине 1920-х гг. в среднем каждый 5-й местный музей имел свои издания, среди которых преобладали краеведческие периодические и непериодические научные и научно-популярные сборники. Активную деятельность вели Музей Центрально-промышленной области (директор В.В.Богданов), Воскресенский (Истринский) музей, в котором работали Н.А.Шнеерсон, Е.С.Радченко, Б.А.Куфтин, Дмитровский музей, возглавляемый К.А.Соловьевым, Шадринский (директор В.П.Бирюков), Татарский, в котором работали В.И.Воровьев, П.М.Дульский, Н.Ф.Калинин. и др.музеи. При краевом музее в Екатеринославе существовала кафедра краеведения (зав. Д.И.Эварницкий).

Преобладавшее в краеведческой и музейной литературе этого периода понимание местных музеев как «провинциальных академий наук», «живых энциклопедий края» свидетельствовало об особом месте, которое им отводилось в жизни региона в качестве своеобразных культурных центров, сосредотачивающих и популяризующих краеведческие материалы и знания. С другой стороны, это требовало от музеев всестороннего отражения жизни края, «всеохватности», независимо от содержания музейных коллекций. Будучи действительно культурными и научными центрами (в уездных городах зачастую единственными), далеко не все местные музеи являлись в полной мере комплексными, способными представить в полном объеме природу, историю, экономику, культуру региона. Специфика собраний и характер деятельности отражались в названии музеев (Воронежский историко-культурный музей, Курский историко-археологический музей и др.).[27]

В конце 1920-х гг. четко определилась тенденция свести краеведение к удовлетворению насущных и утилитарных хозяйственных и политических нужд и тем самым противостоять свободному развитию историко-культурного направления в краеведении. Опасаясь дальнейшего самостоятельного развития краеведческого движения и каких-либо отклонений от единообразия мысли, краеведение стремились подчинить государственно-политическому диктату. В силу своей роли в культурной жизни края местные музеи одними из первых испытали идеологическое давление складывающегося тоталитарного режима. В советское время было несколько реорганизаций их деятельности, фактически приводящих краеведческие музеи ко всё большему содержательному однообразию. Первые попытки унификации обнаруживает «Положение о губернском музее», разработанное Наркомпросом в 1925 году. Предусматривалось единообразие в названии, состоявшем из указания географического местоположения музея и обязательного слова «краеведческий», и структуре, включавшей отделы: естественно-исторический, культурно-исторический, социально-экономический и революционный (при отсутствии в регионе историко-революционного музея). «Положение» 1925 г. легко в основу последующих типовых положений о краеведческом музее. Термин «местные музеи» употреблялся до середины 1930-х гг. В результате реорганизации музейной сети на местах во второй половине 1920-х гг. произошло механическое объединение разных музеев, имевшихся в одном регионе, в краеведческие. К 1930 г. все республиканские, краевые и областные центры имели краеведческие музеи. Руководство краеведческими музеями, переданными на местный бюджет, возлагалось на политико-просветительские отделы местных исполнительных комитетов. А на рубеже 1929-30гг. начался разгром краеведческого движения и арест его видных деятелей.[28]

Музеи «мобилизовались» на участие в многочисленных политических кампаниях, на пропаганду индустриализации, колхозного строительства, атеизма. Был выдвинут один критерий эффективности — участие в массовой пропаганде. К сбору, сохранению, изучению памятников истории и культуры, без чего теряется сам смысл существования музея, власти относились враждебно. Так, с середины 1920-х гг. в связи с общими тенденциями политизации и идеологизации общественной жизни музей рассматривался как «проводник политического просвещения», «политико-просветительный комбинат», а на рубеже 1920-30х. гг. утверждается термин «политико-просветительная работа» и это направление становится ведущих в музейной деятельности. Основной задачей являлось внедрение в общественное сознание господствующей политической доктрины, основных критерием оценки – массовость охвата населения. Термин «политико-просветительная работа» дополняется понятием «массовая».[29]

Все эти тенденции получили окончательное закрепление в решениях Первого Всероссийского музейного съезда в 1930 г. и публикациях журнала «Советский музей» 1930-х гг., определили дальнейшее развитие музейного дела в России на долгие годы.

В этой атмосфере в декабре 1930 г. в Москве собрался Всероссийский музейный съезд. Направление его работы было определено в письме наркома образования РСФСР А. Бубнова, который призывал преодолеть «реакционное рутинерство», отойти от «музеев-кунсткамер», поставить их на службу социалистическому строительству. В докладах на съезде ставились две кардинальные проблемы:

- методологические основы работы музеев, их идейное содержание и структура;

- объект музейного показа, роль аутентичных памятников в музее.

К сожалению, обе проблемы были решены в пользу политики, а не культуры. Непосредственным результатом I музейного съезда было появление в 1931 г. специального органа советских музейных работников — журнала «Советский музей», а также музейных отделений при некоторых вузах Москвы, Ленинграда, Казани. Эти и некоторые другие прогрессивные начинания (например, открытие в 1938 г. в структуре АН СССР Всесоюзного музея А. С. Пушкина и Государственного музея Л. Н. Толстого) не могли изменить общей тенденции бюрократизации и идеологизации музейной деятельности.

В интересном направлении шла деятельность научно-просветительной работы медицинских музеев. Первыми послереволюционными медицинскими музеями были Музей здравоохранения в Петербурге и Государственный музей социалистической гигиены Наркомздрава РСФСР, созданные в 1919 г. В 1920-30-е гг. медицинские музеи сыграли большую роль в развитии санитарного просвещения и в борьбе за оздоровление условий труда и быта. К 1926 г. во многих промышленных городах СССР существовали музеи по проблемам социалистической гигиены, гигиены труда и профессиональным заболеваниям. В 1934 г. в Москве открыт музей охраны материнства и младенчества. Первый музей по истории военной медицины в России открыт в 1942 г. в Москве.[30]

Острее других музейных учреждений испытали на себе идеологический гнет и контроль партийных органов исторические музеи, которые в конце 1920-х гг. из научно-просветительных учреждений трансформировались в политико-просветительные. В 1920-е гг. сформировалась сеть историко-бытовых и историко-революционных музеев, где при активном участии ученых разрабатывались программы деятельности исторического музея, сочетавшего просветительную и научно-исследовательскую задачу. Выбор основных объектов документирования (домашний быт разных слоев населения), а также хранения и экспонирования (вещественные источники) был обусловлен определяющим влиянием историко-бытового направления русской историографии. Теперь же в практику исторических музеев проникали схематизм и упрощенчество: проводились преимущественно обзорные экскурсии, преобладали выставочные формы работы, создавались экспозиции, рассчитанные на ведение идеологической работы, исторические реликвии уступали место «театрализованным группам» (Ленинградский музей революции). Вместе с тем, нельзя не отметить колоссальное расширение аудитории исторических музеев, через которые в советский период прошло практически всё население страны. При разработке теоретических и методических основ деятельности, коллективами исторических музеев на рубеже 1920-30-х гг. особое внимание уделялось методике построения экспозиции тематической (А.В.Шестаков, Н.М.Дружинин).

После Первого Всероссийского музейного съезда, провозгласившего переход от показа вещей к показу идей и объявившего войну «вещивизму», в деятельности исторических музеев усилились схематизм и социологизирование. В экспозициях история трактовалась в духе «Краткого курса истории ВКП(б)» (1934); повсеместно наблюдалось увлечение научно-вспомогательным материалом (таблицы, графики, цитаты классиков марксизма-ленинизма и т.п.) в экспозиционно-выставочной работе; фонды исторических музеев мало пополнялись подлинными историческими реликвиями.[31]

В 1930-е гг. созданы мемориальные музеи, посвященные событиям и деятелям революции и Гражданской войны. В 1936 г. в Москве был открыт Центральный музей Ленина, к которому присоединили в качестве филиалов ранее созданные музеи в Горках, Смольном, Разливе, Шушенском. Центральный музей В.И.Ленина основан по решению 13-го съезда РКП(б) 31 мая 1924, в момент создания являлся одним из отделов Института В.И.Ленина при ЦК РКП(б), задачей которого были сбор материалов и документов о В.И.Ленине и ознакомление масс с его жизнью и деятельностью. Большую помощь в создании музея, пополнения его экспозиции оказали родные и близкие Ленина – его жена Н.К.Крупская, сестры А.И.Ульянова-Елизарова, М.И.Ульянова, брат Д.И.Ульянов. В 1924-35 гг. музей неоднократно менял адреса: располагался в здании Института В.И.Ленина на ул.Б.Дмитровка, затем – в помещении Революционного музея на Б.Дмитровке, позднее – в помещении Музея К.Маркса и Ф.Энгельса. В сентябре 1935 ЦК ВКП(б) принимает постановление о создании Центрального музея В.И.Ленина (ЦМЛ), а СНК СССР в октябре 1935 выделяет для музея здание бывшей городской думы. По распоряжению И.В.Сталина за 70 дней здание было переоборудовано под экспозицию музея. 15 мая 1936 г. ЦМЛ принял посетителей в новом качестве самостоятельного центрального учреждения в создаваемой системе ленинских музеев страны. Было положено начало созданию сети музеев Ленина, которая развивалась отдельно от музейной сети государства. Эти музеи составили самостоятельную систему, управление которой принадлежало ЦК ВКП(б).

С этого времени в его жизни наступил принципиально новый этап. Музей все более жестко вписывался в систему идеологических учреждений партии, выполняя определенный политический заказ, становится инструментов идеологического влияния. Центральный музей Ленина был лидером по количеству посетителей – в 1939 г. с его экспозицией ознакомились более 1 млн. человек.[32] Его экспозиция, как и экспозиция любого историко-революционного музея в 1930-40-е гг. строится на основе сталинской периодизации истории большевистской партии, в соответствии с главами «Краткого курса истории ВКП(б)», служит пропаганде идеи, что «Сталин – это Ленин сегодня».

В 1936—1940 гг. были созданы музеи И.В. Сталина, Г.К. Орджоникидзе, Я.М. Свердлова, В.В. Куйбышева, М.Ф. Фрунзе, В.И. Чапаева и др.

Если в 1920-е гг. мемориальные музеи рассматривались как уникальные памятники, которые нужно сохранить в неприкосновенности (так в декрете о национализации Ясной Поляны содержались четкие указания хранителю: сохранять в неприкосновенности бытовую обстановку и территорию усадьбы, где жил Л.Н.Толской) и экспозиция, как правило создавалась на основе сохраненного мемориального комплекса, то в начале 1930-х гг. пропаганда марксистского мировоззрения, которую взяли на себя музеи, не могла не сказаться на судьбе мемориальных музеев: экспозиции утрачивали мемориальность, подменялись «историческими». Так, экспозиция музея И.С.Тургенева в Орле пополнялась разделами, отражающими эпоху крепостничества, дореволюционной и послереволюционной жизни Орловского края, жизнь и творчество писателей-орловцев, включила в себя даже макет тюремной камеры Н.Г.Чернышевского в натуральную величину. Негативное отношение к мемориальным музеям начало изживать себя к середине 1930-х гг., однако на этом процессе всё активнее сказывается культ личности И.В.Сталина: мемориальные музеи прямо или косвенно использовались для прославления «вождя народов». Яркое свидетельство тому – многочисленные музеи Сталина (закрыты или перепрофилированы после его смерти). Парадоксально, но явление культа личности имело для мемориальных музеев и положительную сторону – вопрос о создании ряда музеев видных деятелей искусства, любимых Сталиным, был решен незамедлительно, сразу после их смерти, что способствовало максимальной сохранности мемориально-бытовой обстановки (Дом-музей К.С.Станиславского, Музей-квартира В.И.Немировича-Данченко в Москве и др.). Всего за 1930-е гг. в РСФСР открыто около 90 мемориальных музеев.[33]

Управление музеями во второй половине 1920-х гг. претерпевало реорганизацию, связанную с коренной перестройкой идеологических учреждений в условиях начавшейся реконструкции народного хозяйства, обострения внутрипартийной борьбы, усиливавшегося влияния командно-административной системы руководства; побеждает тенденция превращения музеев в политико-просветительные учреждения, структурную часть идеологического, пропагандистского аппарата. В 1927 г. музейный отдел Наркомпроса был реорганизован: ликвидированы подотделы, сокращены штаты, функции учета архитектурных памятников переданы в центральные государственные реставрационные мастерские, археологических – в Академию истории материальной культуры.

Далее, в связи с очередной реорганизацией Наркомпроса РСФСР в 1930 была упразднена Главнаука и находившийся в её структуре музейный отдел. Вместо него в составе сектора науки Наркомпроса сформирована музейная группа. В 1933 отдел науки восстановлен (руководитель Ф.Я.Кон) и превращен в орган проведения в жизнь политических и организационных установок путем циркуляров и указаний. Во 2-й половине 1930-х гг. произошло разделение управления музеями: естественно-исторические, исторические музеи, краеведческие, литературные музеи остались в ведении музейного (с 1939 г. – музейно-краеведческого) отдела Наркомпроса РСФСР; художественные музеи, театральные музеи, а также музыкальные музеи перешли в подчинение созданного в 1936 г. всесоюзного комитета по делам искусств при Совнаркоме СССР. Значительная часть музеев сосредоточилась в ведении Академии Наук СССР и союзных республик. Музеи В.И.Ленина, сеть которых начала формироваться в 1930-е гг. перешли в непосредственное подчинение ЦК ВКП(б). Разрушение централизованного аппарата управления музеями, закрепление отношения к музею как к политико-просветительному учреждению, игнорирование музейной специфики отрицательно сказались на развитии музеев в последующие годы.

В конце 1930 г. после очередной реорганизации Наркомпроса РСФСР, в нем осталась только небольшая музейная группа, которая осуществляла решения Всероссийского музейного съезда. В русле социологизма были проведены реэкспозиции в Эрмитаже, Третьяковской галерее, Русском музее. Так, в Третьяковской галерее произведения искусства распределились по темам: «Искусство придворного бюрократического дворянства», «Искусство аграрного (барщинного) дворянства» и т. д. Экспозиция сопровождалась диаграммами, цитатами, выдержками из документов, что препятствовало восприятию творчества представленного художника, осознанию его места в развитии искусства. В Русском музее появились щиты с цифровыми материалами по выполнению пятилетки, коллективизации сельского хозяйства, земельно-водной реформе в Средней Азии. В некоторых сохранившихся ансамблевых музеях экспозиции заменялись выставками, которые вступали с ансамблем в резкое противоречие. Например, во дворце-музее «Останкино» организовывались сельскохозяйственные выставки, в Новодевичьем монастыре — музей раскрепощенной женщины, в Донском монастыре — антирелигиозный музей. В антирелигиозные музеи были превращены Казанский и Исакиевский соборы в Ленинграде. В начале 30-х гг. реэкспозиции подверглись Музей антропологии, Политехнический музей и большинство других музеев РСФСР и союзных республик.

Можно также привести подробности истории Эрмитажа того времени. “В целях приближения музея к массам и увязки музейной работы с культурным строительством, а также методологически правильного осмысления музейных объектов на базе марксизма и ленинизма” в 1930–1931 годах в музее происходила перестройка выставок. В 1930 году В. Ф. Миллер делает доклад об основных принципах построения экспозиции европейской живописи XIX — начала XX века, отдав дань этой концепции развития культуры и искусства, которой не избежал тогда в своей работе ни один из сотрудников отдела. На заседании отдела 8 января 1930 года было выдвинуто положение, что экспозиции “необходимо будет строить по определенным культурным эпохам, но так, чтобы каждая культура стала понятна с точки зрения ее социологической необходимости, как определенная культурная формация”. Памятники искусства, картины должны были по этой схеме служить лишь иллюстрациями определенных исторических процессов. “Работники… до настоящего времени не дали марксистской экспозиции, то есть такой экспозиции, которая позволила бы на вещах усвоить основные положения диалектического материализма… Мы стали рассматривать музеи как собрания вещей, которыми пользовались в различное время и в различных условиях для различных целей классовой борьбы”.[34] Вот основополагающий тезис, на долгие годы предопределивший судьбу отечественного музееведения: музеи лишены права хранить и предъявлять овеществленную национальную культурную память, им отводится унизительная, “однобокая” функция инструмента идеологического воздействия. Эрмитаж общей участи также не избежал. Идеология становится определяющим принципом при создании выставок: так формируются экспозиции искусства Франции, Нидерландов и др. О политическом контексте научных исследований тех лет говорят и их характерные названия: “Мелкобуржуазное искусство предреволюционной эпохи в Нидерландах”, “Основные линии классовой борьбы в сиенском искусстве XIV века”, “Развитие ростовщической буржуазии во Франции XVII–XVIII веков…”. В угоду “политической реконструкции” музея перестраивается и издательская деятельность. На основе так называемой марксистско-ленинской методологии Б.В.Легран даже издал книгу “Социалистическая реконструкция в Эрмитаже”, вышедшую в свет в 1934 году. Уже упоминавшиеся “индивидуалистические тенденции” были искоренены до такой степени, что, например, в Рыцарском зале рядом с подлинными доспехами появились рисунки, изображающие средневекового крестьянина...

Как часть государственной политики нужно рассматривать и продажу на Запад художественных, а также исторических памятников, что давало валютные средства для выполнения первой сталинской пятилетки. Исчезали шедевры европейских мастеров, мебель, ювелирные изделия, религиозные памятники, старопечатные книги и рукописи. Продажи затронули крупнейшие музеи бывшего СССР, в том числе Эрмитаж, Русский музей, Киевский музей западного и восточного искусства. Приводя пример взаимоотношения музея и большевистской власти конце 1920-х — начале 1930-х годов, можно вновь рассказать об Эрмитаже. Главный музей страны стал заложником экономической ситуации в СССР.

В 1927-29 гг. ликвидировались хранилища Государственного музейного фонда в Москве и Ленинграде, хранившиеся в них ценности частично поступили в музеи, частично – в продажу. Распродав имущество ряда дворцов, с 1928 г. перешли к массовым продажам шедевров Эрмитажа и других музеев, прямо из экспозиции. Немаловажную роль в судьбе культурных ценностей сыграла система вульгарно-социологических представлений о том, что в искусстве нужно народу, а что «идеологически вредно». В соответствии с этой деформированной шкалой идейно-эстетических приоритетов продажа «романовского хлама», церковных ценностей, имущества аристократии представлялось не только допустимой, но и необходимой для получения средств на нужды социалистического строительства.[35]

Блокада советской торговли, последствия гражданской войны и революции, воинствующий дилетантизм и волюнтаризм в сфере управления народным хозяйством привели к краху экономической системы. Требовалось немедленное пополнение валютных запасов. И было принято по-большевистски правильное решение: продавать бесценное. В итоге переписки между Госторгом и Эрмитажем, носившей со стороны первого приказной характер, еще в начале 1928 года дан старт распродаже музейных ценностей. Вскоре продажи приобретают тотальный характер. Вот лишь некоторые “штрихи к портрету” катастрофы, ее первых шагов. “Продано Госторгу 127 названий книг Собственной Библиотеки в Зимнем дворце. За 1928 год выделено в экспорт 11 партий, 723 номера”.

Специально созданная для “экспортного” отбора структура — “Антиквариат” по решению Комиссариата внешней торговли стал направлять на зарубежные аукционы предметы искусства из советских музеев. Априори главный удар был нанесен по Эрмитажу. На Западе от сложившейся в СССР ситуации получали двойную пользу. С одной стороны, искусственно занижая цены на вещи из советских музеев, западные бизнесмены от искусства провоцировали все новые продажи. (Порой проводилась и недвусмысленная искусствоведческая разведка.) С другой стороны, жесткой критике подвергалась политика большевистской власти, торгующей национальным достоянием. Между тем в правительстве советской России к продажам отнеслись неоднозначно: против них категорически протестовал Луначарский, однако его мнение принято во внимание не было. Маховик раскручивался, система требовала все новых жертв. Изначально власти настаивали на том, чтобы в Эрмитаже были организованы специальные бригады для отбора экспортных экспонатов. В такие комиссии входили сотрудники музея, сопротивлявшиеся разграблению, что абсолютно не устраивало “Антиквариат”. “Успехи” в деле продажи национального достояния нарастали, и к началу 1930 годов в Эрмитаже уже не оставалось ничего неприкосновенного: “Антиквариату” удалось добиться вынесения решений непосредственно Комиссариатом просвещения, в лице его сектора “Главнаука”. Итак, уже в 1930 году музею предлагалось допустить представителей “Антиквариата” для отбора 250 картин, оружия из Арсенала и скифского золота. За несколько лет Эрмитаж безвозвратно лишился тысяч собственных экспонатов. В “Антиквариат” было выделено 2880 картин, из них 350 представляли собой произведения значительной художественной ценности, а 59 — шедевры мирового значения. Одиннадцать из них вернулись в Эрмитаж, к счастью, не найдя покупателя.

Есть версия, что особо ценные картины, увезенные для продажи, покинув музей, на аукцион не выставлялись — таков был вынужденно скрытый патриотизм дальновидных чиновников, все-таки находивших возможности сохранить для страны ее славу. Сорок восемь полотен покинули стены музея навсегда. Среди них “Венера перед зеркалом” Тициана, “Святой Георгий” и “Мадонна Альба” Рафаэля, “Пир Клеопатры” Тьеполо, произведения Перуджино, Боттичелли, братьев Ван Эйк, работы Рембрандта, Рубенса, Веласкеса, Ватто, Шардена… Уникальные картины попали в музеи Западной Европы и США. Кроме картин, за границей оказались ценнейшие предметы декоративно-прикладного искусства, фарфор, мебель, нумизматические коллекции. Эрмитажники в меру сил пытались сопротивляться варварству “Главнауки”. Но силы были весьма ограничены. Б. В. Легран открыто противостоять распродажам не смел, однако решился предложить своему заместителю И. А. Орбели написать письмо Сталину с просьбой о защите музейных сокровищ. Письмо было отослано адресату через старого друга Леграна А. С. Енукидзе, бывшего тогда в фаворе у Сталина. Ответа на “челобитную” ждали со страхом и надеждой: последствия могли быть полярными — от увольнения (в лучшем случае) писавшего и его единомышленников до прекращения вереницы продаж. Итог оказался благополучным.

Письмо И. В. Сталина И. А. Орбели: «Уважаемый т-щ Орбели! Письмо Ваше от 25/Х получил. Проверка показала, что заявки Антиквариата не обоснованы. В связи с этим соответствующая инстанция обязала Наркомвнешторг и его экспортные органы не трогать Сектор Востока Эрмитажа. Думаю, что можно считать вопрос исчерпанным. С глубоким уважением, И. Сталин»

Таким образом, вопрос о продаже эрмитажных ценностей за границу был закрыт совсем. Более того, домой стали возвращаться из-за границы непроданные экспонаты. Письмо Сталина стало “охранной грамотой” для всего Эрмитажа. Поскольку Сталин в ответе Орбели касался только предметов Сектора Востока, все западноевропейские экспонаты, предназначенные для отправки в “Антиквариат”, были объявлены связанными с Востоком (например, по изображению на них восточных изделий, в частности ковров, или же по другим, очень отдаленным мотивам). Эта уловка помогла спасти их от экспорта. Вскоре требования о передаче эрмитажных вещей в экспортные структуры и вовсе прекратились.

Нельзя не упомянуть, что на защиту эрмитажных сокровищ, отлично осознавая опасность сопротивления власти в лице “Антиквариата”, встали и рядовые сотрудники музея. В эпоху, когда даже устное неповиновение могло стоить не только карьеры, но и жизни, такие поступки — свидетельство огромного мужества. В архиве Эрмитажа, в частности, хранится письмо научного сотрудника Т. Л. Лиловой Сталину. Процитируем его без купюр.

«Т. Сталину

Дорогой Иосиф Виссарионович, обращаюсь к Вам, т.к. только Вы один можете помочь мне в моем деле.

Я ведаю Сектором западноевропейского искусства в Гос. Эрмитаже. Антиквариат в течение пяти лет продает предметы искусства из этого сектора. Пять лет я боролась за то, чтобы продавали второстепенные вещи, но последние три года продаются главным образом первоклассные вещи и шедевры. Самое же последнее время идут почти исключительно шедевры и уники. Продано за это время вещей из моего Сектора на сумму не меньше 20.000.000 зол. рублей. Сейчас продают страшно дешево, например, из 3-х имевшихся в Эрмитаже картин Рафаэля две уже проданы 2 года назад: одна — Георгий, за 1.250 т.р. и другая — Мадонна Альба — за 2.500 т.р. Сейчас берут последнего Рафаэля (остается одна сомнительная картина, которую Антиквариат возил за границу и не продал) — Мадонну Конестабиле, причем Антиквариат ее ценит только в 245 т.р.

По моим подсчетам, в Эрмитаже осталось вещей, которые можно сейчас продать, никак не больше чем на 10.000.000 руб. зол., но мои оценки Антиквариат понижает обыкновенно по крайней мере в 2 раза. Но тогда в Эрмитаже не останется ни одного шедевра и Эрмитаж превратится в громадное собрание произведений искусства среднего достоинства, в громадное тело без души и глаз. Между тем, если сейчас запретить им продавать шедевры, мы сумеем сохранить музей первоклассного достоинства. Необходимый нам как громадный политико-просветительный фактор в деле воспитания непрерывно растущих культурно широких масс и необходимейшее пособие для воспитания наших художников, работающих над усвоением достижений культуры отживших формаций. Нужно полагать, что пролетариат, строящий первое в мире соц. государство, имеет право на изучение культурного наследия на первоклассных образцах. Ведь никому не придет в голову изучать философию или историю классовой борьбы без Маркса и Энгельса. Все понимают, что если изъять эти имена из 19 века или Ваше и т. Ленина из 20-го, то никакой истории и философии, полезной для пролетариата, не получится, а в вопросе культурного наследства думают легко обойтись без таких гигантов, как Леонардо да Винчи, Рафаэль, Рембрандт, Рубенс и Тициан, и без зазрения совести продают их.

Очень прошу Вас вмешаться в это дело и остановить ретивых продавцов. Пусть лучше организуют как следует продажу рядовых вещей, которую они совершенно забросили. Необходимо вмешаться сейчас же, т.к. теперь они продают уже последние шедевры. В последнем полученном мною приказе находятся картины, уход которых обезглавливает собрание голландского и итальянского искусства, и собрание драгоценностей, и целый ряд самых лучших и редчайших произведений прикладного искусства. Если немедленно не остановить их, то потом будет поздно».

Это письмо — документ, уникальный не только как свидетельство “негромкого сопротивления системе”: в нем ценнейшая и трагическая информация о масштабах бедствия, постигшего Эрмитаж, и унизительно низких ценах, за которые было продано бесценное. Одновременно оно — и образец типично советской риторики, умело используя посконно-пафосный язык власти, эрмитажники оборонялись от “антикварного” нашествия повседневно. “Последний отбор музейных ценностей, сделанный “Антиквариатом” на новых марксистских экспозициях, наносит непоправимый ущерб этим экспозициям. Одну разрушая почти совершенно, другую искривляя таким образом, что она теряет чрезвычайно много в своей убедительности. Наиболее сильный удар наносится самой показательной из реконструированных частей Сектора западноевропейского искусства — выставке французского искусства эпохи разложения феодализма и буржуазной революции. Выставке, <…> дающей наиболее близкое решение новой марксистской экспозиции. Выставка эта вызывает живейший интерес как у нас в СССР, давая наглядное понятие об истории классовой борьбы в образной форме искусства буржуазии и дворянства в эпоху разложения феодализма, а также служит источником громадного мастерства для наших художников, работающих над использованием старого культурного наследства отживших классов”.[36]

Так, опять же с помощью идеологии — “клин клином” — была спасена сокровищница европейского искусства. Тем не менее “Антиквариат” активно продолжал поддерживать коммерческие связи с иностранцами, и полутайно за рубеж продолжали утекать российские сокровища. Эрмитажными художественными изделиями через “Антиквариат” пополнили свои собрания многие коллекционеры Америки и Европы.

В конце 1920-х гг. начались гонения на кадры старых музейных специалистов, против ряда их них выдвигались обвинения в контрреволюционной деятельности. Были репрессированы Н.П.Анциферов, М.Д.Беляев, Г.С.Габаев, М.И.Смирнов и др. Закрываются музеи-монастыри, перепрофилируются под другие задачи музеи-дворцы, закрывается ряд крупных музеев (музей мебели, Военно-исторический в Москве).[37]

Как ужу было сказано, кадровый аппарат музеев в 20-30-х г.г. формировался с учетом чистки (уже в конце 1920-х) по классовому признаку: советская власть занималась “орабочением” своих музеев, особенно центральных и крупных. В начале 1930-х годов из музеев были уволены ценнейшие кадры — лишь только за то, что имели дворянское или купеческое происхождение. Как отображение всероссийской картины музейной кадровой политики приведем пример Эрмитажа. В 1930-е годы пресловутое “орабочение” привело к резкому изменению и концепции музейной работы: “Существенным тормозом более решительного внедрения подлинно марксистских методов в ряде отделов является отсутствие материалов, относящихся к эксплуатируемым классам, при наличии огромного количества материалов господствующего класса… С момента чистки в Эрмитаж принят ряд членов ВКП(б) и ряд научных работников из молодежи и научных работников марксистов… Предложение комиссии по чистке — пункт об изжитии индивидуалистических тенденций в научно-исследовательской работе — выполнено”.

Трудно представить что-либо более фантасмагорическое, нежели сводка о “засоренности аппарата”, иллюстрирующая ход борьбы с “классово неполноценными” сотрудниками.

«Сводка о засоренности аппарата:

а) белогвардейцев нет. Офицеры старой армии — 7 (библиотека — 1, отдел Запада — 3, сектор доклассового общества — 2, аспирант — 1);

б) жандармерия, полиция — сведений нет;

в) бывшие фабриканты, помещики — 1 (нумизматика — 1);

г) дети служителей духовного культа — 5 (сектор Востока, отдел нумизматики — 3);

д) торговцы, купцы — 4 (охрана — 2, отдел нумизматики — 1, отдел Запада — 1);

е) дворяне — 55 (руководство — 3, технические работники — 12, специалисты — 40);

ж) потомственные, почетные и личные граждане — 13».

Согласно классовым нововведениям, в администрации музея, инженерно-техническом составе и охране стали работать члены партии. Парторганизация в Эрмитаже окончательно, де-юре, оформилась только в 1930 году и начала немедленную инфильтрацию во все сферы деятельности музея. В декабре 1928 года музей возглавил П.И.Кларк — революционер-народоволец, когда-то бежавший с каторги. Он сразу занялся внедрением в экспозицию принципа историзма на “основе учения Маркса о социально-экономической формации” и содействием росту количества партийных кадров. Но он проработал немногим более года. Новый директор, Л. Л. Оболенский, при приеме на работу вынужден был доказывать, что фамилия его “ничего общего с княжеской не имеет”: “Отец, сын маленького уездного чиновника, старый революционер, народоволец, привлекался по каракозовскому делу… в ссылке женился на моей матери, по происхождению крестьянке. Княжеского в моем происхождении ничего не имеется”. [38]

Рабоче-крестьянская инспекция РСФСР, созданная, разумеется, по классовому принципу, занялась чисткой рядов музея. Комиссию возглавил представитель класса-гегемона — рабочий Воробьев. Деловые качества сотрудников “сверху донизу” представители новых вершителей судеб оценивали, исходя из собственных интеллектуальных возможностей и из собственного же классового чутья. Таким образом, зачастую люди, имевшие “неблагополучное” с большевистской точки зрения происхождение, объявлялись профессионально непригодными.

Вот лишь один пример “вычищенной”, но восстановленной впоследствии М. И. Максимовой, старшего помощника хранителя эллино-скифских древностей. Ей инкриминировалось “участие в реакционных группировках, связь с контрреволюционерами-белоэмигрантами Европы”. В реальности “вина” Максимовой заключалась лишь в том, что родилась она в семье купца второй гильдии и с 1909-го по 1914 год жила в Германии, ездила как искусствовед в Грецию, Италию, Францию. Лет через пять этих поездок хватило бы на расстрел, но пока, в начале 1930-х, Максимова смогла даже восстановиться на работе. Без права работы среди прочих были “вычищены” заведующий Отделением прикладного искусства профессор А. Н. Кубе, работавший в музее с 1910 года и А. А. Ильин, член-корреспондент Академии наук. “Особенно неприятное впечатление произвела на всех “чистка” Ильина. Старый и очень уважаемый человек стоял перед всеми, подперев рукой голову (он был частично парализован), а на него нападали бойкие молодые невежды. Эрмитаж бурлил, как муравейник, так как снятые сотрудники имели перед музеем определенные заслуги, а обвинения часто бывали абсурдными и неверными”. К счастью, и Кубе, и Ильин вскоре были восстановлены. Эти относительно благополучно закончившиеся эксцессы — исключения из мрачного правила: большинство уволенных вернуться в Эрмитаж не смогли. Очевидно, в обстановке нарастающего тотального страха уволенный “классово чуждый” специалист вообще не мог рассчитывать на хоть какую-то квалифицированную работу по специальности и, следовательно, приемлемый социальный статус. Так ломались судьбы, а советское государство теряло уникальных специалистов. Так прерывалась связь времен.

С началом «большого перелома» меняется отношение большевистского руководства и к краеведческому движению. Стремление направить краеведческое движение в русло текущих хозяйственных нужд уже в середине 30-х гг. привело к отрицательным результатам — было ликвидировано большинство краеведческих организаций вместе с их музеями. Ценные коллекции, выброшенные на улицу, погибли. В результате тяжелый удар получила не только наука, утратившая свою источниковедческую базу, но и моральное состояние общества. Краеведение на десятилетия оказалось в стороне от основных научных исследований и активной общественной жизни.

Массовое краеведческое движение в 1930 – х годах получило широкое развитие, лишь в тех районах, где работали музеи, действовали краеведческие кружки, ячейки, общества. Музейное движение в 30 -е – 40 -е годы имело ряд проблем, как то скромное финансирование, небольшой штат работников. Так и в прошлое десятилетие, “мотором музейного дела” являлись, в основном, местные активисты краеведческого дела. К причинам неблагоприятного положения музеев края в 1930 – х годах также можно отнести неоднократную организационную перестройку, связанная с районированием и с изменениями в системе краеведческого движения. В результате чего было ослаблено внимание к музеям со стороны областного и районных отделов народного образования, считавших музейное дело “делом десятым”. В тоже время, появляется новое направление в музейной деятельности – это создание музеев партийных лидеров, как посмертно, так и при жизни. Создание ряда из них (таких как музей В. М. Молотова и Ф. Э. Дзержинского) было нецелесообразным и неоправданным. Но их создания требовала идеология молодого советского государства. Революция стала одним из главных событий в истории государства. Память о тех, кто создавал революцию и участвовал в ней, стала священной. В середине 1930-х гг. была свёрнута и поддерживаемая авторитетом Горького работа краеведов по подготовке трудов по истории фабрик и заводов. Кроме того, в это десятилетие музеи стали выполнять ранее не свойственную им работу, например пропаганду движения стахановцев или агитацию за принятие Конституции 1936 г. По таким несвойственным для музея направлениям работы тоже приходилось отчитываться.

Необходимо проследить взаимодействие школы и музея в рассматриваемый период, на вопрос выполнения социальной музейной функции образования и воспитания. После революции демократические традиции просветительства начала XX века получают дальнейшее развитие, 1920-е гг. богаты экспериментами в области взаимодействия школы и музея. К ним относятся организация детских музеев. Этап 1920-1930-х гг. связан с реформированием дореволюционной школы. В первые десятилетия советской власти возникает модель детского музея, учитывающая потребность детей в свободном творческом изъявлении, их стремление познавать мир через игру (игромузей). Конкретное воплощение модель игромузея получает в концепции Детского дворца, разработанной А.У.Зеленко, но так и не реализованной, в детских выставках («Для детей про зверей», «Что чем движется», «Как дети учились прежде и учатся теперь» и др.), организованных в 1920-е гг. членами музейно-выставочной комиссии Института методов внешкольной работы (Зеленко, П.Я.месин, В.Кордес и др.), а также в деятельности основных в этот период детских музеев – Музея игрушки и Музея детской книги. На этих выставках и в музеях дети попадали в атмосферу увлекательной и умной игры, которая является наиболее естественным для ребенка проявлением созидательности. Однако, существовал игромузей недолго, так как не вписывался в идеологию, которая, провозглашая «всестороннее развитие личности», на самом деле препятствовала её проявлению. Особую группу детских музеев составляют музеи детского творчества, первый из которых был основан Ф.И.Шмитом в 1920 в Харькове, но в России они не получили значительного распространения.

Другими экспериментальными направлениями взаимодействия школы и музея в послереволюционный период были: использование методик активизации юных посетителей, в том числе экскурсий «по переживанию», по принципу «искания художественной воли» (А.В.Бакушинский, Н.П.Сакулин), социологическое исследование школьной аудитории (впервые проведены в Третьяковской галерее под руководством Л.В.Розенталя). В 1923 Исторический музей устраивает выставку «Музей и школа» с целью познакомить деятелей просвещения с приёмами педагогической работы. Одновременно со 2-й половины 1920-х годов в связи со всё более усиливающейся идеологизацией музеев задача из приближения к задачам школьного дела получает новую трактовку. С одной стороны, партийно-правительственные постановления о начальной и средней школе (1931-1936) стимулировали контакты школы и музея, так как указывали на необходимость усиления в обучении принципа историзма, повышения наглядности обучения, введения краеведческого материала, но с другой стороны, они ставили деятельность музеев в прямую зависимость от задач школы, где начинает преобладать односторонняя ориентация на формирование знаний, умений, классового подхода в ущерб идее развития личности. Формируется концепция «музея-учебника», призванного служить лишь иллюстрацией к школьной программе. Взаимодействие начинает приобретать характер подчинения музеев учебно-воспитательному процессу в школе, что определило их сотрудничество на последующие десятилетия.

С середины 1930-х гг. впервые к музеям предъявляется требование создания системы работы со школой, для чего в 1934 г. при Музейном отделе Наркомпроса создается школьная комиссия и аналогичные комиссии в музеях (первая возникла в Русском музее в 1931 г.), практикуется проведение конкурсов на лучшую работу музеев со школой, заключение договоров о шефстве над школами, а также подготовка учителей к самостоятельному проведению музейных уроков и экскурсий (однако в стране так и не сложилась традиция осмотра музеев школьниками с учителями, существующая в других странах).[39]

В первое послеоктябрьское десятилетие приобрело большие масштабы экскурсионное дело, хотя практические и теоретические вопросы экскурсионного дела разрабатывались в первые годы XX в. И.В.Гревс, Н.А.Гейнике, Н.П.Анциферов, Б.Е.Райков, Д.Н.Кайгородов, В.А.Герд, А.В.Бакушинский, А.Я.Закс и др. представители экскурсионной школы, опираясь на отечественный и зарубежный опыт, обосновали теоретические принципы и организационно-методические основы экскурсионного дела. Разработанный ими экскурсионный метод основан на совокупности характеристик: первичности зрительного впечатления, превалирования показа над рассказом (значение словесного комментария), моторности (передвижение по определенному маршруту и осмотр объекта с разных сторон и расстояний), а также тематичности. Большая роль отводилась экскурсоводу, его профессиональному мастерству, умение активизировать экскурсантов и «оживить» материал экскурсии. Сначала экскурсионный метод разрабатывался для экскурсий на «открытом воздухе» и лишь впоследствии был спроецирован на музейные экскурсии.

Большую роль в становлении экскурсионного дела были призваны сыграть Центрально бюро краеведения (1921-24 гг.), а также Петроградский научно-исследовательский экскурсионный институт (1921-1925), цель которых состояла в изучении «экскурсиоведения по всем областям жизни природы и человеческой культуры» для создания «цельной образовательной системы». Для подготовки кадров экскурсионных работников в Петрограде и Москве были созданы инструкторские экскурсионные станции.

В первые десятилетия XX в. был опубликован ряд работ по экскурсионному делу, издавались журналы «Русский экскурсант» (Ярославль), «Школьные экскурсии и школьный музей» (Одесса), «Экскурсионный вестник» (Москва), «Экскурсионное дело» (Петроград). Содержание экскурсионного дела в этот период заключалось в изучении мировой и отечественной истории, природных и культурных достопримечательностей страны, особенностей национальной культуры. С середины 1920-х гг. экскурсионное дело достигло наивысшего расцвета, однако к концу 1920-х – началу 1930-х гг. его развитие, как и краеведения, было приостановлено. Многие экскурсионные работники и краеведы подверглись репрессиям, а экскурсионные организации были реорганизованы. Уже с середины 1920-х гг. экскурсионное дело стало развиваться под руководством Главполитпросвета. В 1928 г. вместо ликвидированного Российского общества туристов (РОТ) было создано Общество пролетарского туризма, преобразованное затем во Всесоюзное добровольное общество пролетарского туризма и экскурсий (1930). С 1936 руководство туризмом и экскурсиями стало осуществлять созданное при ВЦСПС Центрально туристско-экскурсионное управление. Уже в начале 1920-х гг. в экскурсионном деле всё больше внимания стало уделяться пропаганде революционных завоеваний, а согласно решениям IV съезда обществ политпросвета (1926) экскурсионное дело должно было строиться только на основе марксистско-ленинской идеологии. С начала 1930-х гг. угасает творческо-исследовательский подход к решению методических, содержательных проблем экскурсионного дела. Музеи провозглашаются политико-пропагандистскими центрами, а экскурсия из научного комментария к экспозициям превращается в агитацию идеологического характера.[40]

Но наблюдались и позитивные результаты деятельности музеев по изучению и охране историко-культурных ценностей, особенно в сотрудничестве музеев с научными учреждениями. Например, идея создания Музея истории религии возникла в начале 1930-х годов в среде учёных Института этнографии АН СССР. В 1928 году В.Г. Богораз – Тан, выдающийся российский этнограф и языковед, предложил организовать в Ленинграде выставку по типологии и истории религии, основанную на подлинных экспонатах. Под его руководством сотрудники Музея антропологии и этнографии при помощи работников академической библиотеки и при содействии учёных Эрмитажа создали новую выставку. Она открылась 16 апреля 1930 года в Зимнем дворце. Здесь были представлены многие уникальные предметы культа из Африки, Индии, Китая, картины и скульптуры известных мастеров, редкие книги, рукописи. Выставка пользовалась определённым успехом, поэтому встал вопрос о том, чтобы превратить её в постоянно действующий музей. Музей был создан решением Президиума Академии наук СССР от 7 сентября 1930 года и открыт 15 ноября 1932 года в помещении Казанского собора. Первым директором музея стал В. Г. Богораз – Тан.

Также в интересном направлении шла деятельность научно-просветительной работы медицинских музеев. Первыми послереволюционными медицинскими музеями были Музей здравоохранения в Петербурге и Государственный музей социалистической гигиены Наркомздрава РСФСР, созданные в 1919 г. В 1920-30-е гг. медицинские музеи сыграли большую роль в развитии санитарного просвещения и в борьбе за оздоровление условий труда и быта. К 1926 г. во многих промышленных городах СССР существовали музеи по проблемам социалистической гигиены, гигиены труда и профессиональным заболеваниям. В 1934 г. в Москве открыт музей охраны материнства и младенчества. Первый музей по истории военной медицины в России открыт в 1942 г. в Москве.[41]

Из общей картины музейного дела России 1920-40-х гг. можно выделить её один тип музеев - научно-технические. В конце XIX – начале XX века по мере возрастания роли науки и техники все большее значение приобретало осмысление исторического пути, пройденного человечеством в процессе накопления рациональных знаний и навыков. Проекты создания в России музея науки и техники с использованием новейших достижений мировой музейной теории и практики разрабатывались в 1915 г. Н.А.Умовым, П.ПюЛазаревым, В.И.Вернадским. 1-я мировая война и революция 1917 г. в России отодвинули осуществление этих идей, и лишь в конце 1920-х – начале 1930-х гг. ненадолго появилась возможность их частичной реализации: в ходе технической реконструкции шла массовая утилизация образцов старой техники, инструментов и приборов, а процесс перестройки и перепрофилирования ряда старых музеев открывал пути свободному движению коллекций и собраний. В созданном при Институте истории науки и техники АН СССР Музее истории науки и техники (Ленинград, 1931-36) удалось собрать внушительные коллекции первоклассных памятников за счет выделения непрофильных и дублетных материалов из древних музеев, сбора образцов старой техники и приборов (поступали как устаревшие их научных учреждений и с предприятий; спец. Постановлением Леноблисполкома запрещалось уничтожение старой техники), дарений частных лиц; разрабатывалась комплексная экспозиция по истории науки и техники, где главной задачей был показ не вещей, а идей. В Москве при Комакадемии Истории науки С.Л.Соболь начал собирать материалы для музея микроскопии (коллекция временно хранится и экспонируется в Политехническом музее); при научно-исследовательском секторе ВСНХ СССР был основан Музей истории химии; исторический и музеологический интерес представляет попытка создания грандиозного Дворца техники (начало 1930-х, Москва), в разработке проекта экспозиции которого участвовали ведущие историки науки и техники, музейные работники. Наметились контуры сети историко-научных и историко-технических музеев, зарождались элементы такого направления в музеологии, как промышленная археология.[42]

В 1920-30-е гг. тенденция реализации идей, сформулированных российским научно-техническим сообществом на рубеже XIX – XX вв., не была единственной. Сторонники другой тенденции последовательно проводили линию на развитие сети политехнических музеев, учитывающих регионально-отраслевую специфику и служивших одним из орудий технической пропаганды; они считали, что «излишний историзм» представлял главную опасность, вел к отрыву науки и техники от современности. Развитию этой тенденции способствовала общегосударственная компания индустриализации, которая в свою очередь поставила вопрос о высококвалифицированных кадрах, способных внедрить и использовать новую технику. Ряд специальных партийных и правительственных постановлений (о преподавании истории техники, о технической пропаганде и о политехнизации школы) инициировал широкое ведение преподавания истории науки и техники в вузах и оказал мощное воздействие на процесс и характер формирования сети научно-технических музеев. Особенно это проявлялось в уточнении профиля краеведческих музеев и возникновении производственно-технических музеев на новостройках (Магнитогорск, Кузнецкстрой и др.). Практический, почти утилитарный подход к науке и технике и сведение роли музеев науки и техники к вспомогательному средству государственного строительства предопределили недолгую жизнь многих из возникших тогда музеев.[43]

Если приводить статистические данные, то на начало 1939 г. в Советском Союзе существовали музеи следующих профилей:

Краеведческие …………………………………………………….399

Искусствоведческие ..………………………………………………78

Отраслевые (промышленные,сельскохозяйственные)..……...…...55

исторические ……………………………………………………….52

историко-революционные.…………………………………………49

природоведческие ………………………………………………….44

мемориальные ………………………………………………………39

охраны здоровья ……………………………………………………36

антирелигиозные ….………………………………………………..29

педагогические ……..………………………………………………..7

политехнические …………………………………………………….6

Всего ……………………………………………………………….794

По отдельным республикам число музеев на 1941 г. составило:

РСФСР …………………………………………………………….592

УССР ………………………………………………………………174

Грузинская ССР ……………………………………………………38

Белорусская ССР …………………………………………………..26

Казахская ССР ……………………………………………………..26

Азербайджанская ССР ……………………………………………22

Узбекская ССР …………………………………………………….17

Армянская ССР ……………………………………………………11

Туркменская ССР ….……………………………………………….5

Киргизская ССР …………………………………………………….3

Таджикская ССР ……………………………………………………2

Всего ……………………………………………………………...916[44]

Таким образом, музейная сеть РСФСР и всего СССР в начале 1920-х гг. имела многочисленные недостатки: командно-административную систему управления, смешанность и случайность коллекций, отсутствие целевой установки, что являлось итогом хаотического распределения фондов в первые годы советской власти. Однако сам факт ее появления не имел аналогов в мировой практике того времени и отражал стремление дореволюционных музейных деятелей к объединению музейного дела и его координации из единого центра. Музеи могли позволить себе активные поиски форм экспозиций, эксперименты формы и содержания выставочной работы. Энтузиазм краеведческого движения при довольно высоком научном и культурном уровне местных музеев достигал небывалого размаха. Замечателен тот факт, что в середине 1920-г гг. в музеях России проведены первые социологические исследования социально-демографического состава, поведения, запросов и интересов публики, обнаружившихся при осмотре экспозиций и выставок.

Далее, начиная со 2-й половины 1920-х гг. советские музеи, испытавшие вначале так называемые «левацкие» социологические влияния, а затем нарастающие элементы бюрократизма и администрирования, к концу рассматриваемого периода в своей основной массе (за исключением столичных музеев-гигантов) были сведены до уровня обычных политико-просветительских учреждений, которые ничем не отличались от клуба или избы-читальни. Первый Всероссийский музейный съезд (1930) определил развитие музейного дела в России как часть общегосударственной и партийно-пропагандистской работы.

В 1930-е годы продолжалась реорганизация сети музеев, направленная на активизацию участия масс в социалистическом строительстве и воспитание их на примере утвержденных идеологических образцов; были созданы технико-экономические, развивались историко-революционные, литературные музеи и мемориальные музеи. Сложилась к 1936 г. система музеев В.И.Ленина, деятелей революции и Гражданской войны. В то же время закрылись Общество бывших политкаторжан, Музей Кропоткина и музей ссыльнопоселенцев.

Музейное дело в России 1930-х гг. характеризовалось преимущественно вниманием к массовой политико-просветительной работе при одновременном снижении внимания к таким специфичным для музеев направлениям, как комплектование музейных фондов, их изучение и сохранение. В «массовой» работе с населением преобладали в этот период внемузейные, агитационные формы – лекции, выставки-передвижки, приуроченные к политическим компаниям. Во 2-й половине 1930-х гг. широко развернулась работа музеев со школой. В области экспозиционной деятельности окончательно утвердился тематический принцип построения экспозиций, наметившийся в историко-революционных музеях в 1920-е гг. Экспозиция тематическая стала вплоть до наших дней ведущим методом экспозиционной работы в большинстве музеев.

Из музейных коллекций были распроданы многие предметы «не имеющие историко-художественного значения».

Опасаясь дальнейшего самостоятельного развития краеведческого движения и каких-либо отклонений от единообразия мыслей, в конце 1920-х гг. начинается подчинение краеведческого движения государственно-политическому диктату, это выливается в разгром краеведения и аресты его видных деятелей на рубеже 1929-30 гг.

Таким образом, музейное дело в 1930-40-е гг. было окончательно поставлено государством себе на службу. Большое внимание уделяется методической работе (в 1934 г. создан Научно-методический совет музейного отдела Наркомпроса). Это объясняется стремлением внедрить в практику утвержденные образцы музейной деятельности и необходимостью постоянного обучения музейных кадров. Музей становится одним из рупоров государственной политики, и здесь все должно было соответствовать этому – как экспонаты, так и люди, работавшие в музее, кадровый аппарат музеев был изрядно «вычищен».[45]

§ 3. Музейное дело в военных условиях 1941 – 1945 гг.

музей краеведческий культурный ценность

Великая Отечественная война поставила перед музеями 2 главные задачи: сохранить музейные ценности и определить основные формы деятельности в экстремальных условиях. В РСФСР эвакуация охватила 15 областей, 2 края и 2 автономных республики. В 1941 г. из-за отсутствия планов эвакуация музеев повсеместно проводилась в большой спешке, без должного материального обеспечения. Удалось эвакуировать фонды 66 музеев, в том числе наиболее ценную часть коллекций музеев Москвы, Ленинграда, Архангельска, Севастополя, Новгорода, Пскова, Смоленска, Воронежа и др. Было создано 9 крупнейших хранилищ (в Казани, Перми, Сарапуле, Кустанае и др.). На оккупированных территориях фашисты разрушили около 400 музеев, многие учреждения были временно законсервированы. Очевиден факт, что в ходе второй мировой войны музеи СССР понесли значительные потери: исчезли ценные коллекции, были разрушены музейные здания, погибли или не вернулись в музей многие сотрудники.

Сократилось финансирование музеев, их помещения отдавались под нужды военных и гражданских учреждений. В этот период получили наиболее распространение оперативные формы работы: выставки (в том числе и передвижные), лекции, беседы о героическом прошлом народов СССР и доблести Красной Армии. Усилился интерес к краеведческой работе, активно велось комплектование фондов и музеев материалами войны. На освобожденных территориях предпринимались меры для восстановления и реставрации архитектурных памятников и музеев.[46]

Особая роль в военные годы выпала на долю исторических музеев. В годы Великой Отечественной войны часть исторических музеев, оказавшихся на оккупированной территории, была уничтожена и разграблена фашистскими захватчиками, часть подверглась «консервации» (временному свёртыванию работы), некоторые ранее самостоятельные историко-революционные музеи были преобразованы в отделы краеведческих музеев; возникали преимущественно военно-исторические музеи, нацеленные на раскрытие героической истории русской армии, а также героизма советских людей в борьбе за независимость; ведущей формой экспозиционной работы стала организация временных и передвижных выставок патриотической тематики.

Сотрудники исторических музеев вели напряженную агитационно-пропагандистскую работу, как в самих музеях, так и за их стенами, в непосредственной близости от линии фронта.

Наркомпросы СССР и РСФСР поставили перед историческими музеями задачу комплектования фондов «по горячим следам» событий, методику комплектования разрабатывали в НИИ краеведческой и музейной работы. Важной заслугой исторических музеев в годы войны явилось повышение внимания к подлинным памятникам истории в процессе формирования коллекций, что позволило в определенной степени преодолеть ошибочные методологические установки Первого Всероссийского музейного съезда.[47]

То есть задачи, поставленные перед музейным делом РСФСР в тяжелые годы Великой Отечественной Войны 1941 - 1945 гг. были выполнены.

Таким образом, музейное дело в РСФСР в период развития и становления с 1917 по 1945 гг. пережило череду тяжелых испытаний: национализацию, разруху гражданской войны, постановку на «партийные рельсы» и проверку на жизнеспособность в новой, ещё более страшной, войне. Конечно, были и радостные события, проекты, начинания, которые оказывались тем успешнее, чем более созвучны они были господствующей в стране идеологии. Государство поставило музеи в строй, и полученные приказы должны были беспрекословно выполняться. Иначе, событие не имело «историко-художественного значения», не представляло «культурной ценности» и лишалось права на существование, будь это предметы или люди…

ГЛАВА 2. МУЗЕЙНОЕ ДЕЛО В РСФСР В 1945 – 1991 ГОДАХ

§ 1. Музейное строительство во второй половине 40-х – 50-е гг. ХХ века

 В послевоенные годы положение основной массы музеев было крайне тяжелым из-за отсутствия помещений, нищенских ассигнований и нехватки кадров. Существовала опасность утраты ценных материалов из-за катастрофического состояния хранилищ и отсутствия должного учета фондов. К сентябрю 1946 года началась проверка фондов музеев, подтвердившая утрату многих ценных предметов, отсутствие кадров, способных осуществить учет музейных ценностей.[48]

Необходимость обновления и возвращения к жизни многочисленных музеев СССР в условиях послевоенных трудностей, нехватка средств усложняли развитие музейного дела и требовали пристального внимания к нему со стороны властей. Основным документом, которым руководствовались музейные работники при решении задач восстановления и развития музеев в первые послевоенные годы в СССР, стал закон о пятилетнем плане, принятый в марте 1946 г. Выдвинутую в нем задачу обновления довоенной музейной сети должен был решить новый управленческий орган, созданный в 1945 г., — Комитет по делам культурно-просветительных учреждений СССР. Перевод музеев, находившихся в системе Наркомпроса, в подчинение Комитета по делам культурно-просветительных учреждений закрепил за большинством советских музеев статус культпросветучреждений.[49]

И без того тяжелая для музеев послевоенная ситуация (отсутствие помещений, нищенские ассигнования, нехватка кадров) усложнилась политикой ложных приоритетов. Комитет по делам культурно-просветительных учреждений произвел раздел музеев на категории, которые обусловливали размеры государственного финансирования. К высшей категории были отнесены крупнейшие столичные и историко-революционные музеи. Основная же масса местных краеведческих музеев, где хранилось большинство национальных реликвий, оказалась на низшей ступени.[50]

Причем, экспозиции краеведческих музеев обязательно должны были состоять из следующих отделов:

1) природа края;

2) дореволюционное прошлое края;

3) советский период.

В последнем, наиболее важном отделе предусматривалась демонстрация материалов от подготовки Октябрьской революции до победы в Великой Отечественной войне, а также показ достижений последних лет в промышленности, сельском хозяйстве, культуре и т. д.[51]

В конце 1940-х - середине 1950-х гг. осуществлено восстановление частично или полностью нарушенной деятельности исторических музеев, приоритетным её направлением стала фондовая работа (систематизация, учет, научное изучение коллекций).[52]

В 1947 г. управление музеев Комитета по делам культурно-просветительных учреждений при СМ РСФСР разработало «Инструкцию по учёту музейных фондов» (действовала до 1967 г.). Был закрыт ряд районных краеведческих музеев, не имевших достаточных условий для существования. Многие краеведческие музеи из-за острой нехватки помещений находились в состоянии консервации (Владимирский, Калининский, Кемеровский, Кировский, Куйбышевский, Мурманский, Ростовский-на-Дону и др.). На расширенной сессии Ученого совета НИИ краеведческой и музейной работы в 1948 обсуждались проекты документов, определявших задачи краеведческих музеев, содержание и формы их работы: «Основные положения о построении экспозиции областных, краевых, республиканских краеведческих музеях». Впервые получила отражение их роль в качестве хранилищ памятников материальной и духовной культуры, в структуре краеведческого музея наряду с экспозиционными отделами предусматривались отдел фондов, библиотека, научный архив, фотолаборатория, вспомогательные кабинеты и мастерские. Структура экспозиции включала отделы природы, дореволюционного прошлого, советского периода с разделами истории, социалистического хозяйства и культуры. При наличии достаточных коллекций музеям предоставлялось право создания самостоятельных экспозиционных отделов – художественно, литературно и др. Задачи районных музеев принципиально не отличались от задач областных.

Государственную политику в области музеев можно проследить по следующим фактам. Во второй половине 40-х гг. в Москве теряют свои помещения Литературный музей и Дарвиновский музей, волюнтаристски, также без достаточных научных обоснований были закрыты Музей народов СССР, Музей нового западного искусства в Москве, Государственный музей сельского хозяйства и Музей обороны Ленинграда.[53] Только вмешательство группы крупнейших деятелей культуры (И. Грабаря, К. Симонова, Дм. Шостаковича, И. Орбели и др.) вынудило власти ассигновать средства на реставрацию пригородных дворцов- музеев Ленинграда, остановленную в 1949 г. В то же время ускоренными темпами завершалась реставрация Музея обороны Царицына- Сталинграда им. Сталина, в центре Москвы открывается новый Музей М.И. Калинина.

 В послевоенный период развернулась работа по созданию литературных музеев, более 170 из которых были связаны с именами известных писателей и поэтов. В послевоенный период в СССР было создано 19 музеев А.С. Пушкина, 5 музеев Ф.М. Достоевского, 4 — Л.Н. Толстого и 9 — Максима Горького, 7 — А.П. Чехова и 5 — Т.Г. Шевченко. Почти в каждой союзной и автономной республике СССР существовал свой музей истории литературы. Абсолютное большинство этих музеев носило монографический характер, т. е. были посвящены памяти какого-то одного писателя. Отличительной особенностью музеев этого профиля была активная публикаторская деятельность. Так, на основе рукописей, которыми обладал московский музей Л.Н. Толстого, было издано академическое 96-томное собрание сочинений писателя. Государственный музей Т.Г. Шевченко в Киеве стал одним из создателей «Словаря языка писателя». Музей литературы им. А. Навои в Ташкенте подготовил серию альбомов восточных миниатюр, лучших образцов художественных росписей и каллиграфии.

В августе 1945 г. СНК БССР принял постановление «Об увековечивании памяти народного поэта Я. Купалы». В постановлении шла речь о строительстве отдельного дома-музея Я. Купалы в Минске и организации его филиалов: одного в Вязынке Родошковичского района — родине поэта, другого — в Левках Оршанского района, где до войны находилась дача Я. Купалы. В том же году ЦК КП(б)Б принял специальное постановление о восстановлении в Минске дома, где проходил I съезд РСДРП, на что была ассигнована 251 тыс. рублей.[54]

Особое место среди советских литературных музеев занимал музей А.С. Пушкина в Москве, открывший свои двери в великолепном особняке в 1961 г. В условиях дефицита аутентичных материалов сотрудники музея, а также пушкинисты, коллекционеры и просто почитатели Пушкина проявили чудеса настойчивости, изобретательности, организаторского таланта. В результате московский музей А.С. Пушкина стал особым музеем, не похожим ни на один из существующих. Так по-новому, талантливо, изобретательно была выражена в нем главная и множество частных тем. Нестандартные экспозиционные решения обусловили необычные формы просветительной работы — доклады видных ученых-пушкинистов, концерты, демонстрации кинокартин, связанных с пушкинской темой, пушкинские чтения. Музей уже через несколько лет после своего открытия превратился в подлинный Пушкинский дом поэзии.

После окончания войны значительную часть музейной сети РФ составляли ведомственные музеи (находившиеся вне системы министерств культуры СССР и РСФСР, создававшиеся по представлению ведомста постановлением СМ после согласования с Министерством финансов), в числе которых преобладали естественно-научные музеи и музеи науки и техники, имелись исторические музеи, литературные музеи и др. Более половины из них являлись научно-исследовательскими, около 40% - научно-просветительными, около 10% - учебными музеями. В конце 1940-х гг. 73 музея из 527 музеев России находились в подчинении 33 союзных и российских ведомств: 16 подчинялись Академии Наук (Истории религии музей, Центральный музей почвоведения, Геологический музей им.А.П.Карпинского, Музей Л.Н.Толстого в Москве, Пушкина А.С. литературно-мемориальный и природный музей-заповедник «Болдино» и др.), 14 – ЦК ВКП(б) (Центральный музей В.И.Ленина и его филиалы), 7 – Министерству Вооруженных Сил (Музей Красной Армии, Военно-морской центральный музей, Артиллерийский исторический музей, Военно-медицинский музей и др.), 4 – Министерству высшего образования СССР (Географический музей, Музей антропологии им.Д.Н.Анучина, Зоологический музей Московского университета и др.), по 3 – Министерству просвещения РСФСР (Дом-музей А.П.Чехова в Ялте и др.) и общественным организациям (Музей труда ВЦСПС, Дом авиации и ПВХО ЦК ДОСААФ, Политехнический музей Всесоюзного общества «Знание»), финансировались из госбюджета, 24 – прочим ведомствам (Музей художественной обработки дерева – Лесохимдеревпромсоюзу, Музей хохломской росписи – Управлению промкооперации, Центральный музей связи им. А.С.Попова – Министерству связи СССР, Музей железнодорожного транспорта СССР – Министерству путей сообщения, Музей по народному образованию – Академии пед.наук СССР, Музей санпросвещения – Министерству здравоохранения СССР, Музей Ильменского заповедника – Государственному управлению по заповедникам при Совете Министров СССР и др.). направление деятельности ведомственного музея определяется организацией-учредителем, тесные связи с которой способствуют систематическому комплектованию фондов. Научные сотрудники ведомственных музеев, как правило, являются специалистами в области профильных дисциплин. Многие ведомственные музеи являются крупнейшими в своей области не только в России, но и за рубежом.[55]

После 1953 г. управление музейным делом в России было сосредоточено во вновь созданном Министерстве культуры, а на местах – в органах культуры исполкомов Советов. Процесс демократизации, начавшийся в стране после смерти И.В.Сталина (1953) и XX съезда КПСС (1956), усиливавшийся интерес к отечественной истории и культуре, природе, туристическому движению способствовали возрастанию, вниманию к вопросам охраны и использования памятников истории и культуры, оживлению музейной деятельности.

Новый морально-политический климат в СССР после осуждения культа личности Сталина, процесс демократизации не могли не отразиться на музейной сфере. Перед музеями встала задача переосмысления содержания своих экспозиций. Начался процесс перепрофилизации музеев, связанных с именем Сталина. В июне 1958 г. ЦК КПСС при участии представителей АН СССР и деятелей культуры принял положение о коренном улучшении охраны памятников и деятельности музеев. Понадобилось пережить горечь утрат в великой Отечественной войне, чтобы осознать ценность культурного наследия.

Практическим результатом этого явилась организация музеев-заповедников в Новгороде, Костроме, Владимире, Суздале, Горьком. Наибольший отклик и признание получила работа Новгородского государственного объединенного историко-архитектурного и художественного музея-заповедника, взявшего под охрану 98 памятников архитектуры Новгородской области, в том числе такие шедевры, как Кремль, церковь Спаса на Нередице, Юрьев монастырь и т. д. Многочисленный научный персонал заповедника, насчитывавший 120 человек, позволил превратить весь город в своеобразную экспозицию, рассказывающую об истории края, его традициях и ремеслах с IX в. по нынешний день.

Известная либерализация режима в середине 1950-х гг. позволяла активизировать деятельность краеведческих музеев. Возобновляются регулярные экспедиции по изучению края, оживляется издательская деятельность – практически каждый областной музей имел собственное издание («Краеведческие записки» Алтайского, Куйбышевского, Курганского, Магаданского, Таганрогского, Ульяновского, Хакасского, Ханты-Мансийского, Челябинского, Ярославского и др. музеев; «Брянский краевед», «Калужский краевед», «Вологодский край», «Из истории Татарии», «Из истории Кузбасса» Кемеровского музея, «На Западном Урале» Пермского края; «Труды…» Воронежского, Саратовского, Свердловского, Томского и др. музеев). Одной из форм краеведения стало создание общественных музеев.

Особым феноменом культурной жизни явилось создание в конце 1950-х гг. общественных музеев. Рождённые инициативой отдельных энтузиастов, обществ, организаций, действующих на предприятиях, в колхозах, совхозах, школах, вузах, при местных Советах и т.д., они стали резервом для формирования государственных музеев, значительно обогатили музейную сеть. Общественные музеи создавались при органах культуры, в школах, учреждениях и организациях, на предприятиях в тех местах, где ощущалась нехватка в музеях. Первыми были народные (общественные) музеи в городах Лысьва, Кизел, Очера Пермской области. Министерство культуры РСФСР рекомендовало управлениям культуры использовать опыт организации таких музеев (постановление Коллегии от 20 октября 1959); эта и другие меры государственных и партийных органов привели к формализации общественного начинания, к появлению общественных музеев, не имевших подлинных материалов.

Неустойчивость советской культурной политики в то время проявилась в очередной реорганизации управления музеями, которое вошло в Министерство культуры, созданное вместо Комитета по делам культурно-просветительных учреждений в 1953 г. Художественные музеи перешли в управление изобразительного искусства Министерства культуры, в то время как все остальные подчинялись управлению культурно-просветительной работы того же ведомства. Это решение, вредное для координации музейной деятельности в целом, объяснялось обеспокоенностью государственных идеологов оживлением художественной жизни в стране. Главной задачей художественных музеев считалась демонстрация русского и советского реалистического искусства с высоким «идейным содержанием». За этим следили специальные закупочные комиссии, через которые пополнялись коллекции художественных музеев.

Пример классического художественного музея, не подверженного конъюнктурным колебаниям, давал в рассматриваемый период Эрмитаж. Послевоенный период отмечен активной собирательской деятельностью этого музея-гиганта. Ежегодно в его фонды поступало 12—15 тыс. новых памятников, закупавшихся у частных владельцев, на зарубежных выставках, поступавших в качестве даров, в результате регулярных археологических экспедиций. Эти памятники изучали, систематизировали и интерпретировали около 300 ученых самых различных профилей — от специалистов по древнешумерской письменности до искусствоведов, занимающихся проблемами современной живописи. Результаты их исследований публиковались в ежегодных периодических научных изданиях Эрмитажа — «Сообщениях» и «Трудах», тематических сборниках, специальном «Археологическом сборнике», а также в научных каталогах, монографиях и статьях. В данный период Эрмитаж располагал крупнейшей в мире музейной реставрационной службой, насчитывавшей свыше 90 человек.

В более 400 эрмитажных залах, подобно Лувру, музею Метрополитен, Британскому музею, была создана целостная картина истории человеческой цивилизации, обозначен путь, пройденный человеком в его неутомимых художественных исканиях от каменного века до наших дней. Ежегодно в залах Эрмитажа проводилось до 35 тыс. экскурсий, в которых принимало участие свыше 3 млн.. человек из разных стран мира. Действовал специальный школьный центр, при котором работали детская школа рисования и лепки, десятки кружков по истории мирового искусства, клубы юного искусствоведа и археолога.[56]

Несмотря на противоречия культурной политики, с конца 50-х гг. в условиях повышения жизненного уровня, широкой заинтересованности историей и культурой, больших возможностей использования свободного времени роль музеев значительно возросла.

В 1954 году вновь открыта Выставка достижений народного хозяйства (ВДНХ). С 1956 г. на её территории начала действовать Всесоюзная промышленная выставка, с 1958 г. сельско-хозяйственная и промышленная выставка объединены в ВДНХ СССР, которая открылась в 1959 году. Основная территория – 254 га, выставочная площадь – 170 тыс.кв.метров.[57]

На рубеже 50–60-х гг. XX в. оживилась собирательская работа, в процессе которой музеи сотрудничали с академическими институтами АН СССР, государственными архивами, библиотеками, другими научными учреждениями. Собирательская работа приобрела более плановый характер, тематика собраний и сроки комплектования фондов новыми поступлениями регулировались годовыми и перспективными планами. Все это содействовало количественному увеличению музейного фонда СССР в конце 1950-х гг. .

§ 2. Дальнейшее развитие музейного дела в 1960-80 гг. ХХ века

Во 2-й половине 1960-х гг. на охрану памятников были выделены крупные средства. Было образована Государственная инспекция по охране памятников истории и культуры Министерства культуры (1966), в ряде краев и областей появились инспекторы по охране памятников, в чьи обязанности входили выявление и учет недвижимых памятников. С начала 1970-х гг. им в помощь стали создаваться производственные группы (бюро) по охране и эксплуатации памятников, число которых достигло 50. Учитывая пожелание общественности, в 1966 г. организуется Всероссийское общество охраны памятников истории и культуры (ВООПИК), активисты которого принимают заметное участие в надзоре за охраной памятников. ВООПИК – добровольная массовая организация, целью которой является содействие охране памятников истории и культуры. Основными задачами общества провозглашены привлечение широких слоев населения к активному и непосредственному участию в охране памятников, активное содействие государственным органам охраны памятников в их работе по сохранению, пропаганде, реставрации памятников и памятных мест, пропаганда среди населения знаний о памятниках истории и культуры, воспитание на этой основе любви к родине, её истории. Особенно заметной стала деятельность по охране памятников после начала работ по составлению Свода памятников истории и культуры РСФСР (1967), в которой принимали участие профессиональные историки и искусствоведы, а также знатоки местной истории и культуры.[58]

Из числа общественных музеев, наибольшее распространение получили музеи боевой и трудовой славы комсомола, истории предприятий, мемориальные и школьные музеи общественные музеи. По данным Министерства культуры РСФСР, в 1966 в России было 300 общественных музеев, в 1972 – 601, в 1977 – 1074, вместе со школьными 4174.[59]

До 1978 года в значении «общественный музей» использовали термин «народный музей»; в 1978 Министерство культуры СССР и Министерство культуры РСФСР утвердили «Типовые положения о музее, работающем на общественных началах», определившие статус и основные направления их деятельности, ввели для общественного музея почетное звание «народный музей». Создание общественного музея, как правило, являлось результатом серьезной многолетней работы общественного коллектива (кружка, клуба и др.) по изучению истории и природы края, предприятия и др. Независимо от профиля музея (ествественно-научного, науки и техники, исторического, художественного, народного искусства, литературного) вся научно-исследовательская деятельность, поисково-собирательная, экспозиционная и научно-просветительная работа общественного музея имеет чаще всего краеведческий характер: в фондах преобладают коллекции, собранные на территории края; общественные музеи, посвященные лицам, не связанным с местной историей, хранят и используют краеведческие материалы – об их родственниках, коллегах, друзьях, учениках и последователях, жизнь и деятельность которых связаны с данным местом, об использовании открытий этих деятелей и их произведений, о фабриках, заводах, улицах, носящих им имена. Наличие в собрании общественного музея музейных предметов, не связанных прямо с концепцией музея, объясняется тем, что существенную роль в комплектовании музейных фондов играл личный интерес инициаторов создания музея, а также объективной сложностью показа отдельных периодов истории, невозможностью осуществлять археологические раскопки, отсутствием у актива необходимых профессиональных зданий и другими факторами.

Наличие в фондах общественного музея памятников природы, истории и культуры, имеющих научную и художественную ценность, делает их резервом развития государственной музейной сети (за последние 20 лет свыше 200 общественных музеев получили статут государственного), обуславливает контроль государственных органов: регистрацию общественного музея в местных органах культуры, постановку на государственный учет и внесение в «Специальные инвентарные книги государственных музеев» предметов музейного значения, ограничения на хранение в общественном музее огнестрельного и холодного оружия, изделий из драгоценных металлов и др., передачу в государственные музеи собраний общественных музеев, прекративших существование и памятников, которым не обеспечивается необходимый режим хранения и использования.[60]

Группа музеев-заповедников динамично развивалось: в 1977 г. в СССР работало уже 42 музея-заповедника, из них 25 — в Российской Федерации, остальные — в Украине, Беларуси, Узбекистане, Грузии и Азербайджане.

В 1961 г. были открыты для посетителей музеи Московского Кремля.

Новые музеи создавались в блиндажах, партизанских землянках, в зданиях, где находились командные пункты советских войск, в других памятных местах (блиндажи у Калининграда, Аджимушкайские каменоломни близ Керчи, командный пункт 18-й Армии у Новороссийска). Открываются мемориальные комплексы «Хатынь» и «Курган Славы» — филиалы Музея истории Великой Отечественной войны, а также Музей советско-польского боевого содружества в д. Ленино.

В мае 1964 г. ЦК КПСС принял Постановление «О повышении роли музеев в коммунистическом воспитании трудящихся», где были закреплены уже сформировавшиеся к этому времени основные направления музейной политики: концентрация внимания на создании отделов истории советского периода, отражение побед коммунистического строительства в СССР, расширение массово-просветительской работы и т. д. Одновременно в части постановления о необходимости разработки «Принципов развития музейного дела» наметилась перспектива разработки научно обоснованной программы управления деятельностью музеев и решения наиболее болезненной музейной проблемы — создания сводного каталога музейного фонда СССР. К сожалению, ни первый, ни второй вопросы целиком решены так и не были. Работы по созданию сводного каталога музейного фонда СССР остановились в связи с плохим состоянием учета и изученности фондов музеев. К тому же в 70-е гг., когда стала очевидной необходимость использования информационных технологий в работе музеев, архивов и библиотек, в Министерстве культуры СССР по-прежнему шли разговоры о создании традиционных карточных каталогов. Новая схема управления музеями, в разработке которой участвовали лучшие советские ученые, музейные теоретики и практики, а также управленцы вселяла надежды на кардинальное улучшение ситуации. Однако ни одна из идей, таких, как участие общественности в управлении музеями, повышение научного уровня их работы, рациональное построение музейной сети, не нашла практического применения.

Жизнь социалистического общества в 70—80-е гг. XX в. характеризовалась концентрированным проявлением изъянов идеологии «развитого социализма». В культуре, как и в обществе, в полную силу проявился «феномен вала», который провоцировал музеи на погоню за количеством посетителей. Количественный рост стал аксиомой развития музейных учреждений, даже когда очевидно ухудшалось качество сделанного. Принцип «планирования» от достигнутого подрывал заинтересованность сотрудников в улучшении качества работы. Остаточный же принцип финансирования приблизил сферу, особенно ее материальную базу, к краху. Догматизм и застой в системе общественных наук отражались на содержании и уровне музейных экспозиций, особенно разделов новейшей истории. Для них нормой стали схематизм, конъюнктура, фактологичность. Так, Музей истории народов Узбекистана им. Айбека демонстрировал впечатляющую картину грандиозных перспектив, которые открывались перед Советским Узбекистаном после XXV съезда КПСС. Государственный исторический музей Украинской ССР посвящал идейно-воспитательной работе КПСС отдельные тематические комплексы, где центральное место занимали работы Л.И. Брежнева. В экспозиции Уральского областного краеведческого музея был широко представлен материал о развитии политической системы советского общества — совершенствовании социалистической государственности и активизации деятельности общественных организаций.

Ложь и полуправда, которые проникли в экспозиции, сводили к нулю воспитательный и образовательный эффект музеев. Они стали подменять воспитание обслуживанием посетителей, внося свою роль в формирование и расширение негативных явлений. Исключительная роль в принятии решения об открытии государственных музеев принадлежала партийному руководству. Только по его приказам на основе «записок» из райкомов, обкомов и ходатайств министерств культуры принималось или не принималось решение об открытии музея. Роль общественности в этом вопросе была сведена до минимума, т. е. создания уголков славы в учебных заведениях и на производстве.

Примером нового профиля музея был Музей дружбы народов СССР. В 1976—1977 гг. такие музеи были созданы в кратчайшие сроки в ряде столиц союзных республик — Тбилиси, Ташкенте, Баку и Кишеневе. По замыслу создателей, они должны были воспитывать любовь к социалистической Родине, родному предприятию и колхозу, возбуждать у молодежи желание принять эстафету от старших поколений и вписать новые страницы в летопись боевой и трудовой славы.

Следует отметить, что Советское государство возлагало особые надежды на музеи данной профильной группы, имея в виду прежде всего их пропагандистский эффект. Этим можно объяснить активное финансирование и иную поддержку, оказываемую со стороны государства музеям, раскрывавшим военно-патриотическую тематику.

Однако наиболее привилегированное положение среди музеев СССР занимали подчинявшиеся Истпарту музеи Ленина. Со времени открытия в 1936 г. Центрального музея В.И. Ленина в стране сложилась сеть ленинских музеев, состоящая из собственно Центрального музея в Москве, семи филиалов в Ульяновске, Ленинграде, Киеве, Баку, Тбилиси, Ташкенте, Львове и 26 мемориальных музеев. В пропаганде образа вождя в СССР участвовало также более 800 народных музеев В.И. Ленина и свыше 100 000 ленинских комнат и уголков. 18 ленинских музеев действовали за рубежом, в том числе в Хельсинки и Париже.

Музеи стран Восточной Европы, находясь в то время в условиях «цивилизованного» идеологического диктата, получили возможность более полноценного документирования исторического процесса, сохранения памятников культуры для использования их в научных и образовательных целях. Каждая социалистическая республика должна была иметь свои музеи истории революционного движения, музей Ленина, однако не они определяли культурный ландшафт региона.

С середины 50-х гг. в условиях интенсификации музейной деятельности и повышения ее социальной значимости в странах Восточной Европы пристальное внимание получили вопросы подготовки кадров и теоретического обеспечения работы музеев.

В СССР важнейшим теоретическим и методическим центром в области музейного дела являлся Научно-исследовательский институт культуры (Москва). Результаты научно-методической работы института публиковались в регулярно издававшихся «Трудах...» и ряде непериодических изданий. При институте существовала аспирантура, где велась подготовка специалистов высшей квалификации по специальности «музееведение и охрана памятников». Важную роль в профессионализации музейной деятельности в Советском Союзе сыграл журнал «Советский музей».[61]

Значительные изменения в послевоенное время произошли в работе по формированию коллекций государственных музеев СССР. В середине 80-х гг. в фондах советских музеев хранилось свыше 50 млн. предметов, представлявших значительную историческую, научную, художественную ценность.

Неблагоприятной для развития музеев была существующая система оплаты труда. Культура традиционно являлась низкооплачиваемой сферой народного хозяйства в СССР. Поскольку культура относилась к числу вторичных сфер народного хозяйства, происходила постепенная девальвация профессии научного сотрудника музея, что проявилось во второй половине 80-х гг. в уменьшении доли высококлассных специалистов. На развитии музеев отрицательно сказывалось отсутствие дифференциации оплаты труда специалистов в зависимости от их квалификации, трудового стажа.

Роль идеологических форпостов, которая отводилась музеям правящей партией, отражалась в неуклонном росте количества (до конца 80-х гг.) посетителей и «классической» структуре основных форм пропагандистско-просветительской деятельности: экскурсии, лекции, тематические вечера. Особым успехом пользовались мероприятия, которые легко поддавались идеологической окраске. Соответственно росла статистика. В среднем государственные музеи СССР ежегодно посещали около 150 млн.. человек, для которых проводилось свыше 800 тыс. экскурсий и десятки тысяч массовых мероприятий. Их тематика чаще всего соответствовала идеологической тональности времени: «Ватикан и религия», «Религиозные суеверия и вред от них», «Молодежь и религия», «В боях за власть советов», «Год 41-й подвигами свят», «Партизаны Брестчины» и др.[62]

 Во второй половине 80-х гг. XX в. в связи с процессами демократизации, которые начались в СССР и странах Восточной Европы, перед музеями встала задача найти свое место в возрождении национальных культур, разрешении социальных и экономических проблем. Активизировалась музейная общественность, началось обсуждение наиболее острых проблем, в том числе по созданию материально-технической базы деятельности музеев в новых хозяйственных условиях. Все эти процессы требуют своего осознания и обобщения, что позволит избежать ошибок и использовать все ценное, что будет способствовать оздоровлению музея как общественного института.

Изменения в общественно-политической жизни страны в середине 1980-х гг., падение тоталитаризма поставили перед музеями новые проблемы и задачи, связанные с преодолением всесторонней идеологизации, с отказом от директивного руководства сверху. Музеи стали активно открывать свои запасники, демонстрировать те части своих фондов, которые ранее были недоступны для публики, старались наиболее полно раскрыть подлинную историю и достижения культуры. Этот период отмечен активизацией выставочной деятельности музеев, обращенностью к темам, ранее находившимся под запретом или подававшимся в искаженной трактовке. Встала задача кодификации и совершенствования законодательства о музеях, преодоления практики ведомственно-правового регулирования в музейном деле России.

С конца 1960-х гг. в стране начинает развиваться индустрия туристско-экскурсионного дела: растет сеть турбаз, кемпингов, мотелей. Расширяется сеть музеев, включенных в орбиту туристско-экскурсионного обслуживания, что объясняется так называемым «музейным бумом», охвативших разные страны мира. Для подготовки экскурсоводах в педагогических вузах на факультетах общественных профессий создаются экскурсионные отделения. Проявляется тенденция дифференцированного подхода к различным категориям экскурсантов – школьникам, учащейся молодежи, взрослым, сельским жителям, иностранным туристам и др. Несмотря на годы забвения, в середине 1970-х гг. начинают возрождаться лучшие традиции отечественной экскурсионной школы.[63]

1960-1980-е гг. характеризуются дальнейшей активизацией музейного дела в России, связанной с растущим во всём мире интересом к музеям как аккумуляторам исторического опыта, эстетических ценностей, хранителям и пропагандистам традиций, как средству взаимообогащения культур, взаимопонимания народов. Ряд законодательных актов закреплял возросшую роль музеев – Постановление СМ СССР «О музейном фонде Союза ССР» (1965), Закон «Об охране и использовании памятников истории и культуры» (1976).

В СССР сложилась сеть государственных музеев системы Министерства культуры, состоявшая из более 1500 музеев (с филиалами). Наиболее многочисленную профильную группу (519) образовывали краеведческие музеи. Они действовали во всех союзных и автономных республиках, в краевых, областных центрах, а также в ряде районных.

Таким образом, музейная сеть складывалась из государственных музеев министерства культуры (всесоюзного, республиканского, местного значения), Академии Наук СССР, Министерства высшего и среднего образования, других министерств и ведомств, большого количества общественных музеев. Сформировались основные профильные группы музеев. Ведущее положение заняли исторические музеи, включая историко-революционные; этнографические; военно-исторические и исторические отделы краеведческих музеев. Возросло число художественных музеев, литературных музеев и естественно-научных музеев. Значительное место в музейной сети страны занимали меморильные музеи. Новые тенденции (с начала 1970-х гг.) связаны с политикой совершенствования управления музеями: создаются централизованные музейные системы, музейные объединения. К 1985 г. было создано 25 музейных объединений, охвативших 27% музейной сети республики. Опыт лучших из них (Владимиро-Суздальского, Новгородского и др.) активно внедрялся органами управления в музейную практику.

Значительное влияние на развитие музейного дела в России и его совершенствование оказывали исследования в области музееведения, проводившиеся в крупнейших музеях страны, НИИ культуры, научно-методическом отделе при Историческом музее в г.Москва, Лаборатории музееведения Музея революции в Москве. Активизировались издания музейной периодики («Музейное дело в СССР», «Советский музей»). Если в первые послевоенные годы направления музееведческих разработок определялись задачами воссоздания музеев на освобожденных территориях, профилирования музейной сети, повышения уровня краеведческих музеев, то в музейной проблематике 1950-80-х гг. ведущее место занимали вопросы фондовой, экспозиционной и научно-просветительской деятельности музеев, преимущественно краеведческой и исторической. Приоритетной проблемой, требовавшей специальных теоретических обоснований, признавались документирование и показ музейными средствами истории советского общества. Господствовавшими оставались идеи централизации (музеев, музейного фонда и пр.) и дидактического (обучающего, «просветительного») музея, по-прежнему преобладали прикладные и методические исследования. Вместе с тем осмысление всего предшествующего опыта развития отечественного музейного дела позволило реализовать в 1950-1960-е гг. несколько крупномасштабных проектов – подготовить и издать: учебное пособие «основы советского музееведения» (Москва, 1955), суммировавшее утвердившиеся в науке и в практической музейной работе представления о музее, как о социальной институте и о предметной основе музейной экспозиции, давшее описание важнейших методических приемов; «Очерки истории музейного дела в России» (7 томов, 1957-1971гг.), показавшие необходимость исследования на ином качественном уровне теории музейного дела; монографии, посвященные методике построения музейной экспозиции (А.И.Михайловской, А.Б.Закс и др.).

Для 1970-80-х гг. характерны координация теоретических разработок, проведение ряда комплексных исследований («Музей и посетитель» и нек. др.). В эти годы ведущим стало экспериментальное направление (моделирование музейной деятельности, проектирование музейное), получили теоретическое обоснование идея музейного объединения и принципы формирования централизованных музейных систем разных типов, динамично изучались теоретические аспекты музейной коммуникации.[64]

Ещё в конце XIX в. Н.Ф.Федоров отмечал, что сущность музея составляет процесс человеческого общения(«Музей есть не собирание вещей, а собор лиц»). Ещё н 1930 на Первом Всероссийском музейном съезде Ю.Н.Милонов призывал изучать «грамматику и синтаксис музейного предложения», то есть подходить к экспозиции как к особому языку. Понятие же музейной коммуникации ввёл в оборот канадский музеолог Д.Ф.Камерон. по его определению, музейная коммуникация представляет собой процесс общения посетителя с «реальными вещами», условиями которого является способность аудитории понимать «язык вещей» и способность создатетей экспозиции выстраивать с помощью экспозиций невербальные пространственные «высказывания». В отечественной музееведческой литературе это понятие употребляется с середины 1970-х гг.: Е.А.Розенблюм пишет о музее как о лаборатории, «в которой испытываются коммуникативные свойства вещей» (Художник в дизайне, М., 1974), анализируя экспозиционную деятельность с точки зрения семиотики. К началу 1980-х гг. понятие «музейная коммуникация» становится одним из наиболее употребимым средств музееведческой рефлексии, что ведет к переосмыслению фундаментальных музейных понятий «музейные предмет», «документирование» и др.[65]

Комплексный подход в музееведческих исследованиях сделал продуктивной разработку понятийного аппарата музееведения 1970-80-х гг., позволил специалистам под руководством Пищулина подготовить «Краткий словарь музейных терминов» (около 200 терминов, М., 1974) и словарь «Музейные термины» (около 600 терминов, М., 1986), а также версию для 20-язычного терминологического словаря; их публикация свидетельствует о складывании музееведения, как области знаний.

В середине 1920-х гг. в музеях России проведены первые социологические исследования социально-демографического состава, поведения, запросов и интересов публики, обнаруживающихся при осмотре экспозиций и временных выставок. В конце 1920-х – начале 1930-х гг. развитие музейной социологии было прервано по идеологическим причинам. Возобновилось оно в 1960-е гг., в период «оттепели», особый размах стало приобретать в 1970-80-е гг. Наиболее репрезентативное, крупномасштабное исследование «музей-посетитель» проведено в 1973-80 г. на базе краеведческих музеев и музеев-заповедников; в те же годы многоаспектные исследования проводил сектор социологии Эрмитажа, выявляя закономерности взаимодействия публики и историко-культурного и художественного музея. В 1970-80-е гг. созданы социологические подразделения в Эрмитаже, Русском музее, Историческом музее; в ряде музеев (Третьяковская галерея, Музей изобразительный искусств им. А.С.Пушкина) в штат введены социологи. Социологические отделы и службы музеев осуществляют исследования на уровне музейного предмета, музейной деятельности, жизнедеятельности коллектива музея, развития музея. Помимо социологических научных подразделений в музее может быть организована и постоянная социологическая служба для непрерывного наблюдения за изменяющимися характеристиками публики, эффективностью рекламы, др. процессами внутри музея и общества, что должно дать возможность оперативно и постоянно давать любую информацию по состоянию контролируемых процессов.

В 1960-80-е гг. в большинстве музеев были созданы стационарные экспозиции по истории советского общества и советскому искусству. Экспозиции и выставки готовились обычно в соответствии с постановлениями партии и правительства к различным юбилейным датам. Идейно-политическое содержание этих постановлений определяло тематику музейных исследований, идеологизированный характер экспозиций и проводимой на их основе просветительной работы. В СССР в период «оттепели», как и в предыдущие десятилетия, большое внимание придавалось раскрытию военно-патриотической тематики. Более 200 тыс. человек в год осматривали организованный еще в 1943 г. музей «Молодая гвардия» в Краснодоне. Активную пропагандистскую работу вели музеи Сапун-горы в Севастополе, Н.И. Кузнецова в Ровно, героев-панфиловцев в д. Нелидово Московской обл., партизанской славы в катакомбах Одессы, комсомольской славы на станции Оболь Витебской обл. Крупным событием в музейной жизни тех лет стало открытие в 1971 г. мемориального комплекса «Брестская крепость-герой».

В 1960-1980-е гг. значительно расширилась сеть исторических музеев за счет создания музеев, посвященных героизму народа в Великой Отечественной войне; музеев истории городов типологически близких краеведческим музеям (Новомосковска Тульской области, 1964; Волжского Волгоградской области, 1968; Волхова Ленинградской обл., 1969; Ломоносова Ленинградской обл., 1972; Партизанска Приморского края, 1976; Мценска Орловской области, 1980 и др.); музеев истории крупнейших строек (Музей истории г.Набережные Челны и строительства КамАЗа, 1975; Музей истории строительства центрального участка БАМ в г.Тында Амурской области, 1976; Нерюнгринский музей истории строительства Южно-Якутского территориального комплекса, 1976; Музей истории строительства Зейской ГЭС в г. Зея Амурской обл., 1979; Музей истории первого десанта на БАМ в г.Звездный Иркутской области, 1980 и др.). Лишь незначительная часть новых исторических музеев была посвящена истории дореволюционной России – движению декабристов (Чита, 1969); Иркутск, 1970; Петровск-Забайкальский Читинской обл., 1973; пос. Новоселенгинск в Бурятии, 1975; Курган , 1975), а также выдающимся военно-историческим событиям: Тарутинский музей Отечественной войны 1912 года (1962), Чесменской победы музей (Ленинград, 1970), «Куликово поле» (1978). Значительную роль в изучении и пропаганде памятников истории играли исторические отделы краеведческих музеев, а также историко-краеведческие, историко-археологические, историко-этнографические и историко-мемориальные музеи, в том числе музеи-заповедники.[66]

Для ряда исторических музеев были выстроены дорогостоящие и хорошо технически оснащенные здания и целые архитектурно-художественные комплексы: Центральный музей Вооруженных Сил (Москва, 1965), памятник-ансамбль «Героям Сталинградской битвы» (Волгоград, Мамаев курган, 1967), Музей боевой и комсомольской славы им.Александра Матросова (г.Великие Луки Псковской обл., 1971), Мемориал в честь героев Курской битвы (пос.Яковлево Белгородской области, 1972), Ленинский мемориал (Ульяновск, 1973), монумент «Героическим защитникам Ленинграда» (1975, Государственная премия РСФСР за 1979), Иваново-вознесенского Совета рабочих депутатов музей (Иваново, 1980) и др.

Окончательно сложившаяся в послевоенный период сеть музеев науки и техники включала музеи: многопрофильные (крупнейший в России и один из самых крупных в мире Политехнический музей в Москве); отраслевые: транспорта (Железнодорожного транспорта России центральный музей в Петербурге, 1862), авиации (Музей военно-воздушных сил в пос.Монино, 1958, Музей гражданской авиации в Ульяновске), космонавтике (Музей космонавтики им.К.Э.Циолковского в Калуге, 1967), связи (Центральный музей связи в Петербурге, 1872); музеи истории отдельных производств: Ивановского ситца музеи, музей «Смоленский лен», музеи кузнечного дела в Гавриловом Посаде Ивановской обл. и в пос.Салтыковка Московской обл.. и др.; мемориальные музеи, посвященные выдающимся ученым, инженерам, изобретателям: М.В.Ломоносову, И.П.Павлову, С.П.Королеву, Н.Д.Зелинскому, Н.Е.Жуковскому, Д.И.Менделееву, Циолковскому, Н.М.Пржевальскому, Г.М.Кржижановскому, А.Т.Болотову, И.В.Курчатову, П.Л.Лисицыну и др. Образцы военной техники хранятся в военно-исторических музеях, образцы техники и производимой продукции – в музеях предприятий, которые численно преобладают среди научно-технических музеев. В русле развития промышленной археологии, слабо представленной в России, лежит разработка проекта восстановления старых заводов «Уральский каменный пояс» (начало 1970-х гг.); создан Музей архитектуры и промышленной техники Урала в Свердловске (1973), Березовский музей истории золотоплатиновой промышленности Урала (1980), Нижнетагильский музей-заповедник горнозаводского дела среднего Урала. Особую группу в научно-технических музеях составляют музеи Российской Академии наук, других научных учреждений и обществ, а также учебных заведений. Значительное количество памятников науки и техники хранится и экспонируется в краеведческих музеях, отдельных дворцах-музеях и музеях-усадьбах, Историческом музее, Музее истории Москвы и др. Известны частные собрания памятников науки и техники: С.П.Варшавского, Ю.Г.Лумисте, Л.Е.Майстрова, Ф.Ф.Когеля, П.И.Прощеева и др. С 1981 г. Институт истории и техники РАН издает ежегодник «Памятники науки и техники».[67]

Вопрос о создании отечественного музея истории науки и техники, многократно ставившийся на протяжении всего послевоенного периода, остался незавершенным до сих пор.

К 1980-90-м гг. относится очередной этап возрождения интереса к детскому музею, когда стала очевидна необходимость изменения всего общественного уклада, в том числе образования. Пересмотру подвергались образовательные концепции музея. На смену господствовавшей до этого времени информационно-логической трактовке цели музейного образования пришла установка на развитие чувственно-эмоциональной сферы, воображения, фантазии, творческих способностей детей, чему идеально соответствует детский музей. Для формирования новой модели детского музея первостепенное значение 2 тенденции: актуализация подхода к музею как специфической коммуникативной системе и значительное увеличение интереса к музею со стороны семейных посетителей – родителей с детьми. Поэтому, оставаясь музеем-мастерской и игромузеем, детский музей приобретает черты пространства, созданного для общения, провоцирующего диалог взрослого и ребенка.[68]

Для управления музеями в середине 1960 - середине 1980-х гг. характерно внедрение в практику единых принципов организационной и штатной структуры, целей, содержания и форм работы музеев. Этому способствовал ряд утвержденных Министерством культуры СССР типовых положений. После 1985 г. начался демонтаж административной команды системы управления культурой, и в частности музейным делом. В 1988 г. в структуре Министерства культуры СССР было создано Главное управление культурно-массовой работы, библиотечного и музейного дела так, чтобы его конкретные процессы определялись на местах.

§ 3. Состояние музейного дела в начале 1990-х гг.

Начало 1990-х гг. открывает новый этап в музейном деле в России. Перемены в политической и экономической сферах, распад СССР, отстранение от власти КПСС коренным образом изменили обстоятельства жизни музеев. Во многих музеях закрываются экспозиции по истории советского общества, не отвечающие сегодняшним представлениям об историческом пути России, открываются выставки по истории дореволюционной России, популярные историко-бытовые экспозиции. Ослабевает централизованное руководство со стороны Министерства культуры РСФСР, распадаются некоторые музейные объединения; жизнь и благополучие музеев всё более зависят от местных властей. Недостаточное государственное финансирование частично покрывается за счет спонсоров, меценатов, коммерческой деятельности самих музеев. Возрастает значение общественной инициативы в музейном деле в России: открываются частные художественные галереи и выставки, перепрофилируются в соответствии с общественным мнением и новыми условиями музеи (Музей Н.А.Островского – в музейно-культурный центр «Преодоление», музеи политической ссылки – в культурные центры и этнографические комплексы), ликвидируются музеи, посвященные партийным и государственным деятелям (ряд музеев В.И.Ленина, М.И.Калинина и др.). Указами Президента России выделяются особо ценные объекты культурного наследия, куда включены крупнейшие музеи России (Эрмитаж, ГИМ и др.). В связи с возвращением церкви, зданий религиозного назначения и предметов культа вводится двойное использование ряда выдающихся памятников в музеях «Московского Кремля», Владимира и др. Соответственно изменяется сеть музеев и состав Музейного фонда РФ, перестраивается исследовательская, экспозиционная, научно-просветительская работа музеев. Правовое положение и условия деятельности музеев в изменившихся условиях определил принятый 24 апреля 1996 г. Федеральный закон «О Музейном фонде Российской Федерации и музеях в Российской Федерации»[69].

В начале 1990-х перемены в общественно-политической жизни страны вызвали принципиальное изменение положения общественных музеев. Мероприятия по деполитизации, повышение арендной платы, сокращение штатов и т.п. стали причиной закрытия множества общественных музеев, в первую очередь музеев революционной славы, пионерской и комсомольской славы, боевой и трудовой славы, ленинских комнат-музеев, мемориальных музеев, посвященных известным деятелям коммунистической партии и государства; их фонды остаются бесхозными, государственные музеи не в состоянии выявить и принять их на хранение. Одновременно с этим стали возникать общественные музеи, организация которых ранее была невозможна по идеологическим причинам (музеи А.А.Ахматовой, М.И.Цветаевой, В.С.Высоцкого и мн.др).[70]

С 1992 г. в связи с распадом СССР и упразднением Министерства культуры СССР функции управления в сфере культуры перешли к Министерству культуры РФ (на региональном уровне – в комитеты и отделы культуры при областной и городской администрации). В его структуре существует Управление по делам музеев, задача которого – содействие обеспечению оптимальных условий развития музеев в стране через реализацию специальных программ («Безопасность музеев», «Особо ценные объекты» и др.), налаживание музейных взаимосвязей внутри России и за рубежом путем организации и обмена выставками, проведения конференций и совещаний, привлечение специалистов к разработке музейного дела и перспективных моделей музейных учреждений.

В условиях политической и экономической нестабильности был принят ряд законов и нормативных актов, регулирующих отношения в сфере культуры, в том числе музейном деле и охране памятников, принято решение о выделении особо ценных культурных объектов (ОЦО), для которых Указом президента «Об особо ценных объектах культурного наследия Российской Федерации» от 30.11.1992 определялась особая система финансирования и мер безопасности. В первую очередь статус ОЦО получили по своему значению для культуры нации объекты, в том числе музеи: Третьяковская галерея, Эрмитаж, Изобразительным искусств музей им. А.С.Пушкина и т.д. Список ОЦО расширяется; Российским институтом культурологии ведется научная разработка принципов и методов выделения особо ценных музейных объектов. С апреля 1993 г. правовые отношения в области культуры основываются на Законе РФ «Основы законодательства РФ в области культуры». В 1993 г. вступил в действие Закон РФ «О вывозе и ввозе культурных ценностей», направленный на защиту культурных ценностей от незаконного ввоза, вывоза и передачи прав собственности на них. Закон призван способствовать развитию международного культурного сотрудничества, взаимному ознакомлению народов РФ и других государств с культурными ценностями друг друга.[71]

С начала 1990-х гг. обозначился новый период в развитии краеведения. В 1990 состоялся учредительный съезд краеведов России, утвердивший образование Союза краеведов России – добровольной общественной организации краеведов и краеведческого объединения. Современные общества краеведческого характера имеют разнообразные профили: географические, исторические, церковные, литературные и др. В их число сегодня не включаются местные учебные и научно-исследовательские институты, краеведческие музеи, метеорологические станции.

Краеведение признается одной из значительных программ Российского фонда культуры, а с 1992г. – РАН. С демократизацией общества и тенденцией более самостоятельного развития отдельных регионов страны, значение краеведения становится всё очевиднее и заметны признаки возрождения краеведческого движения. К началу 1992 г. в России насчитывалось 513 краеведческих музеев (из них 338 филиалов), то есть 41,5% музейной сети. Происходит переосмысление их роли и статуса, всех направлений деятельности. Идет поиск иных, негосударственных источников финансирования. Многим музеям приходится освобождать помещения в связи с возвращением культовых зданий православной церкви (Челябинский, Тамбовский, Липецкий и др.). Значение краеведческих музеев поднимается на качественно новый уровень, обусловленный общественным движением по возрождению российской провинции.[72]

 На рубеже 1990-х гг. в России насчитывалось около 300 исторических музеев, в том числе более 200 филиалов. Исторические музеи являются одним из наиболее интенсивно развивающихся групп музеев: в исторические музеи преобразуются краеведческие музеи, создаются новые музеи – истории городов, историко-бытовые (музей «Старый Владимир», Музей Тверского быта, Музей быта Екатеринбурга) и др. В своей экспозиции и выставочной работе исторические музеи ныне пытаются сделать акцент на популяризацию богатейшего культурного наследия России, они отзываются на изменение состава посетителей, среди которых преобладают не туристы, как это было до недавнего времени, а местные жители.

В последнее десятилетие XX века строятся и развиваются естественно-научные музеи, стремящиеся к достижению максимальной полноты показа взаимосвязанных природных компонентов. В результате большую роль в данной профильной группе стали приобретать музеи-заповедники и др. типы музеев с живыми экспозициями: музеи-аквариумы, террариумы, дендрарии, различные модификации зоопарков и ботанических садов, экологические тропы и т.п. Активизация этих музеев связана с повышенным интересом специалистов и широкой общественности к проблемам охраны живой природы, целостности экосистем и возрастающей популярностью отдыха на лоне природы, массовым увлечением населения любительским садоводством, цветоводством, содержанием домашних животных и т.п. В настоящее время группа естественно-научных музеев относится к числу активно развивающихся, что соответствует мировой тенденции.[73]

В 1991 г. в Москве организован Всероссийский выставочный центр (с 1994 г. Государственное акционерное общество), основан на базе Выставки достижений народного хозяйства. Деятельность центра направлена на содействие развитию инфраструктуры России и предпринимательства, формирование рынка инновационной продукции и интеллектуальной собственности, продвижение товаров на внешние и внутренние рынки, взаимодействие с другими выставочными структурами, сочетание коммерческой и просветительной деятельности. Ежегодно здесь проходит свыше 200 выставок, ярмарок, салонов, смотров.[74]

Итак, как видим, музеи второй половины ХХ в. занимали важное место в культурной жизни планеты.

Реализуя изначально присущую им хранительскую функцию, они по-прежнему проводили большую работу по комплектованию, консервации и атрибуции музейных коллекций. Для того чтобы сделать коллекции достоянием современного общества, музеи создавали новые экспозиции, рассчитанные на комплексное воспитание, эмоционально окрашенное воздействие на посетителя. В социалистических странах эта сфера музейной деятельности носила идеологический характер. С середины 80-х гг. музейные работники Советского Союза и стран Восточной Европы осознали необходимость модернизации своей деятельности, в первую очередь методов взаимодействия музея и посетителя.

Содействовать формированию нового мышления, утверждению гуманистических идей — в этом видят свою задачу современные музейные практики. Однако, чтобы осуществить эту миссию, музейные деятели должны осознать стоящие перед ними проблемы. Именно это и явилось стимулом формирования вместо музеографии –– чисто прикладной дисциплины, музеологии — теоретической научной дисциплины, которая в силу разнообразия форм музейной деятельности является междисциплинарной наукой, соприкасающейся с эстетикой, архитектурой, дизайном, педагогикой, семиотикой и т. д. Это в свою очередь породило господствующую в новой музеологии идею музея как особой коммуникативной системы, трактующей музей как среду, где осуществляются различные формы коммуникации.

Современные поиски новых подходов к музейной деятельности потребовали интенсификации взаимодействия музейных деятелей всего мира. Установление активных контактов между музейными деятелями в рамках их профессиональной организации ИКОМ способствовало выходу на новый уровень осмысления роли музея в распространении культуры, установлению взаимопонимания между народами, а также гуманистическому воспитанию человека.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Уровень и постановка музейного дела в стране свидетельствует об общем культурном уровне народа, о том, как относятся граждане страны к своему прошлому, какими достижениями своей культуры дорожат и гордятся. Специалистов-музееведов готовят на исторических факультетах, в научных центрах и на специальных кафедрах. Во многих странах при министерствах и департаментах культуры действуют комитеты и отделы, ведающие сохранностью памятников культуры и развитием музейного дела.

Постоянно растущая в мире сеть музеев сейчас насчитывает свыше 13 тыс. учреждений. Больше всего музеев в США – около 2000, в Италии – примерно 1500, во Франции, Германии и России – свыше 1000, в Великобритании – около1000. Развивающиеся страны Азии и Африки активно создают национальную музейную сеть, призванную содействовать развитию национального самосознания и охране культурно-исторических ценностей. Музеи мира объединяются международными организациями. В составе ЮНЕСКО имеется Международный совет музеев (ИКОМ), в который входят национальные комитеты музеев, в том числе российский комитет.

Как было показано в дипломной работе, развитие музейного дела в РСФСР, а также в странах с тоталитарными режимами и либерально-демократических странах имело свои специфические особенности и свой собственный путь.

Исторически правомерно утверждать, что важнейшей спецификой советского периода истории России было господство политического и идеологического факторов в государственном строительстве, экономике и духовной жизни. Доктрина большевизма, используя историческую традицию, предопределила реализацию такого господства в тоталитарной форме. Признание указанной зависимости как общезначимого явления подкреплялось убеждением, что российский исторический процесс обладает особыми свойствами. В основе представлений историков о специфике этого процесса лежало положение о том, что в отличие от западноевропейского развития, которое шло "снизу вверх", в России наоборот оно направлялось от государства к экономике, социальным отношениям, культуре. А отсюда следовало, что понять причины и характер перемен в любой сфере общественной жизни, а в нашем конкретном случае в музейном деле, можно лишь при учете особой роли государства, т.е. политики.

На протяжении почти всего ХХ в. культура в нашей стране была встроена в систему государственной политики. Важнейшими направлениями ее были повышение культурного и образовательного уровня населения, но также и его идеологизация. Это обеспечивало целенаправленность политики в области музейного дела и определяло систему управления государственными музеями страны.

Данная система базировалась на государственном планировании развития культуры, централизованном финансировании, в том числе музейной отрасли, и была ориентирована на вертикальное управление. Она определяла взаимные обязательства музеев и органов власти, правовое положение музеев, взаимоотношение государственных музеев всех уровней, независимо от профиля и юридической подчиненности.

На рубеже 90-х гг. большие надежды возлагались на общественные организации, способные в определенной степени поддержать государство в конкретном проведении музейной политики. Однако надежды на то, что гражданское общество, только начавшее формироваться, найдет средства и возможности для развития культуры, оказались тщетными.

В период начала демократических реформ основными приоритетами культурной политики государства стали сохранение исторического и культурного наследия народов России, обеспечение доступа граждан к его использованию в непредвзятом виде и развитие национальных культур народов России (концепция развития культуры до 1999 г.). В соответствии с этой концепцией были приняты "Основы законодательства Российской Федерации о культуре" (1992 г.) и затем Закон "О Музейном фонде Российской Федерации и музеях в Российской Федерации" (1996 г.). Согласно этим документам Музейный фонд Российской Федерации определен как неотъемлемая часть культурного наследия народов нашей страны.

В Законе 1996 г. Музейный фонд Российской Федерации был разделен по видам собственности: государственная, муниципальная и частная с самостоятельным управлением каждой из этих частей. Однако механизм взаимодействия центральных и местных органов до сих пор до конца не проработан. Основное внимание Министерство культуры РФ сконцентрировало на сохранении, поддержке и государственном контроле над Музейным фондом страны, обеспечении деятельности музеев федерального подчинения, методическом обеспечении деятельности музеев, находящихся в подчинении органов государственной власти субъектов РФ, органов местного самоуправления, а также иных негосударственных музеев.

Основным средством осуществления долгосрочной государственной политики в области музейного дела стало финансирование целевых программ с долевым участием субъектов федерации, которые были заложены в концепции развития культуры. Трудное финансовое положение всей отрасли культуры, и в том числе музеев, приводит к тому, что целевые программы развития музейного дела в стране не выполняются или выполняются слишком медленно. В том числе программы по безопасности музеев и ремонтно-реставрационным работам, по централизованному пополнению государственной части Музейного фонда, программы стажирования, переподготовки и повышения квалификации кадров и др.

Сегодня музеи столкнулись со следующими негативными моментами:

- отсутствием твердой правовой защищенности их коллекций и имущества;

- совершенно недостаточным государственным финансированием при незначительном объеме других источников доходов;

- информационной изоляцией;

- слабым методическим обеспечением основных видов деятельности музеев;

- не разработанностью важнейших нормативных документов, регулирующих учет и сохранность музейных коллекций, даже само вхождение этих коллекций в государственный музейный фонд.

Все это приводит к тому, что музеи поставлены в почти полную административную и финансовую зависимость от местной власти. Более того, заметно вмешательство этих властей в область профессиональной компетенции музейных работников. Местные власти часто не способствуют деятельности музеев в направлении интеграции общественного сознания населения в соответствии с общероссийской культурной традицией. Музеям не хватает средств на содержание зданий, на пополнение и охрану своих фондовых коллекций, на информационное обеспечение, на развитие научной деятельности, на приобретение оборудования, повышение квалификации кадров и пр. Музейные работники месяцами не получают зарплату. В поисках средств музеи вынуждены обращаться к различным фондам и спонсорам. Как известно, спонсоров в нашей стране еще недостаточно, среди фондов наиболее активны иностранные. Однако они направляют свои усилия не на сохранение российской культурной традиции, а толкают музеи к коммерциализации и массовой культуре.

В стремлении выжить музеи идут разными путями: одни - уступают давлению обстоятельств и вступают на путь превращения в сугубо элитарные учреждения, вся работа которых направлена на обслуживание достаточно узкого круга хорошо образованных и обеспеченных людей; часть музеев становится типичными культурными центрами, используя свои помещения как платную площадку для мероприятий различных организаций на долгосрочной или одноразовой основе и полностью отделяя свою профессиональную деятельность от деятельности этих организаций; и наконец, большинство музеев стремиться расширить контакты со всеми категориями населения, сохраняя музейную специфику. Об этом свидетельствуют выступления сотрудников местных историко-краеведческих музеев на ежегодных региональных конференциях, организуемых Государственным центральным музеем современной истории России.

В этом направлении музеи приобрели некоторый опыт. Однако перед ними стоят достаточно сложные проблемы, от решения которых зависит их будущее. Ряд из них музеи решают самостоятельно и совместно с администрацией и общественностью своего региона, но многие могут быть решены только на уровне государства в целом. Это предполагает и повышение управленческой роли Министерства культуры РФ как государственного руководящего органа отраслью культуры, а также повышение внимания местных органов управления культуры к деятельности музеев и их проблемам.

Каким будет музей в новом веке? Где его место в новом социокультурном контексте? В контексте, обусловленном победой информационных технологий и экологическими катастрофами, глобальными сдвигами в общественном сознании и утерей традиционных культурных ценностей? В поисках ответов на эти вопросы следует опираться на историю музейного дела России, достижения и провалы музейной теории и практики прошедшего времени, чему и была посвящена данная дипломная работа.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ

1.  Декрет СНК РСФСР от 1918 г. «О запрещении вывоза и продажи за границу предметов особого художественного значения».

2.  Декрет СНК РСФСР от 1918 г. «О регистрации, приеме на учет и охранении памятников искусства и старины, находящихся во владении частных лиц, обществ и учреждений».

3.  Декрет ВЦИК и СНК от 1923 г. «Об учете и регистрации предметов искусств и старины».

4.  Постановление ВЦИК и СНК от 1923 г. «О специальных средствах на содержание культурных ценностей РСФСР».

5.  Декрет ВЦИК и СНК от 1924 г. «Об учете и охране памятников искусства, старины и природы».

6.  Циркуляр Президиума ВЦИК от 1927 г. «О выявлении и охране памятников революционных движений».

7.  Положение ВЦИК от 1932 г. «О создании Межведомственного комитета по охране памятников революции, искусства и культуры».

8.  Постановление ВЦИК и СНК от 1933 г. «Об охране исторических памятников».

9.  Постановление ВЦИК и СНК от 1934 г. «Об охране археологических памятников».

10.  Приказ Наркомпроса РСФСР от 1941 г. «О мероприятиях по сохранению и учету музейных фондов в годы войны».

11.  Приказ Наркомпроса РСФСР от 1941 г. «О формах функционирования музеев в условиях военного времени».

12.  Постановление Совмина РСФСР от 1947 г. «Об охране памятников архитектуры».

13.  Постановление Совмина СССР от 1948 г. «О мерах улучшения охраны памятников культуры».

14.  Постановление Совмина СССР от 1965 г. «О музейном фонде Союза ССР».

15.  Закон СССР от 1976 г. «Об охране и использовании памятников истории и культуры».

16.  Указ Президента РФ от 30.11.1992 г. «Об особо ценных объектах культурного наследия народов Российской Федерации».

17.  Закон РФ от 1993 г. «Основы законодательства Российской Федерации в области культуры».

18.  Закон РФ от 1993 г. «О вывозе и ввозе культурных ценностей».

19.  Закон РФ от 1996 г. «О музейном фонде Российской Федерации и музеях в Российской Федерации».

20.  Аксенова А.И. История. Судьба. Музей. - Владимир, 2001.

21.  Вибе П. П., Михеев А. П., Пугачева М. М. Омский историко-краеведческий словарь. - М., 1994.

22.  Грицкевич В.П. История музейного дела до конца ХVIII века. - Спб., 2001.

23.  Грицкевич В.П., Гужаловский А.А. История музеев мира. - Минск, 2003.

24.  Грицкевич В.П. Источниковедение истории музейного дела и проблемы историко-сравнительного подхода. Минск, 1999.

25.  Дремайлов А.В. Музеи и информационное пространство: проблема информатизации и культурное наследие. - Ярославль, 1999.

26.  Игнатьева В.М. Музееведение. Советские музеи: Учебное пособие. - М., 1968.

27.  История музейного дела в СССР. Сб. науч. тр. НИИ музееведения. - М., 1957. Вып.1.

28.  Кантор Юлия. Реальность и соцреализм: Эрмитаж в 1917-1941. – Звезда, 2003, №5.

29.  Музейное дело в России. – М., 2003

30.  Музей и власть. - М., 1991. Ч. 1—2.

31.  Наседкин К.А., Наседкин А.А. Сеть Культурного Наследия и "Музеи России". - Ярославль, 1999.

32.  Никулин П.Ф. Теория и методика источниковедения в отечественной истории X - начала ХХ вв.. Часть I. - РУДН, 2002

33.  Очерки истории музейного дела в России. - М., Вып. 2. 1960; Вып. 3. 1961; Вып.5. 1963; Вып. 6. 1968; Вып. 7. 1971.

15. Сорокалетова Г.И. Музей и западно-сибирский отдел русского географического общества. – Омский историко-краеведческий словарь, 1994

16.  Российская музейная энциклопедия. М., 2001

17.   Российский энциклопедический словарь. М., 2003

18.   Станюкович Т.К. Кунсткамера Петербургской Академии наук. - М., 1953.

19.   Станюкович Т.К. Этнографическая наука и музеи. - Л., 1978.

 20. Турьинская Х.М. Музейное дело в России в 1907—1936 годы. - М., 2001.

20.  Чижова Л.В. Из истории художественных музеев России. - М., 1991.

П р и л о ж е н и е 1.

Органы управления музейным делом в РСФСР

Годы	Название и ведомственная подчиненность
1	2
1918	Специальный Отдел по делам музеев и охране памятников искусства и старины при Наркомпросе РСФСР
1920	Главный комитет по делам музеев и охране памятников старины при Главмузее Наркомпроса
1922	Отдел по делам музеев и охране памятников искусства и старины при Главнауке Наркомпроса
1930	Музейная группа в составе сектора науки Наркомпроса
1933	Отдел по делам музеев и охране памятников искусства и старины при Наркомпросе
2-я половина 1930-х гг.	1)Музейный, а с 1939 г. Музейно-краеведческий отдел Наркомпроса (естественно-исторические, исторические, краеведческие, литературные музеи); 2)Всесоюзный комитет по делам искусства по делам искусств при Совнаркоме СССР (художественные, театральные, музыкальные музеи); 3)Академия Наук СССР (значительная часть музеев); 4) ЦК ВКП (б) (музеи В.И.Ленина)
1945	Управление музеями как структура Комитета по делам культурно-просветительных учреждений при Совнаркоме РСФСР
1946	Управление музеями как структура Комитета по делам культурно-просветительных учреждений при Совете Министров РСФСР
1953	Управление культ.-просвет. учреждений и Управление изобразительных искусств и охраны памятников при Министерстве культуры СССР
1957	Отдел культ.-просвет. учреждений и Отдел изобразительных искусств и охраны памятников при Министерстве культуры СССР
1963	Музейный отдел при Управлении культ.-просвет. учреждений и Музейный отдел при управлении изобразительных искусств и охраны памятников при Министерстве культуры СССР
1983	Управление музеев Министерства культуры СССР
1985	Главное управление культурно-массовой работы, библиотечного и музейного дела в структуре Министерства культуры СССР
1992	1)Управление по делам музеев Министерства культуры РФ 2)На региональном уровне – комитеты и отделы при областных и городских администрациях

---

[1] Фролов А.И. Музей // Российская музейная энциклопедия. – М., 2001. - Том 1. - С.387.

[2] Российская музейная энциклопедия. – М., 2001. - Том 1. - С.5-6.

[3] Грицкевич В.П. История музейного дела до конца ХVIII века. - Спб., 2001. – С.16

[4] Станюкович Т.К. Кунсткамера Петербургской Академии наук. - М., 1953. – С.11.

[5] Грицкевич В.П., Гужаловский А.А. История музеев мира. - Минск, 2003. – С.114.

[6] Фролов А.И. Музееведение // Российская музейная энциклопедия. – М., 2001. - Том 1. - С.387.

[7] Златоустова В.И., Каспаринская С.А., Кузина Г.А.. Музейное дело в России // Российская музейная энциклопедия. – М., 2001. - Том 1. - С.402.

[8] Турьинская Х.М. Музейное дело в России в 1907—1936 годы. - М., 2001. – С. 31.

[9] Аксенова А.И. История. Судьба. Музей. - Владимир, 2001. – С. 98.

[10] Златоустова В.И., Каспаринская С.А., Кузина Г.А.. Музейное дело в России // Российская музейная энциклопедия. – М., 2001. - Том 1. - С.402.

[11] Златоустова В.И., Каспаринская С.А., Кузина Г.А.. Музейное дело в России // Российская музейная энциклопедия. – М., 2001. - Том 1. - С.402.

[12] Златоустова В.И., Каспаринская С.А., Кузина Г.А.. Музейное дело в России // Российская музейная энциклопедия. – М., 2001. - Том 1. - С.402.

[13] Грицкевич В.П., Гужаловский А.А. История музеев мира. - Минск, 2003. – С.159.

[14] Сорокалетова Г.И. Музей и западно-сибирский отдел русского географического общества // Омский историко-краеведческий словарь, 1994. – С.45.

[15]  Златоустова В.И., Каспаринская С.А., Кузина Г.А.. Музейное дело в России // Российская музейная энциклопедия. – М., 2001. - Том 1. -  С.402.

[16]  Златоустова В.И., Каспаринская С.А., Кузина Г.А.. Музейное дело в России // Российская музейная энциклопедия. – М., 2001. - Том 1. - С.403.

[17] Козлов В.Ф. Краеведческие общества // Российская музейная энциклопедия. – М., 2001. - Том 1. - С.301.

[18] Златоустова В.И., Каспаринская С.А., Кузина Г.А.. Музейное дело в России // Российская музейная энциклопедия. – М., 2001. - Том 1. - С.403.

[19] Там же.

[20] Невский А.Я. Законодательство по музейному делу и охране памятников // Российская музейная энциклопедия. – М., 2001. - Том 1. - С.196.

[21] Дьячков А.Н. Охрана памятников // Российская музейная энциклопедия. – М., 2001. - Том 2. – С.202.

[22] Фролов А.И. Музей // Российская музейная энциклопедия. – М., 2001. - Том 1. - С.387.

[23] Фролов А.И. Музей // Российская музейная энциклопедия. – М., 2001. - Том 1. - С.387.

[24] Дьяконицына Е.Л. Живописной культуры музей // Российская музейная энциклопедия. – М., 2001. - Том 1. - С.191.

[25] Дьяконицына Е.Л. Живописной культуры музей // Российская музейная энциклопедия. – М., 2001. - Том 1. - С.191.

[26]   Шмидт С.О. Краеведение // Российская музейная энциклопедия. – М., 2001. - Том 1. - С.297.

[27] Фролов А.И., Размустова Т.О. Краеведческие музеи // Российская музейная энциклопедия. – М., 2001. - Том 1. - С.299.

[28] Фролов А.И., Размустова Т.О. Краеведческие музеи // Российская музейная энциклопедия. – М., 2001. - Том 1. - С.300.

[29] Юхневич М.Ю. Культурно-образовательная деятельность музеев // Российская музейная энциклопедия. – М., 2001. - Том 1. - С.311.

[30] Нувахов Б.Ш., Шилинис Ю.А. Медицинские музеи // Российская музейная энциклопедия. – М., 2001. - Том 1. - С.353.

[31] Федосеева И.В. Исторические музеи // Российская музейная энциклопедия. – М., 2001. - Том 1. - С.235.

[32] Гранкина И.В. Ленина В.И. Центральный музей // Российская музейная энциклопедия. – М., 2001. - Том 1. - С.326.

[33] Дмитриева Е.К. Мемориальные музеи // Российская музейная энциклопедия. – М., 2001. - Том 1. - С.357.

[34] Юлия Кантор. Реальность и соцреализм: Эрмитаж в 1917-1941г.г. // Звезда, 2003. - №5. - С.16.

[35] Златоустова В.И., Каспаринская С.А., Кузина Г.А.. Музейное дело в России // Российская музейная энциклопедия. – М., 2001. - Том 1. - С.403.

[36] Юлия Кантор. Реальность и соцреализм: Эрмитаж в 1917-1941г.г. // Звезда, 2003. - №5. - С.15.

[37] Златоустова В.И., Каспаринская С.А., Кузина Г.А.. Музейное дело в России // Российская музейная энциклопедия. – М., 2001. - Том 1. - С.403.

[38] Юлия Кантор. Реальность и соцреализм: Эрмитаж в 1917-1941г.г. // Звезда, 2003. - №5. - С.15.

[39] Ганнусенко Н.И., Омельченко Ю.А. Школьные музеи // Российская музейная энциклопедия. – М., 2001. – Т.2. – С. 341.

[40] Коссова И.М. Экскурсионное дело // Российская музейная энциклопедия. – М., 2001. - Том 2. - С.351.

[41] Нувахов Б.Ш., Шилинис Ю.А. Медицинские музеи // Российская музейная энциклопедия. – М., 2001. - Том 1. - С.353.

[42] Селиванов В.В. Науки и техники музеи // Российская музейная энциклопедия. – М., 2001. - Том 2. - С.12.

[43] Селиванов В.В. Науки и техники музеи // Российская музейная энциклопедия. – М., 2001. - Том 2. - С.12.

[44] Грицкевич В.П., Гужаловский А.А. История музеев мира. - Минск, 2003. – С.178..

[45] Златоустова В.И., Каспаринская С.А., Кузина Г.А.. Музейное дело в России // Российская музейная энциклопедия. – М., 2001. - Том 1. - С.403.

[46] Златоустова В.И., Каспаринская С.А., Кузина Г.А.. Музейное дело в России // Российская музейная энциклопедия. – М., 2001. - Том 1. - С.403.

[47] Златоустова В.И., Каспаринская С.А., Кузина Г.А.. Музейное дело в России // Российская музейная энциклопедия. – М., 2001. - Том 1. - С.403.

[48] Златоустова В.И., Каспаринская С.А., Кузина Г.А.. Музейное дело в России // Российская музейная энциклопедия. – М., 2001. - Том 1. - С.403-404.

[49] Грицкевич В.П., Гужаловский А.А. История музеев мира. - Минск, 2003. – С.150.

[50] Там же.

[51] Там же.

[52] Федосеева И.В. Исторические музеи // Российская музейная энциклопедия. – М., 2001. - Том 1. - С.236.

[53] Златоустова В.И., Каспаринская С.А., Кузина Г.А.. Музейное дело в России // Российская музейная энциклопедия. – М., 2001. - Том 1. - 404.

[54] Грицкевич В.П., Гужаловский А.А. История музеев мира. - Минск, 2003. – С.160.

[55] Клюкина А.И. Ведомственные музеи // Российская музейная энциклопедия. – М., 2001. - Том 1. - С.91.

[56] Грицкевич В.П., Гужаловский А.А. История музеев мира. - Минск, 2003. – С.165.

[57] Андреичев М.В. Всероссийский выставочный центр // Российская музейная энциклопедия. – М., 2001. - Том 1. - С.125.

[58] Дьячков А.Н. Охрана памятников // Российская музейная энциклопедия. – М., 2001. - Том 2. – С.202.

[59] Туманов В.Е. Общественные музеи // Российская музейная энциклопедия. – М., 2001. - Том 2. - С.43.

[60] Туманов В.Е. Общественные музеи // Российская музейная энциклопедия. – М., 2001. - Том 2. - С.43.

[61] Дремайлов А.В.  Музеи и информационное пространство: проблема информатизации и культурное наследие. - Ярославль, 1999. – С.40.

[62] Наседкин К.А., Наседкин А.А. Сеть Культурного Наследия и "Музеи России".  - Ярославль, 1999. – С. 67.

[63] Коссова И.М. Экскурсионное дело // Российская музейная энциклопедия. – М., 2001. - Том 2. - С.351.

[64] Фролов А.И. Музееведение // Российская музейная энциклопедия. – М., 2001. - Том 1. - С.387.

[65] Гнедовский М.Б. Коммуникация музейная // Российская музейная энциклопедия. – М., 2001. - Том 1. - С.283.

[66] Федосеева И.В. Исторические музеи // Российская музейная энциклопедия. – М., 2001. - Том 1. - С.236.

[67] Дьячков А.Н. Науки и техники музеи // Российская музейная энциклопедия. – М., 2001. - Том 2. - С.12.

[68] Макарова Н.Г., Юхневич М.Ю. Детский исторический  музей // Российская музейная энциклопедия. – М., 2001. - Том 1. - С.168.

[69] Златоустова В.И., Каспаринская С.А., Кузина Г.А.. Музейное дело в России // Российская музейная энциклопедия. – М., 2001. - Том 1. - С.404.

[70] Там же.

[71] Дьячков А.Н. Охрана памятников // Российская музейная энциклопедия. – М., 2001. - Том 2. – С.202.

[72] Козлов В.Ф. Краеведческие общества // Российская музейная энциклопедия. – М., 2001. - Том 1. - С.301.

[73] Никишин Н.А. Естественно-научные музеи // Российская музейная энциклопедия. – М., 2001. - Том 1. - С.186.

[74] Андреичев М.В. Всероссийский выставочный центр // Российская музейная энциклопедия. – М., 2001. - Том 1. - С.125.

СОДЕРЖАНИЕ Введение ГЛАВА 1. Музейное дело в РСФСР в 1917 – 1945 гг. § 1. Становление музейного дела в 1917- начале 1920-х гг. § 2. Развитие музейного дела в 1920-1930-е гг. § 3. Музейное дело в военных условиях 1941-1945 гг.

 

• 14:21 05 Июля 2016
  Российско-китайский медуниверситет откроет магистерскую программу по TCM
• 01:21 05 Июля 2016
  На форуме МГУ Россия и Китай обсудят научно-образовательное сотрудничество
• 11:00 04 Июля 2016
  Реморенко: "ЕГЭ-туризм" в России сходит на нет
• 10:52 04 Июля 2016
  Летняя российско-австрийская школа откроется в Москве
• 15:31 01 Июля 2016
  В СПбГУ могут воссоздать географический факультет

Заказать уникальную работу